отв ред. О. Н. Бархатова, Д. В. Буяров. Благовещенск: Изд-во бгпу, 2007. 224 с

жүктеу/скачать 0.89 Mb.

бет	9/11
Дата	02.07.2016
өлшемі	0.89 Mb.
	#172514

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

А. В. Черенцова, студентка 4 курса историко-филологического факультета БГПУ ПРОБЛЕМА ИСЛАМИЗАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ ТУРЦИИ
Е. О. Чусовитина, студентка 5 курса историко-филологического факультета БГПУ ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В ИРАКЕ

Хэ Шидун, Гуань Фэн,

студенты 5 курса

международного факультета БГПУ
ПРОГРАММА ПОДГОТОВКИ КИТАЙСКИХ

СПЕЦИАЛИСТОВ ЗА РУБЕЖОМ
В современном мире молодёжь стремится получить образование не только у себя в стране, но и за рубежом. Это объясняется желанием более качественно и разносторонне изучить будущую профессию, познакомиться на практике с другой культурой, другим менталитетом, что, в конечном счете, способствует воспитанию толерантности, помогает шире взглянуть на мир, освоить то новое, что отсутствует в своей стране.

В Китае обучение за рубежом практиковалось в разные периоды истории, в том числе ещё до гражданской войны 1946- 1949 гг. Например, Дэн Сяопин в своё время обучался во Франции и в России. И именно в период реформ Дэн Сяопина отправка студентов для обучения в различных странах мира приобрела широкий размах. Это неотъемлемая часть реформ, отправной точкой в реализации которых послужили слова Дэн Сяопина: «Я одобряю увеличение числа обучающихся за границей… Надо тысячами, десятками тысяч отправлять студентов на обучение за рубеж»^²³⁴. Это объясняется тем, что с начала реформ, в Китае ощущался кадровый голод, требовались не просто специалисты, а работники с современным экономическим мышлением, освоившие самые современные технологии.

Первые студенты, отправленные в разные страны мира, не верили своему счастью. Сейчас это явление стало более привычным и массовым. Например, только за последние 5 лет количество китайских студентов в БГПУ увеличилось в 4 раза. В 2008 году в Китае отмечался важный юбилей – 30-летие программы отправки государством учащихся для обучения за границу^²³⁵.

Фан Маотянь, начальник Центра обслуживания обучающихся за границей при Министерстве просвещения КНР, считает, что «эта программа позволяет внешнему миру познакомиться с состоянием развития китайского общества, что стимулирует обмены и контакты Китая с другими странами». В китайском языке в последнее время стало популярно слово «хайгуйпай» - специалист, вернувшийся из-за рубежа.

Обратимся к статистике обучения китайской молодёжи за границей, приведенной в журнале «Партнёры» за 2008 год^²³⁶. На основании данных китайской печати с 1978 по 2006 год количество обучающихся за границей составило 1067 тысяч человек. Тенденцию к быстрому увеличению числа специалистов, получающих подготовку по специальности за рубежом, иллюстрируют следующие данные: 2006 г. – 8242 человека; 2008 г. – 12402 человека. За 29 лет масштабы обучения за границей увеличились в 155 раз.

Ещё более впечатляют обозначенные в той же статье перспективы.

С 2007 по 2011 год согласно Государственному проекту командирования за границу аспирантов лучших вузов страны, ежегодно 5000 аспирантов из 49 важнейших университетов будут отправляться в первоклассные зарубежные университеты на обучение.
Продолжится широкое финансовое стимулирование студентов, обучающихся в других странах.

Так кем же стали для Китая «хайгуйпаи»? Во-первых, хорошо подготовленной государственной силой, способной решать самые разные проблемы, гибкой, умеющей видеть перспективу и создающей атмосферу открытости внешнему миру. Во-вторых, они лидеры научных исследований, часто лауреаты премии «Чан Цзянь».

Начальник департамента международных дел Министерства просвещения КНР Чжан Сюцинь считает, что «уровень подготовки отправляемых за рубеж учащихся становится всё выше и выше»^²³⁷. Это подтверждается также конкретными фактами совершенствования процесса обучения китайских студентов русскому языку в вузе, где учатся авторы данной статьи. Во-первых, здесь в последние годы создан международный факультет, а раньше была лишь одна кафедра. Во-вторых, начало работать подготовительное отделение, на котором слушатели в течение года получают языковую подготовку от элементарного уровня по первый сертификационный уровень. В-третьих, при приёме китайских студентов на учёбу проводится тестирование на основе сертификационных материалов, разработанных в РУДН и утверждённых Министерством образования России. С 2008/2009 учебного года нострификацию будут проходить студенты всех курсов. С каждым годом увеличивается число китайских студентов, желающих выступать на научных и научно-практических конференциях.

В 2008 году китайские студенты из БГПУ впервые получили приглашение на 10-ю Всероссийскую олимпиаду по русскому языку как иностранному «XXI век: будущее начинается сегодня». Улучшение процесса обучения китайских студентов и качества их подготовки не замедлило сказаться на повышении престижа этого вуза в Китае. Из самых разных провинций и городов Китая приезжают абитуриенты, слушатели курсов, чтобы пройти обучение именно здесь. Конечно, ещё более широкие возможности получить качественное высшее образование имеют китайские студенты, которые обучаются в ведущих вузах России.

Все приведённые в данной статье факты свидетельствуют о следующих тенденциях в образовательной политике Китая относительно обучения за рубежом:

стремление дать молодым китайцам разностороннее образование, в том числе получить опыт обучения за рубежом;
максимально полное профессиональное использование специалистов, вернувшихся в Китай после обучения за границей;
расширение программы по подготовке специалистов в других странах и увеличение финансирования на эти цели;
увеличение числа китайской молодёжи, получающей образование в России в рамках международного сотрудничества.

А. В. Черенцова, студентка 4 курса

историко-филологического

факультета БГПУ
ПРОБЛЕМА ИСЛАМИЗАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ

ТУРЦИИ
В течение длительного исторического времени Турции присуща борьба двух тенденций в развитии. С одной стороны, принадлежность этой страны к светской европейской модели государственного развития, с другой - всё больше укрепляющегося в турецком обществе исламизации. Борьба между исламистами и националистами традиционно считается одним из ключевых факторов внутренней политики Турции. Причем конфликты между этими двумя силами временами принимали форму военного противостояния – история республиканской Турции насчитывает четыре государственных переворота.

Несколько столетий подряд монархи Османской империи носили титул верховного главы всего исламского мира, а Стамбул являлся его духовным и политическим центром. С падением османского абсолютизма и провозглашения в 1923 году на территории Турции республиканского строя, период господства теократических норм жизни государства остался прерогативой ученых-теологов и историков.

В последующий период президентство Мустафы Кемаля Ататюрка в 1923–1938 годах ознаменовалось проведением глубоких преобразований, в основе которых лежали два главенствующих принципа: лаицизм – развитие Турции как светского государства, в соответствии с которым в 1928 году ислам перестал быть государственной религией, и этатизм – решающая роль государства в развитии экономики^²³⁸.

В последнее же время в Турции все очевиднее становятся расхождения между некоторыми принципами, установленными первым президентом Кемалем Ататюрком, и настроениями, набирающими силу в обществе. Причина в том, что за десятилетия существования республики турки так и не смогли преодолеть главное внутреннее противоречие и однозначно ответить на вопрос о том, что же для них важнее: ислам или заветы Ататюрка. При этом кемализм, несмотря на все усилия властей, так и не смог вытеснить из турецкого сознания мусульманскую идеологию. Более того, основная часть населения склоняется к необходимости роста роли ислама в общественной жизни.

Внутриполитические процессы, происходящие в этой стране в последнее время, демонстрируют, что избавление от религиозных многовековых исламистских наслоений в общественно-политической жизни государства, и самое главное в сознании людей, не может произойти даже в течение столетия.

Пример этому досрочные парламентские выборы, которые состоялись 22 июля 2007 года в Турции. Убедительную победу, на которых вновь одержала исламистская правящая партия ПСР (Партия справедливости и развития), что дало ей возможность не только вновь сформировать правительство, но и выбрать в соответствии с Конституцией, своего представителя и председателя высшего законодательного органа страны. Им стал Кексал Топтан. Кандидат уже в первом туре 9 августа сумел набрать 450 голосов (из 549-ти) принявших участие в голосовании членов парламента^²³⁹.

Первой задачей нового парламента стало избрание президента страны, которое явилось причиной вновь обострившихся противоречий между оппозицией и исламской партией справедливости и развития.

Правящая исламская Партия справедливости и развития выдвинула на пост президента кандидатуру не своего лидера – нынешнего премьера Турции Реджепа Эрдогана, а министра иностранных дел Абдуллу Гюля, который, не поступаясь своими исламскими принципами, активно занимался проблемой вступления Турции в Евросоюз. Однако его кандидатура, поддержанная правоконсервативным парламентским большинством, породила недовольство депутатов, считающих, что А. Гюль не достаточно привержен идее светского государства. С ними консолидировались высшие армейские круги, которые традиционно со времен Мустафы Кемаля Ататюрка выступают в качестве гаранта необратимости светского государственного строя.

Несмотря на протесты со стороны оппозиции, кандидат от ПСР, министр иностранных дел страны и ближайший соратник премьер-министра, как в партии, так и в правительстве А. Гюль 28 августа 2007 года был избран 11-м президентом Турции^²⁴⁰.

Главным пунктом правительственной программы А. Гюля стало принятие новой гражданской Конституции. В частности, основной закон страны ограничил дальнейшее влияния военных на процесс принятия политических, экономических, социальных и юридических решений высшим руководством страны^²⁴¹.

Наряду с этим, закон предусматривает существенное ограничение полномочий президента страны, что вызывает особую тревогу оппозиции, так как это повлечет за собой сужение сферы влияния института президентской власти на кадровую политику, касающуюся назначений на ключевые посты в государстве.

Всё большему нарастанию противоречий между оппозицией и вновь избранной властью послужила жесткая полемика вокруг принятого по инициативе ПСР решения парламента о внесении изменений в Конституцию страны, которые снимают запрет на ношение в высших учебных заведениях женского мусульманского платка^²⁴². То есть суть основной причины нового витка противостояния на внутриполитическом поле страны, считают турецкие эксперты, - действия правящей ПСР, которые, по мнению оппозиции, ведут к исламизации Турции, разрушению ее светских устоев.

Турцию вновь и вновь потрясают манифестации кемалистов и исламистов. При этом вторых поддерживает Евросоюз, а первые начинают поговаривать о коварстве Запада и о союзе с РФ, Китаем и даже Ираном^²⁴³. И те, и другие обвиняют друг друга в подготовке государственного переворота и свержении существующего строя.

Назревает опасность настоящей гражданской войны между усиливающимися исламистами и прежней Турцией - националистической, светской, кемалистской.

После президентских выборов внутриполитический кризис в Турции не утих, а продолжает набирать обороты.

Турецкое общество начинает опасно разделяться. С одной стороны, есть господствующие с 1920 г. кемалисты - сторонники светского, националистического пути развития считающие, что религия связана с отсталостью, которые выступают за отделение ислама от государства, за модернизацию страны по западному образцу. Именно поэтому кемалисты с самого начала сделали ставку на армию, а в годы «холодной» войны направили страну антисоветским курсом, введя страну в блок НАТО. С другой, правящая исламистская Партия справедливости и развития, которую активно поддерживают западные круги.

Таким образом, появились новые тенденции и новые силы, которые готовы противопоставить себя кемалистской власти. Немаловажно, что Запад поддерживает именно исламистов, толкая Турцию на грань кровавой междоусобицы. Европа уже списала кемалистский проект со счетов, она считает его отжившим своё.

Кемалисты, судя по всему, не уйдут без боя. На их стороне миллионы тех, кто не желает мириться с законами шариата. Многие боятся того, что исламисты, получив безраздельную власть (а противовеса им не будет), моментально сбросят маски гуманности и «европейскости», устроив в Турции порядки в стиле Алжира 1992 г. или талибского Афганистана 2000 гг.^²⁴⁴.

Вот почему сегодня митинги в защиту кемализма тоже собирают многотысячные, экзальтированные толпы националистов. Они выдвигают «шесть стрел» турецкой идентичности: «национализм», «лаицизм», «этатизм», «республиканизм», принцип «единства турецкого народа» и революционность^²⁴⁵. А это значит, что в Турции может быть не только «революция хиджабов» - но и настоящая гражданская война с реками крови и с возможным расколом страны.

Впрочем, лидер Партии справедливости и развития утверждает, что не хочет никакой конфронтации со сторонниками светского государства. Р.Т. Эрдоган поспешил заявить, что его партия поддерживает идею свободного рынка и вступления Турции в ЕС и даже готова выполнять план экономических преобразований, намеченных для Турции специалистами из МВФ. Он подчеркнул, что ПСР намерена бороться с коррупцией, и будет всеми силами способствовать улучшению экономической ситуации. «Ислам - не препятствие для демократии, - говорит сегодня Р. Эрдоган. - Демократия объединяет всех турок - и верующих, и неверующих»^²⁴⁶.

Западная пресса объявила результаты выборов в Турции новой революцией. «Решительная победа партии, связанной с исламом, покончила со старым политическим порядком в этой евразийской стране, что чревато самыми серьезными изменениями со времен образования Турецкой Республики», - полагает испанская газета «Эль Паис»^²⁴⁷. Европу больше всего волнует вопрос, как Турция намерена строить отношения с Евросоюзом. Однако не менее важным представляется то, как изменятся отношения Турции со странами-соседями, с мусульманским миром. Известный политолог С. Хантингтон давно призывал Турцию не торопиться в ЕС, а взять на себя роль «государства-лидера» для мусульманской цивилизации, чтобы упорядочить этот бурлящий регион^²⁴⁸.

Ответа на вопрос об истинных намерениях турецких исламистов пока нет. Для правящих режимов Средней Азии Турция до недавнего времени рассматривалась как эталон, пример светского развития. Именно на такую модель ориентировались правительства Казахстана и Узбекистана^²⁴⁹. В то же время различными направлениями внутри страны и некоторыми государствами Турция рассматривалась как лидер исламского мира.

На сегодняшний день политическая борьба входит в новую фазу, которая характеризуется обострением реформаторско-ататюркистского и исламистского направлений.

Главная задача современной Турции состоит в необходимости нахождения политических компромиссов и выработки общего курса для различных слоёв турецкого общества.

Е. О. Чусовитина, студентка 5 курса

историко-филологического

факультета БГПУ
ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В ИРАКЕ

В 2005 ГОДУ
30 января 2005 года в обстановке усиленных мер безопасности в Ираке прошли первые за полвека многопартийные выборы. Канун выборов ознаменовался волной насилия и угрозами боевиков разместить напротив избирательных участков снайперов. Уже в начале января в прессе стали появляться многочисленные сообщения об отставках работников избирательных комиссий в ряде иракских провинций из-за угроз со стороны боевиков^²⁵⁰. По сообщениям СМИ, арестованные террористы на допросах показали: накануне и в день выборов был план взорвать 150 заминированных машин и задействовать 250 смертников^²⁵¹. Свои посты покинули 13 сотрудников избирательных комиссий в провинции Анбар и все члены избиркома Эль – Фаллуджи. Одновременно была обнародована информация, что иракский премьер - министр Айяд Алауи проводит негласные переговоры с ведущими иракскими политиками и официальными лицами США о переносе выборов. Американское руководство, заинтересованное в скорейшем урегулировании иракского кризиса, поспешило опровергнуть эти слухи. В Белом доме сообщили, что Дж. Буш обсуждал с Алауи совсем другие вопросы, в частности проблему бойкотирования выборов суннитскими политическими группировками. Еще ранее о том, что выборы могут быть отложены, заявлял Гази аль-Явар, представляющий суннитскую общину Ирака. Перенести выборы на срок не менее полугода предлагали многие суннитские партии, а в декабре 2004 года с такой инициативой выступили шииты из партии Иракское национальное согласие, куда входит Алауи. Эти заявления были сделаны ими на фоне усиливающегося раскола в иракской правительственной коалиции, из которой в связи с проведением «карательной операции» в Эль – Фаллудже вышла Исламская партия Ирака^²⁵².

Иракское общество оказалось расколотым. Мусульмане - сунниты, составляющие треть населения, в подавляющем большинстве приняли решение бойкотировать выборы. Проживающие на севере курды хотели использовать выборы для воплощения своей вековой мечты о собственном государстве. Шииты с помощью выборов рассчитывали на восстановление своих прав, ущемленных во времена Саддама Хусейна^²⁵³.

Сколько точно терактов было совершено в Ираке в день выборов, сказать невозможно. Каждое агентство, каждый телеканал, даже каждое иракское силовое ведомство вело свой подсчет. Если обобщить все данные, то получится, что жертвами террористов стали около 50 человек и примерно 100 получили ранения^²⁵⁴.

Проблему фальсификации выборов озвучивали в своих выступлениях многие иракские политики, в том числе шиитский имам Муктада ас-Садр. Весьма любопытны в этом смысле заявления председателя Иракской национальной партии Насыра аль-Джадерджи, который в интервью эмиратской газете «Аль- Баян» объяснял, почему намеченное голосование вряд ли сможет считаться легитимным. «Высший комиссариат по выборам подвергается сейчас как внутреннему давлению - со стороны правительства, так и внешнему - со стороны США. Он полностью изолирован в месте своего расположения в «Зеленой зоне» в Багдаде и не сможет контролировать ход голосования. Места размещения избирательных до сих пор не определены. Во многих районах страны агитация не разрешена. Партийные программы не объявлены, партии оповещают избирателей, что не могут полностью опубликовать списки своих кандидатов по соображениям безопасности. Во многих районах и даже в Багдаде до сих пор не составлены списки избирателей» - отмечал Аль - Джадерджи^²⁵⁵.

В итоге, сами выборы вряд ли стали отражением воли и интересов большинства населения. Западные СМИ не скрывали своего восторга, получив сведения о 60% пришедших на них избирателей. Однако эти данные, судя по всему, были завышены, учитывая тот факт, что в стране не была проведена полная регистрация избирателей, не говоря уже о том, что избирательные участки не были компьютеризированы, а международные обозреватели отсутствовали. Различные источники информации позже давали уже гораздо меньшие цифры^²⁵⁶.

Но все – таки, несмотря на бойкот голосования в ряде суннитских районов выборы были признаны состоявшимися. По итогам выборов в состав парламента вошли представители 12 политических партий и группировок из общего числа 111 политических организаций страны. Победу, как и следовало ожидать, одержали шииты, поддержанные Объединенным иракским альянсом, где доминируют шиитские партии. Они получили 140 депутатских мандатов (48,2% голосов) в 275 -местном парламенте. За ними следовали курды - 77 мест (25,7%), на третьем месте «Иракский список», блок партий премьер-министра временного правительства Аяда Алауи, получивший 40 мандатов (13,8%). Сунниты, в массе своей бойкотировавшие выборы, получили 16 мест^²⁵⁷.

Чтобы не заявляли в Вашингтоне об успехе выборов, как бы не вторили ему представители переходного правительства, но выборы в Ираке, по всем критериям принятым в мире, трудно признать действительными. Они просто не учли мнения 30% населения Ирака, и очевидно, что правительство, формирование которого началось на заложенной 30 января основе, нельзя назвать легитимным и представляющим интересы всего иракского народа^²⁵⁸.

При этом ситуация в сфере безопасности продолжала ухудшаться. Понеся большие потери в Аль - Фаллудже, суннитские повстанческие группировки нуждались в пополнении, которое происходило в этот период в основном за счет иностранных боевиков, прибывавших в провинцию Анбар из Сирии. Для пресечения проникновения их в Ирак американская морская пехота весной - осенью 2005 года провела серию операций в приграничных районах. Сирия отвергла обвинения в том, что ее территория используется иностранными боевиками для транзита, но уже осенью сирийское руководство достигло соглашения с Ираком об укреплении границы в обмен на поставки иракской нефти. В районе Багдада после выборов наступило затишье, продлившееся до мая, когда здесь произошла серия терактов. За месяц жертвами этих акций стали 700 человек, включая высокопоставленных иракских государственных и духовных лидеров. В ответ американское командование начало в Багдаде крупную операцию, в которой участвовали более 40 тыс. американских и иракских военнослужащих^²⁵⁹.

Таким образом, за лето 2005 года общая ситуация в Ираке не только не стабилизировалась, но и стала приобретать новые очертания. Бывший помощник по национальной безопасности президента США Дж. Буша – старшего, Брент Скоукрофт заявлял в интервью «Вашингтон пост», что «Ирак стоит на пороге гражданской войны» и что выборы сыграют негативную роль в деле стабилизации политической обстановке в этой стране. События, произошедшие после выборов в Ираке, вполне оправдывают такую оценку^²⁶⁰.

Готовящаяся к утверждению новая конституция страны вызвала острые политические и религиозные споры. Основные возражения суннитов вызвали пункты проекта, касавшиеся вопросов федерального устройства государства, ликвидации партии Баас, а также принадлежности Ирака к исламскому миру. Принятый проект отражал в основном взгляды шиитов и курдов, обладавших большинством в парламенте^²⁶¹. Раскол в иракском обществе был хорошо заметен на референдуме по принятию конституции 15 октября, когда в шиитских районах царила праздничная атмосфера, а в ряде суннитских городах участки для голосования вообще не открывались. Тем не менее, конституция была принята. 15 декабря состоялись новые парламентские выборы, по итогам которых было создано постоянное правительство страны. Победу вновь одержал Объединенный иракский альянс, получивший 128 мест в Национальном собрании. Все суннитские партии получили только 58 мест, а курды 53 места^²⁶².

Таким образом, выборы способствовали еще большему нагнетанию обстановки в Ираке и обострению религиозного конфликта. По мнению наблюдателей, США не видели главной опасности иракского конфликта - его постепенного перерастания в гражданскую войну религиозного характера.

Судя по всему, суннитские радикальные группировки, составляющие костяк вооруженного подполья, во все большей степени направляли свои удары не столько против американских военных, сколько против поставленных у власти в Ираке шиитов. Жертвами большинства крупных терактов, проводимых в 2005 году иракскими мятежниками, становились представители именно шиитского большинства населения страны. В результате, несмотря на попытки умеренных духовных лидеров не допустить религиозного конфликта, радикальная часть шиитов проводила ответные акции возмездия в ответ на проводимые суннитами нападения и теракты. Такая тенденция получила устойчивое развитие, и начало гражданской войны стало лишь вопросом времени^²⁶³. По мнению независимых наблюдателей, одной из причин этого явилось то, что при формировании новых органов власти и силовых структур Ирака в Вашингтоне сделали ставку на дискриминированных при режиме Саддама Хусейна шиитов и курдов. Вследствие этого шииты получили практически полный контроль над постсаддамовскими правительственными силами безопасности. Еще одним источником будущих проблем стала сильная зависимость возрождаемой иракской армии от курдов, представители которых получили там многие ключевые командные посты. Такая ситуация, естественно, совершенно не устраивала суннитскую общину Ирака и служила катализатором нарастания вала насилия внутри страны. Авторитетные эксперты отмечают, что неспособность оккупационных сил и нового политического руководства Ирака обеспечит реальное, а не формально представительство суннитов в органах власти и силовых структурах страны привело к печальным последствиям в последующие годы^²⁶⁴.

Итак, события 2005 года привели к тому, что 2006 год ознаменовался нарастающим хаосом, этноконфессиональным и клановым противоборством. Благодаря победе шиитов и курдов на выборах, уже на следующий год марионеточный иракский парламент принял закон о федеративном устройстве страны, предусматривающий образование на территории Ирака автономных зон^²⁶⁵. Вскоре Шиитский Высший совет исламской революции предложил идею автономии южных районов. Вместе с тем, американское командование планировало сохранить уровень американского военного присутствия в Ираке (порядка 140 тыс. чел.), что, несомненно, сыграло роль в росте вооруженного сопротивления со стороны повстанческих группировок^²⁶⁶. Таким образом, иракские выборы 2005 года не стали победой демократии. До нее еще очень далеко.

жүктеу/скачать 0.89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11