Анатолий Александрович Вассерман Нурали Нурисламович Латыпов Реакция Вассермана и Латыпова на мифы, легенды и другие шутки истории

Кто заплатит за конкуренцию

От монополизма избавляются не бесплатно

Несколько слов о способах оплаты конкуренции.

Наверное, каждый бизнесмен мечтает стать в своём деле монополистом. Мало кому охота действовать без оглядки на конкурентов, дышащих в затылок, да ещё и драть с клиентуры всё, что она в состоянии выложить.

Зато сама клиентура от этой перспективы не в восторге. Не зря уже более сотни лет — по меньшей мере со времён президента Теодора Рузвелта — активно применяются и постоянно совершенствуются антимонопольные законы.

Да и сами монополии сражаются с такими законами далеко не так активно, как могли бы по своим финансовым и организационным силам. Ведь в отсутствие конкуренции они не только жиреют, но и дрябнут — как зайцы в лесу, где все волки отстреляны.

Удачное стечение собственного искусства и внешних обстоятельств позволило легендарной Microsoft фактически монополизировать сперва рынок операционных систем для персональных компьютеров, затем офисных программ для них, наконец, интернет-браузеров. В каждом завоёванном сегменте фирма прекращала концептуальное развитие своих программ, зато щедро наполняла каждый новый выпуск эффектными (и поэтому привлекательными для непрофессионалов), но мало кем востребованными, возможностями. Только появление реальных бесплатных конкурентов — Linux, OpenOffice.org, Opera и Mozilla — заставило главу компании всерьёз озаботиться хотя бы безопасностью и надёжностью собственных изделий.

Конкуренция безжалостно выметает с рынка всё дорогое, ненадёжное, неуклюжее. Взгляните, что она создала на месте советской торговли. Есть даже надежда (хотя пока и слабая), что конкуренция сумеет наладить наше коммунальное хозяйство.

Потребители не только обретают лучшее, но и платят за него меньше. Даже расширение рынка благодаря падению цен далеко не всегда компенсирует само это падение. Мне изнутри известен случай, когда три фирмы, поделившие рынок одной из услуг, вместе собирают заметно меньше, чем раньше — будучи монополистом — получала одна из них.

Перед нами экономическое чудо. Мир становится лучше — а платят за него всё меньше. Не ясно ли, что от монополии надо избавляться любой ценой?

Увы, любую цену всегда платят из чужого кармана. Конкуренция — не исключение.

Изобилие конкурентов нужно, чтобы выбрать лучших. Значит, в любой момент есть и худшие. Иной раз настолько худшие, что потратить на них деньги — всё равно что выбросить на ветер. Если же конкурентов достаточно много, среди них могут затесаться мошенники, заведомо не намеренные добиваться соответствия своих товаров и услуг требуемой цене.

Выходит, конкуренцию — как и монополию — приходится оплачивать падением качества услуг (включая товары). Только при монополии платят все и понемногу, а при конкуренции — немногие неудачники, зато полновесно.

От этой напасти не спасает казённое лицензирование. Оно в лучшем случае устанавливает необходимый минимум качества услуг. Но конкуренция быстро поднимает лучших участников рынка настолько выше минимума, что на него просто бессмысленно ориентироваться. Если же требуемый уровень задрать слишком высоко, государство установит искусственную монополию. Не говоря уж о методах обхода любых формальных лицензионных процедур.

Не помогает и создание саморегулирующихся общественных объединений. Как доказал ещё опыт средневековых ремесленных цехов, такие объединения довольно скоро перестают допускать в свои ряды новых членов, договариваются о ценовой политике и приближаются к монопольному статусу.

Тупики борьбы за качество (а заодно и за честность) подробно исследованы. Лучший из уже известных способов — страховка.

Страховаться от оказания ненадлежащих услуг могут сами производители. Например, добрая половина баснословных гонораров американских врачей уходит на страховку от исков неудачливых больных и их родственников. Да и ОСАГО можно считать защитой от ненадлежащего качества вождения.

Но куда эффективнее страховать потребителей. Нынешние страховые компании готовы брать на себя любые риски.

Правда, страховые ставки таковы, чтобы не только возмещать потенциальный убыток страховщика, но и обеспечивать достойную прибыль. Выходит, суммарные затраты потребителей даже возрастают?

Никоим образом. Ведь страховщики могут вчинить регрессный иск причинителю ущерба. Этим не только покрывается немалая часть страховых выплат, что соответственно снижает тарифы. Куда важнее, что угроза таких исков не позволяет производителям забывать о качестве и надеяться на удачу.

Даже самая скромная страховая компания может привлечь адвокатов куда посерьёзнее, чем большинство её клиентов. О детективах на подряде у страховщиков и вовсе ходят легенды (ведь коммерческая выгода — обычно куда более мощный двигатель, чем надежда на выслугу лет). Страховщики на свободном рынке — санитары леса: вычищают и неудачников, и мошенников.

На страховом рынке тоже случаются и мошенники, и неудачники. Но страховка — как и прочие финансовые услуги — делима. Застраховаться можно у многих компаний сразу — и разделить риск. А сами страховые компании работают и санитарами собственного рынка. Ведь они обычно тоже делят риск — перестраховываются у коллег. И иски к коллегам предъявлять не стесняются.

Итак, за конкуренцию платим мы. Но лучше — через страховку.

Страховка защитой

Протекционизм стабилизирует внутренний рынок ценой замедления развития

Несколько слов о протекционизме.

Само это слово сейчас не в моде. Всемирная торговая организация — ВТО — всячески пытается запретить всем своим членам какие бы то ни было меры по защите — протекции — своего внутреннего рынка от конкурентов извне.

Правда, это у неё не всегда получается. Из повести «Скотный двор» Эрика Артура Блэра, более известного под псевдонимом Джордж Оруэлл, мы знаем: все животные равны, но некоторые равнее. Так вот те, которые равнее, благополучно закрывают свой рынок для тех, кто почему-то им неудобен, и в то же время настаивают, чтобы перед ними самими все двери открывались.

Но это — текущие политические нюансы. Они не отменяют главной мысли теоретических противников протекционизма. Ведь мысль эта довольно проста. Разделение труда повышает его эффективность. Чем глубже разделение, чем больше операций, на которые разбита та или иная производственная функция, тем выше производительность каждого этапа, и тем соответственно больше суммарная производительность труда всех, кто в этом разделении участвует. В пределе, когда в разделении труда так или иначе задействовано всё человечество, достигается, очевидно, максимальная теоретически возможная производительность, что само по себе, конечно же, очень полезно.

Но, как известно, у каждого достоинства есть свои недостатки, и недостатки эти чаще всего — продолжения достоинств.

В частности, разделение труда повышает производительность не в последнюю очередь потому, что каждый его участник строго специализируется на конкретных операциях. Благодаря специализации он лучше осваивает то, что ему надлежит делать, обзаводится необходимым инструментарием.

Между тем мир не стоит на месте. Он развивается постоянно. Появляются новые улучшенные технологии производства уже существующих изделий, появляются новые изделия, появляются даже принципиально новые рода деятельности вообще. Чем уже специализация, тем сложнее перестраиваться, тем сложнее осваивать что-то новое. Поэтому те, кто слишком уж хорошо специализирован, при любых переменах оказывается не у дел.

Уж на что хорошо специализировались динозавры! Их были многие десятки тысяч видов, идеально приспособленных к жизни в тогдашних условиях, заполнивших любую экологическую нишу, использующих все мыслимые и немыслимые природные ресурсы. Но стоило условиям на земле как-то измениться — и где те динозавры, кроме палеонтологических музеев? А изменение было, судя по всему, небольшое. Скорее всего просто очень уж много пыли поднялось в воздух от упавшего крупного метеорита, и на какое-то время на земле чуть-чуть похолодало.

В мировой экономике едва ли не ежедневно происходят изменения несравненно радикальнее последствий того метеорита. Соответственно тот, кто слишком углубился в свою специализацию, рано или поздно при каком-то очередном изменении окажется выброшен на обочину цивилизации. Например, многочисленные африканские фермеры, выращивавшие всякие экзотические фрукты, остались не у дел, когда выращивание этих же фруктов с большей эффективностью освоили в Израиле, где солнца тоже хватает, а воду научились использовать по технологии капельного орошения, так что местных скудных запасов хватает на щедрейшие урожаи, хотя Иордан мельче нашей Яузы.

Многочисленные нефтяники и газовики всего мира регулярно испытывают множество проблем при каждом колебании конъюнктуры сырьевого рынка. Причём они не могут даже сократить производство до уровня, соответствующего размаху этих колебаний. Так, в Саудовской Афазии практически вся энергетика работает на попутном газе, выходящем из скважин вместе с нефтью. Если слишком сократить нефтедобычу, начнут останавливаться электростанции.

Поэтому любая страна должна не только развивать те виды деятельности, которые уже освоены, уже идеально получаются. Приходится поддерживать и многие менее эффективные занятия.

Кое-что — для подстраховки. Та же Саудовская Аравия за бешеные деньги выращивает у себя пшеницу, ибо опасается: вдруг какие-то политические потрясения затруднят её продовольственное снабжение.

Кое-что — для тренировки. Так, развить авиационную промышленность с нуля в условиях свободной конкуренции невозможно. Но если потратить на её развитие некоторое время и соответствующие деньги, то вполне можно серьёзно потеснить уже признанных специалистов. Например, Бразилия заметно потеснила многие страны на рынке самолётов среднего размера.

Дмитрий Иванович Менделеев когда-то рассчитал оптимальную для России систему таможенных тарифов. Под её протекцией многие отрасли промышленности столь развились, что к Первой мировой войне мы оказались подготовлены куда лучше, чем десятилетием ранее к войне с Японией.

Протекционизм — одна из множества разновидностей страховки. Как на любую страховку, на протекционизм приходится тратить какие-то деньги. Никто не гарантирует, что эти деньги вернутся, ибо никто не гарантирует потрясений такого масштаба, что придётся вводить в действие страховку. Но обходиться вовсе без страховки, мягко говоря, неразумно.

Поэтому России вряд ли следует сейчас вступать в ВТО. Предстоящие экономические потрясения будут столь велики, что без той самой страховки, которую правила этой организации запрещают, нам не обойтись.

жүктеу/скачать 1.2 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: