Александр тарасов

1 января 1966 г. начнется заключительный этап боливийской эпопеи. В Ла-Пас прибывает Рикардо с подробными инструкциями, в долине Ньянкауасу приобретается ферма "Каламина" – будущая база для лагеря, начинают прибывать бойцы. Наконец, под видом уругвайского коммерсанта Адольфо Мены Гонсалеса появляется и сам Че – бритый, седой, с залысинами, в очках, совершенно неузнаваемый. Повстанцы прибывают в "Каламину", организуют неподалеку в джунглях лагерь, вступают в контакты с местными оппозиционными силами – с КПБ (в лагерь даже приезжают Первый секретарь ЦК КПБ Марио Монхе, впрочем, разошедшийся с Че во взглядах на герилью), с шахтерским лидером-леваком Мойсесом Геварой Родригесом, с руководителем Рабочего центра, лидером Левой национально-революционной партии (ПРИН) и бывшим вице-президентом страны Хуаном Лечином Окендо, с Национальным революционным движением (МНР) свергнутого президента Виктора Паса Эстенсоро. ПРИН и Мойсес Гевара обещали помочь. МНР запретила своим членам вступать в отряд.

Отряд из 24 человек закладывает запасные тайники, отправляется в тренировочный поход (крайне неудачный: со случайными жертвами и неприятным открытием, что местность не соответствует картам). Мойсес Гевара приводит своих людей – и Че с ужасом обнаруживает, что это совершенно люмпенская публика: двое тут же дезертируют (а один из них, как впоследствии оказалось, и вовсе был полицейским агентом), четверых других приходится разоружить, лишить звания партизана и затем всюду таскать за собой, как обузу. Прибывают – в соответствии с "континентальным" замыслом – перуанцы и аргентинец. Но Тане, которую видели дезертиры, возвращаться в Ла-Пас уже нельзя – и рушится вся городская сеть поддержки, замкнутая на нее. Тем временем 20 марта 1967 г. военные совершают налет на "Каламину" (заподозрив, что там производят или хранят наркотики – и, следовательно, есть чем поживиться) боец-боливиец "Лоро" (Хорхе Васкес Вианья Мачикадо), и прежде отличавшийся недисциплинированностью, выстрелом из засады убивает солдата. Отряд преждевременно обнаружен. Это начало конца. Герильерос вместе с гостями вынуждены уйти в джунгли, теперь невозможно даже послать людей, как планировалось, в Ла-Пас, в Перу, Аргентину и на Кубу. Правительство бросает против неизвестно откуда взявшихся партизан регулярные части. В пяти провинциях объявлено военное положение. Баррьентос заливает джунгли напалмом, запрашивает и получает срочную военную и техническую помощь от США. А отряд Че кружит по незнакомой местности, теряет в стычках с правительственными войсками людей, безуспешно пытается привлечь на свою сторону местное население (в большинстве даже не понимающее партизан: индейцы в этой части страны не говорят не только по-испански, но даже и на известном боливийским членом отряда языке кечуа – местные жители говорят на аймара и гуарани). Отряд один за другим теряет тайники и склады, оказывается без медикаментов (что для Че с его астмой и туберкулезом легкого, которым он заразился в Сьерра-Маэстре, – пытка) 17 апреля Че разбивает отряд на две группы: одну под своим командованием, другую (из 13 человек, в их числе 4 разжалованных боливийца) – под командованием "Хоакина" (майор Вило Акунья Нуньес, герой Сьерра-Маэстры, начальник школы коммандос в Матансасе, член ЦК КПК). Больше им встретиться не удастся. Группу Хоакина блокируют 4-я и 8-я дивизии боливийской армии, преследует авиация. 4 июля гибнет в бою "Маркос" (майор Антонио Санчес Диас), 9 августа – "Педро" (Антонио Фернандес – один из лидеров Коммунистической молодежи Боливии), а 31 августа в районе Камири, выданная местным крестьянином Онорато Рохасом, попадает в засаду и гибнет вся группа Хоакина, в том числе – Таня и Мойсес Гевара. Труп Тани под личным присмотром президента Баррьентоса увезен в неизвестном направлении. 8 октября в урочище Юро в бою был ранен и взят в плен и сам Че. 9 октября – с тем, чтобы избежать суда над всемирно известным революционером – Че был убит в селении Игера. О смерти его было сообщено на весь мир.

Группа “Моро” (Октавио де ла Консепсьон, ветеран Сьерра-Маэстры) из четырех человек приняла бой 12 октября на реке Миске и полностью погибла. Группа “Помбо” (капитан Гарри Вильегас, ветеран Конго) из 6 человек с боями, потеряв одного бойца, прорвалась на шоссе Санта-Крус – Кочабамба, была подобрана единомышленниками (масса людей бросилась спасать герильерос, едва узнав, что ими руководил "сам" Че Гевара) и скрылась. Трое кубинцев вернулись в Гавану, боливийцы – Инти и Дарио – остались продолжать борьбу. Инти погиб в бою, в Ла-Пасе, 9 марта 1969 г., Дарио (Давид Арьясоль) – 31 декабря 1969 г.

Вместе с Че в Боливии сражалось 17 кубинцев, многие из них занимали высокие посты (до замминистра), носили высшие в тогдашней кубинской армии звания (майор, капитан), четверо были членами ЦК. Только три бойца остались в живых...

* * *

Может быть только одно объяснение: первоначально кубинцы не планировали разворачивать боевые действия на территории Боливии. Они были намерены создать в Боливии именно БАЗУ "континентальной герильи" – где готовились бы бойцы, переправлявшиеся затем в соседние страны: в Перу, Аргентину (там уже шла вялая партизанская борьба) и в Парагвай. А оттуда, может быть, и дальше – в Колумбию и Венесуэлу (где шли партизанские войны). Это казалось в 1962–1963 гг. вполне возможным: последний президент боливийской революции 1952–1964 гг., давшей землю крестьянам и оружие рабочим, – Виктор Пас Эстенсоро – не стал бы, конечно, помогать Че, но вполне мог закрыть глаза на его деятельность и не мешать. Вице-президент Хуан Лечин неоднократно публично заявлял о поддержке Кубинской революции. Вообще неясно, зачем бы Че разворачивать герилью против ЛЕВОГО правительства, половина членов которого сочувствует марксизму? Да и сам Че в своей книге "Партизанская война" ясно говорит: "Там, где правительство пришло к власти посредством выборов..., и где сохраняется хотя бы видимость конституционной законности, – создание партизанского очага невозможно"(23). В крайнем случае Че мог рассчитывать на отход на территорию Бразилии, где у власти стояло прогрессивное правительство его личного друга президента Куадpocа.

Но в 1964 г. все вдруг меняется. 8 ноября В. Пас Эстенсоро свергнут генералом Баррьентосом, в апреле друг и наследник Куадроса – Жоао Гуларт – свергнут в результате заговора, организованного ЦРУ. В конце того же года, после гибели партизанского командира Хорхе Рикардо Массетти сходит на нет аргентинская герилья. В 1965 г. удается подавить крупнейший из очагов герильи в Перу, возглавлявшийся старым знакомым Че (еще по Мексике) "команданте Лучо” (Луисом де ла Пуэнте Оседа). И тут Че (или Кастро?) допускает роковую СТРАТЕГИЧЕСКУЮ ошибку: продолжает осуществлять прежний план, несмотря на изменившиеся обстоятельства. Конечно, запущенную машину трудно остановить, но именно это решение воплотить в жизнь старый план, лишь слегка подкорректировав его, – всех и погубило. Одна СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ошибка потянула за собой другие: не было пропагандистского обеспечения герильи, подготовки к ней местного населения: не было ясного представления, на какие политические и социальные силы должна герилья опираться (отсюда – переговоры со всеми оппозиционными группами, в том числе и явно антикоммунистическими); попытка устроить "два, три... много Вьетнамов" была предпринята не там, где для этого были условия (Колумбия, Гватемала, Никарагуа), а там, где их явно не было (Боливия).

Сегодня ясно, что за стратегическими ошибками Че (Kacтpо?) стояли ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ: неверное представление, что социалистическую революцию можно начать в стране, где нет не то что признаков нового – социалистического – способа производства, но даже задачи капиталистической революции не до конца решены; ошибочное представление о единообразии всей Латинской Америки и переоценка ее готовности к "континентальной революции"; недоверие к "городу" и восприятие – в духе Мао – партизанской войны как сугубо крестьянской; преувеличенное представление о значении субъективною фактора в революции (теория "очага” Че, "маленького мотора '' Кастро – что опять заставляет вспомнить о Мао).

* * *

Гибель отряда Че поставила в безвыходное положение лидеров Kубинской революции: фактически у них не осталось теперь иного пути, как следовать в фарватере советской политики – с неизбежным тупиком в перспективе.

* * *

* * *

К 30-летней годовщине сотнями посыпались статьи о Че и десятками – книги. В одной только Франции и только в октябре 1997 г. были изданы три новых книги о Че и переиздана одна “старая” – вышедшая в 1995 г. биография Че Гевары пера Жана Кормье. В Испании вышла в свет книга “Воспоминания кубинского бойца” Даниэля Аларкона Рамиреса, одного из трех кубинцев, оставшихся в живых в Боливии (в отряде Че он носил кличку “Бениньо”). В 1995 г. книга Бениньо “Выжившие из отряда Че” была опубликована во Франции, куда Бениньо эмигрировал за год до того. Многие журналы принялись печатать отрывки из книги Бениньо, а также из биографии Че “Жизнь революционера”, американского журналиста Йона Ли Андерсона, которая стала бестселлером в англоязычном мире.

В Испании, помимо книги Бениньо, за сентябрь-октябрь 1997 г. вышло 8 книг о Че – и, как писал журнал “Новое время”, “все объемистые, от 500 до 800 страниц в каждой”(26). В США в списки бестселлеров попала только что вышедшая книга Майкла Ратнера и Стивена Смита “Че Гевара и ФБР” (в которой, между прочим, авторы, получившие доступ к архивам спецслужб, сообщают, что ФБР – именно ФБР, а не ЦРУ! – завело досье на Че как на “врага США” еще в 1954 г.), в Латинской Америке – книга мексиканца Хорхе Кастанеды “Пламенная жизнь. Биография Че Гевары” (с ней соревнуется книга Пако Игнасио Тайбо “Эрнесто Гевара, известный также как Че”, уже переведенная на французский). В Боливии нарасхват идет книга Густаво Санчеса “Руки Гевары: легенда и быль”.

Сразу несколько режиссеров принялись снимать фильмы о Че Геваре. “Ярким событием мирового кино” назвала парижская “Либерасьон” фильм “Эрнесто Че Гевара” швейцарского режиссера Ришара Дэндо. В основу фильма Р. Дэндо положил “Боливийский дневник” Че Гевары и снял фильм от первого лица. В 1968 г. Р. Дэндо участвовал в знаменитой “Майской революции” в Париже – и с тех пор вынашивал идею создать фильм по “Боливийскому дневнику”.

В Аргентине независимо от Р. Дэндо Че Гевару в фильме “До полной победы!”(27) решил увековечить режиссер Хуан Карлос Десансо. На роль Че Гевары режиссер пригласил молодого кубинского актера Альфредо Васко, а на роль Фиделя Кастро – известного кубинского артиста Хорхе Перугоррия, прославившегося в роли диссидента в фильме “Клубника и шоколад” (сам фильм “До полной победы!” – совместный аргентино-испано-кубинский проект).

Еще один фильм о Че (с Антонио Бандерасом в главной роли) решил сделать на свои деньги Мик Джаггер из “Роллинг Стоунз”.

И еще один фильм о Че делается в Голливуде. В качестве основы для сценария взята книга Йона Ли Андерсона, а снимать фильм будет, как написал корреспондент “Комсомольской правды” Андрей Кабанников, “режиссер Крис Джеролмо, известный по фильму “ Миссисипи в огне”(28) . Впрочем, возможно, “Комсомольская правда” что-то путает, поскольку фильм “Миссисипи в огне” снимал вовсе не Джеролмо, а Алан Паркер...

Та же “Комсомолка” сообщила, что в Аргентине к 30-летию гибели Че выпущены почтовые марки с его изображением – и “в течение первого же дня около 18 тысяч почтовых марок ... были распроданы ... Каждая такая марка стоит 75 центов”(29).

В Лос-Анджелесе в январе 1998 г. с огромным успехом прошла выставка портретов Че Гевары – начиная от многочисленных плакатов (пригласительный билет на выставку представлял собой уменьшенную копию плаката Альфредо Ростгаарда 1970 г.) – и до фотографии католической монахини, вытатуировавшей портрет Че у себя на груди. Впрочем, татуированные портреты Че, видимо, входят в моду. Такую татуировку, например, нанес себе на плечо знаменитый Марадона(30).

Суперпопулярная рок-группа “Rage Against the Machine” (которая выступала у нас полтора года назад и была удостоена специального обругивания в “Московском комсомольце” за “идейно невыдержанные тексты”) поместила изображение Че на обложке своего последнего диска.

Несомненно, “Che-Boom Revival” был стимулирован и обнаружением летом 1997 г. останков Че Гевары кубинско-аргентинской экспедицией в селении Вальегранде в Боливии, где Че был застрелен и тайно захоронен в братской могиле под взлетно-посадочной полосой военного аэродрома. Кадры эксгумации тела Че обошли телеэкраны всего мира (их даже у нас показали – но, впрочем, не “первым экраном”).

После того, как останки Че и шести его товарищей были вывезены на Кубу и идентифицированы, их торжественно захоронили в Санта-Кларе, где созданы мавзолей и музей Че Гевары. Церемонии похорон предшествовала неделя национального траура. Сотни тысяч людей собрались вдоль дороги, по которой тело Че перевозили из Гаваны в Санта-Клару. На церемонию открытия мавзолея съехались тысячи видных представителей левой интеллигенции – не только из Латинской Америки, но и из Северной Америки (что для граждан США, например, грозит судебным преследованием), Европы, Африки и Азии. Церемония стала “событием № 1” в международных новостях (но не у нас: наше “свободное” TV церемонию, разумеется, замолчало). Мероприятия, посвященные памяти Че Гевары, состоялись в большинстве стран Латинской Америки – и даже в Боливии, несмотря на крайнее неудовольствие властей (осенью 1997 г. президентом Боливии стал бывший военный диктатор страны Уго Бансер, публично отзывавшийся о Че Геваре как об “агенте Москвы” и “слуге Сатаны”). Несколько тысяч человек съехалось в Вальегранде со всей Латинской Америки. Левые артисты устроили с 5 по 10 октября серию концертов, профессора читали лекции, прошли художественные выставки. Власти побоялись применить к иностранцам репрессии: среди участников были лауреаты Нобелевской премии и даже вдова бывшего президента Франции Миттерана Даниэль.

* * *

Казалось бы, Че, спустя 30 лет после смерти, не должен больше пугать своих идеологических противников. Трагедия в Ньянкауасу должна бы, по всем законам логики, стать на Западе предметом спокойного изучения историков. Как написал в “Ньюсуик” Брюс Лармер, “тридцать лет – срок достаточный, чтобы лишить антиимпериалистического тигра его клыков и когтей”(31).

В Аргентине, Чили, Бразилии, Коста-Рике и Венесуэле мероприятия, посвященные памяти Че Гевары, пытались сорвать местные фашисты. Как оказалось, они действовали в соответствии со специальной инструкцией руководства ЦРУ, утвержденной 2 июня 1996 г. и доведенной до всех резидентур ЦРУ за рубежом. В инструкции указывалось, что “новое появление моды на Э. Гевару представляет угрозу национальным интересам Соединенных Штатов Америки”, и предписывалось “использовать все местные каналы и форпосты для проведения контрмер и контрпропаганды” с целью принизить и дискредитировать образ Че, причем разрешалось “пользоваться подотчетными наличными средствами, проходящими по другим оперативным направлениям, поскольку указанные экстраординарные расходы будут погашены штаб-квартирой в течение 2-х недель со дня предоставления отчета”(33).

Интересно проанализировать, какие формы приняла пропагандистская кампания против Че.

Одним из методов была попытка “дереволюционизировать” и “деидеологизировать” образ Че путем превращения его в объект “массовой культуры”, и, таким образом, СКИНУТЬ Че с пьедестала морального величия (говоря полублатным языком наших сегодняшних СМИ, “опустить”). Например, парижский журнал “Эвенеман дю жади” в одном из июльских номеров 1997 г. сделал Че Гевару “гвоздевой” темой. Журнал опубликовал подборку материалов о Че – довольно бездарную – и назвал ее “Че Гевара: тайны и ложь”(34). Уже в название была заложена задача “опустить” образ Че до “масскульта”. “Тайны и ложь” – это чрезвычайно популярная псевдопсихологическая киномелодрама Майка Ли, вышедшая в прокат в 1996 г. Содержание фильма сводится к тому, что главная героиня – негритянская девушка Ортенс узнает после смерти своей матери, что она была той удочерена, выясняет в органах опеки и попечительства, что ее настоящая мать – белая женщина из Англии, приезжает в Англию к своей непутевой мамаше, после чего все, обнявшись, ревут полфильма.

Показательно содержание подборки. Некий Роло Диес, аргентинский журналист, автор книги с экзотическим для Аргентины названием “Владимир Ильич против мундиров”, представлен статьей “Латиноамериканские левые: с Че, без оружия”(35), где старательно поясняется, что все планы и идеи Че провалились и везде партизанские движения потерпели поражение (“В Никарагуа, – злорадно уточняет Диес, – они выиграли войну, но проиграли на выборах”, а “в Колумбии поделили места и власть с наркокартелями и правительством”). Что же осталось от Че в Латинской Америке? По Диесу, только имя: в Аргентине союз Революционной троцкистской партии и Революционной народной армии стал называть себя Объединением имени Че Гевары, да в Мексике в штате Чиапас субкоманданте (то есть капитан) Маркос выступил как “реинкарнация Че в наши дни”, но и он “не в состоянии собрать континент под свои знамена”.

Другая статья подборки: некая Зоя Вальдес, эмигрировавшая с Кубы во Францию, сочинила текст под названием “Че и женщины”(36). Статья богато иллюстрирована фотографиями: вот Ильда Гадеа, первая жена Че, вот Че дает интервью Лизе Говард, американской журналистке (в тексте о ней – ни слова), вот Че в Париже в 1964 г., в окружении сияющих негритянских юношей и девушек (одна из них – с Че под ручку, в тексте о ней – опять-таки ни слова). Из статьи всякий желающий может очередной раз узнать, что Че был женат дважды: сначала на Ильде Гадеа, затем – на Алеиде Марч. Сверх того, от Зои Вальдес можно узнать, что половую жизнь Че начал в подростковом возрасте с уругвайской проституткой, что, оказывается, было типичным для подростков из богатых аргентинских семей. Вообще-то, Че был из НЕБОГАТОЙ семьи и уж точно о таких интимных подробностях своей биографии Зое Вальдес не рассказывал. Но поскольку Че умер, писать можно что угодно: ни подтвердить “открытия” Вальдес, ни опровергнуть их покойник не может. Удивительно, но про “проститутку из Уругвая” З. Вальдес знает, а про аргентинскую невесту Че “Чинчину” (Марию дель Кармен Ферейра) – нет. А ведь о Чинчине написано во всех биографиях Че. Далее из статьи выясняется, что Че “возможно, имел какое-то отношение к Лидии Доке, героине революции и товарищу по борьбе” (лихо закручено!), а также – что “много шептались о том, каково же содержание его отношений с Дельзой Пуэбла, другой героиней, сражавшейся в горах”, и, наконец, что “позднее, в Боливии, появилась загадочная Тамара Бунке, Герильера Таня”. Очень содержательная статья. Жаль, что в горах воевало так мало женщин-партизанок – негде разгуляться фантазии (а Вильму Эспин, как жену Рауля Кастро, З. Вальдес тронуть побоялась).

Еще статья. Дельфин Пера и Морис Найман. “Загадка по имени Таня”(37). Минимум информации. Максимум вопросов: кто же, дескать, такая Таня – шпионка? (если да, то чья – ГДР, КГБ?), революционный романтик? любимая женщина? Статья сопровождена фотографией: Таня в купальнике идет по берегу реки. Подпись: “Таня в Боливии, 1967. Какова была ее роль возле Че?”.

Словом, из подборки в “Эвенеман дю жади” каждый может узнать, что Че Гевара – это такой революционер, все планы которого провалились, который погиб в Боливии, состоял в интимных отношениях более чем с одной женщиной и общался с красивой и загадочной Таней. До Джеймса Бонда ему, конечно, далеко, но для аргентинца, видимо, неплохо.

Та же задача “опустить” Че решается журналом “Эвенеман дю жади” на обложке – “весомо, грубо, зримо”. Верхняя половина обложки (топ) посвящена Че, нижняя (даун) – “Кама-Сутре”. Вверху надпись: “Че Гевара: тайны и ложь”, внизу – “Непристойность возрастом в 1500 лет. “ Кама-Сутра” ” (“Scandaleux depuis 1500 ans. Le Ka ma Sutra”). Иллюстрировано это совмещение так: вверху – плохо нарисованный портрет Че (с самой знаменитой его фотографии – в берете со звездой), внизу – хорошо нарисованная парочка, занимающаяся l’amour croise (взаимным оральным сексом). Надо сильно ненавидеть и бояться давно умершего человека, чтобы действовать против него такими грубыми методами!