Аналитическая философия


Теоретико-игровая семантика Я.Хинтикки



бет44/80
Дата15.06.2016
өлшемі5.66 Mb.
#137837
түріРеферат
1   ...   40   41   42   43   44   45   46   47   ...   80

8.4 Теоретико-игровая семантика Я.Хинтикки


В основе теоретико-игровой семантики лежат, с одной стороны, математическая теория игр, а с другой—теоретико-модельная семантика. Как и эту последнюю, теоретико-игровую семантику интересует отношение M|=tS. Однако, в отличие от теоретико-модальной семантики, M|=tS анализируется в терминах игры, которая, говоря неформально, интерпретирует предложение S посредством процесса вычисления истинностного значения, направленного от предложения как целого к его частям. Эта игра, представляющая, таким образом, нашу основную интерпретационную (семантическую) единицу, вводит в рассмотрение параметры нового вида (такие, как "память" и "информационное множество"), которые исследователь затем стремится использовать в семантическом анализе. Все это приводит к тому, что семантика становится более процессуально-ориентированной. И неудивительно, что при таком подходе поддаются трактовке анафорические явления, дискурсивные феномены и вообще проблемы, входящие в компетенцию семантики текста. Совершенно чсно, что такие характеристики и инструменты анализа отсутствуют в теоретико-модельной семантике, где любые феномены процессуального характера не могут не оставаться исключением23.

Новизна теоретико-игровой семантики — если сравнивать ее с теоретико-модельной — носит относительный характер. С одной стороны, представляется, что многие интерпретационные правила теоретико-игровой семантики нетрудно перефразировать в терминах рекурсивных определений истинности24. Однако в некоторых случаях теоретико-игровой аппарат приводит, по-видимому, к более естественной терминологии анализа семантических феноменов, чем аппарат теоретико-модельной семантики, основным инструментом которой является рекурсивное определение истинности.

Но даже и в этих случаях статус теоретико-игровой семантики как концептуального аппарата анализа естественного языка напоминает статус игровой семантики в математической логике. А там, скажем, игровые кванторы естественнее считать расширением теоретико-модельной семантики, чем конкурирующей с ней альтернативой. Иными словами, хотя феномены, связанные с дискурсом, в теоретико-игровой семантике доступнее для анализа, чем в традиционном теоретико-модельном подходе с его рекурсивным определением истинности, это вряд ли свидетельствует о каком-то общетеоретическом превосходстве теоретико-игровой семантики над теоретико-модельной.

Стоит подчеркнуть сложности метатеоретического сравнения даже таких относительно тесно связанных подходов, как теоретико-игровая и (обычная) теоретико-модельная семантика. Свойства языка, которые естественнее анализируются средствами теоретико-игровой семантики,—это, как правило, феномены, от которых исследователь, приверженный теоретико-модельному подходу, сознательно абстрагируется. Присущая тексту связность, иные факты, относящиеся к лингвистике текста, и даже многие анафорические феномены не представляют интереса для сторонников традиционной теоретико-модельной семантики, сосредоточивающих внимание на условиях истинности. Например, с точки зрения интуиции нс подлежит сомнению, что анафорическое выражение (по крайней мере в большинстве случаев) анализируется по ходу семантической интерпретации позже, чем его антецедент, однако из этого факта вовсе не обязаны вытекать следствия, затрагивающие условия истинности.

В чем связь, по мнению Хинтикки, теоретико-игрового определения истины с теоретико-игровой семантикой? Основные черты предлагаемого теоретико-игрового определения истины (ТИОИ) таковы:

i. В нем используется понятие выигрышной стратегии (а не победы в игре, как это понимает, например, Даммит25) — правила, определяющего, какой ход должен сделать игрок в каждой возможной игровой ситуации для того, чтобы достичь победы вне зависимости от того, какую стратегию изберет соперник.

ii. Оно не сводится к формальным (но интерпретированным) первопорядковым языкам. Хотя в естественных языках кванторы ведут себя иначе, чем в них, ТИОИ может быть распространено на них, как и на другие логические языки.

iii. Теоретико-игровая интерпретация кванторов (предложенная Ч.С.Пирсом) используется во всех случаях, когда неприменимо тарскианское определение истины.

iv. ТИОИ дает условия истинности первопорядковых предложений, формулируя их в терминах игровых стратегий, которые сами приводимы к логическому анализу и формулировке в логических терминах (функции Сколема).

v. Собственно понятие истины является при теоретико-игровом подходе вспомогательным, поскольку при нем определяется значение квантифицированных предложений путем определения их условий истинности (таким образом Витгенштейн использует понятие языковой игры в концепции "значение как употребление"). Следует различать игры на поиск истины (truth-seeking games) (т.е. эпистемические игры) и игры на установление (или верификацию) истины (truth-establishing games) (т.е. семантические игры), где условия истинности в определенном смысле даны заранее.

ТИОИ демонстрирует сильные и слабые стороны прагматистской концепции истины: верно то, что истина не может заключаться в независимо существующих отношениях корреспонденции между языком и миром. Таких отношений, по мнению Хинтикки, не существует: они могут лишь устанавливаться путем использования языка, т.е. семантическими играми. Однако неприемлемо прагматистское требование, согласно которому релевантными являются те действия, с помощью которых мы обнаруживаем, что является истинным. Такое требование связано с неразличением игр на установление истины и на поиск истины, и непониманием того, что последние не являются конститутивными для понятия истины.

9. Аналитическая эпистемология


В аналитической философии теория познания всегда занимала особое и даже привилегированное положение, будучи одной из тех немногих философских дисциплин, правомерность принадлежности которой к философии практически никогда не ставилась под сомнение. Изучение человеческого познания, его предпосылок, природы и границ традиционно считается здесь важнейшей задачей философского исследования. Обычно познание понимается как процесс приобретения знаний, то есть как процесс, в ходе которого происходит переход от незнания к знанию. Интересно отметить, что принятый в англоязычной философской литературе термин эпистемология чаще всего истолковывается именно как теория знания (theory of knowledge), что вполне соответствует той центральной роли, которую категория знания играет в подавляющем большинстве концепций аналитической эпистемологии. Такие темы как: что такое знание; как мы приобретаем знание; чем знание отличается от "простого мнения"; до каких пределов мы можем полагаться на знание других людей; что мы можем противопоставить характерному для скептицизма отрицанию возможности знания – занимают подобающее место в исследованиях по аналитической теории познания.

В современной аналитической философии сформулировано большое число различных эпистемологических теорий. Эти теории часто расходятся между собой по тем или иным важным вопросам содержательного характера. Тем не менее, всех их объединяет специфический "аналитико-философский" стиль или форма философствования, для которых характерным является, во-первых, рассмотрение любых философских проблем прежде всего через призму анализа языка ("лингвистический поворот"), во-вторых, активное задействование определенной технической терминологии и, в-третьих, высокий уровень требовательности (принимаемых стандартов) по отношению к доказательности и аргументированности выдвигаемых положений. Кроме того, в значительной степени единой остается предметная область аналитических эпистемологических исследований, с ее концентрацией на знании и проблеме его обоснования. Типичной в этом отношении является эпистемологическая концепция, представленная в работе Бертрана Рассела "Проблемы философии" (1902).1




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   40   41   42   43   44   45   46   47   ...   80




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет