Глава 13. Остановка времени

Как-то раз я решил покурить травы просто для борьбы со стрессом после проведения одного по-своему тонкого эксперимента с новой комбинацией наркотиков. И вдруг обнаружил, что совсем не по моей воле у меня начались переживания, связанные с замедлением времени. Эти ощущения были действительно пугающими.

В этот примечательный апрельский день (дело было в семидесятых годах) весь дом был предоставлен в полное мое распоряжение: Тео был в колледже, а Элен поехала на несколько дней в гости к своему родственнику. В то время я иногда использовал одну из двух любопытных экспериментальных методик. По одной из этих методик, которую я назвал «вставлять запал», нужно было принять активный наркотик через определенное время после приема неактивного. Если наблюдаемое воздействие «активного» («взрываемого») наркотика менялось в присутствии неактивного («запала»), то можно было оценить процесс усиления действия активного препарата. Для второй методики я избрал следующее название - «авто-железнодорожная перевозка». Использование данной методики предполагало прием активного наркотика в период уменьшения воздействия другого, тоже активного, вещества. При помощи подобного «ложного дополнения» можно обнаружить качественные различия в воздействии наркотиков, что способствует более точному пониманию обоих препаратов.

В описываемом случае первым (и активным) наркотиком, который я принял, был МДОХ³⁰, а роль «перевозочного» выполнял МДА. В глубине души я всегда подозревал, что эти два вещества в процессе метаболизма в теле человека могут каким-то образом соединяться, потому что по своему действию и по своей структуре они очень похожи. Единственное, что их отличало между собой, - атом кислорода. Но структура этих веществ была такова, что этот атом кислорода без особых трудностей добавлялся (или удалялся) при обычном процессе биотрансформации.

Итак, в два часа пополудни я принял сто миллиграммов МДОХ и записал по времени свои ощущения, типичные для этого наркотика. Позже, если быть точным - в полпятого, когда воздействие препарата стало уменьшаться, я принял такую же дозу МДА. Почувствуют ли они присутствие друг друга? Окажется ли МДА достаточно похожим для того, чтобы действовать как дополнение МДОХ и заставить его вновь оказывать начавшее угасать воздействие? Или первый препарат проявит упорство, что сделает МДА относительно неэффективным? Или, раз уж на то пошло, воздействие усилится, и, возможно, это будет означать некую синергию?

Эффект значительно дополнился. После истечения обычного промежутка времени, который проходит до начала воздействия(для МДА этот промежуток равняется примерно получасу), я отметил, что у меня по телу пошли мурашки и появились признаки перехода в окаменевшее состояние. Я испытывал ожидаемый набор физических проявлений воздействия обоих наркотических веществ - мои зубы сжались, а глаза произвольно подергивались. Отсюда было недалеко и до нистагма³¹. Угол наклона моего почерка резко увеличился, а моторная координация ухудшилась, и правильно попадать по клавишам пианино я был уже не в состоянии.

Прошел еще час, и я почувствовал, что время замедлилось и я могу проделывать фокусы со зрительными образами. Я мог придать человеческие формы фигурам, которые образовывались благодаря игре светотени, отбрасываемой лучами заходящего солнца (они пробивались сквозь листья деревьев).

К семи часам вечера я дошел до уровня плюс один, а к восьми часам, по сути дела, уже пришел в себя. От постоянного стискивания зубов у меня порядком ныли челюсти, а психика изрядно притомилась от всех переживаний, выпавших на мою долю в течение дня. Наступил тот редкий момент, когда я решил покурить чуть-чуть марихуаны, чтобы предотвратить стресс. Я выкурил двести миллиграммов подаренного мне образца марихуаны, который валялся у меня без дела вот уже пару лет. На часах было пятнадцать минут девятого, а то, что случилось потом, было просто невероятно.

В восемь двадцать восемь (через тринадцать минут после того, как я покурил травку) я почувствовал первые признаки действия марихуаны. Для меня этот срок был обычным. За этим первым сигналом на меня стали накатывать волны ощущений. Каждая из них сопровождалась растущим чувством замедления времени. Было совершенно непонятно, как волны распространялись так равномерно и через одинаковые промежутки времени. Посмотрев на секундную стрелку, я заметил, что волны должны сходиться друг с другом все ближе и ближе. Это впечатление возникло у меня благодаря тому, что секундная стрелка на часах двигалась еще медленнее, чем волны.

Запись, сделанная мной в восемь часов тридцать одну минуту, свидетельствовала, что для меня произошло значительное субъективное изменение хода времени, несоразмерное со временем, которое показывают часы. Однако звучавшая по радио музыка не претерпела для меня никаких искажений.

Следующий «приступ» случился у меня через пару недель -в восемь тридцать пять. Я ощутил, как очередная волна замедления времени обрушилась на меня. А после того, как секундная стрелка снова обежала циферблат и стало тридцать шесть минут девятого, пришла еще одна волна.

Страх стал охватывать меня.

В каком состоянии находилось мое тело? Я пытался измерить у себя пульс, но делать это просто смешно, когда между ударами сердца проходит целая вечность. Ты теряешь след одного удара к тому моменту, когда думаешь, что уловил следующий. А на самом деле пульс бьется где-то поблизости и его чертовски трудно сосчитать. Сколько было ударов - два, три или один? Я заметил, что проходило три удара за то время, пока секундная стрелка передвигалась от одного деления к другому, так что, может быть, пульс у меня был 180. А может, и нет. У меня не было возможности точно определить его.

Часы показывали восемь тридцать восемь, и разумом я понимал, что прошло всего лишь двадцать пять минут с той поры, когда я почувствовал первые признаки воздействия марихуаны. Но мне казалось, что лучше было бы сказать, что пролетело двадцать пять дней. Я поднялся и пошел к пианино с намерением сыграть отрывок из Первого ноктюрна Шопена. Движения моих пальцев были несколько замедленны, но ноты я брал абсолютно верные. Я задумался над одной вещью. Если секунда длится так долго, то почему звучание басов при большем количестве звуковых колебаний, приходящихся на одну секунду, не кажется выше? Могло ли случиться так, что слуховые рецепторы в моем ухе тоже стали медленней воспринимать внешние звуки, поэтому музыка звучала для меня синхронно с тем, как я ее играл? В этом не было ни малейшего смысла.

Я оставил в покое пианино и вернулся к дивану и часам. Несмотря на то, что играл я довольно приличное время, часы показывали всего лишь восемь сорок одну. Мне пришло в голову, что я настолько далеко вышел за пределы состояния плюс три, что показателей, подходящих для описания моего состояния, уже не было. Я не могу использовать показатель плюс четыре, потому что он обозначает другое состояние, отличное от психоделического опьянения. Поэтому давайте остановимся на плюс 3,7. Я вновь попробовал измерить свой пульс. На этот раз вообще не было ничего слышно - либо сердце перестало биться (не это ли и происходит при полной остановке времени?), либо громыхавшие удары были настолько разрозненны, что их было невозможно зафиксировать. Но тогда почему все-таки пианино звучало как прежде, а сердце билось так странно? Должен был я позвать на помощь?

На часах было восемь пятьдесят три, когда я проделал многомильный путь по дому, добрался до столовой, где был телефон, и набрал номер телефона своего друга Джорджа Клоуза. Смятение и ужас охватили меня, стоило мне понять, что аппарат не работает. Из телефонной трубки не доносилось ни звука. Я начал взглядом обшаривать комнату в поисках какого-нибудь предмета, который успокоил бы поднимающуюся во мне панику. Я точно и не знал, что ищу, - что-нибудь такое, что подсказало бы мне, что теперь делать. Я был навсегда заключен в доме. Раз уж у меня уходило столько времени для перехода из одной комнаты в другую, я знал, что никогда не смог бы добраться до машины, а тем более самостоятельно вести ее! Вот это были бы удивительнейшие переживания - сесть за руль с таким представлением о времени! Конечно, я не собирался проверять это на собственной шкуре.

А потом это случилось. Я вздрогнул от неожиданности, услышав гудок в прижатой к уху телефонной трубке. Соединение только что завершилось, и в доме у Джорджа зазвонил телефон. Прошла еще одна вечность, пока раздался второй гудок. Снова вечность, и третий гудок. Трубку взяла Рут, и ее голос звучал нормально (из чего следует, что на голосах людей, равно как на музыке, изменение восприятия времени не сказывается).

Я сказал в телефонную трубку: «Я попал в веселенькое местечко, Рут, и немного напуган. Не мог бы Джордж приехать и убедиться в том, что меня можно найти, если все зайдет еще дальше?»

Я сознавал, что моя речь была мало вразумительна, но Рут заверила меня, что Джордж уже едет ко мне. Я решил оставаться у телефона, чтобы зацепиться за голос Рут, как за спасительный якорь в этом странном шторме.

Никогда мне еще не доводилось с кем-то разговаривать в течение целого столетия.

Теперь состояние, в котором я находился, по моей классификации тянуло на плюс 3,9. Я помню, как попросил Рут остаться на связи, пока схожу в кабинет за бумагой и ручкой, и записать время моего отсутствия. Я хотел посмотреть, сколько это займет времени, и использовал жену своего друга в качестве объективного хронометриста. Она сказала, что подождет у телефона до моего возвращения. Мой план заключался в том, чтобы начать самому отсчитывать время, отметить, сколько уйдет на то, чтобы дойти до кабинета, взять там что-нибудь и вернуться к телефону. Потом Рут сообщила бы мне, сколько в действительности прошло времени, и, разделив одно на другое, я бы получил величину своего «замедляющего фактора».

Я положил телефонную трубку на стол и отправился по направлению к своему кабинету. Я никогда не смогу восстановить проносившиеся у меня в голове бесчисленные мысли, пока я шел по коридору. Впрочем, одна из них застряла у меня в мозгу. Как может человек объективно оценивать свое субъективное переживание времени? Как я мог следить за своим внутренним ходом времени с некоторой точностью, чтобы затем сказать Рут, сколько, на мой субъективный взгляд, у меня занял поход до кабинета и обратно к телефону? Подсчитывать секунды при помощи «тысяча и один, тысяча и два» не годилось, поскольку скорость движения слов для меня не изменилась. Замедлялось проходившее для меня время.

Я дошел до кабинета и, наверное, целую жизнь пытался вспомнить, зачем же я сюда притащился. Я оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь, чтобы посветить на часы, или чего-нибудь еще. Я собирался печатать? Что-либо вычислять? Читать? Окружавший меня мир был красочным и подвижным, однако, испытывая удовольствие от этого потрясающей зрительной комбинации, я не хотел, чтобы она полностью захватила меня. Я должен был сохранять вербальный контакт. Это напомнило мне, что Рут осталась на связи и ждала моего возвращения. Я совсем позабыл о ней и надеялся, что она все-таки дождется меня.

Я вернулся к телефону, Рут была на проводе.

- Извини, что задержался. Я растерялся.

- Как долго, по-твоему, ты отсутствовал?

- Двадцать-тридцать минут?

- Тебя не было одну минуту или на несколько секунд больше.

Итак, коэффициент составил 20:1. Я знал, что пока больше

не будет этих замедляющих время волн, и каким-то образом почувствовал, что был уже на пути к возвращению в нормальное состояние. После продолжительного и сложного телефонного разговора о сущности вселенной я услышал, как подъехал Джордж, и отпустил Рут спать. Джордж зашел через парадный вход, будучи в отличном настроении, проверил мой пульс (он был около 110) и нашел, что в физическом плане я неплохо себя чувствую. Теперь я уверен, что на протяжении всего вечера с моим сердцем было все в порядке. Я выжил. У меня по-прежнему нет объяснения тому, как два времени (речь и музыка, с одной стороны, и проходившее для меня лично время - с другой) могли одновременно быть такими разными и всегда существовать в пределах одного и того же часа.

Несколько дней спустя я решил проверить эффективность такого же количества той же самой марихуаны (не принимая другие наркотики, естественно). Имела место небольшая интоксикация, но искажение восприятия времени было незначительным. Чтобы повторить то, что случилось, нужно было принять такую же комбинацию наркотиков, или быть таким, каким я был именно в тот день, или планеты должны были разместиться соответствующим образом. Возможно, я так никогда и не узнаю, что для этого требуется.
Глава 14. Алеф-1
В 1976 году мне удалось синтезировать первый содержащий серу психоделик, который получил название пара-ДОТ³². Я работал в сотрудничестве с другом - д-ром Чарльзом Уиндхэмом Мэнтлом, профессором химии какого-то крупного университета на Восточном побережье. При этом он находился в своем университете.

Родовым названием этой группы серных аналогов ТМА-2, имеющих атом серы в позиции 4, стало слово «Алеф». Я взял его из иврита. Первое и самое простое соединение называлось Алеф-1. При получении из него простых гомологов можно было последовательно присваивать им названия Алеф-2, Алеф-3 и т.д.

Как я уже отметил, Алеф-1 был первым и простейшим веществом в данной группе. Однако мой эксперимент с ним простым никак не назовешь. На самом деле, после приема этого препарата я впервые погрузился в состояние, представлявшее собой одну из самых восхитительных смесей самомнения, паранойи и эгоизма, которые мне когда-либо доводилось переживать. Это был редкий и желанный шанс - непредсказуемый и неповторимый.

К тому моменту, когда я принял наркотик, я еще не подобрал для него родового названия. Вышеупомянутое название подобралось после того, как я принял небольшую, но достаточную дозу пара-ДОТ, и обнаружил себя в крайне необычном состоянии, которое внушило мне нешуточный страх перед препаратом. Как потом оказалось, и этого можно было ожидать, со мной произошел sui generis³³ случай, но тогда я подумал, что мои ощущения вытекали из свойств пара-ДОТ (и, возможно, его гомологов). Так что требовалось придумать название самим ощущениям. Отсюда и появился Алеф - по названию первой буквы в иврите, ставший первым компонентом нового словаря.

Лучше всего испытанные мною после приема Алефа переживания передают мои записи, которые я делал во время эксперимента. Они говорят сами за себя. Интересно, что, с точки зрения ощущений и физических проявлений, силу воздействия Алефа я оценил на плюс два (при помощи этого показателя можно передать характер воздействия, но не интенсивность, с которой препарат препятствует нормальной речи и деятельности). С точки зрения психического воздействия эксперимент достоин полноценной оценки плюс три.

Этот эксперимент был не похож ни на что другое: настолько сильным и продолжительным оказалось воздействие многочисленных идей, посетивших меня. Они сменяли друг друга, и каждая воспринималась как нечто обособленное. Какое-то мгновение я со всей полнотой переживал одну идею, и тут же ей на смену приходила следующая. Этот поток не только не остановился за несколько часов эксперимента. Под его влиянием я испытывал постоянный прилив бодрящей энергии, для описания которой, кажется, подходит единственное слово - «сила».

Я не стал вычеркивать из своих записей очевидную чепуху, поскольку она является неотъемлемой частью переживаний, так же, как подлинное прозрение, посетившее меня случайно.

Далее следуют мои записи, снабженные комментариями и объяснениями, которые я вставил в текст позже. Вставки заключены в квадратные скобки.

2 июля 1972 года в 10:50 утра я принял пять миллиграммов растворенной в воде гидрохлорированной соли 2,5-диметокси-4-метилтиоамфетамина, или пара-ДОТ (Алеф-1). До этого три часа ничего не ел. Начинается отсчет самого эксперимента (0:00).

(0:50) Ощущение теплоты в голенях. (1:10) Вышел на дорогу за почтой.

(1:35) Ощущение теплоты во всем теле. Воздействие приятно нарастает.

(1:50) Очень сильный эффект! Довольно приятный. Особенностей восприятия не наблюдается. Во всяком случае, пока.

(2:30) Сидел на улице и какое-то мгновение наблюдал, как плывет над землей мешок с цементом [мешок был доверху наполнен сухим портландцементом, на нем был товарный знак с изображением взбугрившегося бицепса]. Изображение человека - это Акт Власти, но акт не высказанный, в противном случав останется лишь История о Власти. Или, лучше сказать, История об Акте Власти. Акт нельзя спасти, возродить - продолжает существовать лишь История. Акт - это прошлое.

(2:33) Сколько требуется времени, чтобы принять в себя акт? Сам по себе акт, augenblick³⁴, оказывает действие, подобное наркотическому, в том смысле, что пропустить его через себя - значит, вспомнить волну идей, которая заполняла тебя раньше. Эти идеи нужно тщательно проанализировать и восстановить с такой полнотой, с какой позволит память.

Однако это лишь непосредственное наркотическое воздействие. Есть еще более широкие аспекты. Препарат может быть просто опытным образцом какого-нибудь семейства, стволом пока еще не исследованного дерева с неизвестным количеством ветвей и бесчисленным множеством листьев.

И мы можем изучить это множество на разных уровнях, но все мы слишком часто выбираем лишь один пример, существующий непосредственно в настоящем. Можно снова и снова входить в открытую дверь и каждый раз видеть что-то новое, однако дверной проем будет оставаться тем же, это будет та же самая дверь.

Пройти сквозь - это не просто заглянуть куда-то. Осмотр напоминает историю власти, проникновение - это акт власти. И внезапно возникают новые двери, и каждая из них тоже не изучена.

Таким образом, SCH3 становится SR [SCH3, представитель J метилтио-группы, - это группа атомов, соединенных с 4-м атомом углерода в Алефа-1. Присутствие «R» в SR символизирует | любое множество других групп, которые могут быть устроены иначе, чем СН3, например, этил, пропил и г. п.] К счастью, через первую дверь, то есть SCH3, приоткрылся факт существования бесконечности дополнительных дверей, которые в противном случае, останутся невидимыми миру слезами. [Смешанные метафоры не редкость в записях, сделанных мною под воздействием наркотических веществ.]

Меня затопляют «идеи». Они приходят слишком быстро, и я не успеваю записывать. Это не словесный материал, ergo истории невозможно рассказывать.

Продолжать в таком же темпе слишком долго было бы изнурительным. Музыка игнорируется. Пытаюсь держать глаза закрытыми. Ничего.

Зачем искать что-то новое, когда у меня в руках есть ключи - потребности делать открытие уже не существует.

Это и в самом деле взрывоопасный опыт, с идейной точки зрения. Как можно надеяться зафиксировать эту разновидность интеллектуальной сверхновой звезды? Будь я историком, я потратил бы свою жизнь на запись этих разрозненных идей, но толку от этого не было бы, ведь они превратились бы в истории. А кто стал бы их читать, кто бы поверил в них?

(2:45) В лабораторию зашел Тео, несколько минут мы обсуждали с ним проблемы, связанные с вакуумными насосами. Это был утомительный обмен словами, тогда как мы нуждались в обмене идеями. Я сразу же понял, что я хотел передать. Меня охватило ужасное нетерпение, и я проявил себя не слишком компанейским парнем. Воображаемое расширение должно быть частным действием.

У рассказа есть своя ценность. Это история. В записанном рассказе содержатся детали, источники, толкования и нюансы - все то, что каждый желающий может потом изучить на досуге. Но если нужно использовать текущий момент, все, что требуется, - лишь простой намек на это. Это приближает невербальную коммуникацию. Кнопка, при помощи которой сообщение прикрепляют к доске объявлений. Слишком много людей озабочены получением информации; эта кнопка обязательна, без нее никак.

Не могу быстро писать.

В следующий раз попробую использовать магнитофон.

С меняющейся скоростью, как и с кнопкой паузы при записи.

Нет- не надо кнопки.

Точно, я мог говорить быстрее, чем писать, но речь - это слишком медленный и шумный способ. Может, просто записать ключевые слова, а потом, как-нибудь на досуге, дополнить их подробностями. А что если не будет этого «потом», потому что «потом» появится еще больше ключевых слов. И кто тогда пожелает свободное время? Если ты делаешь что-нибудь на досуге, то это уже не досуг. Поэтому досуга не существует. Q. E. D. [Что и требовалось доказать.]

«Классическая симфония» Прокофьева на волне KKHI так или иначе подходит.

(3:00) Этот препарат - подлинный психоделик. Никаких сенсорных ловушек, расставленных, чтобы поймать твое внимание. Я ищу более искусные западни, более интересные и занимательные. Но здесь нет ловушек. Конечно, с нейроанатомической точки зрения это увлекательное занятие - продолжать изучение SAR [этой аббревиатурой обозначается «взаимоотношение структуры и деятельности», то есть отношения, развивающиеся между биологической активностью и химической структурой.] Это интеллектуальный психоделик - и никаких соблазнительных побочных эффектов, способных отвлечь твое внимание. Я хочу, чтобы каждая минута тянулась час.

Как же записывать идеи?

Невозможно записывать музыку без временного измерения. Но идеи существуют вне времени - они вечны, а потому не прекращают существовать, однако они не передаются словами, они находятся в действии. Так что идеи - это акты действия, акты власти.

Этот наркотик тоже должен уйти. Я хочу прокричать о нем всему миру. Этот препарат есть сила. Я расскажу о его воздействии, но я не должен буду раскрывать его суть. Мне необходимо одному войти в открытую дверь и самому начать исследование.

Я стану записывать идеи, обозначая их первой буквой «И», чтобы потом разобраться с ними.

И: Должно быть оптимальное количество RS, чтобы обнаружить универсальное сочетание HS. [Как и прежде, R - это любая из бесконечных совокупностей атомов, которую можно было бы связать с атомом серы. Если в процессе метаболизма его было необходимо изъять, то в результате получился бы Н. Возможно, все эти неведомые модификации привели бы к возникновению единственного «активного» продукта.]

И: Может быть, существует индивидуальный RS у каждого человека! Каким образом можно установить, что эта совокупность R в сочетании RS подходит данному человеку, если в конечной точке наталкиваешься на универсальность? Очевидно, что это необходимо проделать посредством индивидуализации каждого продукта. Я должен осуществить все возможные комбинации RS.

(3:25) Давайте я запишу это попозже, вечерком, когда вся эта круговерть уляжется. А пока - продолжаем усердно записывать идеи.

И: В своей основе музыка похожа на рассказ. От начала до конца ее нужно передавать в течение времени. Музыка НЕ МОЖЕТ быть СИЛОЙ. На запись и пересказ истории также требуется время. История не может быть силой, что бы там ни говорил Тойнби.

Идея = интенсивность = сила. НИКОМУ не рассказывай об этом наркотике, чтобы нельзя было установить, что это такое, и чтобы не предприняли шагов по его уничтожению.

И:« ». [Очевидно, я подверг данную идею цензуре - настолько она оказалась личной; я просто отказался предоставить право ознакомиться с ней всем остальным, за исключением себя самого!]

Я все превращаю в ДВИЖЕНИЯ. Не в физическом или визуальном, а в концептуальном и творческом смысле. Каждый может из ничего создать идею - из крупинки пыли, насекомого...

Попытайся не открывать глаза. Похоже на прессованный творог, больше ничего.

И: Намеки на это содержатся во всех прочих психоделиках, но они всегда теряются в некоем эмоциональном пространстве.

И: Именно этого Хаксли пытался добиться от ЛСД и мескалина.

Каждый из них - ЛСД и мескалин - лишен развлекательности; чистой воды концептуализация. Это и пугает.

И: Попробуй поработать в лаборатории. Зачем? Я мог бы просто доказать, что способен делать то, что уже и так умею. И кому это доказывать?

(3:38) По радио передают новости. Под влиянием каждого сообщения рождаются достойные для записи идеи. Отмена закона, запрещающего смертную казнь, позволяет не систематически, но , пропущенное слово продолжать практику смертной казни. Смотри - нет следов пропущенного слова. Это было действием, и оно прошло.

И: Запись, рассказ - это все еще нужно, чтобы обеспечить воспоминания. Рассказ должен быть ценным, иначе зачем марать бумагу? Давайте попытаемся обойтись без этого. Приляг пока.

(3:40) Поток идей. Я должен записывать, или все это будет утеряно, словно забытый поутру сон. Всякая индивидуальная ценность тоже будет утрачена.

И: Хотел бы я назвать это бесконечными 40 минутами, или их 85? Мне известно, когда это все началось, но вот когда оно закончится? Лишь тогда, когда я начну писать историю, не СОЗДАВАТЬ ее.

И: Как можно развивать эту способность? Контролировать? Удерживать? Записывать? Оценивать? И не превратить в интеллектуальную бомбу? У нее вообще есть ЦЕННОСТЬ?

И: Может, это как при диабете: без инсулина чьи-нибудь колеса начинают вязнуть в интеллектуальном море, где плещется концептуальная глюкоза. Когда сталкиваешься с не поддающейся контролю энергией идей, требуется время, как больному диабетом - инсулин.

И: Этот наркотик - как разбушевавшееся фосфорилирование на интеллектуальном уровне. [Использование представителей фосфатной группы - один из способов, с помощью которых организм запасает энергию.]

И: У остальных наркотиков есть то достоинство, что они обеспечивают тебя спасательными люками в виде чувственных удовольствий. Поэтому этот - один из особо опасных.

И. То, что следует сделать, - сфокусировать все ощущения в одно, наподобие западного общества, которое приклеивается к телевизору или радио. Маклюэн³⁵ был прав.

Лежать - это слишком. Я себя не контролирую. Лучше все-таки ходить, чтобы можно было спасаться при помощи зрительных впечатлений.

37 Маршал, Маклюэн (1911-1980) - канадский педагог и социолог

И: Может быть, я - розетский камень³⁷. Химия переплавляется в идею, а во что переходит последняя? В силу действия? С зубами что-то немного не так, по телу растекается легкая теплота. Пульс точно по Пуччини. Температура - лабораторная, конечно.

Может, было бы лучше, если бы я не стал связываться с тем, что происходит теперь в опере, - сцеплять пульс с музыкой в сцене смерти?

Или человек не властен над своей судьбой?

БОЛЬШАЯ И: Перо. [Рядом с этой записью на полях нарисовано перепелиное перо.] Здесь я вышел за свои обычные пределы. То, что говорил Тим [Лири] о преодолении собственных генетических границ, - это правильно.

Музыка. «Ученик-волшебник» ³⁸ подойдет. Я живу своей музыкой.

И: Разве все мы не живем своей эмоциональной окружающей средой? Не в ней, а ЕК>(обстоятельство действия).

И: А роль таких слов (я опять зачастил), как «бонсай», «гештальт», «дхарма»! Все мы живем нашим языком и являемся его пленниками. Рабами слов, эквивалентных которым в других языках не существует. Поэтому единственным средством остается невербальная коммуникация.

И: Мне было бы интересно узнать, какая музыка будет сочиняться потом, какое наклонение заменит нынешнее. Почему бы не наложить это на замкнутую петлю? В этом случае есть гарантия вечного застоя, иначе говоря, чтения истории. Но нам никогда не удастся открыть этот путь. Для творчества требуется знать прошлое, а затем не замечать его. Петля означает цикл, состоящий из рождения, роста, жизни, упадка, смерти и возрождения. Каждому необходимо немедленно вырваться из нее невербальным способом.

И: Что есть творчество - создание чего-либо или открытие? Если мы открыли что-то, значит, оно существовало всегда. Мы ничего не создаем, если учесть, что все содержится в нас самих. Только открываем. Если все есть в каждом из нас, оно должно находиться и во всей галактике. А если невербальное прозрение можно спровоцировать при помощи химических препаратов, значит, химия должна быть универсальной. Межгалактической. Неограниченно эффективный катализатор. Это действительно межгалактическое общение - общение посредством химии. Ни радио, ни свет, ни рентгеновские лучи, ни двоичная кодировка. Химия.

(4-20) Темп начинает замедляться. Играют «Идиллию» из «Зигфрида»³⁹. Как кстати.

И: Сейчас рассудок - это способность на какое-то время перестать воспринимать идеи. Отыскать приятную психическую петлю и оставаться внутри нее. Все это опять началось в (2:30), следовательно, прошло 110 минут бесконечности. Я должен все это записать. Вместить в эти 110 минут всю свою жизненную философию. И добавить приложения с подробностями - ЭТА RS, ЭТА доза, ЭТА идентичность. Почему научный доклад? Все это нужно записать, но никто не станет читать эти записи. Главная ценность заключается в самом процессе записывания, так что подобного рода заметки имеют ценность лишь для самого автора.

Я чувствую в себе все больше великодушия и сопереживания.

Если я запишу это, все превратится в очередной рассказ о силе. Я должен сохранять личное значение своих АКТОВ, сохранять их мощность и индивидуальность, за исключением тех случаев, когда это необходимо.

(4:30) Быстрое прояснение. Опять возвращаюсь. Как я могу выйти и полоть сорняки без блокнота? Я мог бы что-нибудь представить и тут же забыть (подобно многочисленным снам, которые никак не можешь вспомнить). Может, все к лучшему. Сумасшествие было бы повторным сном, в котором приснились бы сны, увиденные при жизни. В одно мгновение. Вот это - гештальтное воспоминание - и было бы АКТОМ. Силой. Повторение, событие за событием, - это РАССКАЗ.

Надеюсь, я не смогу разобрать большую часть всего этого сегодня вечером.

Очевидно, я еще не пришел в себя, может, начинаю, но еще не пришел. Так что это больше, чем 110 минут бесконечности.

(4:40) Зачем бороться, чтобы изменить Тео? Он унаследовал мою генетику. Мир будет сотворен за оставшееся короткое время. Мы вновь превратимся в пыль. Зажигать свет из того тусклого мерцания разума, с которым мы можем идти дальше по нашему короткому пути из темноты в темноту.

(4:50) Нужно выключить это. Слишком сильное истощение. Назвать это «160 минут бесконечности».

ОСТАНОВИТЬ ЭТО

- и все пришло к завершению. Я действительно осознаю свое тело - впервые на протяжении последних трех часов.

(4:55) Отмечаю, что меня немного трясет, зубы слегка сжаты, возникло ощущение теплоты, пульс чуть-чуть замедлился, дыхание в норме. Звучит Моцарт.

Приятно отпускает.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ И: Хотел бы я знать, возникнет ли у меня компенсаторное замедление мыслительной деятельности как реакция на происшедшее?

Как можно употреблять слово «заключительная» по отношению к идее? На этом я сделаю перерыв. Каждый МОЖЕТ употребить это слово, если речь идет о физическом труде.

(5:10) В хорошей форме - поиграл с парочкой идей - отпустил их на волю. Я восстановился. Меня ждет моя работа.

(1) Записывать все это в виде частного эссе.

Настаивать на научной публикации всех второстепенных идей - в порядке отступления от темы. Сохранить все текущие мысли в приложениях к работам. Присвоить им многозначительный код «SH».

(6:10) Вернулась Элен. Все закончилось.

Вот такие записи я сделал под воздействием Алефа-1. Уверен, что проницательному психопатологу не составило бы труда поставить мне точный диагноз. Совсем нельзя исключать, что второй психопатолог вынес бы иной вердикт.

В любом случае, я не притрагивался к этим записям целых десять лет. Любопытно посмотреть, какие новые сведения были получены за прошедшее десятилетие о семействе Алефов. Все три представителя семейства были в некоторой степени изучены, и все они просто очаровательны.

Алеф-2 (комбинация RS, где R - этиловая группа) является образцом, на примере которого хорошо видны положительные стороны и недостатки семейства. Достаточно принять пять-восемь миллиграммов этого вещества, чтобы началось его воздействие на организм. Спектр воздействия довольно широк и носит индивидуальный характер, начиная от необычных образов и заканчивая воспоминаниями глубокого детства, пассивностью, сильной путаницей в мыслях. С разными людьми происходят различные вещи. Зависимость ощущений от дозировки, как выяснилось, тоже невозможно предсказать. Например, один мой друг поделился со мной впечатлениями от своего опыта с пара-ДОТ (возможно, этот рассказ и послужил причиной того, что изучение Алефов приостановилось на целых десять лет). По его словам, он принял десять миллиграммов препарата. Эффект был средним, и друг счел его довольно неинтересным.

Может быть, и есть доля истины в концепции, согласно которой нужно по возможности создавать каждое вещество с расчетом на отдельного человека. В конце концов, я бросил заниматься Алефами и увлекся двууглеродными аналогами - 2С-Т. Это были соединения с более богатыми возможностями, более предсказуемые по силе и формам воздействия.

Однако лично для меня Алеф-1 все равно останется началом нового алфавита.