Август: графство осейдж
жүктеу/скачать 1.45 Mb.
|
Сцена 2 Барбара, Билл и Вайолет пьют кофе с пирогом в гостиной. Таблетки начинают оказывать на нее действие. В остальных частях дома: Джонна читает у себя в мансарде; Джин слушает iPod на площадке 2-го этажа. ВАЙОЛЕТ. Это было в субботу. В субботу утром. Эта индейская девушка приготовила нам лепешки с соусом, мы немного поели, потом… он вышел в ту дверь, во-оон в ту. И все. БАРБАРА. И это был последний раз, что ты его видела. ВАЙОЛЕТ. Я легла спать в субботу, встала в воскресенье утром… а Беверли все нет. Я не обратила внимания, думала, он просто ушел в запой. БАРБАРА. Зачем? Как будто ему дома пить не давали. Если, конечно, ты ему еще не всю плешь проела. ВАЙОЛЕТ. Да я в жизни ничего не говорила насчет выпивки, правда, никогда его не пилила. БАРБАРА. Так я тебе и поверила. ВАЙОЛЕТ. Барбара, я клянусь! Он мог напиваться до бесчус…бесчуй… БАРБАРА. До бесчувствия, ты хочешь сказать. БИЛЛ. Значит, в воскресенье от него по-прежнему ни слуха, ни духа… ВАЙОЛЕТ. Вот именно, в воскресенье тоже ничего. Я начала волноваться, естественно, и вот тогда я вспомнила про нашу ячейку в банке. Сейф. Мы ведь там держали кучу наличных, кое-какие драгоценности, причем дорогие. У меня там даже было бриллиантовое кольцо, которое оценили в семь тысяч долларов… БАРБАРА. Подожди, подожди, я что-то не улавливаю. При чем тут сейф? ВАЙОЛЕТ. Конечно, догадываюсь, что ты сейчас станешь говорить. И тем не менее. Мы с твоим отцом когда-то договорились: если с одним из нас что-то случится, то другой пойдет и все оттуда заберет. БАРБАРА. Зачем? БИЛЛ. Затем, что иначе все это является частью общего имущества, и потом надо черт знает сколько ждать, пока утвердят завещание. ВАЙОЛЕТ. Вот-вот. БАРБАРА. Не могу поверить! До чего же ты цинична! ВАЙОЛЕТ. Я так и знала, что ты не одобришь… БАРБАРА. (Нетерпеливо) Ладно, так что там с этой ячейкой? ВАЙОЛЕТ. Мне надо было дождаться, пока в понедельник откроется банк. И когда я все оттуда забрала, я позвонила в полицию и заявила, что он пропал. В понедельник утром. БАРБАРА. И ты только сегодня – в четверг! – мне позвонила? ВАЙОЛЕТ. Я тебе не звонила. БАРБАРА. Неважно. Ты попросила Айви. Пять дней спустя! ВАЙОЛЕТ. Детка, я не хотела тебя тревожить… БАРБАРА. Боже правый! БИЛЛ. Вайолет, вы уверены, что между вами ничего такого не произошло, что могло бы его вынудить…? ВАЙОЛЕТ. Ты хочешь сказать, ссора? БИЛЛ. Ну да. ВАЙОЛЕТ. Нет. Мы, конечно, много ссорились… вы же сами знаете… но в этот раз он просто встал и ушел. БАРБАРА. Может, ему захотелось от тебя на время отдохнуть. ВАЙОЛЕТ. Вот это мило с твоей стороны! БАРБАРА. А что такого? Брак – это тяжкий труд. БИЛЛ. Даже при самых благоприятных обстоятельствах. БАРБАРА. Так ты говоришь, он ни слова не сказал? Ни тебе «Увидимся позже», или «Пойду пройдусь».
ВАЙОЛЕТ. Да, что за человек?! За это я тогда…когда… тогда… в него и влюбилась! За загадочность. Мне это казалось таким сексуальным. В любой компании всегда было ясно, что он самый умный, что если только он откроет рот – переспорит кого угодно. Но нет, он просто стоял и тихонько улыбался… и ни слова. Очень сексуально. БАРБАРА. Ну да, только эта его «загадочность» - палка о двух концах. БИЛЛ. А вы в нем ничего странного или необычного не заметили? ВАЙОЛЕТ. Он нанял эту женщину, даже меня не спросив. Просто привел в дом и оставил тут жить. За несколько дней до того, как ушел. БАРБАРА. Ты не хочешь, чтобы она тут жила, да? ВАЙОЛЕТ. Просто не понимаю, зачем она здесь. Она же чужой человек. К тому же индианка. БИЛЛ. (Смеется) Вы имеете что-то против индейцев, Вайолет? ВАЙОЛЕТ. Ну, о чем мне говорить с индианкой? БАРБАРА. Их называют «коренные американцы», мама. ВАЙОЛЕТ. Кто? Кто их так называет? Кто так решил? БАРБАРА. Им нравится, когда их так называют. ВАЙОЛЕТ. Они не более коренные, чем я. БАРБАРА. Строго говоря, более. ВАЙОЛЕТ. А что такого, если я буду говорить «индейцы»? БАРБАРА. Ну почему так сложно называть людей, как им нравится? ВАЙОЛЕТ. Тогда давайте будем и динозавров называть «коренные американцы». БАРБАРА. Может, она и индианка, но она печет самые вкусные пироги с яблоками, что я когда-либо ела! БИЛЛ. Потрясающий пирог, правда? БАРБАРА. Пальчики оближешь! ВАЙОЛЕТ. Так она кухарка? Он кухарку нанял? Тогда я совсем ничего не понимаю. Мы же ничего не едим. БАРБАРА. Полезная диета! ВАЙОЛЕТ. То есть, мы едим сыр, разные солености, может, бутерброды с ветчиной… Но даже не припомню, когда мы в последний раз зажигали плиту… наверное, уже несколько лет… БАРБАРА. А теперь ты ешь лепешки с соусом. Разве не вкусно? ВАЙОЛЕТ. Тебе-то легко говорить. Но ты скоро уедешь и никогда не вернешься. БАРБАРА. (Предупреждающе) Мама! ВАЙОЛЕТ. Вот скажи, когда ты в последний раз здесь была? БАРБАРА. Пожалуйста, не начинай… ВАЙОЛЕТ. …я даже не помню. БАРБАРА. Я делаю все, что от меня требуется, мама: я звоню, я пишу письма, шлю подарки… ВАЙОЛЕТ. Неправда, ты не пишешь… БАРБАРА. Я всегда шлю подарки на день рождения и на День Матери… ВАЙОЛЕТ. Вот именно, что когда «требуется». БАРБАРА. Не надо меня цитировать! БИЛЛ. Ну, довольно… ВАЙОЛЕТ. Вы взрослые люди. Взрос-лы-е! И вы можете уезжать, куда хотите… БАРБАРА. У меня море обязанностей, мама, у меня дочь скоро будет в университет поступать… ВАЙОЛЕТ. Неужели? Последний раз, когда я ее видела, она только в школу пошла. БАРБАРА. Я не хочу сейчас об этом говорить. ВАЙОЛЕТ. На вас двоих мне наплевать. Но я хочу хоть изредка видеть мою внучку. БАРБАРА. Вот ты и видишь. ВАЙОЛЕТ. Ты бы об отце подумала. Ведь ты ему сердце разбила, когда уехала отсюда. БАРБАРА. Это чудовищно несправедливо! БИЛЛ. Похоже, придется вас разнимать. ВАЙОЛЕТ. Ты же знаешь, ты была его любимицей. И не надо притворяться, что тебе об этом не известно! БАРБАРА. Не хочу даже об этом слышать! Мне куда приятнее думать, что мои родители одинаково любили всех своих детей. ВАЙОЛЕТ. Наверняка тебе также приятнее верить, что подарки на рождество приносит Санта Клаус, но, увы, это не так. Если бы у тебя самой было несколько детей, ты бы поняла, что у родителей всегда бывают любимчики. Вот, например, у моей мамы любимицей была Мэтти Фэй. Ну и что? Я к этому привыкла. А у твоего отца любимицей была ты. БАРБАРА. Отлично. Спасибо большое. (Пауза.) ВАЙОЛЕТ. Да, ты разбила его сердце… БАРБАРА. А что мне было делать? В Колорадо Биллу предложили ставку вдвое больше, чем в университете Талсы… БИЛЛ. Зачем вообще все это сейчас ворошить? БАРБАРА. …они и мне были готовы предложить работу. И папа прекрасно понимал, что мы были просто обязаны принять то предложение. Думаешь, он сам не ухватился бы за такую возможность? ВАЙОЛЕТ. Вот тут ты очень ошибаешься. Ничто не смогло бы заставить Беверли Уэстона уехать из Оклахомы. И не думай, что у него не было такой возможности, особенно после того, как вышла его книга. БИЛЛ. Не сомневаюсь. ВАЙОЛЕТ. После того, как был опубликован «Полевой жаворонок», он получал предложения отовсюду. Получше, чем из вашего Колорадо. БАРБАРА. Теперь ты будешь поносить Колорадо. ВАЙОЛЕТ. Для этого особой фантазии не требуется. БИЛЛ. Барбара, ну престань! БАРБАРА. Папина книга вышла сорок лет назад. С тех пор университетская среда изменилась просто до неузнаваемости, там же страшная конкуренция. ВАЙОЛЕТ. Ты будешь мне рассказывать про университетскую среду! БАРБАРА. И вообще папа тогда меня благословил, я даже не просила об этом. ВАЙОЛЕТ. Это он тебе так сказал. БАРБАРА. Ну конечно, сейчас ты мне откроешь, как дело обстояло на самом деле, и какие гадости он говорил за моей спиной! БИЛЛ. Довольно! Мы все немного перенервничали… ВАЙОЛЕТ. Нет, отец никогда ничего не говорил за твоей спиной… БИЛЛ. Вайолет, ну же… ВАЙОЛЕТ. Он просто тогда сказал мне, что разочаровался в тебе, потому что ты «успокоилась на достигнутом». БАРБАРА. Это что, выпад в адрес Билла? Папа не мог такого сказать… ВАЙОЛЕТ. Твой отец всегда считал, что у тебя талант. Писательский талант. БАРБАРА. Если он так и думал - хотя я в этом сомневаюсь - он ошибался. В любом случае это не имеет значения. Это моя жизнь, и я могу с ней делать, что хочу. Значит, он был разочарован, что я «успокоилась» и решила посвятить себя семье и учительской карьере? Так? Просто чушь собачья! ВАЙОЛЕТ. Чушь собачья, чушь собачья. Давайте теперь всё будем называть «чушь собачья». Билл, скажи «чушь собачья». БИЛЛ. Чушь собачья! (Билл выходит на кухню.) БАРБАРА. Ты что, под кайфом? ВАЙОЛЕТ. Что ты! БАРБАРА. Нет, я серьезно: ты под кайфом? Ты приняла что-то? ВАЙОЛЕТ. Просто для расслабления мышц. БАРБАРА. Теперь послушай меня: я не намерена снова через все это с тобой проходить, ты поняла? ВАЙОЛЕТ. Ты о чем? БАРБАРА. О твоих проклятых таблетках. ВАЙОЛЕТ. Они же просто для расслабления мышц… БАРБАРА. Я серьезно говорю! ВАЙОЛЕТ. Не понимаю, о чем ты. БАРБАРА. Я о психиатрическом отделении, и о звонках в три часа ночи, что у тебя кто-то прячется в саду … ВАЙОЛЕТ. Ты так все драматизируешь… БАРБАРА. И о полиции, и обо всем остальном. Ты прекрасно знаешь, о чем я. К тому же эти чертовы таблетки стоят огромных денег… ВАЙОЛЕТ. Перестань на меня кричать! БАРБАРА. …а потом ты будешь тратить еще больше, чтобы вылечиться! ВАЙОЛЕТ. Это не одно и то же! В тот раз у меня не было причины. БАРБАРА. Значит, теперь можно накачиваться всякой дрянью, потому что у тебя причина появилась? ВАЙОЛЕТ. Но у меня же нет зависимости! . БАРБАРА. Не знаю, есть у тебя зависимость или нет. Я только говорю, что не собираюсь еще раз… ВАЙОЛЕТ. Нет, нет, просто мне больно. БАРБАРА. Во рту? ВАЙОЛЕТ. Да, во рту. После химиотерапии все горит. БАРБАРА. Тебе очень больно? ВАЙОЛЕТ. (Начинает плакать) Да, очень, очень больно. Ведь у меня… рак. Во рту... И так горит… просто нестерпимо… и еще Беверли пропал, и ты на меня кричишь. БАРБАРА. Да не кричу я на тебя.
БАРБАРА. Прости, мама. Ты права… прости меня. (Вайолет плачет. Барбара встает рядом с ней на колени и берет за руку.) Знаешь, что я думаю? Я думаю, он просто взял бутылочку виски… и блок сигарет..., пару шпионских книжек… и отправился куда-то на своей лодке, нашел где-нибудь тихое место, в тенечке, и ловит себе рыбу, читает, и напивается. А может, еще и пописывает что-нибудь. Думаю, с ним все хорошо, правда. И еще я думаю, что он в любой момент может войти… вон в ту дверь. (Свет гаснет в столовой и переходит вверх, на мансарду, где Джонна читает книгу. Джин убрала свой iPod и поднимается по лестнице.) ДЖИН. Привет! ДЖОННА. Привет. ДЖИН. Я мешаю? ДЖОННА. Нет. Тебе что-нибудь нужно? ДЖИН. Нет, просто я подумала, может, ты захочешь со мной вместе покурить. ДЖОННА. Нет, спасибо. ДЖИН. Ладно. Я не знала.
Я, может, мешаю? ДЖОННА. Нет. ДЖИН. Не возражаешь, если я тогда сама покурю? ДЖОННА. Нет, только я… ДЖИН. Потому что больше мне здесь некуда податься. Меня положили прямо рядом с бабушкиной комнатой, так что если я выйду, они сразу всполошатся… ДЖОННА. Понятно… ДЖИН. Родители не возражают. Так что тебе не влетит, если ты об этом беспокоишься. ДЖОННА. Хорошо. ДЖИН. В общем, ты не против. (Джонна кивает. Джин достает из кармана маленькую стеклянную трубку и комочек марихуаны в прозрачной обертке. Набивает трубку.) Думаю, они бы не стали возражать. Но если бы они только знали, что я спрятала эту дозу под колпачком отцовского дезодоранта прямо перед рейсом, а потом сидела и п´отом обливалась от страха! Прямо как в том фильме – «Мария, полная милости» - ты, кстати, смотрела? ДЖОННА. Не думаю. ДЖИН. В общем, я хочу сказать, они в целом не против, что я травкой балуюсь. Отец, по крайней мере. А мама как бы против, она считает, это вредно для здоровья. Но на самом деле, по-моему, это ее достает, потому что отец и сам покуривает, и она бесится. Вообще отец намного круче матери. Хотя нет. Не совсем. Он просто в этом смысле круче.
ДЖИН. Нет, на самом деле он вовсе не круче. (Выдыхает.) Кстати, они с мамой только что разошлись. ДЖОННА. Как жаль. ДЖИН. Он трахает свою студентку; но если хочешь знать мое мнение, она жуткая зануда. Кому-то это, может, кажется очень круто, например, придуркам, которые вместе с ним преподают на гуманитарном факультете. Потому что они там все трахают своих студенток или очень этого хотят. Прямо «Ло-ли-та»! То есть, мне-то все равно, пусть спит с кем угодно, он же преподаватель, а преподаватели только со студентами и общаются, верно? Просто он с мамой повел себя, как последнее говно. А теперь засада в том, что она меня стережет, как ястреб; боится, что у меня на почве их развода случится срыв или еще что, и я тогда подсяду на героин или начну в школе палить во всех без разбора. Или, не дай бог, потеряю девственность. Уж не знаю, почему, но после отцовских выкрутасов мать просто помешалась на этой теме. А у тебя парень есть? ДЖОННА. Нет, сейчас нет. ДЖИН. И у меня нет. Я встречалась с парнем, с Джошем, почти год, но он дебил. А твои родители не развелись? ДЖОННА. Они умерли. ДЖИН. Ой, извини. ДЖОННА. Ничего. ДЖИН. Нет, правда, черт, извини. Я теперь себя чувствую, как дура. ДЖОННА. Все в порядке. ДЖИН. А, ну ладно. У вас были нормальные отношения? ДЖОННА. Да. ДЖИН. Нда, еще один дурацкий вопрос, молодец, Джин. Лучше не придумаешь. «У тебя нормальные отношения с твоими родителями»! ДЖОННА. Ну, не у всех же они хорошие. ДЖИН. Правда ведь? Я это и имела в виду. (Джонна берет фотографию в рамке с ночной тумбочки и протягивает Джин.) Вау! Это они? ДЖОННА. М-гм. Это их свадебная фотография. ДЖИН. Как классно! И костюмы потрясающие.
Отличная комната. Прямо как в «Ночи охотника». Раньше, когда мы сюда приезжали, это была моя комната. ДЖОННА. Да? Извини. ДЖИН. Нет-нет, я не к тому… Мне все равно. Это же просто комната. (Пауза.) А что ты читаешь? ДЖОННА. Т.С. Элиот. ДЖИН. Круто! ДЖОННА. Мне твой дедушка одолжил. ДЖИН. Дед чудак. Мама чуть в обморок не грохнулась, когда сегодня утром позвонила тетя Айви … просто жуть. Я ее такой никогда не видела. Никак не могла ее успокоить. Так чудн´о. Не то, что она так отреагировала, а чудн´о видеть собственную мать в шоке, понимаешь? У нас с ней правда нормальные отношения. А ты своих родителей когда-нибудь видела в таком шоке? ДЖОННА. Это вообще-то не в их характере. ДЖИН. Правда? Ну, ты представь себе, что в один прекрасный день какая-нибудь жуть случилась, и у них просто крышу снесло, ну, прямо вот «Вау»! (Джин протягивает руку и дотрагивается до бисерного мешочка в форме черепахи, висящего на шее у Джонны.) Красивое ожерелье. ДЖОННА. Спасибо. ДЖИН. Сама сделала? ДЖОННА. Нет, бабушка. ДЖИН. Это черепаха, да? ДЖОННА. Ага. ДЖИН. Такое ощущение, что там внутри что-то есть. ДЖОННА. Там моя пуповина. (Джин в ужасе отскакивает и вытирает руку о штанину. Джонна смеется.) ДЖИН. Фу! Ты что - серьезно? ДЖОННА. Конечно. ДЖИН. Господи! А тебе не противно? ДЖОННА. Она же чистая. ДЖИН. А … зачем тебе …это? Что, так… полагается? ДЖОННА. Это традиция нашего племени. Чейен. ДЖИН. Значит, ты – чейен? ДЖОННА. (Кивает) М-гм. ДЖИН. Это ж прямо как в том фильме, как его… «Дорога на Пау-Вау». Ты смотрела? ДЖОННА. Когда у чейен рождается ребенок, его пуповину высушивают и зашивают в такой мешочек. Черепашки для девочек, ящерицы для мальчиков. Мы их потом всю жизнь носим. ДЖИН. Круто! ДЖОННА. Потому что если мы их потеряем, наши души останутся неприкаянными, и когда мы умрем, им придется искать нас по всей земле. ДЖИН. Только никому ни слова про то, что мама и папа расходятся, ладно? Они пока стараются это не афишировать.
БАРБАРА. У нас дома есть экземпляры. БИЛЛ. Я и забыл, что поэзию когда-то издавали в жесткой обложке. Не помню, когда поэзию вообще издавали! БАРБАРА. Я не смогу заснуть в этой жаре. БИЛЛ. Интересно, сколько это сейчас стоит. БАРБАРА. Уверена, что немного. БИЛЛ. Как знать. Первое издание, твердый переплет, в отличном состоянии. Академическое издание, ммм! …Премия Уоллеса Стивенса?! Ничего себе. Неужели правда? БАРБАРА. М-гм. БИЛЛ. В свое время эта книга наделала много шума. БАРБАРА. Да какого там шума… БИЛЛ. В узких кругах – наверняка. БАРБАРА. Вот именно что в узких. БИЛЛ. (Читает из книги вслух) «Посвящается моей Вайолет». Как трогательно… Господи, даже не могу себе представить, каким стрессом для него стала вся последующая работа! Ведь каждое слово, что он писал, сравнивали с «Полевым жаворонком». Он, наверное, постоянно думал: а что они про это скажут, лучше это или хуже… БАРБАРА. Джин уже легла? БИЛЛ. Только что выключила свет. …Хотя, наверное, наступает момент, когда посылаешь все к чертовой матери и просто пишешь, что хочешь, и плевать тебе на то, что скажут. То есть, я не знаю, я… БАРБАРА. Может, ты уже заткнешься? БИЛЛ. А в чем дело? БАРБАРА. У тебя же прямо слюни текут от зависти… Подумаешь, какие-то тридцать стихотворений, которые мой отец написал в шестидесятые годы! О чем ты? Ты только послушай себя! БИЛЛ. Неправда! Я искренне восхищаюсь этими стихами, а не завидую… БАРБАРА. Зачитываешь вслух перечень его наград! БИЛЛ. Да я просто полюбопытствовал, сколько это может сейчас стоить. БАРБАРА. Отец больше ничего не написал по ряду причин. Но мнение критиков не было одной из них, как тебе ни трудно в это поверить. Я же знаю, как вся эта мишура важна для тебя. БИЛЛ. Что ты цепляешься? Я же ничего не сделал! БАРБАРА. Наверняка ты говоришь то же самое своей Сисси, чтобы потом она могла тебя пожалеть: «Ну что ты, Билли, милый, конечно, ты ничего не сделал». БИЛЛ. А это-то тут при чем? БАРБАРА. При том, что у тебя все признаки мужского климакса! Начиная с творческого кризиса и кончая тем, что ты спишь с девчонкой, которая еще скобку на зубах носит! БИЛЛ. Послушай, я приехал ради тебя. Потому что хочу быть рядом в такой трудный момент. Но я не собираюсь быть здесь заложником и терпеть твои оскорбления… БАРБАРА. Прости. Каким заложником, я же ничего такого не хотела. Тебе, наверное, лучше уехать. БИЛЛ. Никуда я не поеду. Я прилетел в Оклахому ради тебя, так что ты тут со мной застряла. А ее зовут Синди. БАРБАРА. Да знаю я ее дурацкое имя. Просто будь любезен, как-нибудь реагируй, когда я пытаюсь тебя унизить. БИЛЛ. Да, твоя мать умеет тебя заводить! БАРБАРА. Она не имеет к этому никакого отношения. БИЛЛ. Это ты так думаешь. Ты из-за нее просто в ярости, а выливаешь все на меня… БАРБАРА. Честное слово, Билл, если ты не прекратишь свой психоанализ, я не знаю, что с тобой сделаю! БИЛЛ. Можешь не соглашаться с моими методами, но ты знаешь, что я прав. БАРБАРА. С «твоими методами»! Спасибо, доктор, но мне не нужна помощь моей матери, чтобы испытывать ярость. БИЛЛ. Ты хочешь ссориться? Тебе от этого легче станет? Хорошо, выбирай тему, так и быть. Только и у меня должен быть шанс. БАРБАРА. Тему? Тема – это я! Речь – обо мне, ты, самовлюбленный сукин сын! Мне больно! Мне нужна помощь! (Джин выходит из коридора на втором этаже, садится на ступеньки и слушает.) БИЛЛ. Мне приходится быть самовлюбленным. Такое уж наше поколение. БАРБАРА. Видишь, ты просто не в состоянии хоть на секунду отвлечься от себя и поговорить обо мне… БИЛЛ. Ты обвиняешь меня в самовлюбленности, но когда я пытаюсь поговорить о тебе, ты не довольна «психоанализом»! БАРБАРА. Неужели ты не понимаешь, как мне больно? Мы же с тобой двадцать три года спали в одной постели, а теперь я одна! БИЛЛ. Но сейчас-то я здесь. БАРБАРА. Ну почему мужчины всегда несут какую-то чушь? Как будто не существует ни прошлого, ни будущего. БИЛЛ. Может, не будем превращать это в гендерную дискуссию? БАРБАРА. Мужчины действительно верят, что есть только здесь и сейчас? Ведь это идиотизм - избегать тем, о которых вы просто боитесь говорить вслух. БИЛЛ. Я не склонен говорить о вещах, которые могут тебя ранить. БАРБАРА. Каких, например? БИЛЛ. Давай не будем. БАРБАРА. Ну что, что? Скажи. Ты ведь понимаешь, теперь уже трудно ранить меня еще сильнее. Все уже произошло. БИЛЛ. Думаю, ты заблуждаешься. Мне кажется, ты входишь в этот мазохистский транс и нарочно хочешь сделать себе еще больнее… БАРБАРА. Что за бред?! БИЛЛ. Барбара, пожалуйста. У нас сейчас достаточно забот с твоими родителями. Давай не будем снова все это ворошить. БАРБАРА. Снова? А когда мы вообще это обсуждали? Ты выбил у меня почву из-под ног. Я до сих пор не знаю, что, собственно, произошло. Тебе стало со мной скучно, я на тебя давлю, ты испытываешь ко мне физическое отвращение? Или все дело просто в молодом теле? В тинейджерском сексе? Мне действительно важно знать. БИЛЛ. Тебе сейчас это надо знать? В момент, когда пропал твой отец, а у матери крышу начисто снесло, и наша дочь спит в десяти шагах отсюда? Ты уверена, что этого хочешь? БАРБАРА. Нет. Ты прав. Сейчас я свернусь калачиком и постараюсь заснуть. Рядом с моим мужем. (Она ложится поудобнее и накрывается простыней.) БИЛЛ. Для того чтобы нам с тобой все выяснить, нужно время. И терпение. Когда твой отец вернется, мы оба будем в более подходящем состоянии для такого разговора. БАРБАРА. Мой отец мертв, Билл. (Она переворачивается на бок, спиной к Биллу.) Сцена 4 Снаружи видны красные и синие отблески полицейской мигалки. Шериф Гилбо стоит на веранде у входа. Остальная часть дома в темноте. Джонна, в халате, тихо стучит по крышке проигрывателя в гостиной. БАРБАРА. Ммм… в чем дело? ДЖОННА. Извините… это я, Джонна. БАРБАРА. Что? ДЖОННА. Простите, пожалуйста… БАРБАРА. Что случилось? ДЖОННА. Там шериф. БИЛЛ. Включи свет.
БАРБАРА. Даже не знаю. Как ты думаешь, Билл? БИЛЛ. Да, думаю, лучше разбудить.
БАРБАРА. Шериф приехал. ДЖИН. Что? БАРБАРА. Иди обратно в постель, детка. ДЖИН. Почему там полиция? БАРБАРА. Пока не знаю, милая. Пожалуйста, иди ложись. (За сценой слышно, как Джонна стучит в дверь Вайолет и пытается ее разбудить.) ДЖОННА. Миссис Уэстон! (Снова стучит) Миссис Уэстон! БАРБАРА. (Громко стучит) Мама! Мама, проснись! ВАЙОЛЕТ. А? БАРБАРА. Проснись, приехал шериф. ВАЙОЛЕТ. Это ты их позвала? БАРБАРА. Нет. ВАЙОЛЕТ. Я их не звалааааа… БАРБАРА. Мама, здесь шериф. Пожалуйста, просыпайся и спускайся вниз. ВАЙОЛЕТ. (Говорит что-то нечленораздельное) А… кто ифффо? БАРБАРА. Что? ВАЙОЛЕТ. (Говорит что-то нечленораздельное) Кто там… ифффо? Сло-маааалась… А мы же плааатим… бах, бах... БИЛЛ. (Снизу) Оставь ее, идем. БАРБАРА. (Биллу) Что она говорит? БИЛЛ. Давай, пошли.
ШЕРИФ ГИЛБО. Здравствуйте. О, Барбара! БАРБАРА. Постойте-ка. Боже мой! Я вас знаю. Да это же Дион…! ШЕРИФ ГИЛБО. Именно так, мэм. Боюсь, у меня для вас плохие новости. БАРБАРА. Так…… ШЕРИФ ГИЛБО. Мы нашли твоего отца, Барбара. Он мертв. БИЛЛ. Боже мой!
БИЛЛ. Что произошло? ШЕРИФ ГИЛБО. Несколько часов назад нам позвонил озерный патруль и сообщил, что лодку мистера Уэстона выбросило на отмель. Мы собирались утром прочесать озеро вокруг того места, к юго-востоку, но потом поступил второй звонок. Два рыбака случайно … эээ… зацепили… тело мистера Уэстона и вытащили на поверхность. БИЛЛ. Что, сейчас? Ночью? ШЕРИФ ГИЛБО. Да, они вышли на ночную рыбалку. БИЛЛ. Значит, он утонул! Он утонул! ШЕРИФ ГИЛБО. Да, сэр. БИЛЛ. А… есть какой-то шанс, что это… не он? ШЕРИФ ГИЛБО. Учитывая, как близко была лодка от того места, где нашли тело, мы почти уверены, что это мистер Уэстон.
ШЕРИФ ГИЛБО. Нужно, чтобы кто-то из родственников поехал со мной и опознал тело. БИЛЛ. В участок? ШЕРИФ ГИЛБО. Нет, сэр. Он все еще у озера. БАРБАРА. Боже мой, я, кажется, не смогу! ШЕРИФ ГИЛБО. Мне искренне жаль. БИЛЛ. А я могу поехать? На опознание. ШЕРИФ ГИЛБО. Это должен быть кровный родственник. Но если кроме Барбары это некому сделать, то вам лучше поехать вместе с ней. БАРБАРА. Нет, Билл, я не смогу! БИЛЛ. Милая, но у нас нет выбора. ДЖИН. Я могу. Я же кровный родственник. БАРБАРА. Нет, нет, что ты! Я сама поеду. Я сделаю это. (Джонна выходит на кухню, зажигает свет и начинает варить кофе.) БИЛЛ. У нас есть пара минут, чтобы собраться? ШЕРИФ ГИЛБО. Конечно, сэр. Барбара? (Она оборачивается.) Я искренне сожалею. Это самое трудное в моей работе… особенно когда приходится сообщать кому-то, кого знаешь… В общем, мне ужасно жаль. (Барбара кивает.) БИЛЛ. А с матерью что будем делать? БАРБАРА. Я… я… Черт бы ее побрал!! (Смеется.) Да пропади оно все...! Пойду оденусь. БИЛЛ. Я буду готов через минуту. Джин, иди помоги маме, ладно?
ШЕРИФ ГИЛБО. Откровенно говоря, это практически невозможно. БИЛЛ. А как по-вашему, что произошло? Ну… хотя бы навскидку. ШЕРИФ ГИЛБО. Похоже на самоубийство. Я так думаю. Но согласно официальной версии, смерть наступила от утопления. И это все, что у нас есть. БИЛЛ. Понимаю. ШЕРИФ ГИЛБО. Но я должен вас предупредить: тело пробыло в воде не менее трех дней. БИЛЛ. Ясно. ШЕРИФ ГИЛБО. Так что постарайтесь по возможности подготовить вашу жену. БИЛЛ. «Подготовить»! ШЕРИФ ГИЛБО. Тело далеко не в лучшем состоянии. Раздуто, ужасного цвета. К тому же рыбы съели глаза. БИЛЛ. Боже мой! Ну, как такое может быть?! Что, человек прыгает в воду… и не хочет выплыть? ШЕРИФ ГИЛБО. Вряд ли… если только он не настроен решительно. БИЛЛ. И не хочет выплыть.
БАРБАРА. Наверное, надо будет к ней заехать на обратном пути и сообщить. Господи, Карен тоже нужно позвонить. Интересно, какого черта я это делаю? (Отбрасывает щетку. Тяжело опускается на сидение рядом с Джин.) А знаешь, я ведь встречалась с этим парнем. То есть, мужчиной. ДЖИН. С каким мужчиной? БАРБАРА. С шерифом. ДЖИН. Что – правда?? БАРБАРА. Правда. В старших классах. Он был моим парнем на выпускном вечере. ДЖИН. Да ладно!! БАРБАРА. В день выпускного его отец напился и забрал его машину. Просто взял машину собственного сына и смылся куда-то. В Мексику. Дион все-таки появился у нас на пороге, в своем жутком смокинге. Я сразу заметила, что он плакал. В общем, он сказал, что ему не на чем отвезти меня на выпускной! Я тогда ужасно расстроилась – главным образом за него, и предложила пойти пешком. Около трех миль. Помню, я сломала каблук, и мы оба были потные и грязные… В результате на выпускной мы так и не попали. Мы купили упаковку пива, залезли в какую-то запертую часовню и остались там на всю ночь – просто болтали и целовались… А теперь он приносит мне такие известия… ощущение совершенно нереальное... Господи, какое счастье, что нам не дано предугадать будущее! Иначе мы все предпочли бы вообще никогда не вставать с постели.
ДЖИН. Я постараюсь. (Входит Билл.) БИЛЛ. Ты готова? БАРБАРА. Сейчас, еще минуту. (Свет переходит в кабинет, где ждет Шериф Гилбо. Вайолет, в шелковой пижаме, медленно спускается по лестнице и входит в кабинет.) ВАЙОЛЕТ. (Говорит невнятно.) Шшшшто та-коооое? ШЕРИФ ГИЛБО. Здравствуйте, Вайолет. ВАЙОЛЕТ. (Говорит невнятно.) Бэрли вернулся. ШЕРИФ ГИЛБО. Что, простите? ВАЙОЛЕТ. (Говорит невнятно.) Проклятый Бэ-эр-ли – он вернулся? ШЕРИФ ГИЛБО. Мэм… (Вайолет идет к шерифу, волоча ноги.) ВАЙОЛЕТ. (Говорит невнятно.) Сизз-зааа… си-гааа – ретку можно? Сигза-рееетку…то есть. (Смеется над тем, что не в состоянии что-либо внятно произнести. Шериф Гилбо достает из кармана рубашки пачку Пэлл Мэлл и протягивает Вайолет. Она стоит пошатываясь; берет сигарету в рот. Шериф дает ей прикурить.) (Говорит нечто невразумительное.) Там… наверху. А я - вниззззу. Все, конец. Разззве…? …Черт. Черт! (Переходит в гостиную, шаркая, и подходит к проигрывателю.) Вот он, голос мастера! (Заводит песню Эрика Клэптона «Lay Down, Sally». Шериф Гилбо следует за ней в гостиную.) Ммм, дивный ритм, правда? ШЕРИФ ГИЛБО. Да, мэм.
ШЕРИФ ГИЛБО. Она наверху. ВАЙОЛЕТ. Барбара? (Говорит невнятно.) Паччччему так дооолго… время… Сколько времени? ШЕРИФ ГИЛБО. Без четверти шесть. ВАЙОЛЕТ. (Зовет) Барбраааа! Барбраааа!
жүктеу/скачать 1.45 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|