Альбом на виниле
жүктеу/скачать 346 Kb.
|
|
Что с музыкой? Музыка, музыка, музыка… Я жажду музыки. Здесь застой. Мага нет. Общество пресытилось роком, интересуются единицы. Слышал недавно «Темную сторону луны». Потрясает. Особенно первая композиция. Как поживает Фит? Эта сволочь лает без умолку со дня своего рождения. Спешу отослать «оправдательное» письмо. Мама, конечно, написала тебе… В поисках информации о роке я вышел на одну коммерческую фирму. Они действуют очень быстро, по-деловому — сразу же прислали несколько статей о различных ансамблях. Между прочим, выслали одну пошленькую статейку, нафаршированную порнографией. И вот мама прочитала. О, ужас! Она стала обвинять меня в том, что я смакую все эти подробности. Мне было очень больно. Теряю веру в родителей и в себя… Кстати, мы окончили школу. Событие, не замеченное никем. На линейке все было обычно. Дементьева пустила слезу перед микрофоном. Мы, более закаленные в боях с учителями, стойко выдержали всю процедуру. Лишь один эпизод по-настоящему взволновал меня — мне подарила цветы сестра Вероники Емельяновой, Люба. Я очень благодарен ей…
Мои знания оказались намного скромнее, чем ты предполагал. Первые три экзамена: Литература письменно — три. Писал Владимира Маяковского, поэма «Хорошо!». В сочинение не вложил ни крупицы своей души. Немецкий язык устно — три. На этом экзамене было произнесено девяносто девять процентов русских слов и один процент немецких. И, наконец, математика письменно — три. Писали сегодня, девятого июня. Я просто списал. В общем, пустая формальность. Ты спрашиваешь о Вовике. Разрыв с Василем нас больше сблизил и, мне кажется, в дальнейшем мы будем вместе. Сейчас Василю с Лычковой откровенно делают аттестаты, и Василь, кажется, хочет примириться с нами. Но этого, по-видимому, уже не будет, и это наша с Вовиком слабость — то, что мы стали немного презирать Василя. Наверное, я напишу ему письмо. Потому что откровенно, с глазу на глаз, не смогу с ним поговорить. Но нужно ли? Я сам сомневаюсь. А Вовик — противник всяких экспериментов с Василем. Итак, школа позади. Химия: Вовик — пять, Сантим — три. Выпускной завтра. После выпускного я на неделю исчезну с поверхности Калининабада. Уйду куда-нибудь и буду размышлять… А скорей всего папа устроит нас на электростанцию, и мы будем вкалывать. Перспективы: работа, горы (планируется ряд диких вояжей) и, по-видимому, все. Остальное — в тумане. Очень хочется приехать к тебе, но это пока откладывается. Еще одно: думаю купить четкий маг. Более крупные задачи: стать лучше, чем я есть.
Последний звонок. Как прошел выпускной? Сборище сытых откормленных людей. Я просто ушел после торжественной части. Много ли ты сейчас пишешь? После «Аэропорта» по инерции сделал несколько новых композиций. Но все они слабы, монотонны и, порой, непонятны и мне самому. Надеюсь, что этот поэтический кризис пройдет. Моя главная задача — добиться ясности. Уйти от денфилдовского стиля, в тоже время не теряя лучших качеств денфилдовского стиха. Юбилей О Боги! Путь длиной почти в два года пройден, и дружная команда журнала «Один плюс один» достигла наконец десятого номера. Но в головах спятившей редакционной коллегии уже бушуют новые океаны и бури. Мой любезный коллега Вед Крок, а также фанатик мусульманской религии У ибн Угун в нетерпении потирают руки, желая высказаться по этому поводу. Не буду их сдерживать. (О’Сантим) Да здравствует юбилей! Десятый номер, выпестованный отцами поэзии и прозы, обрел свое законное право на существование. Слава редакции, во главе с О’Сантимом и Вед Кроком, при участии горячей крови сына Востока У ибн Угуна! (Вед Крок) Аллах прервал мое путешествие в миры, не столь отдаленные от тарелочки с нежным мясом молодого барашка, приготовленным специально в честь десятого номера достопочтенного журнала. Не в силах сдержать переполняющие меня высокие чувства, я рыдаю… (Скромный слуга Аллаха и желудка У ибн Угун) Предлагаем вниманию уважаемых читателей два юбилейных интервью с заместителем главного редактора журнала О’Сантимом. У ибн Угун — О’Сантим У ибн Угун: О прекраснейший из прекрасных О’Сантим! Говорят, что происхождение твоего имени шотландское? О’Сантим: Ошибаетесь, раис. Имя Сантим происходит от названия денежной единицы государства коротышек в романе Носова «Незнайка на Луне». Так что правильнее было бы считать, что у него «лунное» происхождение. У: О, Аллах! Ты — Луна на темном небе нашего журнала!.. Но ближе к делу. Физическое или духовное совершенство важнее? Утехи духа забавам тела, или наоборот, предпочитаешь, о, лунный? O’С: Считаю, что тело и дух наш равны. У: О, мудрейший из мудрых! Познания твои в метафизике превосходят мои познания гаремов Халифа (храни его небо!). Но не инстинкты ли предков наших — брожение и раскрепощение телесных сил — есть истинные проявления духа? O’С: Согласен с вами, раис. У: О, хитрейший из хитрых! Не яд ли на языке твоем, источающем мед согласия? O’С: Не будем спорить, раис. Лучше перейдем к другим областям познания. У: О, рассудительнейший из рассудительных! Только у шакала шерсть стоит дыбом много лун — лев забывает обиду мгновенно!.. Перейдем к другим областям познания. Сын Запада, некий «Beatles» , известен и на Востоке. В ритмах этого навозного жука старцы превращаются в слюнявых младенцев. В чем сила сего отрока? В чем смысл его воздействия? В чем цель? O’С: На Западе существует огромное количество сынов роковых ритмов. Сия область познания столь обширна, что передать вашему блестящему уму весь этот кладезь мудрости я сейчас просто не в состоянии. Что же касается некоего «Beatles», то вы должны были встречаться с великолепными сынами Запада Полем ибн Маккартни, Джоном ибн Ленноном, Ринго ибн Старром и Джорджем ибн Харрисоном, когда они гостили у сына Индии Махариши Махеш Йоги. Неужели вы — знакомый с Тагором, Неру и Рамачандрой — не знаете Йоги? Мне стыдно за вас, раис. У: Работа в редакции, о, милейший из милых, исключает всякие йоги… Почему осквернили эти сыны основы жизни — самосозерцание и неподвижность? O’С: «Запад есть Запад, Восток есть Восток», как сказал Евгений Евтушенко. У: Евгений Евтушенко, о, просвещеннейший из просвещенных, был очень мудр… Вед Крок — О’Сантим Вед Крок: Ваша оценка деятельности журнала в предыдущих девяти номерах? О’Сантим: Это было великолепное пиршество ума! В.К.: Несколько слов об отношении журнала к внешним событиям. Его политическое кредо? O’С: Журнал, как мне кажется, весьма далек как от жизни, так и от политики. Его кредо — искусство для обогащения Крока, У ибн Угуна и О’Сантима. В.К.: В чем, по-вашему, заключается смысл жизни человека? O’С: Каждый человек сам ищет ответ на этот вопрос. В.К.: И все же? O’С: … В.К.: Ваше отношение к творчеству советских поэтов? В частности, пару слов о Евтушенко? O’С: Честно говоря, в поэзии для меня существуют только два имени: Уолт Уитмен и Пабло Неруда. Евтушенко я читал в глубоком детстве. Тогда я восхищался им. Теперь же — … В.К.: Ваша позиция в половом вопросе? O’С: Не допущу порнографии и секса в святом источнике мысли! Но, если честно — о, женщины… В.К.: Спасибо за откровенность. Желаю успехов и удач! Новости — По многочисленным просьбам читателей, начиная с одиннадцатого номера, «Один плюс один» открывает новую рубрику «Музыкальная страничка», вести которую будет известный музыкальный критик Ник Аристиз. Круглый стол Вед Крок: После торжеств, посвященных выходу юбилейного номера, мои коллеги О’Сантим и У ибн Угун находятся в состоянии опьянения… О’Сантим: Опьянение, вызванное скоростью, с которой был сделан юбилейный номер, прошло, сменившись объективным и трезвым взглядом на его художественную ценность. Гром и молнии интервью и новых рубрик не заменят поры искренних и проникновенных строк поэзии и прозы. Вед Крок: О’Сантим, видимо, приболел. А всему виной его бурный темперамент. Он всегда шел напролом, забывая, правда, о качестве, отчего страницы нашего журнала частенько бывали переполнены халтурой сомнительных авторов, чьи имена к тому же трудно запоминаются. А что думаете об этом вы, глубокоуважаемый У? У ибн Угун: Скромный сын Востока, усидчиво исполняющий намаз, я, признаться, иногда забывал о святых обязанностях служителя храма муз. Вполне согласен с достопочтенным — халтуры много! Но в Багдаде говорят: «Даже в стаде белоснежных барашков для стола падишаха может оказаться черная овца». О’Сантим и Вед Крок переживают сегодня трудные времена — решается вся их дальнейшая жизнь. От того, как она сложится, в большой степени зависит и судьба журнала… О’Сантим: Дорогой У, не надо оправдывать редакцию. От ее имени я обещаю отныне не пускать бездарей и халтурщиков дальше приложений. Вед Крок: Кстати, хотелось бы сказать несколько слов и о многочисленных приложениях. Единственным хорошим и действительно сильным стал поэтический сборник Роберта Денфилда «Я жил на острове». Все остальное — для желудка, а не для души! У ибн Угун: Упоминание об этом благословенном органе приводит в действие все силы моей души! О’Сантим: Объем и качество — взаимоисключающие вещи. Редакции тяжело удержаться под напором алчных авторов, сотрудники просто не успевают сортировать материал. Поэты, писатели и критики вконец обнаглели и протаскивают, пользуясь всеобщим хаосом, свои убогие произведения. Страницы журнала гнутся под тяжестью грубости и неотесанности. Настала пора серьезных размышлений… Прими мои поздравления! После года мучений ты все-таки стал студентом-архитектором!.. А мне пришел вызов из Находки. Я должен быть в моршколе двадцать пятого августа. Так что если ты приедешь, то мы увидимся. Я совершенно свободен и у нас будет куча времени — Вахш, горы и тонкие литературные наслаждения. Очень жду тебя. Уже вижу, как ты сходишь по трапу самолета… Очень жаль, что мы не встретимся. Ибо в начале сентября меня здесь уже не будет. Я взял билет до Иркутска, а там буду добираться или на самолете, или на поезде. Лично я рад, что уезжаю. Думаю, что такая перемена мне сейчас просто необходима. Что будет потом? Трудно сказать. Надеюсь, что Находка не станет лишней в жизни. Теперь, когда нас будут разделять почти восемь тысяч километров, нам надо более внимательно отнестись к нашей переписке… Вчера уехала в Ровно Наташа Шатрова. Мне кажется, что у меня что-то отняли. Перед отъездом она была у нас дома. Говорили. Она стала еще лучше. В ней много из детства. И было бы здорово, если бы все это сохранилось и в будущем… Вовик уехал двадцать девятого июля, а Наиль улетел пятого августа. Так что я остался в одиночестве. Это, наверное, последнее письмо из дома. Перед отъездом я удивительно спокоен.
— Давай инструкции, — прогнусил Тэд. Лицо под бронестеклом дрогнуло, и в наушниках Тэда раздался хриплый голос Крона: — Нажмешь кнопку в шлюзовой камере — она там одна. Тэд подозрительно глянул на Крона. Наконец дали сигнал. Вездеход Тэда рванулся вперед и затормозил на площадке перед звездолетом. Тэд поднялся по трапу и, махнув на прощание рукой, скрылся в люке. Взвыли контрольные сирены, горное плато вздрогнуло, и сопровождающие увидели, как звездолет, завибрировав всем корпусом, оторвался от земли и, сверкнув пламенем, скрылся из глаз. Спустя месяц он пересек орбиту Плутона, чтобы вернуться в Солнечную систему через триста лет. 2. БОЛЬШОЙ ГОРОД Это оттуда Ты говорил мне, что там, вдали, твоя жизнь была прочной и постоянной. Там, вдали, на унылых холмах, дни длились бесконечно солнца.
Теплые волны омывали тебя, горячий песок сочился сквозь пальцы. Ты говорил мне, что это оттуда: глубокое молчание зимы, звуки полузабытых снов и душераздирающая наивность. Ты хранил свой внутренний свет — этот девственно-чистый мир, первозданный ландшафт, предрассветный час, где слышен звук каждой птицы. И тот, кто хотел понять тебя, останавливался, пораженный твоим замкнутым миром — гигантским минаретом, вознесенным за облака. Новичок в Городе Закончилась дорога, мой рай на зыбких песках. Пойду в Большой Город, не буду искать аналогий. Большой Город неповторим своими маленькими чудесами. Хочу все потрогать своими руками. Мне надоели газеты, в которых ничего нет! Что происходит за кулисами, когда идет спектакль? Когда открываются окна и двери? В Городе впервые хочу увидеть, как живут эти люди. Пойду на Представление, скользя по улицам в темноте, надев свой лучший костюм. Там, где собирается много людей, найду себе тысячи развлечений. Все смогу купить. Здесь я смогу утолить свою жажду.
Эй, девочка! Перестань играть в песке, перестань бесконечно красить губы. Видишь —
вокруг ищут таких, как ты. Ты нужна мне — но только на час. Если ты согласна, то я оплачу все расходы. Хочу знать, что ты представляешь из себя.
И если в твоей голове пустота,
то мне понадобится только твое тело. Убей на час мой разум. Не прячься от реальности. Желай все — сейчас. Делай все — сейчас. Ведь мы равноправны в этой старой игре.
Снова зажигаются огни в загоне, окруженном проволочной сеткой. Внутри — рок-н-ролл, снаружи — не попавшие в зону звука. Маленькая девочка — в настроении танца. Вокруг — молодые плебеи, будущее наших тюрем. Поднимаемся и опускаемся над землей. Королева — в центре. Она — в настроении танца. Король играет на гитаре. Танцуй вместе со мной! Скользим в темноте и поем песню одиночества. Весело мелькают огни карнавала, но ты — в западне. Ты приходишь сюда, чтобы убить время. Все это — словно мина замедленного действия, и я хочу, чтобы мы взорвались после полуночи.
Попадая в темноту хочу увидеть свет. Даже самый сильный рок теряет свою мощь в этом притоне. Двери стучат так, словно рушится дом. Все сидят на бетонном полу, у каждого в кармане игла. Будущее — это всего лишь возможность убивать бесконечное время. Настоящее — ничтожное мгновение, которому нет цены. Сегодня я пришел, чтобы улететь на Луну, — меня интересует ее обратная сторона. Что интересует тебя, мне совершенно безразлично.
Открывается тяжелая дверь, прохладный ветер шевелит мои волосы. Там, впереди — пространство. Королева героина смотрит в упор, и я знаю, что долго не выдержу эти капли горячего пота, эти бездонные глаза. Она идет прямо ко мне — это ужас приближающегося огня. Она проходит сквозь меня, оставляя на моих плечах пульсирующее масло, стекающее вниз. Ты — мое спасение. Оставь мне свой образ, дай немного любви, дай вступить на твердый берег. Холодные металлические голоса удаляются, я слышу гул подземного поезда. Может быть, он увезет меня отсюда? Минуты падают, словно капли ртути. В туннеле летят атланты, девушка сидит в прозрачном кресле, волны накатываются на берег, я иду по песку, чтобы овладеть океаном. Какое безумие… Огромная земля, над которой летят птицы. Много людей, ставших птицами. Люди-камни остались внизу, они могут только смотреть на недоступное небо. Маленькая-маленькая игрушечная страна, черно-белые поля с фигурками людей. Семь врат Сатори и миллиарды лет жизни. Ты — моя покровительница. Ты купила мне эту страну — крошечные леса и реки, жидкий огонь солнца. Через пустыню пролегает черта, и в синей дымке — горная цепь. Завтра ты купишь мне игрушечную жизнь. Я — твой раб. Открой окно, я хочу упасть вниз. Точка на твоей руке Ты вся дрожишь, рюмка вина согреет тебя. Можешь остаться здесь и делать все, что хочешь. Можешь не называть своего имени — достаточно и того, что ты рядом. Можешь не объяснять, что произошло — я вижу черную точку на твоей руке. Ты самая худая девочка в Городе, и я прекрасно понимаю, отчего это так. Здесь никто тебя не жалел, все требовали только деньги. И никто не помог тебе выбраться из этой грязи.
Не спрашивай о том, где я был — и так ясно, что я не сидел на месте. Не рассказывай о прошлом — ведь я не помню твоих друзей. Не говори о будущем — ведь мы не знаем, чем все это кончится… Мы вдвоем, и нам нужна только линия этой ночи — это окно, пробитое насквозь, этот сомнамбулический шорох листьев, этот июль… Мистическая ночь. Антрацитовое небо, таинственные вспышки в глубине пространства… Ты здесь — легкий возбуждающий запах, упругое тело, теплый живот и руки…
Долгие, долгие влажные поцелуи, накатывающие волны истовой нежности, полное боли желание единения… Упоительное наслаждение, беспредельная линия открытия… Подземные колебания, глухой рокот нарастающего извержения… Мощный импульс вселенной, раскаленный маяк в густом кровавом свете, падение в пылающий песок, захватывающее дух парение и давящая тишина… Время, остановившееся в оцепенении, умирающее свечение, умолкающий смех вдали, таинственные потусторонние шаги.
Каждый вечер, исследуя внутренний мир Большого Города, я вижу людей, разбивающих бутылки. Если я иду с девочкой, то в правой руке всегда зажата бритва. Внимательно гляжу по сторонам, девочка крепче сжимает мою руку — ее могут изнасиловать, а меня просто убить. Везде стоит запах свежей крови. Везде люди, которые бьют бутылки и пишут грязные слова на стенах. Смотрю в темные окна, в сторону бара, где висит ядовитый туман наживы. Смогу ли я спасти свою девочку от страха? Прохожий, ты — объект пристального внимания. Если ты с деньгами, если ты с красивой девочкой, если ты слаб — беги отсюда, пока ты еще живой. Эй, ты! Я в кресле, с бутылкой пива, переключаю каналы. По первому — погода прекрасная. После сумасшедшего дня на строительстве нефтепровода — успокаивающая мелодия. Доверительное проникновение в производство — роботы под угрозой ссылки на Колыму рассказывают увлекательные истории про свою человеческую жизнь. По второму — отупляющий фильм, извращающий историю на неделю, потом — кровавые новости сегодняшнего дня и несколько бодрых песенок ваших жизнерадостных исполнителей. По третьему — встреча по просьбе (непонятно, кто просил). Звезда театра и кино рассказывает что-то приторно-сладкое про свои творческие успехи. По четвертому — остро-сексуальное шоу. Ощущаю себя агентом спецслужб, передающим в центр важные сведения о противнике… Когда есть общая опасность — вы всегда вместе. Но ваши красивые лозунги, ваши надписи на знаменах — все это ложь, от начала и до конца. Вы ненавидите друг друга. Вы готовы утопить в грязи любого, кто затронет ваши интересы. Ты хорошо играл свою роль: выучил нужные слова, занял высокий пост и начал делать деньги. Ты презираешь всех, кто остался внизу и готов стереть с лица земли любые препятствия. Пусть льется кровь! Сделаю все возможное, чтобы ее было еще больше… Эй, ты!
Помни о том, что я всегда был в стороне. Переходить дорогу, вставать на пути — не в моих правилах. Но если начнется война, и мы окажемся вместе в одном окопе, знай, что первая твоя пуля — будет из моего ствола. Окна и двери Покажи мне двери, которые легко открыть! Меня не интересуют золотые украшения и нижнее белье твоей жены. Работай, дружок, работай — тащи в дом все, что сможешь, преврати каждую комнату в склад,
одень ребенка в красивые тряпки и не забудь купить ему аппаратуру подороже. Ты вдолбил себе в голову, что все это — истинный смысл жизни. Нет ничего приятнее обладания! Работай, дружок, работай — укрепляй семейное благополучие, слушай приторную музыку своих любимых ансамблей. Все равно я вижу, как ты мал и ничтожен… Покажи мне двери, которые легко открыть! Приглашу побольше девочек из бара и устрою
половое сражение. Нас не интересует шикарная мебель и антикварная посуда. Нам нужны твои непроницаемые окна и твои надежные двери. Они укроют нас от посторонних глаз. Мы заплатим тебе. Япония Есть ли у тебя деньги? жүктеу/скачать 346 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|