Александр Володин Назначение

Вошла Нюта.

Нюта. Что у тебя тут?

Лямин. Все-таки я поразительно бестактный человек! Смотри, что получается: я лезу со своими советами, в чем-то всех убеждаю, и вот – Егоров сидит тихий, довольный, хочет поговорить с нами о холодильнике, а я вогнал его в тоску. Он же плакал, плакал слезами!

Нюта. Нельзя перед всеми чувствовать себя виноватьм. У тебя какая-то мания.

Лямин. А Саня? Я к нему пристаю, он в чем-то передо мной вынужден оправдываться. Кончилось тем, что он накричал бог знает что, потом ему будет стыдно…

Нюта. Ты ни в чем не виноват, ты лучше всех.

Лямин. Нет, я дико бестактный человек, думаю только о себе. Или тогда, с Любой. Я решил стать волевым человеком. Я решил. И вот я никого уже не слышу и не вижу, я жернов, я готов перемолоть всех. Кто же попадает в это колесо? Люба. Ни в чем не повинная Люба, у которой несчастье. Куда там, какое мне до этого дело!

Нюта. Не верти шеей!

Лямин. Оставь меня в покое.

Входит Куропеев. Он неловко улыбается, как взрослые улыбаются детям. Он готов в зависимости от обстоятельств высказать все в глаза или, напротив, обратить все в шутку.

Куропеев. А я звоню тебе домой – говорят, на работе.

Лямин. Садись, Коля, посиди.

Куропеев сел.

– Ну как?

Куропеев. Что – как?

Лямин (без особого интереса). Ну, вообще…

Куропеев (пожал плечами). Вообще ничего. А ты?

Лямин. Я-то? Тоже ничего. Я хорошо.

Куропеев. Да, я же вас не поздравил!

Лямин. Поздравь.

Куропеев. Поздравляю. Мне и в голову не приходило, кто бы мог подумать!

Лямин. Действительно, никто не мог…

Куропеев. Теперь Анну Ивановну придется куда-то перевести.

Лямин. Придется.

Куропеев. А ты изменился, стал какой-то странный. Или, может быть, я отвык. Так-то вид у тебя хороший, спокойный. Сейчас это тебе нужно. Сейчас все зависит от тебя самого.

Лямин. Что – все? Что – все?

Куропеев. Будущее.

Лямин. Знаешь, Коля, я не гожусь для руководящей деятельности. Тут нужны какие-то данные.

Куропеев. Брось, годишься.

Лямин. И вообще. Если бы можно было два раза прожить, тогда куда ни шло, на первый раз можно устремиться по службе. А так? Ухлопать на это всю свою жизнь целиком? Абсурд.

Куропеев (рассмеялся). Силен. Но тогда скажи, что делать мне? Я вот получаю удовольствие именно оттого, что делаю свое дело. И если меня ценят, мне приятно. Да, мне доставляет удовольствие, что сам Богунцев теперь оказался у меня в подчинении. Я ему говорю: «Почему вы такой толстый? Вы много едите? Я тоже много ем, но я не толстею. Потому что я думаю!» Проглотил.

Лямин. Вот в этом как раз твое несчастье. Природа дала тебе тщеславие, а способности придержала. Поэтому все твои понижения и повышения стоят тебе гигантского труда. И чем дальше ты будешь подниматься по лестнице, тем больше тебе будет не хватать способностей. Я раньше как-то не мог говорить с тобой откровенно. Мне с тобой всегда было трудно. Ты тащишь меня выпить, потрепаться, а мне выпивать с тобой еще труднее, чем заниматься твоими делами. Знаешь что, давай договоримся: иди своей дорогой, занимайся своими делами, желаю тебе успехов. Но отпусти ты мою душу. Я не хочу, чтобы ты меня любил, я не хочу, чтобы ты устраивал мою судьбу. Я не умею руководить и управлять! Я привык подчиняться и выполнять указания! В институте я был рядовой студент. В армии я был рядовой солдат. Я трудолюбивый, интеллигентный, любящий свою родину, необщественный человек…

Куропеев. Ты нахал и свинья, но я не обижаюсь. Дай мне неделю. Я подберу подходящего человека на твое место, а ты живи и радуйся жизни.

Лямин. Коля, ты мудрый, порядочный человек.

Куропеев. Но за это, Леша, у меня к тебе просьба. Последняя просьба. Но от этого для меня зависит очень многое.

Лямин. Говори.

Куропеев. Мне поручили доклад в очень высокой инстанции. Кстати, все благодаря той самой статье, которую мы с тобой тогда накропали!… Не знаю, как тебя просить. Неужели у тебя нет желания, чтобы это осуществить? Как раз сейчас все может наконец осуществиться!

Лямин. Ерунда!

Куропеев. А я тебе говорю! Ты можешь считать, что я долдон. Но я хитрый, ты это знаешь. Я нюхом чувствую, время настает.

Лямин. Хорошо, допустим, я дам тебе свои соображения. Я подсчитывал и пересчитывал, думал и передумывал. Мне все время давали понять, что в этом никто не нуждается. Но я не мог остановиться. Однако, если ты все выскажешь вслух, ты погиб!

Куропеев. Какое тебе дело? Ты что, меня жалеешь? Ведь нет?

Лямин. Нет.

Куропеев. Или ты боишься за себя? Ведь нет?

Лямин. Нет. (Подумал. Решился. Достал из стола папку). Так ведь ты здесь ни черта не разберешь!

Куропеев. А я позвоню, спрошу. (Волнуясь, развязал папку, посмотрел, завязал снова. Подошел к Лямину, обнял его). Спасибо! (Ушел.)

Лямин. Если все это осуществится, да еще при помощи Куропеева, это будет смешно. А, впрочем, почему бы и нет? Бывало же так: что-то кажется человеку невероятным, невыполнимым, но вот кто-то сказал это вслух, и другой повторил, и его идея стала для всех простой и естественной, и даже странно, как это до сих пор ее никто не понимал! (Светло улыбается.) Итак – что?

Нюта (тоже улыбается). Что?

Лямин. Я понижен. Я снят. Я смещен. Ура!

Прошла неделя. Лямин в кабинете, который уже не принадлежит ему. Лямин пришел сюда помочь новому начальнику разобраться в делах. Заложив руки в карманы, он сидит на столе. Нюта тоже здесь. Место за столом пока пусто.

Нюта. Видишь, когда он приходит на работу? А ты был начальник – все дрожал, что опоздаешь.

Лямин. Тебе я пока еще начальник, я только сдаю дела. (Поцеловал ее.)

Нюта. Что ты, здесь нельзя…

Лямин. Что значит – нельзя? Чистая условность. Одному нельзя опоздать домой на полчаса, другому можно не приходить до утра, один погибает под грузом невыполненных обязательств, другой свободен, независим, ни перед кем не виноват. Почему? А потому что «ветру, и орлу, и сердцу девы нет закона. Таков поэт. Как аквилон, что хочет, то и просит он, орлу подобно он летает и, не спросясь ни у кого, как Дездемона, выбирает кумир для сердца своего».

Нюта. Я знаю, это «Евгений Онегин».

Лямин. Не совсем. Да, надо еще попытаться, чтобы ты полюбила живопись.

Нюта. Так-то я люблю. Может быть, не все понимаю…

Лямин. Понимать не надо. Нужна только непредвзятость и способность к широким ассоциациям.

Нюта. Это, по-моему, у меня как раз есть.

Лямин. Тогда все в порядке.

Нюта. Маленький, ты не обидишься, если я скажу свое мнение? Ты неправильно поступил. Ни о ком не подумал. Ведь только было что-то наладилось. Смотри, Саня стал почти добросовестный человек. Егоров начал более или менее работать! Скоро вернется Люба!… Ведь ты уже не юноша, ты за что-то отвечаешь, тебе кто-то верит… Не думай, что мне нужна твоя карьера. Если бы ты был дворником, мне было бы только лучше. Но ты умный, ты добрый, ты иногда понимаешь то, что другой не поймет… Это я, женщина, от любви становлюсь эгоисткой, ничего кругом не вижу. Но ты мужчина, ты не должен проходить мимо. Знал бы ты, сколько на земле горя! Что-то надо делать!… Ты на меня не обиделся, что я тебя учу?

Лямин (как бы между делом). Да, насчет нового начальника. Тебе ничего не показалось? Насчет его внешности. Не только внешности, а вообще…

Нюта (присела рядом). А что?

Лямин. Нет, это ты скажи, что. А я скажу – то или не то.

Нюта. Нормальная внешность. Довольно заурядная.

Лямин. Он ни на кого не похож из наших общих знакомых? Ну, скажем, на Куропеева? Или на Егорова? Или на моего отца? Или еще на кого-нибудь…

Нюта. Я не приглядывалась, но, по-моему, он особенно ни на кого не похож… Дай мне еще почувствовать.

Лямин (чем-то озабочен). Что?

Нюта. Что ты на меня не обиделся.

Лямин поцеловал ее.

В двери показался новый начальник, Муровеев. Это двойник Куропеева. (Роль исполняет тот же актер.) Он наблюдает происходящую сцену пристально и в то же время неловко улыбаясь, как взрослые улыбаются детям.

Нюта увидела его первая. Соскочила со стола, поправила прическу и вышла. Лямин смотрит на Муровеева не отрываясь.

Муровеев. Ничего, ничего… (Смущенно улыбнулся, сел на свое место). Могу только позавидовать. Вот наткнешься на такую сцену, и в голове начинают шевелиться вредные мысли: не бросить ли эту канитель, купить резиновую лодку и закатиться куда-нибудь на дикое озеро с такими вот окунями, а? Хотите, покупаем лодку на двоих? Вам это необходимо, вы же неврастеник!

Лямин. Не без этого.

Муровеев. Я вижу, я сам неврастеник. Ладно, вернемся к нашим баранам. (Рассмеялся.) Получилось двусмысленно, я не хотел. Итак, кто там у нас дальше по порядку? Чумак. Знаете, когда я получаю от него какой-нибудь документ, я начинаю дрожать. Я боюсь, что он путаник.

Лямин. Не бойтесь. Он много вкладывает в документ, но много держит в голове. Поэтому не сразу понятно. У другого в голове немного, поэтому все и понятно.

Муровеев. Есть не бояться, я вам верю. Так. А что являет из себя вот: Иванова Нелли Петровна. Она к нам откуда-то перешла, ее что, там уволили?

Лямин. Она ушла по собственному желанию.

Муровеев. Ну да.

Лямин. Нет, она ушла именно по собственному желанию. Ей далеко было ездить на работу, а у нее ребенок, утром надо носить в ясли.

Муровеев. У нее ребенок? Вот это да! Я был уверен, что она старая дева.

Лямин. Нет, она не старая дева. Я ее знаю, она по утрам ходит мимо нас в ясли. Очень славная женщина, у нее хорошие глаза. Но страшно замотана, с ней надо бы помягче…

Муровеев (взглянув на него с любопытством). А вы лирик, это хорошо. Физики и лирики. Теперь ваша комната. Кто там у вас? Конечно, разумеется, все это между нами. Никулина Любовь Владимировна.

Лямин. У Никулиной большое несчастье в личной жизни.

Муровеев. Знаю, знаю. Хорошо бы это несчастье не так сказывалось на работе. Вы не могли бы поговорить с ней на эту тему?

Лямин. Я поговорю. Но пока хорошо бы с ней поделикатнее, не надо так уж особенно…

Муровеев. С ней тоже помягче?

Лямин (в затруднении). Нет, вы наверняка не все знаете. Дело в том, что у нее большие переживания.

Муровеев (опять посмотрел на него с веселым любопытством). Ну да, вы это уже говорили.

Лямин. Но вам, наверное, не все известно.

Муровеев. Нет, дорогой, мне все известно. Так, кто там еще? Молодой Сучков.

Лямин. Саня Сучков очень способный. Понимает не форму дела – она иногда противоречит содержанию, – а суть дела.

Муровеев. Сучков – это тот хулиган?

Лямин. Какой же он хулиган?

Муровеев. Получил пятнадцать суток за хулиганство. Кстати, надо что-то предпринять. Товарищеский суд или что?

Лямин. Дело в том, что он избил мужа как раз этой Любы Никулиной. Для него этот поступок – по-своему благородный общественный акт. Так, наспех, это объяснить трудно. Но главное, это я хотел поговорить с вами о Егорове. Вот тут, по-моему, вы допускаете ошибку. (Он торопится, он тревожится, что упустит, не предупредит Муровеева о важных обстоятельствах.) Дело в том, что ему остался год до пенсии. А вы переводите его на меньшую ставку. Таким образом, обрекаете на маленькую пенсию.

Муровеев. Таким образом – да. А что делать?

Лямин. Но это же несправедливо, он же справляется со своими обязанностями. И человек он необыкновенно интересный. Недавно выступал по телевидению с воспоминаниями о Гудзенко, очень успешно. Теперь пишет о нем книгу.

Муровеев. Но вы представляете, что будет, если я сразу же отменю свое собственное решение? Это, как говорит наша уборщица, сослужит плохую службу на пользу дела.

Лямин. Я представляю! Но надо искать какой-то выход.

Муровеев. Милый мой! Простите, что напоминаю, но вы немножко посидели за этим столом. И вы видите, чем это кончилось. Зачем же вы толкаете меня на тот же гибельный путь? Подождите, я вас слушал. И знаете, что странно? Вы так умеете входить в положение всех окружающих, это даже трогательно. Почему же вы не хотите войти в мое положение? Я новый человек, мне трудно. Мне нужно завоевывать авторитет. Мне нужно как-то вести себя, проявить на новом месте… К тому же я, сознаться, немного пообтрепался. Кстати, есть идея: взять вопросы планирования – сейчас это актуально – и толкнуть популярный очерк. Толкнуть в «Технику молодежи» или в «Юность» – почему об этом должны писать какие-то халтурщики, а не мы с вами? Это же наш хлеб. Мне говорили, что в этом направлении вы соображаете. Вот нам и первый вклад на лодку.

Лямин смотрит на него неподвижно, не отвечая. Он ошеломлен фантастическим сходством с Куропеевым.

Лямин. Я не ловлю рыбу…

Муровеев (засмеялся). Ну, лодка – это фигурально. Что, вам вообще деньги не нужны? Ему предлагают деньги, а он не берет. Прямо в руки, на! Не хочет. Обеспеченный человек!

Лямин. Николай!

Муровеев. Вы – мне?

Лямину кажется, что он поймал, уличил своего собеседника, что он вот-вот раскроет чью-то хитроумную авантюру.

Лямин. Коля! Это ты!

Муровеев (испугался). Что с вами?

Лямин (подозрительно смотрит на него, постепенно убеждается, что тот испугался искренне). Я оговорился… Но вы, знаете, так похожи на Куропеева…

Муровеев (засмеялся). На Николая Степановича? Почетно. Слышали, какой он сделал доклад?

Лямин. Ерунда, по этому поводу у меня уже есть новые мысли…

Муровеев (ирония). Вам видней… Фамилии-то у нас похожи, это да. Муровеев – Куропеев. Но от разных корней. (Спел.) Но я московский муравей… Знаете Окуджаву? Итак, я не понял, мы договорились?

Лямин. Нет, нет…

Муровеев. Да почему же?

Лямин задумался. Сморщился, замотал головой.

Лямин. Нет, нет…

Муровеев. Что – нет?

Лямин. Я боюсь, что мы вообще не сможем договориться. Вы меня не слушаете, не понимаете, не хотите понять.

Муровеев. А мне кажется, что вы меня не слышите.

Лямин. Я слышу. Но мне это все не нравится. Нет, вы неподходящий человек. Нет, этого нельзя допустить.

Муровеев. Чего нельзя допустить? Вы не один в комнате, говорите так, чтобы вас можно было понять.

Лямин. Вам придется подыскать себе что-нибудь другое. Сейчас это не трудно.

Муровеев. Вы бредите, зачем мне другое, я назначен сюда, уже подписан приказ!…

Лямин. Подписан приказ? Подписан приказ. Что же делать?

Муровеев. Вам видней.

Лямин. А кто подписал приказ?

Муровеев. Какая разница. Управление, Куропеев.

Лямин. Это сложно, это сложно. Вы не знаете его телефона?

Муровеев. Посмотрите, у вас, наверно, записан где-нибудь.

Лямин (нашел, набрал номер). Николая Степановича… Занят? Занят. Пускай освободится. Скажите, Лямин просит.

Муровеев. Вы наивный человек…