Александр володин дульсинея тобосская

С а н ч и к а. Ну, что?

А л ь д о н с а. Такое, что у вас глаза на лоб полезут!

С а н ч и к а. Ну – что, что?..

А л ь д о н с а. А вот не скажу.

С а н ч и к а (Луису). Не удивляйтесь, это она напоминает нам еще раз, что она его дама. Его королева и госпожа. Бесподобная в силу своей родовитости.

А л ь д о н с а. Родовитость – это для него не имело никакого значения.

С а н ч и к а (в упор глядя на Альдонсу). Ее волосы, говорил он, золото. Очи ее – два солнца. Алебастр – ее шея, мрамор – перси, слоновая кость – ее руки!
Все это так не соответствует облику Альдонсы, что она оборвала Санчику.
А л ь д о н с а. Заткнись, надоела.

С а н ч и к а (продолжает). Те же части тела, которые целомудрие скрывает от взоров, таковы, что воображение вправе лишь восхищаться ими!

А л ь д о н с а (Луису). Конечно, все это говорится в насмешку надо мною. Но получается так, что это насмешка над человеком, которого уже нет в живых. И все-таки он назвал Дульсинеей меня, а н Санчику или кого-нибудь еще!

С а н ч и к а (еще не зная, что возразить). Ха-ха-ха!

А л ь д о н с а. Ха-ха-ха-ха!

С а н ч и к а. А однажды он сказал: одному богу известно, существует на свете Дульсинея или не существует.

А л ьд о н с а (Луису). Не говорил он так.

С а н ч и ка.. Это написано черным по белому! И это всем известно!

А л ь д о н с а (немного растерялась). Куда же он тогда посылал тебя, Санчо? И просил, чтобы ты ему рассказал, как я тебя приму? Объясни своей остолопке!

С а н ч о. Он просил рассказать, как ты меня примешь, изменишься ли в лице, услышав его имя, не будешь ли переступать с ноги на ногу, не превратишься ли из ласковой в суровую или же, напротив того, и угрюмой в приветливую.

С а н ч и к а. А в таком случае вы должны каждый день его благодарить за то, что он вас так прославил, а вы вместо этого ловите женихов! Не успел войти человек в дверь - неизвестно кто и что, - уже приклеилась! Если вы т о г д а ничего не поняли, то хоть теперь хранили бы ему верность! Хоть для виду, для людей! Все равно ведь и возраст уже не тот!..

А л ь д о н с а, Что же мне, не жить теперь? Раз он умер, так и мне помирать?

С а н ч и к а. Живите, как хотите, только не позорьте его память перед целым светом!

А л ь д о н с а. И тебе я не угодила? Все недовольны, все. Каждому чего-нибудь от меня надобно… Нет, милые, нет, начитанные, не буду я ради вашего удовольствия кого-то из себя изображать. Надоело, умные вы мои, надоело, знатные вы мои!

А л ь д о н с а. Я собираю свой багаж.

Т е р е с а. Багаж она собирает.

Д е в у ш к а. Свой багаж она собирает! Собирает багаж!..

Т е р е с а. Сюда пришла - все пожитки умещались в одной руке. А теперь собирает багаж, никак не соберет!

В т о р а я д е в у ш к а. Повытряхивала клиентов, попользовалась.

Т р е т ь я д е в у ш к а. Ну, ушлая девка!

А л ь д о н с а. Они сами мне дарили!

Ч е т в е р т а я. Другим почему-то не дарили!

А л ь д о н с а. Нашли чем хвалиться!

Д е в у ш к и. Потому что мы честные девушки! Мы честные девушки! Мы честные девушки!

А л ь д о н с а. Это как надо понимать, как намек?

Т е р е с а. Можешь понять, как намек.

С а н ч о. Да вы что?.. Вы как?.. Вы с кем?..

Т е р е с а. Пока она здесь наряжалась и баклуши била, пока я ее берегла… чтобы выдать замуж по обоюдной любви, эти девушки тем временем трудились с утра до ночи, приносили людям пользу, и в альбоме одни только благодарности!

Д е в у ш к и. Мы честные девушки! Мы честные девушки! Мы честные девушки!

А л ь д о н с а (Луису). Неужели вы не заступитесь за меня? Неужели вы не проучите их?

Л у и с. Действительно, сеньоры, раз уж все произошло, собственно, из-за меня, то я попросил бы вас...

Т е р е с а. Пошел отсюда, пошел, бог подаст.

А л ь д о н с а. Как вы разговариваете с ним!

Т е р е с а. И ты пошла. У нас приличный дом, наших девушек все знают.

Д е в у ш к и. Нас все знают! Нас все знают!..

Т е р е с а. А ты - пока еще неизвестно, кто такая!

Д е в у ш к и. Пока еще неизвестно! Пока еще неизвестно!

А л ь д о н с а. Ну, видно, такой век, что самой надо защищать свою честь.
Она скинула ботинок, схватила его за шнурок и, вертя им как пращой, бросилась на своих обидчиц.

Потасовка пошла всерьез. Досталось в ней всем, заодно и Санчо, и Луису.
Т е р е с а. Тихо все!
Все стихли.
- Двадцать четыре минуты тебе на сборы!

А л ь д о н с а. Ухожу я от вас, и отстаньте от меня. И всем передайте, дону Лопесу, и дону Умильосу, и тому старикашке, не помню, как звать, и мальчонке Маттео привет и пожелания. Ушла я. Нет меня. А куда - неизвестно…

Л у и с. Дульсинея, идите в монастырь.

А л ь д о н с а. Что?..

Л у и с. Вам заморочил голову Дон-Кихот, теперь вы морочите головы всем вокруг, - идите в монастырь, Дульсинея!

А л ь д о н с а. Этот тоже станет меня учить? Посмотрите-ка на него хорошенько. Да ведь мне сначала показалось, что он смахивает на тощего Дон-Кихота! Когда он сломал замок и, блистая взглядом, спросил: «Кого обижают здесь?..» - как хорошо было, как кра­сиво… Как зяблик на ястреба, так он похож на Дон-Кихота! Как хомяк на ягуара! Как я на Дульсинею! Да и выше тот был, на добрый локоть длиннее, этому еще расти и расти! Тот безумный был, а этот рассудительный, как лавочник. Тот гордый, а этот жалкий погонщик мулов!..

Л у и с. А почему я должен быть на него похожим? Объясните мне это, черт побери!

А л ь д о н с а. Давайте-ка собираться, Санчо.

Л у и с. Нет уж, ответьте мне, ради бога. С какой стати я обязан быть на него похожим!
Однако Альдонса уже не обращает на него внимания.
- С меня достаточно, что я похож на самого себя.
Альдонса и Санчо молча укладывают пожитки, словно в комнате, кроме них двоих, никого нет.

Луис, чтобы не мешать, то попятится, то повернется вокруг себя, не сводя глаз с Альдонсы. Та не замечает его. Да и Санчику также.
С а н ч и к а (заплакала). Что я мамке-то скажу-у!

С а н ч о. Скажи, как я служил моему господину Дон-Кихоту, так я буду служить госпоже моей Дульсинее Тобосской, которая являет собой образец красоты, обиталище добродетели и воплощение всего непорочного и усладительного, что только есть на земле!..

I I I

В 1616 году горы и долы являли собой странное зрелище. Отвергнутые поклонники Дульсинеи, наследники лучших домов Толедо, оглашали окрестности своими стенаниями. То тут то там слышались тяжкие вздохи и скорбные песни: «О, Дульсине…», «О, несравнен…», «О, бессердеч…». Коленопреклоненные, а то и распростертые ниц, они восклицали:

- Едва кто-либо из нас выскажет ей свои чувства, как он уже летит от нее подобно камню, выпущенному из катапульты…

- И это более гибельно, чем если бы наши края посетила чума… О, Дульсинея!.. О, прелестная дева! О, безнадежность!..

- Она бежала от нас в горы и долы, оделась в пастушеское платье и пасет коз. Но мы отправились сюда, вслед за нею, как приговоренные…

- ...как обреченные…

- навеки!.. Иной всю ночь напролет у подошвы скалы или под дубом не смыкает заплаканных очей своих, иного нестерпимый зной летнего полдня застает распростертым на раскаленном песке…

- Но равнодушно проходит мимо тех и других свободная и беспечная Дульсинея. О, несравненная! О, жестокая!.. И мы все невольно спрашиваем себя: когда же придет конец ее высокомерию?

- О, мука! О, бездна отчаянья! Кому удастся сломить строптивый ее нрав и насладиться необычайной ее красотой?..

А л ь д о н с а. Сравнил. Как он безумствовал – и как эти. Расскажи, как он безумствовал, только погромче, чтобы заглушить этих бездельников.

С а н ч о (стенания Дон-Кихота). Эти места, о небо, выбираю, чтобы оплакивать посланное мне тобою несчастье! О одинокие деревья, друзья моего одиночества! Преклоните слух к стенаниям несчастного любовника! Не мешайте мне роптать и жаловаться на жестокий нрав прелестной мучительницы! Восплачьте вместе со мною над горестным моим уделом.
Привлеченные громкостью и разнообразием этих стенаний,

отвергнутые кабальеро подходили и слушали.
- О Дульсинея Тобосская, день моей ночи, блаженство муки моей, звезда моей судьбы! Да вознаградит тебя небо счастьем и пошлет оно тебе все, чего ты у него попросишь! (Альдонса отерла слезу.) О чем ты думаешь в эту минуту? Может статься, ты думаешь о преданном тебе рыцаре? Каким блаженством ты воздашь за мои страдания? Каким покоем - за мою заботу? Какою жизнью - за мою смерть?..
Было тихо. Слабо шумели деревья, слабо рокотал ручей – но это тоже была тишина.
А л ь д о н с а (поклонникам). Видите, как хорошо мы провели время без ваших ненужных криков? Так мы могли бы собираться каждый вечер.

П о к л о н н и к. Смешно спорить, Дон- Кихот Ламанчский - достойный пример для всей нашей аристократической молодежи.

Д р у г о й п о к л о н н и к. Но мы, как бы ничтожны ни были, - живы. А он, один из славнейших людей, которые когда-либо появлялись на земной поверхности – скончался.

Е щ е о д и н. О, несравнен…

А л ь д о н с а. Перестань.

П о к л о н н и к. О, прекрас…

А л ь д о н с а. Сказала, хватит.

П о к л о н н и к. Нет его. Умер великий сын Ламанчи.

- Погребен. Почил.

- Лежит, вытянувшись во весь рост, и не может больше выехать с копьем на осиротевшую землю.

А л ь д о н с а. Подойди-ка, Бенито. Опять порван плащ? Дай зашью.

П о к л о н н и к. Не стоит, я заколю его булавкой.

А л ь д о н с а. Он дальше поползет, потом и вовсе не зашить.
Поклонник, стесняясь, снимает плащ.
- Да ты штаны прожег! Ну вот, надо ставить заплату. Скажи Кристине, чтобы в следующий раз принесла кусок желтого сукна. (Зашивая плащ.) Антонио, что ты смотришь в котел? Ты голоден?

П о к л о н н и к. Нет.

А л ь д о н с а (достала кусок мяса). Возьми.

Д р у г о й. А мне?

А л ь д о н с а. А тебе Бенито даст.

Б е н и т о. Не дам.

А л ь д о н с а. В прошлую субботу Антонио тебе давал пирог?

А н т о н и о. А в воскресенье я ему дал бобов.

А л ь д о н с а. Тогда я не буду зашивать тебе плащ. Поклонник Бенито, ворча, поделился едой.

- А ты, Антонио, скажи, чтобы Беатриса приносила тебе не сладости, а мясо, тогда тебе не придется попрошайничать. Ну, идите, укладывайтесь спать. Фернандо, у тебя все еще нет одеяло?

Ф е р н а н д о. А я плащом укрываюсь.

А л ь д о н с а. Да он не греет совсем, схватишь люмбаго и согнешься пополам. И потом, ты же его мнешь, гладить тут негде.

- Доброй ночи, Дульсинея.

- Доброй ночи, несравненная.

- Спокойной ночи, жестокая...

А л ь д о н с а. В десять часов всем спать, я проверю. И стенать ночью не надо.

С а н ч о. Да ведь мой господин еще больше по тебе убивался.

А л ь д о н с а. Он надо мной не посмеялся бы. И потом, я ведь первая у него была бы? (Подозрительно.) Если ты не наврал.

С а н ч о. Первая, первая. Да и последняя, пожалуй.

Альдонса (смущаясь и жалея). Он ведь умер ­ так сладкого и не знал?..

С а н ч о. Так и почил.

А л ь д о н с а (поднялась). Это ничего, это неважно…

Л у и с. Здравствуйте, Санчо. Вы просили меня прийти сюда. То есть, это вы, просили меня прийти?

А л ь д о н с а. Простите меня за то, что я сказала, будто Дон-Кихот был выше вас.

Л у и с. Я не обиделся.

А л ь д о н с а. Я подумала, что вы могли бы здесь отдохнуть. В горах и долах можно без помех предаваться размышлениям…

Л у и с (угнетен). Но для этого нужна чистая совесть. А я сейчас терзаюсь угрызениями совести. Может быть, вы, Альдонса, и вы, Санчо, праведней меня и потому не терзаетесь угрызениями совести? Или вы тоже терзаетесь, как и я?..

А л ь д о н с а (неуверенно). Я - как и вы.

Л у и с. Что - как и я?

А л ь д о н с а. Тоже терзаюсь.

Л у и с. Но вы, наверное, не так терзаетесь.

А л ь д о н с а. Наверно, не совсем так.

С а н ч о. Парень запутался в собственных подтяжках. Нет, Альдонса, эта блошка не для твоей постели.

А л ь д о н с а. Не берись, дуролом, рассуждать о том, чего не в силах понять своей нестриженой башкой! Иди лучше присмотри за козами, у этих разгильдяев они разбегутся. И не возвращайся сюда, безбожник, покуда я сама тебя не позову!

Л у и с. Понимаете, что меня мучает… Не является ли мое стремление к праведности лишь гордыней?

А л ь д о н с а (убежденно). Нет! Не является!

Л у и с. Но может быть, я просто считаю себя лучше своих ближних?

А л ь д о н с а. Нет! Вы не считаете этого!

Л у и с. Но кто поручится...

А л ь д о н с а (твердо). Я поручусь.

Л у и с. Вы же не знаете, что я хочу сказать!

А л ь д о н с а. Я знаю о вас почти что все. Вы даже можете ничего больше не говорить. Бедный мой. Так мучается. Не надо, зачем это! Хотите, я буду вас успокаивать? Только ничего не надо стыдиться. Говорите мне все, и тогда все можно уладить. Мне почему-то кажется, что со мною вам было бы хорошо.

Л у и с. Странно, вы как будто забыли. Я не принял еще духовный сан, но осуществление моей мечты уже близко.

А л ь д о н с а. Я знаю, что моя симпатия к вам - это тяжкий грех.

Л у и с. Вы ни в чем не виноваты. Но лучшее, что мы можем сделать, - это проститься.

А л ь д о н с а. Я знаю, вы потому уходите, что я не стою вас. Я все равно не смогла бы до вас возвыситься. Нет науки, которую бы вы не изучили. Нет тайны, которая была бы вам недоступна. Вы все равно покинули бы меня.

Л у и с. Я не потому ухожу от вас, что вы недостаточно образованы. Я ухожу, чтобы выполнить свой обет.

А л ь д о н с а. Тогда - конечно, вы должны уйти и я должна только радоваться этому. Я уже почти радуюсь. Если же я умру из-за вас, то надеюсь, что милосердный бог позволит мне увидеть вас на небесах…
Она замотала лицо платком, чтобы не было видно, как оно исказилось рыданиями. Если до сих пор дурной человек мог бы заподозрить, что все это игра и кокетство, то теперь всякий понял бы, что она страдает.
Луис, стоя над нею, растерянно, но с некоторым раздражением бормотал:
- Что такое. Что такое…
Санчо, которому недозволенно было возвращаться, поносил его издали:
- Натворил же ты дел, собираясь в попы. Наш ангелочек умирает! Сегодня несколько раз падала в обморок, и все по твоей вине. Она никому не давалась в руки. А ты пришел и заморочил ее своей святостью. Все твое богословие - только свист, которым охотник заманивает в силок глупых дроздов!

Л у и с. Я же и виноват!? Вот это да. Я ее предупредил, вы сами слышали.

С а н ч о. Если ты так любишь бога, то зачем причинять зло божьему созданию? И это, ты считаешь, милосердие? Это - злодейство!

Л у и с (заколебался). Возможно, вы отчасти и правы. Возможно, я нарушаю заповедь неба. Но - с другой стороны? Забыть творца ради его творения?..

С а н ч о. Лучше всего тебе отсюда убраться. Но сначала хотя бы успокой ее.

Л у и с. Но как?..

С а н ч о. Бог подвесил тебе такой язык, что ты живо вобьешь ей в мозги все, что захочешь.
Он скрылся, потому что Альдонса стала разматывать платок, нарыдавшись вволю.
А л ь д о н с а. Я обещала радоваться, что вы уйдете... Но сейчас, когда я замоталась платком, я вообразила, что вы уже ушли и я однa в темноте, - силы оставили меня и я поняла, что не могу!..

Л у и с. Не пристало вам менять такого пылкого обожателя, как Дон-Кихот, на такую незначительную фигуру, как я.

А л ь д о н с а. Не поминайте этого имени понапрасну.

Л у и с. Если кто и поминает это имя надо не надо так это не я, а вы.

А л ь д о н с а. Я сейчас даже не заикнулась о нем! А вот зачем вы вспомнили о нем ни с того ни с сего ­ это мне непонятно.

Л у и с. С какой стати я стал бы о нем вспоминать, если бы не вы? Если хотите знать, то я лично полагаю так: сидел бы он дома, растил бы детишек, занимался бы хозяйством и перестал мыкаться по свету и смешить добрых людей.

А л ь д о н с а (надменно). Когда его поносят разные буквоеды, то я не придаю этому никакого значения.

Л у и с. Я и не рассчитывал на это.

А л ь д о н с а. Он был рыцарь и ради этого презрел житейские блага, но не честь.

Л у и с. Вы неплохо усвоили роскошный стиль вашего любимого романа. Но что стоит за этими словами?

А л ь д о н с а. Он выпрямлял кривду, карал дерзость и понимал чудищ.

Л у и с. Начинается.

А л ь д о н с а. Он всем делал добро и никому не делал зла.

Л у и c. Честь и хвала.

А л ь д о н с а. И все чтят его память. Посмотри вокруг. Сейчас темно, не видно. Все в его честь в меня влюблены и стенают. Эй!

В ответ послышались вздохи и восклицания сквозь сон:

«O, несравненная!..», «О, жестокая!..»
Л у и с. А хочешь знать мое мнение об этой коллекции оголтелых шоколадных тянучек? Для них тщеславие важнее их сластолюбия. Не тебе они поклоняются, а себе. Не перед тобой они лезут из кожи, а друг перед другом. Собой они любуются, собой кичатся и сами поражаются тому, как они благородны.

А л ь д о н с а (вступилась). Почему же... Среди них есть неплохие юноши.

Л у и с. Нет!

А л ь д о н с а. А вы, оказывается, злой.

Л у и с. Прости меня, боже! Эти игроки в мяч и танцоры подвергли испытанию мою кротость!

А л ь д о н с а. А знаете, почему вы такой злой? Вас, наверно, мало любили. Вас когда-нибудь любила женщина?

Л у и с. Нет. И слава богу. Хоть в этом мне повезло.

А л ь д о н с а. И вы отказались от этого навсегда?

Л у и с. Как видите.

А л ь д о н с а. Вы отказались от всех женщин? От тихих, стыдливых женщин, которые скромно опускают глаза? И от простушек, которые на самом деле совсем не простушки? И от образованных, воспитанных девушек? А заодно - от не ученных ничему, а милых только своей простотой? От полных, от стройных, от белоснежных, золотистых, смуглых, от молоденьких и зрелых?

Л у и с (в раздражении). Да, от всех. От городских и деревенских, от гулящих и старых дев, а заодно от негритянок.

А л ь д о н с а (озабоченно). А если вы когда-нибудь познакомитесь с великосветскими дамами? Говорят, они одеты в шелк и кружева, а не в ситец и муслин. Свои белоснежные плечи они не прячут под такими косынками. Они живут в будуарах, рассуждают о политике и поют, как канарейки. Сразу станете никуда не годным и легкомысленным священником и будете забывать свой долг на каждом шагу.

Л у и с. Если мне и суждено встретить этих женщин - не опасайтесь, ничего не случится. Мое воображение рисовало женщин более изящных и умных, чем те, что встречаются в жизни. Я знал цену приносимой мною жертвы и, пожалуй, даже преувеличивал ее. Но бог отвратил меня от земной любви, чтобы я любил только его.

А л ь д о н с а (мягко). Как он вас отвратил, Луис? Скажите мне. И я больше не буду к вам приставать.

А л ь д о н с а. Да.

Л у и с. Ну, жила на нашей улице жена угольщика. То есть жил угольщик, и у него была жена. Но это, разумеется, должно быть между нами. Она полюбила меня.

А л ь д он с а. Она вам об этом сама сказала?

Л у и с. Она сказала, чтобы я пришел к ней в кладовую. И я пришел. Но бог воспрепятствовал нашей любви.

А л ь д о н с а. Как он это сделал, милый? Было какое-нибудь знамение?

Л у и с. Нет, но... Он не позволил мне ответить на ее любовь как должно. И жена угольщика посмеялась надо мной.

А л ь д о н с а. Еще замужняя женщина. Колодец греха.

Л у и с (поправил). Кладезь греха.

А л ь д о н с а. Она хоть была красивая? Кладезь распутства.

Л у и с. Ничего... У нее талька были чуть приподняты плечи, так что голова оказывалась обращенной немного вниз, как будто она что-то искала под ногами. Но это не имеет значения.

А л ь д о н с а. Она не любила вас.

Л у и с. Зачем же она позвала меня в кладовую?

А л ь д о. н с а. Может быть, она всех туда звала?

Л у и с. Но над ними же она не посмеялась.

А л ь д о н с а. Наверное, им не было нужна, чтобы их любили.

Л у и с. Но и мне не было нужна! Мне и теперь не нужна! Как жаждущая лань ищет путь к источнику, так душа мая ищет бога!..

А л ь д о н с а. Она смотрела на вас, эта угольная яма?

Л у и с. А как иначе, наверно, смотрела.

А л ь д о н с а. Она смотрела на вас, например, как я на вас смотрю?

Л у и с. Откуда я знаю, там было темно..

А л ь д о н с а. Она не любила вас.

Л у и с. Но это теперь уже не имеет значения, я говорил вам не раз! К небу обращается душа мая и молит дать ей покой!

А л ь д о н с а. Сколько времени вы мучились, родной мой…

Л у и с. Не мучился я, черт побери, не мучился! Когда я решил уйти от земной суеты.

А л ь д о н с а. Зачем же, родной мой, вы решили?!

Л у и с. А ради покоя и счастья, несравненная!

А л ь д о н с а. А если вы напрасно решили?

Л у и с. В моей душе сомнений нет.

А л ь д о н с а. А если вы начнете сомневаться?

Л у и с. Почему это я вдруг начну сомневаться?

А л ь д о. н с а. А если вы поймете, что вас любят?

Л у и с. Довольно... Вам что-то померещилось, и вот вы морочите себя и меня.

А л ь д о н с а. Так померещилось, что я четвертую ночь не сплю.

Л у и с. Тогда давайте говорить начистоту. Ведь причина-то вся только в там, что я на кого-то там оказался похож!

А л ь д о. н с а. На Дон-Кихота вы похожи, родной мой.

Л у и с. Но неужели вы не понимаете, что видимость обманчива! Смешно же! Пускай даже внешне и похож. Но по существу же все наоборот. Решительно все! И едва только вы это сообразите, как тут же меня возненавидите и начнете хихикать за моей спиной точно так же, как жена угольщика.

А л ь д о н с а. Нет уж.

Л у и с. Но вы обо мне вообще никакого представления не имеете! В ваших глазах я ничтожный семинарист, с которым вы можете делать все, что вам заблагорассудится! Так нет же, о прелестная! Тут вы здорово ошиблись! Может быть, вот здесь (он указал на свою грудь) - я свободнее и мудрее вас всех! Вы жалеете меня, я несчастный человек? Что же! Я, как тайный дар, храню свое право. Быть несчастным! И это мое дело. И это никого не касается.