Архетипы психики
жүктеу/скачать 1.42 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- ББК Ю9 88 П44 П44 Авессалом Подводный «Архетипы психики», Москва, «Аквамарин», 2010 - 284 с.
- Часть 1. Психология для астрологов Часть 2. Эволюция личности Часть 3. Астрология для психологов
- В оформлении обложки использована картина Карла Густава Каруса Ледник Мер-де-глас и массив Монблан». © Авессалом Подводный - полные права
Авессалом Подводный – Архетипы психики
www.e-puzzle.ru Серия «Психология и астрология» Часть 4 АРХЕТИПЫ ПСИХИКИ «Аквамарин» 2010 ББК Ю9 88 П44 П44 Авессалом Подводный «Архетипы психики», Москва, «Аквамарин», 2010 - 284 с. Серия «Психология и астрология» Часть 1. Психология для астрологов Часть 2. Эволюция личности Часть 3. Астрология для психологов Часть 4. Архетипы психики Часть 4 посвящена описаниям важнейших концепций западной психологии второй половины ХХ века (трансактный анализ Э. Берна, гештальт-терапия Ф. Перлса, нейролингвистическое программирование Р. Бэндлера и Д. Гриндера, базовые перинатальные матрицы С. Грофа) и связям этих концепций с высшими архетипами и астрологическими моделями. Кроме того, в книге рассмотрены две авторские психологические модели: двухуровневая модель психики и соответствующая ей психологическая астрология, и трехуровневая модель личности и соответствующая ей синтетическая астрология личности. В оформлении обложки использована картина Карла Густава Каруса Ледник Мер-де-глас и массив Монблан». © Авессалом Подводный - полные права Оглавление Лекция 1 ТРАНСАКТНЫЙ .АНАЛИЗ Э. БЕРНА и ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ АРХЕТИП 1 ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИЯф. ПЕРЛСА и ХОЛИСТИЧЕСКИЙ.АРХЕТИП 25 ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АРХЕТИП 45 ЧЕТЫРЕ МИРА ПСИХИКИ 64 ВОСПРИЯТИЕ и ВЫРАЖЕНИЕ. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АСТРОЛОГИЯ 88 ЭРИКСОНОВСКИЙ ГИПНОЗ, НЛП и МОДАЛЬНОСТИ 104 ПЕРИНАТАЛЬНЫЕ МАТРИЦЫ С ГРОФА и АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ СТИХИИ ТРЕХУРОВНЕВАЯ МОДЕЛЬ ЛИЧНОСТИ 120 Книги Авессалома Подводного 140 ТРАНСАКТНЫЙ .АНАЛИЗ Э. БЕРНА и ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ АРХЕТИП Здравствуйте, дамы и господа! Я продолжаю знакомить вас с психологическими теориями, концепциями и конструкциями западной психологии двадцатого века, проясняя их связь с астрологией (о чем их создатели, может быть, не имели никакого представления) и с высшими архетипами. * * Сейчас я вам расскажу и прокомментирую основные положения теории, которую развивал наш современник, знаменитый американский психоаналитик и психотерапевт Эрик Берн. Теория эта в переводе на русский язык чаще всего называется так: «Трансактный анализ». (Это немножко неуклюжий перевод. Вообще, в традиции русского перевода «transactional analysis» следовало бы перевести как «теория взаимодействий».) В основе этой теории лежит понятие «трансакция», то есть действие, направленное от одного человека к другому, но о этом я расскажу чуть позже. Эрик Берн, надо сказать, был сугубый практик. Он вел терапевтические группы, в которых занимался психокоррекцией, и не заключал свои теории в какую-то наукообразную оболочку, а старался давать их в том виде, чтобы его клиентам и читателям было легче их усваивать. И в этом он преуспел: он был чрезвычайно популярен и в Америке, и за ее пределами. Берн выделил в психике и в поведении четкие структурные элементы, которые, на мой взгляд, действительно являются фун- даментальными для понимания человеческого поведения и человеческой психики. Его основная книга называется “Games people play», что обычно переводится как «Игры, в которые играют люди», хотя по смыслу это название лучше было бы перевести как «Игры взрослых». В самом начале этой книги автор вводит понятия сенсорного голода и сенсорной депривации (лишения), а также понятие поглаживания. Берн обратил внимание на известный из биологии факт, заключающийся в том, что животные, которые лишены материнского внимания и ласки, быстро погибают. И первый тезис, который выдвинул Берн, заключался в том, что любая форма внимания или любая форма поглаживания (в прямом или переносном смысле) лучше, чем их отсутствие. Поглаживание по Берну может происходить и в форме тумаков разной степени тяжести, что в России весьма распространено. И внимание, которое идет в форме брани, тоже весьма распространено во многих семьях. Я думаю, вы слышали такие поговорки, как: «Бьет — значит любит» или: «Люби жену, как душу, а тряси ее как грушу» — они ясно указывают, что Эрик Берн к русской культуре был причастен. Так вот, в качестве основной единицы внимания, или положительного воздействия, Берн вводит «поглаживание». Он пишет так (свои замечания к цитируемым текстам здесь и далее я заключаю в скобки): Поглаживание - это лишь наиболее общий термин, который мы используем для обозначения интимного физического контакта. На практике он может принимать самые разные формы. Иногда ребенка действительно поглаживают, обнимают или похлопывают. Порой шутливо щиплют или слегка щелкают по лбу. Все эти способы общения имеют свои аналоги в разговорной речи. (И это - основной объект его дальнейшего внимания.) Расширив значение этого термина, мы будем называть поглаживанием любой акт признания присутствия другого человека. (Или, говоря по-русски, обращение к нему.) Таким образом, поглаживание является одной из единиц социального воздействия. Трансакция — это направленное воздействие одного человека на другого. И это - фундаментальное для психологии понятие. Что мы делаем во время общения? Мы обмениваемся трансакциями, то есть мы различными способами друг на друга направленно воздействуем. Итак, трансакция — это трансляция какого-то устного или невербального (телесного) сообщения от одного человека к другому, то есть это направленное воздействие, или стимул. Когда взаимодействуют с животными, говорят «стимул» и «реакция», а человек — это нечто большее, поэтому здесь говорится «трансакция». Дальше Берн делает существенное наблюдение: последовательности трансакций и взаимодействий в репликах и разговорах часто ритуализованы. Они регулируются писаными и неписаными законами, правилами приличия и ритуалами, а также некоторыми свойственными данному человеку обыкновениями. И существуют закономерности, которые скрыты от сознания людей, но, тем не менее, регулируют их взаимодействия. Пока дружеские или враждебные отношения развиваются, эти закономерности (то есть обмены трансакциями) чаще всего остаются скрытыми. Однако они дают о себе знать, когда один из участников делает ход не по правилам, вызывая тем самым символический или самый настоящий выкрик «Нечестно!» Такие последовательности трансакций, основанные не на социальном, а на индивидуальном планировании, или, как мы говорим, программировании, мы называем играми. Различные варианты той или иной игры могут на протяжении многих лет лежать в основе семейной или супружеской жизни или отношений между различными группами. Резюмируя, можно сказать, что игра — это в достаточной степени определенная последовательность трансакций, в которой ведущий, или игрок, строит свое поведение и управляет поведением партнера на двух планах. Один план — социальный, и на нем смысл происходящего один. А другой план — индивидуальный, то есть свойственный данному человеку и психологический. Психологический смысл и итог игры могут сильно отличаться от социального. Здесь мы видим, что Берн четко различает, с одной стороны, внешний, или, как он его называет, социальный план, а с другой стороны, внутренний план — тот, который касается внутреннего мира человека и его индивидуального восприятия событий. Этот внутренний план он называет «психологическим» или «внутренним психологическим» и постоянно подчеркивает принципиальную разницу между первым и вторым. Вторая структуризация человеческой психики, которую проводит Берн, и мы сейчас увидим, что она далеко не случайна, это его знаменитая триада образов, или ипостасей «я», которые он называет Родитель, Взрослый и Ребенок. При этом Берн настаивает на том, что это не роли, а ипостаси личности, то есть что-то гораздо более глубокое. В упомянутой мною книге он при этом ссылается на некоторые медицинские исследования, которые, по словам Берна, показывают, что когда человек находится в каждой из этих трех ипостасей «я», даже его физиология функционирует специфическим образом. Итак, три ипостаси личности — Родитель, Взрослый и Ребенок. Откуда берутся эти три ипостаси? Можно считать, что это эмпирический факт; вообще, Берн не дает сколько-нибудь наукообразных определений, и это в чем-то хорошо; с другой стороны, у меня лично есть сожаление по поводу того, что основные определения даются им на мой взгляд, чересчур кратко; они не развернуты, не детализированы. Правда, в дальнейшем изложении они проиллюстрированы примерами, но многое приходится домысливать, додумывать самому. Может быть, это и неплохо. Я это говорю к тому, что тот вариант трансактного анализа, который я вам излагаю, может несколько отличаться от того, что написано в книгах самого Берна, потому что я его понимаю, может быть, несколько шире, а где-то и, возможно, несколько более конкретно, чем сам автор имел в виду — но основные его мысли я стараюсь доносить до вас в точности. Что же это за ипостаси, или состояния личности? Берн дает скорее некоторые представления, нежели точные определения. Он говорит так: Репертуар этих состояний мы попытались разбить на следующие категории. Первое - это состояние «я», сходное с образами родителей. Второе - состояние «я», автономно направленное на объективную оценку реальности. И третье состояние «я» - все еще действующее с момента его фиксации в раннем детстве». Высказывание: «В вас сейчас говорит Родитель» означает, что вы сейчас рассуждаете так же, как обычно рассуждал один из ваших родителей или тот, кто его заменял. От себя я могу добавить, что обычно, когда Берн говорит, что в вас сейчас говорит Родитель, это означает, что вы сейчас догматичны, вы следуете сложившимся стереотипам, вы не хотите подвергать ничего сомнениям, у вас уже есть заранее выверенные оценки, под которые вы подгоняете реальность. Слова «это ваш Взрослый» означают, что вы только что самостоятельно и объективно оценили ситуацию и теперь в непредвзятой манере излагаете ход ваших размышлений, формулируете ваши проблемы и выводы, к которым вы пришли. Выражение «это ваш Ребенок» означает, что вы реагируете так же и с такой же целью, как это делал маленький ребенок. К ипостаси Ребенка Берн относит такие состояния, как радость творчества, очарование, непринужденность и внутренне ничем не ограниченное, свободное поведение. Что можно сказать по этому поводу? В целом понятно, что это наблюдение, то есть деление человеческого поведения на три описанные ипостаси личности, безусловно, не случайно. Каждый из нас хорошо знает и о себе, и о других, что все три эти состояния реальны и действительно сильно отличаются друг от друга. Каждый из нас когда-то чувствует себя непринужденно и может играть и радоваться, как ребенок, хотя у многих это состояние бывает редко. Когда-то мы способны быть догматичными, исходить из жестких представлений, действительно унаследованных от собственных родителей или выработанных самостоятельно, но имеющих тот же статус. А иногда мы ориентируемся на существующую реальность и ведем себя как взрослые люди, у которых есть цели, которых мы добиваемся, и мы стремимся сделать это оптимальным образом. Вот пример. Пушкин, заканчивая роман «Евгений Онегин», писал так: Кто б ни был ты, о мой читатель, Друг, недруг, я хочу с тобой Расстаться нынче как приятель. Прости. Чего бы ты за мной Здесь не искал в строфах небрежных, Воспоминаний ли мятежных, Отдохновенья ль от трудов, Живых картин, иль острых слов, Иль грамматических ошибок, Дай бог, чтоб в этой книжке ты Для развлеченья, для мечты, Для сердца, для журнальных сшибок Хотя крупицу мог найти. За сим расстанемся, прости! («Прости» в данном контексте означает «Прощай».) Как вы считаете, в какой ипостаси в этом тексте выступает лирический герой романа? Я слышу ваши предположения: Родитель, Взрослый. А кто-нибудь считает, что он выступает как Ребенок? Поймите, мы живем в очень серьезном столетии. Здесь, конечно же, Пушкин выступает в ипостаси Ребенка. Впрочем, это мое личное мнение, и я на нем не настаиваю. Если вы воспринимаете этот роман как философский трактат с моралью — то, да, конечно, этот фрагмент написан с позиции Взрослого или даже Родителя. Но Пушкин всегда играл. И здесь он тоже играет. Здесь идет хаотическое перечисление, одно, другое, третье, четвертое, в полном беспорядке. Все, что он говорит, он говорит несерьезно. Если он говорит о грамматических ошибках, то думаю, что тогда корректоры были неплохие, грамматических ошибок там нет. Но теперь давайте подумаем, о каких ипостасях «я» читателя здесь идет речь? Не знаю, убедил ли я вас или нет, но я считаю, что этот текст идет от ипостаси Ребенка. А к какой ипостаси читателя он адресован? Давайте еще раз посмотрим. Если читатель ищет мятежных воспоминаний, а также грамматических ошибок, то это какая его ипостась? Родитель. Ура! Здесь мы с вами сошлись. Если он ищет отдохновенья от трудов? Это, конечно, Ребенок. Острых слов? Или Ребенок, или Взрослый. Развлечения и мечты? Конечно, Ребенок. Для журнальных сшибок? Понятно, это Взрослый, критик.
К любой подобной классификации возникают естественные вопросы. Во-первых, насколько она полна? Может быть, есть четвертое состояние, которое дополняет введенный Берном список ипостасей личности? Во-вторых, что стоит за этой классификацией? Если выводить ее из учения Фрейда, то ее основы кажутся совершенно ясными. Понятно, что Взрослый представляет эго, Родитель — суперэго, а Ребенок — бессознательное, или Оно. Возможно, сам Фрейд не одобрил бы такое разнесение. Но, если представлять фрейдовскую теорию личности широким массам, то, безусловно, это надо делать так, как это сделал Эрик Берн. С другой стороны, совершенно понятно, что любое серьезное, глубинное деление личности на три ипостаси должно соответствовать каким-то высшим архетипам, которые в совокупности представляют полный набор — что и дает гарантию того, что эта схема полна. Другими словами, если есть какой-то универсальный архетип, гранями которого являются три архетипа, которые вызывают к жизни описанные три ипостаси личности, то действительно можно говорить, что такая классификация теоретически обоснована, а не только лишь является промежуточным результатом эмпирических наблюдений. Какой именно универсальный архетип стоит за берновской триадой, я думаю, вы догадываетесь, но поговорю об этом чуть позже. Итак, трансакция по Берну: у первого партнера есть три возможные ипостаси личности (Родитель, Взрослый, Ребенок), и у второго партнера тоже есть три аналогичные ипостаси, и воздействие первого партнера на второго идет от одной из ипостасей первого партнера к одной из ипостасей второго. Заметьте: это достаточно глубокое замечание, смысл которого априори совершенно не очевиден: фактически Берн утверждает, что я не могу просто так обратиться к другому человеку, приветствовать его, задать ему вопрос или дать указание: Берн утверждает, что при этом я автоматически, даже того не осознавая, обязательно акцентирую одну из ипостасей своей личности (которая воздействует на него) и одну из ипостасей его личности (на которую я воздействую), и при как бы этом отстраню остальные две свои ипостаси и остальные две его ипостаси - то есть фактически, вероятно, совершу насилие над его психикой - а вдруг он воспринимает меня не в той ипостаси, которую я ему своей трансакцией навязываю? Это очень нетривиальное и глубокое наблюдение. И подавляющая часть вза- имонепониманий и конфликтов между людьми начинается именно с этого - когда человек обращается к нам так, то есть в таком стиле, который мы по ситуации совершенно не принимаем - и тогда возникают например, такие вопросы: «Ты за кого меня держишь?», «Почему ты так несерьезен?», «Почему ты учишь меня жить?» Заметьте: эти вопросы относятся к модальностям, то есть не к тому, что ваш партнер произносит, а к тому, как он это произносит. И тут, конечно, возникают естественные вопросы - во- первых, как отличить ипостаси личности самого человека, то есть как определить, в какой ипостаси он в данный момент находится, и как понять, к какой ипостаси своего партнера он сознательно или подсознательно апеллирует (обращается). Сам Берн на эти вопросы прямо не отвечает, и я предложу вам некоторые свои наблюдения на эту тему. Мне эта концепция очень близка с того момента, как я с ней познакомился, а это было больше двадцати лет назад, когда все это было совершенно неслыханно здесь, в России, и мне мой близкий друг принес слепую ксерокопию с английского оригинала книги «Games People Play», и я в ней разбирался — и до сих пор эта небольшая книжечка приносит мне существенную помощь при общении с самыми разными людьми. Я сразу почувствовал, что в ней скрыта глубокая, структурная истина.
Итак, простая трансакция, то есть определенная реплика или другое воздействие, которое идет от одного человека к другому, всегда исходит из одной ипостаси личности и направлено к совершенно определенной (может быть, другой) ипостаси личности другого человека. Тот отвечает реакцией, то есть дает трансакцию, которая тоже идет из определенной ипостаси его личности и направлена тоже к определенной ипостаси личности его партнера. Таким образом, мы получаем для обмена простыми трансакциями схему, подобную изображенной на рис. 1.1.
На рисунке вы видите, что каждый из двух партнеров представлен тремя кружочками — ипостасями своей личности: это Родитель, Взрослый и Ребенок. А каждая трансакция может быть показана стрелочкой, которая идет в сторону партнера. На рисунке 1.1 показана трансакция, которая идет от Взрослого первого партнера ко Взрослому второго, и ответная трансакция, в которой второй партнер отвечает репликой своего Ребенка, адресуя ее к Взрослому первого партнера. Как вы думаете, в результате получится комплементарное (адекватное) взаимодействие или нет? Правильно, такой обмен репликами (трансакциями) совершенно некомплементарен, и фактически обрывает общение. Сам Берн приводит такой пример. Хирург во время операции, оценив на основе имеющихся у него данных необходимость скальпеля, протягивает руку медсестре. Это жест от Взрослого к Взрослому. Правильно истолковав этот жест, оценив расстояние и мышечное усилие, она вкладывает этот скальпель в руку хирурга таким движением, какого он от нее ждет. Это тоже трансакция Взрослый-Взрослый — в данном случае комплементарный ответ (рис. 1.2).
Если бы медсестра, пишет Берн, растерянно всплеснув руками сказала бы: «Ой, я не знаю, где скальпель!» — это была бы трансакция от Ребенка ко Взрослому (рис. 1.1). И это был бы совершенно некомплементарный ответ. Один из первых законов, которые формулирует Берн, звучит так: любая трансакция, по схеме отличная от точно противоположной, является некомплементарной и прерывает взаимодействие, или, по крайней мере, делает на нем большую кляксу. Ответную трансакцию, по схеме противоположную исходной, Берн называет дополнительной (рис. 1.2); ответную трансакцию, не являющуюся дополнительной, он называет перекрестной (рис. 1.1). Например, трансакции от Взрослого к Ребенку дополнительной будет трансакция от Ребенка ко Взрослому. Дополнительная трансакция не обязательно является комплементарной, но, по крайней мере, перекрестная трансакция точно будет некомплементарной. Любые перекрестные трансакции нам прерывают общение. Они не обязательно должны пересекаться на схеме. Например, пара трансакций от Родителя к Родителю и от Ребенка к Ребенку тоже будут перекрестной (рис. 1.3). Например, представьте себе, что вы встречаетесь со знакомым, который хочет поговорить с вами о политике. При этом у него есть совершенно определенные политические взгляды, которые он никак не собирается соотносить с реальностью. Он вам говорит: «Смотри, гады-демократы (или гады-коммунисты) чего в своей мерзкой газетенке пишут»,
Если же вы ему ответите в стиле от Взрослого к Взрослому: «Да, это совершенное безобразие, но у меня лежит под кроватью пара мин замедленного действия, пойдем ночью, рванем их штаб- квартиру», (рис. 1.4) — то вы тоже оборвете разговор — а может быть, и отношения в целом.
Но не все перекрестные трансакции одинаковы. Наиболее раздражающая, это, наверное, пара, когда стимул идет от Родителя к Ребенку, а ответ тоже идет от Родителя к Ребенку (рис. 1.5).
Папа говорит сыну: «Какой ты у меня бездельник! Вот, Эйнштейн в твоем возрасте уже подавал большие надежды». А отпрыск снисходительно отвечает: «А в твоем возрасте он уже придумал теорию относительности!» Или отец начинает воспитывать сына, а тот говорит: «А я вчера читал книгу по педагогике, и на пятой странице там есть указание, которое ты сейчас нарушаешь, так что лучше бы тебе заняться своими делами!» Следующее наблюдение Берна заключается в том, что в рамках каждой из описанных ипостасей есть свои, так сказать, поды- постаси с теми же названиями. Например, у Родителя внутри есть родительская же подыпостась, а также есть и взрослая и детская подыпостаси. Например, Родитель любого человека имеет какие- то взгляды на то, как надо вести себя взрослому человеку — и этим взглядам соответствует Взрослая подыпостась его Родителя: это, как мы скажем, модальность Родителя, субмодальность Взрослого. Что такое Родительская подыпостась Родителя? Это, например, догматические взгляды человека на то, какую роль в его жизни человека играли его родители, и каково оказалось в итоге их влияние на него. Ребенок внутри Родителя — это взгляды человека на то, что такое есть его Ребенок и какую роль он может играть в его жизни. Например, у многих людей, когда они вырастают, формируется убеждение, что ипостаси Ребенка в их жизни места уже нет. Выросли — должны быть серьезными. Тогда соответствующая область в Родителе будет пуста. Надо сказать, что само описание этих ипостасей личности у Берна довольно схематичное. А основной его интерес относится непосредственно к практическому использованию этих схем, по ходу чего выясняются некоторые подробности, которые позволили мне, например, соотнести берновские ипостаси личности с определенными архетипами, о которых я буду говорить в следующий раз. А пока я перехожу к основному для трансактного анализа понятию игры. Однако многое в трансактном анализе остается непонятным или не описанным. Например, совершенно непонятно, когда и как происходит переключение ипостасей личности: Берн не дает на эту тему никаких намеков. Ясно, что в некоторых ситуациях человек склонен выступать как Ребенок, в других — как Взрослый, в третьих — как Родитель. Чем это определяется? И здесь астрология нам может сказать очень многое, если мы сумеем разнести эти ипостаси личности, например, по знакам Зодиака или еще как-то.
Как мы определяем тот факт, что человек, который к нам обращается, находится в Родительской ипостаси? Обычно этот человек находится как бы над ситуацией, у него есть определенные взгляды на нее, которые от него никак не зависят, они сформированы уже давно и он, что называется, на этом стоит. Он в каком-то смысле догматичен. Если это Взрослый, то человек находится в стадии оперативного реагирования на конкретную ситуацию внешнего мира, которую можно воспринимать по-разному, и ни один из этих способов он априори не отрицает, считая, что сейчас можно ею управлять, находясь частично внутри нее, а частично и вне. Ипостась Ребенка означает, что человек воспринимает ситуацию как игру, когда он никакой ответственности на себя не берет, чувствует себя непринужденно и ничем не ограничен. При этом он полностью находится внутри ситуации, но этого не осознает, и ему кажется, что иначе и быть не может. А теперь второй аспект нашей диагностики. Мы обращается к другому человеку. Как определить, к какой именно ипостаси его мы обращаемся? Обращение к Родительской ипостаси не имеет в виду никаких конкретных действий, это нужно ясно понимать. Если мы обращаемся к Родителю, то мы говорим что-то лишь к сведению человека, мы апеллируем к его этике. Мы подразумеваем, что он должен воспринять то, что мы ему говорим, соотнести это со своими устоявшимися представлениями и как-то отреагировать — однако как именно он будет реагировать и когда он будет реагировать, мы не регулируем никак. Вот мама говорит своему сыну: «Ты меня огорчил. Ты должен был сварить суп, а ты его не сварил, и я сижу голодная. И мне интересно узнать, совесть у тебя есть?» Это обращение к Родителю в сыне: мать апеллирует к его этической системе, к каким-то незыблемым, надситуативным структурам, которые должны отреагировать, а как именно, она не регулирует. Обращение к Взрослому — это воздействие, которое, по нашей мысли, имеет в виду прямую реакцию, хотя, возможно, несколько отсроченную и в какой-то степени оставляемую на усмотрение партнера. Понятно, что отсрочка дает ему возможность выбора какой-то реакции как самосознающего, имеющего определенную свободу и возможности человека. Апеллируя к ипостаси Ребенка, мы имеем в виду, что воздействие происходит непосредственно, и рассчитываем на непосредственный, сиюминутный и обычно вполне предсказуемый для нас результат. Например, когда вы следите за совсем маленьким ребенком и он делает что-то не так, вы шлепаете его в какой-то момент по попке. Он обижается, бросается в плач. Апелляция к ипостаси Ребенка не предполагает никакой внутренней проработки вашей трансакции. И люди очень обижаются, когда они находятся в ипостаси Взрослого или Родителя, а им дают воздействие, направленное на их Ребенка: оно кажется им слишком плоским, слишком очевидным, слишком примитивен тот ответ, который они должны дать на стимул. Они в таких случаях говорят: «Ты что, меня за дурака держишь?», «Что ты мне даешь очевидные советы?», «Что ты меня провоцируешь?» — и так далее. Это означает, что человеку сейчас неинтересно быть Ребенком. Он хочет быть операциональным Взрослым или мудрым Родителем. При обращении к ипостаси Родителя характерно косвенное упоминание логики жизни, самой последовательности событий, некоторого объективного закона существования, к которому апеллирует человек. Здесь употребляются абстрактные понятия, идет ссылка на правила, человеку напоминают, что есть незыблемые законы, которым следует подчиняться. Например, сидит у вас гость и ест варенье ложкой из банки. Если это маленький мальчик, то ему дадут подзатыльник и вручат розетку, но если это взрослый человек, то вы можете, например, сказать «в воздух» такую фразу: «Вообще-то рядом с каждым блюдцем на столе стоит розетка, которой очень удобно бывает пользоваться, когда вы едите варенье». Такого рода косвенные указания есть ссылка на некоторые правила — в данном случае, этикета. Типичное обращение к Родителю — это апелляция к устоям, к чувству долга. При этом, заметьте, мы не знаем, как человек отреагирует. Если же мы апеллируем к ипостаси Взрослого, то все это совершенно неуместно. В этом случае надо сказать (или сделать) что-то операциональное. Например, в вышеописанной ситуации с вареньем вы просто берете розетку, наполняете ее вареньем, которое гость ест прямо из банки, и ставите эту розетку рядом с ним. А банку отодвигаете от него подальше. Правда, этот жест можно воспринять как апелляцию к ипостаси Ребенка, которого вы ставите в безвыходное положение. Но если вы даете человеку возможность выбора, например, ставите перед ним розеточку и спрашиваете: «А какого варенья вам положить: малинового или абрикосового?» — то это уже будет четко выраженная апелляция к ипостаси Взрослого. Здесь гость получает ситуацию, в которой у него уже есть выбор и он, уже из каких-то своих соображений, должен этот выбор осуществить, не откладывая его в долгий ящик — а иначе варенье съедят другие гости. А когда мама говорит ребенку: «Ну когда наконец у тебя появится совесть, и ты перестанешь приносить из школы двойки по математике?» — то это типичное обращение к Родителю. Это риторический вопрос, и на него можно вообще не отвечать прямо, но вырабатывать жизненную позицию, например: «Ученик успевает, когда учитель его уважает». Заметьте, мы вывели любопытную закономерность: обращение к разным ипостасям личности напрямую связано с демонстрируемым уровнем уважения к человеку: Ребенка мы не уважаем совсем (хотя можем очень любить), к Взрослому относимся уважительно, к Родителю — с максимальным почтением. Еще один важный момент — это пауза после вашего обращения к партнеру. Когда вы обращаетесь к Родителю в человеке, то вы делаете паузы между своими словами и длинную паузу после последней точки, имея в виду, что в это время он должен подняться на достаточно высокий уровень абстракции, на уровень обобщений, на уровень жизненных позиций, и вы не ждете немедленной реакции, т.е имеете в виду, что его ответ последует далеко не сразу. Если вы обращаетесь к Взрослому, то вы ждете, что пауза тоже возникнет, но она будет поменьше. Если же вы ждете, что ваш партнер отреагирует моментально, значит, вы апеллируете к его ипостаси Ребенка (Взрослый обязательно должен взять небольшую паузу, чтобы переработать то, что вы ему сказали, и осознанно и адекватно отреагировать). Для апелляции к ипостаси Взрослого характерна специальная терминология, то есть эффективная речь: вы произносите слова, которые с максимальной точностью и ясностью доносят содержание того, что вы хотите сказать, до вашего партнера. Однако при этом вы избегаете слов высокого уровня абстракции и надситуа- тивных элементов, таких, как упоминание об общих законах и т. п. Последние характерны для речи Родителя и апеллирующие к Родителю партнера, так же, как и отсутствие специальных терминов и эффективной речи; вместо них используются ходы вокруг да около, метафоры, поговорки и пословицы, ссылки на авторитеты, выход на более высокий уровень абстракции, нежели свойственный данной ситуации. Для ипостаси Ребенка характерны просторечие, эллипсисы (пропускаемые слова), эмоциональные наскоки, которые тоже предполагают немедленность и однозначность реакции, неожиданный немотивированный поворот темы, юмор, неожиданная метафора, прямое совершенно однозначное требование. Для чего я все это говорю? Во-первых, для того чтобы вы поняли, что не так это все очевидно, как можно подумать, читая книгу Берна, а во-вторых, чтобы яснее стало то, что примеры, которые приводит сам Берн, не так однозначны, как можно подумать. Например, трансакция, которая идет от Родителя к Ребенку, выраженная чуть-чуть с другой интонацией, с чуть иной паузой, вполне может сойти за трансакцию от Взрослого к Взрослому. Или может быть так воспринята, ибо тут многое зависит еще и от восприятия. Я уже говорил, что дополнительной к данной называется трансакция, которая идет в точно противоположном направлении: например, если трансакция идет от Родителя к Ребенку, то дополнительная к ней должна идти от Ребенка к Родителю. Всякая ответная трансакция, отличающаяся от дополнительной, называется перекрестной трансакцией. Как утверждает Берн, закон общения заключается в том, что обмен дополнительными трансакциями может продолжаться неограниченно долго, а любая перекрестная трансакция является началом конфликта и фактически прерывает взаимодействие. Мне, однако, трудно согласиться и с первым утверждением, и со вторым. Например, хронически ссорящиеся супруги могут строить свое конфликтное общение как раз на пересекающихся трансакциях. Например, они оба могут находиться в Родительской позиции и апеллировать к ипостаси Ребенка в партнере. На такого рода взаимодействиях многие семьи строят свои отношения и общение у них идет весьма живо и энергично. Конечно, при этом возникает элемент напряжения. Не знаю, может быть, в Америке дела обстоят по-другому, но в России, по крайней мере, это вполне реально. С другой стороны, дополнительный по Берну ответ, в данном случае — реакция от Ребенка к Родителю, совершенно не обязательно устроит партнера: наоборот, он может привести его в возмущение и быть совершенно некомплементарным — по другим модальностям. Поэтому в общении все не так однозначно, как это представляет Берн. Вот пример, который он приводит. Стимул идет от Взрослого к Взрослому — супруги собираются в гости, и жена спрашивает мужа: «Ты не знаешь, где мои сережки?» Что ей отвечает муж? Давайте рассмотрим варианты ответов и подумаем, к каким типам трансакций они относятся. Он может сказать: «Лежат на столе». И это, конечно же, трансляция от Взрослого к Взрослому. Вроде бы. Но на самом деле это очень поверхностное суждение. Эта реплика вполне может быть сказана и от Ребенка к Родителю. Например, муж говорит издевательски-капризным тоном: «Лежат на столе», имея в виду, что они лежат там, где им и положено лежать, и жена прекрасно это знает, и нечего ей попусту к нему приставать. При этом муж находится в ипостаси капризного, испорченного Ребенка, который, так сказать, подъедает своего родителя. Это один вариант. А вот второй вариант: интонационной угрозы, идущей от Родителя или Взрослого к Ребенку: «Лежат на столе», — в смысле, что сейчас я тебя за это отшлепаю, раз ты этого не знаешь, и сделаю это по принципиальным соображениям (Родитель) или по делу (Взрослый). Все это может стоять за этой вот невинной фразой. Хотя номинально, конечно, это ответ Взрослого Взрослому. Теперь другие варианты ответа в той же ситуации. Например, ответ от Ребенка мужа к Ребенку жены: «Я так ужасно занят и так устал, а ты еще от меня хочешь, чтобы я искал эти твои глупые сережки», — и такой подтекст вполне может прозвучать в интонации той же невинной «взрослой» фразы: «Лежат на столе». Вообще, для ипостаси Ребенка характерно, что человек полностью поглощен ситуацией. Она его поработила и он выйти из нее не может. Очень занят. У него нет желания (и возможности) в данный момент заниматься чем-либо еще. Если ответ идет в такой интонации, то это апелляция к ипостаси Взрослого — если при этом имеется в виду, что жена теперь должна сама взять свои сережки. Поэтому этот ответ может быть проинтерпретирован ею и таким образом: Ребенок мужа говорит ее Взрослому: «Отвяжись, я ничего делать не буду». Но при этом муж не ставит свой ответ на принципиальную высоту, не утверждает, что он апеллирует к некоему извечному закону: «Если человек что-то потерял, он сам должен это искать и имей это, пожалуйста, в виду», — это была бы реплика, обращенная к Родителю жены. Вариант ответа Родителя мужа к Ребенку жены по Берну выглядел бы так, цитирую: «Каждый человек должен сам заниматься своими проблемами, пойди и найди». Однако эта фраза может звучать по своему прямому смыслу: «пойди и найди», то есть от Родителя не к Ребенку, а ко Взрослому жены, так это — операциональное указание. Но интонационно она может прозвучать как: «Иди прочь, надоел ты мне вообще», — то есть действительно от Родителя к Взрослому. Если эта фраза говорится как приказ, который надо выполнить немедленно, то она звучит в модальности от Родителя к Ребенку. А если «пойди и найди» говорится в том смысле, что в общем-то это личное дело жены, когда она будет заниматься поисками, то тогда это уже апелляция к ее Взрослому. Вы чувствуете разницу? Так вот, я хочу сказать, что именно в этой разнице (почему я так подробно и останавливаюсь на анализе ипостасей личности) и заключается то самое, что отличает нежно-интимные и абсолютно невыносимые человеческие отношения. И люди, которые эти тонкости хорошо чувствуют, которые умеют на уровне интонации ловить ипостаси личности и модальности высших архетипов (о чем я буду говорить дальше) — вот они-то и являются мастерами межличностного общения, тонкой манипуляции и управления. А пока эта интуиция не выработана, неизбежно возникают перекрестные трансакции, которые же ведут к тому, что человек вылетает из тонкого общения и грубит, сам, может быть, того не желая.
Следующее важное понятие, которое вводит Берн, это скрытая, или двойная трансакция. Двойная трансакция — это такое взаимодействие, которое на социальном уровне идет одним образом, а на психологическом — другим. Вот типичный пример, который приводит Берн. Ковбой говорит гостье: «Пойдемте, я покажу вам свою конюшню!» Девушка отвечает: «Ах, как это будет замечательно, пойдемте скорее!» На социальном уровне трансакция ковбоя идет от Взрослого к Взрослому, и девушка отвечает также от Взрослого ко Взрослому: он делает ей предложение, она соглашается. На психологическом же уровне идет (в обе стороны) взаимодействие Ребенок — Ребенок. Ковбой как бы говорит: «Пойдем, развлечемся!» — а она отвечает: «С удовольствием!» (рис. 1.6)
Таким образом, здесь мы сталкиваемся с ситуацией, когда во внутреннем пространстве человека (может быть, даже и не осознаваемым для него образом) идет одна трансакция, а на социальном
И если мы в таком случае игнорируем социальный или психологический момент, то мы не понимаем сути того, что происходит. Есть люди, настроенные на психологический план, которые социальный аспект вообще почти не воспринимают, и настроены на внутреннюю, психологическую трансакцию, и есть люди, которые настроены на внешние, социальные факторы, и почти не обращают внимание на психологические «тонкости». Однако для того чтобы полностью понимать психику и то, что в ней происходит, нужно видеть и то, и другое. Подумайте о том, какие из этих ипостасей личности вам ближе? Какие используются вашими друзьями? И какие архетипы могли бы стоять за этими ролями, за этими ипостасями личности? Игры. В жизни многих людей есть периодически повторяющиеся последовательности двойных трансакций, образующие устойчивые повторяющиеся сюжеты, в которых расходятся социальный и психологический смыслы происходящего; и при этом происходит какое-то, как Берн это называет, жульничество, то есть человек говорит и делает одно, а чувствует и думает себе, в своем внутреннем мире, совсем другое. И такие сюжетно организованные последовательности двойных трансакций, устойчиво существующие и регулярно повторяющиеся, с весьма определенными психологическими и социальными последствиями, Берн называет играми. И он прославился в первую очередь тем, что составил целый тезаурус (словарь) таких игр. В этом тезаурусе фигурирует около двух десятков типичных игр, по поводу которых он пишет, что конечно, внешнее оформление игры в разных частях света, в разных странах и культурах будет совершенно разным, но сами эти игры носят абсолютно универсальный характер. И тут с ним трудно не согласиться. И он предлагает свой специальный трансактный анализ этих игр. В трансактном анализе отслеживаются основные роли и взаимодействия действующих лиц на социальном и психологическом уровне с помощью трансактных парадигм: схем с ипостасями личности, примеры которых я уже рисовал. Кроме того, Берн утверждает, что у каждой игры есть шесть видов выигрышей, которые мы с вами тоже рассмотрим и запомним, потому что за этими выигрышами таится некоторая универсальная схема, которая в какой-то степени повторяется у других психологов, и которую мы с вами потом рассмотрим с точки зрения высших архетипов. Выигрыши. Несмотря на то, что каждая игра внешне может быть и проигрышной, в каких-то других отношениях, в частности, взятая с психологических позиций, она может быть для человека чрезвычайно важна и даже необходима. Какие же у игры возможны выигрыши? Те, которые рассматривает Берн, не вызывают возражений, но не вполне понятно, почему, собственно говоря, рассматриваются именно эти, как будто нет никаких других; они кажутся вырванными из некоторого более общего, широкого контекста. Этот вопрос мы сегодня решать не будем, а пока лишь будем иметь в виду, что описание не вполне полное. Итак, Берн вводит шесть видов выигрышей: психологический (внутренний и внешний), социальный (внутренний и внешний), биологический и экзистенциальный. Рассмотрим их подробнее. Внутренний психологический выигрыш увеличивает психологическую стабильность человека, его внутреннюю устойчивость, сохраняет психологический фон, в котором человек находится. Внешний психологический выигрыш дает человеку возможность избегать внешнего психологического напряжения, то есть внешний психологический выигрыш человек получает в конкретных ситуациях, возникающих в самой игре или управляемых данным игровым сюжетом. Кроме того, к внешнему психологическому выигрышу относится возможность ухода из внешних ситуаций, неприятных психологически. Внутренний социальный выигрыш. В игровой ситуации происходит нечто стереотипное, для человека уже привычное и все ходы ему заранее известны. У него наработана достаточная энергетика на этом сюжете, и он в социальных ситуациях чувствует себя в нем достаточно уверенно. И это уверенное поведение дает ему ощущение адекватности существования в окружающей социальной среде. Это обстоятельство Берн называет внутренним социальным выигрышем. Внешний социальный выигрыш — это преимущества, которые предоставляет человеку игра во внешнем социальном круге. С ее помощью он чего-то добивается. Итак, внутренний социальный выигрыш — это определенность и комфортность человека в своей собственной социальной роли, а внешний — это те социальные преимущества, которые ему дает эта роль. Биологический выигрыш — это вид внимания, который получает человек по ходу игры — например, социальные поглаживания; он может получать негативное или позитивное внимание, но какое-то внимание он обязательно получает. Экзистенциальный выигрыш — это поддержка жизненной позиции. И тут Берн совершенно справедливо говорит, что жизненная позиция дает человеку определенную устойчивость жизни, то есть, он, опираясь на нее, формирует свое поведение и ощущает себя в жизни уверенно. С другой стороны, жизненная позиция, особенно когда она разрушительна, когда она негативна (а в основе психологических игр лежат, как правило, именно такие позиции) требует постоянной поддержки от внешних сюжетов, то есть человек не только опирается на эту позицию, но он должен также получать ее подтверждение от внешних событий. И игра дает мощную экзистенциальную поддержку той позиции, которая эту игру вызывает к жизни. Игра «Если Бы Не Ты». Это очень распространенная игра, в которую в нашей стране играют нисколько не меньше, чем в Америке. Берн описывает ее так: Пример сюжета: Миссис Уайт постоянно жалуется и ругает своего мужа за то, что он резко ограничивает ее светскую жизнь и, в частности, не дает ей учиться танцевать, о чем она всю жизнь мечтала. Муж вяло отругивается. Потом Миссис Уайт проходит курс лечения у психотерапевта, после чего ее жизненный потенциал повышается, и муж уже не имеет возможности полностью ее заключить в рамках семьи и дома и разрешает ей выходить из дома. Она записывается в кружок танцев и обнаруживает, что смертельно боится танцевать на глазах у публики, и прекращает эти занятия. Анализ этой ситуации показал следующее: из всех своих поклонников она выбрала в мужья самого деспотичного претендента и это дало ей возможность сетовать на то, на что она сетовала. Она подсознательно выбрала себе мужа, который оградил ее от внешней реальности, чтобы она могла играть в игру «Если Бы Не жүктеу/скачать 1.42 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
