Август Монтегю Саммерс – История колдовства


Чтение книги «Сообщение о вопиющем обмане папистов»



бет19/28
Дата19.06.2016
өлшемі2.99 Mb.
#147608
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   28
Чтение книги «Сообщение о вопиющем обмане папистов»

Письмо архиепископа Паркера от 1574 года [542], в котором упоминается о раскрытом мошенничестве двух девиц, Агнессы Бриджес и Рэйчел Пайндер [543], указывает, что он весьма скептически относился к самой возможности одержимости, и его наследник, твердый кальвинист Витгифт, придерживался, безусловно, того же мнения.

В 1603 году пять клириков предприняли попытки произвести экзорцизм в случае Мэри Гловер, дочери купца с Тэмз Стрит, которая, как полагали, стала одержимой, будучи околдованной некой Елизабет Джексон. Джон Сван, «знаменитый проповедник Евангелия», возглавил это дело, которое произвело тогда немалый шум. Пуританам, естественно, хотелось продемонстрировать свою власть над дьяволом, и они ухватились за такую возможность, когда она замаячила у них перед носом. Сван не преминул уведомить о своем предполагаемом триумфе в книге «Правдивый и Краткий Отчет о случившемся с Мэри Гловер и о том, как была она освобождена через пост и молитву», 1603; более того, после ее освобождения он взял ее домой в качестве служанки, «дабы Сатана вновь не одержал над ней верх». Старая матушка Джексон была осуждена сэром Джоном Круком, регистратором Лондона, и затем верховным судьей, сэром Эдмундом Андерсоном, к четырехкратному стоянию у позорного столба и году тюремного заключения. К несчастью для предполагаемых экзорцистов и их притязаний, король Яков, отличающийся подозрительностью, послал своего доктора Эдварда Джордена исследовать девушку, и тот пришел к выводу, что она просто обманщица. Не приходится сомневаться, что пуритане отлично подготовили ее к этой роли. Доктор Джорден сообщил об этом деле в своем памфлете «Краткое описание болезни, именуемой Удушение от матушки, написанное по поводу обстоятельств, изначально предполагавших возможность одержимости злыми духами», Лондон, 1603. Проповедники были весьма разочарованы, и один из них по имени Стивен Бредвелл решил вступиться за экзорцизм, написав едкий ответ Джордену, который, однако, оказался бесполезным, потому что его так и не удалось опубликовать [544]. Вполне возможным представляется, что это дело повлияло на Бэнкрофта, писавшего 72-ю статью канона 1604 года.

Фрэнсис Хатчинсон в своем «Историческом эссе о ведовстве» (1718) [545] сомневается, давал ли какой-либо из англиканских епископов разрешение на проведение экзорцизма кому-либо из клириков и действительно, случай, о котором повествует доктор Ф. Дж. Ли [546], сообщающий, что епископ Сет Вард из Эксетера сам подписал разрешение на экзорцизм и заверил его своей печатью в январе 1665 года, уникален. Экзорцизм должен был провести преп. Джон Раддл, викарий Элтернона. Впрочем, и здесь с трудом можно говорить об экзорцизме в традиционном смысле. М-р Раддл сообщает в своем дневнике, что на пустынном поле, принадлежащем приходу Малого Петрика [547], молодым человеком лет шестнадцати, сыном некоего м-ра Блая, было замечено видение. Дух Дороти Дюран, умершей за шесть лет до этого, стал являться мальчику на том же самом месте, которое ему приходилось проходить по пути в школу, столь часто, что он заболел и рассказал о своих страхах семье. Та м его высмеяли и затем стали бранить, видя, что насмешки не действуют. Наконец, послали за м-ром Раддлом с тем, чтобы он излечил его от этой глупости. Викарий, однако, сразу разобрался, что молодой Блай говорит правду, и сходил вместе с ним на поле, где они вдвоем увидели призрак, точно так, как ранее его описывали.

Немного спустя м-р Раддл посетил Эксетер с тем, чтобы побеседовать с епископом и получить разрешение на экзорцизм. Епископ, однако, спросил его: «Почему вы думаете, что я имею право и власть дать вам такое разрешение? Как вам известно, наша Церковь отказалась от принадлежавших ей некогда прерогатив в силу того, что невежество злоупотребляло ими». М-р Раддл процитировал каноны 1604 года, и это удовлетворило прелата, позвавшего своего секретаря и немедля подписавшего составленный тем документ, «так что все дело было быстро улажено». Но сей достойный викарий не ушел, пока не получил от епископа весьма характерное внушение о необходимости быть осторожным: «Пусть это будет секретом, м-р Раддл, – Слабое братство! Слабое братство!» В дневнике викария описывается, каким образом боролись с сиим духом. Любопытно, что был начертан магический круг и пентакль на земле, а в дальнейшем использовался рябиновый жезл или посох. Упоминается о некоем «свитке на пергамене», викарий произносил что-то на сирийском и обращался к духу «как требовали книги»; он «произнес и выполнил все необходимые формы для освобождения духа, как они были записаны в моем меморандуме», и затем «посредством известных ритуалов я освободил потревоженный призрак». Интересно было бы узнать, какие именно формы и церемонии предписал епископ. Не похоже, что они соответствовали деталям католического обряда экзорцизма. Более это смахивает на некий магический ритуал, приправленный разными суевериями. Из того, что сообщается, маловероятно, что данный экзорцизм мог увенчаться успехом.



Хотя экзорцизм и не признавался протестантами, существуют сообщения, что простые англичане обращались с просьбами о проведении этого обряда к католическим священникам. В апреле 1815 года отец Эдвард Пич из Мидленда получил просьбу посетить молодую замужнюю женщину по фамилии Уайт из Кинг’з Нортон в Ворчестершире. Она страдала уже два месяца некоей странной болезнью, которую врачи ни могли ни определить, ни тем более вылечить. Ее сестра сообщила, что молодой человек весьма скверной репутации, чью руку отвергли, поклялся отомстить и обратился за помощью к известному колдуну из Дадли с тем, чтобы причинить ущерб. Как бы там ни было, несчастная девушка находилась на пороге смерти; день и ночь она бредила о духах, которые издеваются над ней и мучают ее, грозятся унести ее тело и душу и советуют покончить жизнь самоубийством, так как нет другого пути спастись от них. Клирики прихода посетили ее и помолились с ней, но без особого успеха. Случилось так, что ее няня, бывшая в том же доме и исповедовавшая католичество, ужаснувшись бреду своей воспитанницы, достала бутыль со святой водой и опрыскала ей комнату и кровать. Несколько капель попали на больную, которая стала кричать душераздирающим голосом: «Ты ожгла меня! Ожгла меня»!» Пароксизм быстро прошел, и впервые за много недель пациентка стала вести себя спокойнее. После некоторого улучшения в течение 48 часов она стала страдать от жестоких конвульсий, и ее родственники в великой тревоге во вторник, 2 мая 1815 года, послали человека просить отца Пича немедленно прийти. Когда появился священник, девушку удерживали в постели две женщины, причем им приходилось прикладывать всю свою силу. Как только она увидела священника, хотя узнать его она не могла, поскольку он был в гражданской одежде, а раньше она его не видела, ее попытки освободиться стали столь неудержимыми, что к женщинам должен был присоединиться ее муж. Затем она стала казаться полностью истощенной, и отец Пич, отпустив остальных, имел с ней серьезную и долгую беседу. Он быстро пришел к убеждению, что имеет дело с классическим случаем одержимости, и его свидетельство, тщательно изложенное и выверенное, не оставляет сомнения в том, что эта болезнь не может быть объяснена причинами натуральными. В ходе разговора выяснилось, между прочим, что девушка не была крещена. Были даны простые наставления и, найдя ее вполне подготовленной, отец Пич немедленно крестил ее. Во время причастия она дрожала, как лист, когда же на нее была пролита вода, она стала моргать и ее охватила кратковременная агония. Впоследствии она сообщила, что боль, которую она испытала, была подобна той, как если бы на нее пролили кипящую воду. И немедля воспоследовали весьма заметные перемены в ее здоровье и настроении; ее муж и сестра возрадовались и полагали произошедшее несомненным чудом. На следующий день ее вновь посетил отец Пич и обнаружил, что она быстро поправляется. Не считая незначительной слабости, казалось, что силы ее совершенно восстановлены, и, спустя год от момента, когда он начал вести свои заметки, сей достойный священник сообщает, что не было ни малейшего рецидива, ни каких бы то ни было симптомов возвращения ее ужасной болезни.

В издании «The Sunday Express» от 11 октября 1925 года появилась статья под заголовком «Злой дух вселяется в девушку», рассказывающая о событиях весьма необычайных. Позволим себе цитату:

«Быть одержимой в течение двенадцати месяцев и даже более неким духом, называемым полтергейст, доведенной до состояния, граничащего с безумием, угрожаемой остаться навеки в больнице для душевнобольных, и наконец излеченной группой индусов, вот что уготовила судьба 19-летней девушке по имени Гвиннет Морли, живущей с овдовевшей матерью в Кейли и работающей ранее на мельницах, принадлежащих господам Хею и Райту».

Об этих феноменах стало известно сэру Артуру Конан Дойлу, который сообщил о них м-ру Хьюиту МакКензи. В результате девушка была доставлена в Лондон на психиатрическое освидетельствование. М-р МакКензи был, кстати сказать, «почетным членом Британского колледжа психических наук», института, который полагал себя «самым экипированным центром для изучения психических явлений в Британии», и проводил «лекции по практическому исцелению», «сеансы публичного ясновидения», «Малую выставку значимых водяных красок… изображающих развитие Души и повествующую о том, чему свидетелем становится Душа в обителях небесных». Другими словами, «колледж» был центром проведения спиритических сеансов.

Гвиннет Морли работала в семье м-ра МакКензи в течение трех месяцев «в качестве служанки и находилась под пристальным наблюдением, получая соответствующее психиатрическое лечение.

День за днем удивительные проявления ее страдающего духа становились все более очевидными. Между фазами новолуния и полнолуния состояние ее ухудшалось. Все вещи в комнате, где пребывала Гвиннет, падали или ломались. Столы поднимались в воздух и переворачивались, стулья разлетались на куски, книжные полки переламывались, и массивные диваны меняли свое положение.

В кухне дома на Холланд Парк приготовление еды в присутствии Гвиннет превращалось в безнадежное предприятие. Вода выплескивалась из всех сосудов, куски масла оказывались разбросанными по полу.

В другой раз, когда Гвиннет была на кухне, кухарка, приготовлявшая грейпфрут на завтрак для хозяев, обнаружила, что половина грейпфрута исчезла и не может быть найдена ни на кухне, ни в буфете. Тогда она взяла два банана и положила их на стол перед собой; немедленно прямо у ее уха просвистел исчезнувший грейпфрут и упал перед ней, а бананы исчезли. Спустя десять минут, они были найдены на столе в буфетной.

В это время с Гвиннет работали эксперты в области психиатрии. Каждую неделю она садилась за стол с мистером и миссис МакКензи и другими. Было обнаружено, что она легко поддается гипнозу и что столы двигаются по направлению к ней, образуя нечто вроде круга.

В некоторых случаях во время излечения полтергейст, казалось, менял свои проявления. Как-то вечером после исключительно тяжелого дня миссис Баркел магнетизировала больной голову и таким образом успокоила ее. Миссис МакКензи посоветовала ей идти спать, сказав: «Когда лежишь в постели, по крайней мере, ничего не происходит». Та стала подниматься по лестнице, и в это время маленький столик и металлическая ваза упали с оглушительным треском. Немного спустя раздался ужасный шум из комнаты Гвиннет. Войдя в комнату, миссис МакКензи увидела, что та выглядит, как если бы через нее пронесся торнадо.

После активной фазы, продолжавшейся с 21 по 25 июня, дух редко проявлял себя вплоть до 1 июля, когда у девушки случился припадок. Она неожиданно упала со стула, пальцы ее были сжаты в кулак. Ее положили на кровать и тогда с ней произошел второй припадок. Она с большой силой сжала себе горло.

После этого вечера ничего подобного больше не происходило и не было никаких беспокойств».

Предполагалось, что этим излечением больная обязана прежде всего медиуму миссис Баркел.

«Во многих случаях миссис Баркел подвергала Гвиннет гипнозу или использовала ясновидение, описывая больных родственников, друзей и случаи из прошлой жизни девушки, причем Гвиннет неизменно подтверждала ее информацию.

Миссис МакКензи рассказывала, что можно было ощутить присутствие одного близкого родственника девушки, неразумно растратившего свою жизнь и сильно пившего. Девушка боялась и ненавидела этого человека как до, так и после его смерти и часто ощущала его присутствие в моменты ясновидения до своей болезни. Под охраной сопутствующего духа миссис Баркел мистер МакКензи вошел с ним в контакт и тот обещал давать советы с тем, чтобы улучшить состояние девушки.

Дух попросили, чтобы он воздерживался от контакта с девушкой, пока его самого об этом не попросят. «Профессор J» с той стороны заинтересовался этим делом. Мистер МакКензи сказал, что группа индусов, иногда помогающих в таких делах, может заняться делом Гвиннет и защитить ее от враждебных влияний.

На следующий день миссис Баркел описала индуса, пришедшего на помощь, и с этого момента в состоянии девушки наметились улучшения. «Профессор» помогал лечению своими советами и сообщил мистеру МакКензи, что через несколько недель с помощью индусов он поместит медиума в совершенно новое психическое состояние. Мистер МакКензи сообщает, что обещание было исполнено».

Я привел эту достаточно длинную цитату в силу известности, которую получил инцидент благодаря газетам. Я не вижу причин сомневаться в истинности изложенных здесь фактов. Любой священник, в обязанности которого входит распознавать подобные феномены, немедленно признал бы здесь одержимость. Та к же я уверен в том, что интерпретация, данная фактам, совершенно не верна. Ясновидение – это игра с огнем, я бы даже сказал, с адским огнем, тех, кто не в силах понять, чем он, собственно, занимается и какие силы в слепоте своей призывает. «Профессор J» и «группа индусов», все эти «друзья с той стороны» представляют из себя злобные или по меньшей мере весьма подозрительные разумы, маскирующиеся под духов света и добра. Если девушке действительно стало лучше после наваждений, то, очевидно, за этим скрывается некая тайная цель; речь идет о секретных планах темных сил, цель которых заключается в том, чтобы завоевать доверие людей недалеких. Этой девушке следовало бы пройти обряд экзорцизма у заслуживающего доверия опытного священника. Жалкие любители ни в малейшей степени не представляют, сколь великий ущерб они могут принести, и чем они рискуют. Человек более прямой, такой, как Гваццо, легко нашел бы емкие слова, чтобы заклеймить подобные действия в таких выражениях, которые я не решаюсь здесь употребить.

В Иллфурте, пятью милями южнее от Мюльхаузена в Эльзасе стоит памятник, представляющий собой каменную колонну высотой 30 футов, увенчанную статуей, символизирующей Непорочное Зачатие. На постаменте колонны сохранилась следующая надпись: «In memoriam perpetuam libertationis duorum poss-esorum Theobaldi et Josephi Burner, obtentae per intercessionem Beatae Mariae Uirginis Immaculatae, Anno Domini 1869».

Жозеф Барнер [548] и его жена, Анна Мария, были бедными, но достаточно образованными людьми, пользовавшимися всеобщим уважением и даже служившими в плане честности и усердия примером для своих односельчан. В семье было пятеро детей, старший сын Тибо родился 21 августа 1855 года, второй, Жозеф, 29 апреля 1857 года. Это были достаточно тихие парни среднего уровня развития. Когда им исполнилось по восемь лет, их послали учиться в местную начальную школу. Осенью 1864 года обоими овладела таинственная болезнь, которую нельзя было излечить обычными средствами. Доктор Леви из Альткирха, которого позвали установить причину происходящего, признал себя совершенно бессильным, также и многие другие медики, которых призвали на помощь, оказались не в состоянии диагностировать болезнь со столь необычными симптомами. С 25 сентября 1865 года оба мальчика стали демонстрировать паранормальные феномены. Так, лежа на спине, они неожиданно начинали крутиться как заведенные с необычайной быстротой. Их одолевали конвульсии, причем члены их тела двигались по странной траектории в полном несоответствии друг с другом. Иногда тела их в течение нескольких часов становились совершенно неподвижными, также нельзя было согнуть их в каком-либо сочленении. Эти припадки часто сопровождались тяжелейшими приступами рвоты. Иногда в течение нескольких дней они не могли вымолвить ни слова и лишь издавали нечленораздельные звуки или мычали, глаза у них при этом светились, иногда они становились совершенно глухими, так что даже стрельба под ухом не производила на них ни малейшего впечатления [549]. Часто они становились необычайно возбужденными, дико жестикулировали и непрерывно что-то выкрикивали. Голоса их при этом совершенно меняли свой тон и производили впечатление и вовсе не детских голосов, но принадлежащих взрослым, видимо, свирепым и грубым мужчинам. Часами они могли богохульствовать, употребляя самые непроизносимые слова и проклятия, причем такие, что соседи в ужасе разбегались, не в силах вынести таких сцен, а родители не знали уже, к кому тут можно обратиться за помощью. Бедные дети не только использовали язык, какой можно услышать разве в трущобах, но и говорили вполне связно и быстро отвечали на разных языках: на латыни, французском, английском и даже на разных диалектах испанского и итальянского языков, которые они никак не могли знать. Также они нигде не могли услышать речи на этих языках и подсознательно их усвоить.

Известен случай, когда заболевшая служанка, девушка малообразованная, во время бреда бормотала нечто на языке, который был опознан как сирийский. Это вызвало удивление, но скоро стало известно, что она была в услужении в доме, где квартировал студент-богослов, который накануне экзамена расхаживал по всему дому и повторял сирийские корни и словосочетания. Служанка могла их слышать, и подсознательно они зафиксировались в ее мозгу. Но подобное объяснение совершенно исключено в случае Тибо и Жозефа Барнеров, поскольку они не просто использовали отдельные слова и фразы одного или двух языков, а легко поддерживали совершенно логичную беседу на нескольких языках и даже диалектах. Эта способность всегда считалась одним из основных признаков демонической одержимости, как было записано в третьем пункте «De Exorcizandis Obsessis a Daemonio»: «3. In primis, ne facile credat, aliquem a daemonio obsessum esse, sed nota habeat ea signa, quibus obsessus dignoscitur ab iis, qui uel atra bile, uel morbo aliquo laborant. Signa autem obsidentis daemonis sunt: ignota lingua loqui pluribus uerbis, uel loquentem intelligere; distantia et occulta patefacere; uires super aetatis seu conditionis naturam ostendere; et id genus alia, quae cum plurima concurrunt, maiora sunt indicia». Более того, как Тибо, так и Жозеф Барнеры многократно и в точнейших деталях описывали события, которые происходили на значительном расстоянии, и при расследовании, произведенном впоследствии, оказалось, что рассказы их совершенно соответствовали действительности. Также аномальной была их сила, и часто в то время как тела их содрогались от конвульсий, были необходимы усилия трех здоровых мужчин для того, чтобы удерживать кого-либо из ребят, коим было соответственно девять и семь лет.

Внимание было обращено на то, что с самого начала этой болезни, когда пациенты страдали от особенно тяжелых припадков, их здоровье значительно ухудшалось, если неподалеку присутствовало что-либо из предметов, освященных в церкви, вроде медалей, или святой воды, или четок. В особенную ярость приходили они при виде медали св. Бенедикта или изображений Богородицы Утешительницы Всех Скорбей. В одном случае Игнатий Спийе, человек исключительной религиозности, держал перед их глазами мощи св. Жерара Майеллы [550], искупительного чудотворца, и тогда крики детей стали поистине ужасными и наконец перешли в совершенно нечеловеческие стоны и всхлипы отчаяния. Случилось так, что процессия Тела Христова проходила мимо дома, и напротив его был воздвигнут временный алтарь. Дети в то время находились в постели, ничего об этом не знали и казалось находятся в глубоком ступоре. Однако, как свидетельствуют очевидцы, в то время когда частицы Святого Причастия оказались неподалеку от дома, они стали вести себя неописуемым образом. Они стали ругаться наигрязнейшими словами, произносить святотатственные речи, тела их принимали самые неестественные положения, глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из глазниц, затем неожиданно к ним вернулось самообладание, и они уползли в дальние концы комнаты, скуля, стеная и изрыгая рвотные массы, как если бы были в предсмертной агонии. Кроме того, иконы и медали с изображением Богородицы и призывы Ее Святого Имени приводили одержимых в неконтролируемую ярость. При каждом упоминании «Великой Госпожи», как они ее называли, они начинали сыпать проклятиями и выть столь ужасно, что всех, кто мог их слышать, буквально охватывала дрожь от страха.

Аббат Шарль Брей, священник прихода в Иллфурте, быстро пришел к выводу о дьявольской природе этих феноменов. Речь, безусловно, шла об одержимости, поскольку происходящее не поддавалось объяснению каким-либо иным образом. Соответственно он послал к своему епископу монсеньору Андреасу Рассу (1842 – 1887) послание, в котором давался полный отчет об этих экстраординарных и внушающих ужас событиях. Епископ был, однако, отнюдь не уверен, что происходящее нельзя объяснить естественным образом. Прошло три или четыре года, прежде чем он решил провести специальное церковное расследование. Для этой цели он выбрал трех умелых теологов, монсеньора Штумпфа [551], директора Большой страсбургской семинарии; монсеньора Фрайбургера, генерального викария диоцеза; монсеньора Сестера, ректора Мюльхаузена. Эти священники неожиданно появились в доме Барнеров утром в четверг, 13 апреля 1869 года в 10 часов. Было обнаружено, что Жозеф Барнер успел спрятаться и лишь после продолжительных поисков его удалось извлечь из-под кровати, где он пытался найти убежище. Тибо совершенно не реагировал на присутствие незнакомцев. Исследование продолжалось более двух часов, так что комиссия покинула дом уже после полудня. За это время они стали свидетелями самых удивительных сцен, так что склонились к тому, чтобы признать реальность факта одержимости. Они быстро составили отчет для епископа, который только после этого позволил убедить себя фактами.

Те м не менее, этот прелат предпринял новые меры предосторожности. В начале сентября 1869 года Тибо вместе со своей несчастной матерью был доставлен в приют св. Карла в Шилтигхейме, где и содержался, пока все дело было заново исследовано монсеньором Раппом, монсеньором Штумпфом и отцом Эйкером, главой общины иезуитов в Страсбурге. В то же время отец Гаузер, капелан церкви св. Карла, и отец Шранцер, известный ученый и психолог, наблюдали тайно, но пристально за мальчиком.

Было решено перейти к экзорцизму, и священник, обладавший огромным опытом, отец Соке был направлен епископом для совершения торжественного ритуала. В два часа дня в воскресенье, 3 октября, Тибо был принудительно доставлен в часовню св. Карла, чего он ранее отчаянно пытался избежать. Когда же его заставляли туда войти, он начинал бесперерывно испускать громкие крики, так что приходилось его оттуда немедленно выводить во избежание скандала и нанесения морального ущерба присутствующим там воспитанникам. На этот раз, однако, мальчика держали аббаты Шранцер и Гаузер, и им помогал Шарль Андре, местный садовник, мужчина силы недюжинной. Несчастный стоял на ковре, разложенном перед оградой престола, его лицо было повернуто к дарохранительнице. Он стал стремиться вырваться от тех, кто его удерживал; лицо его приобрело ярко-красный оттенок, глаза были закрыты; из его раздутых и воспаленных губ стекал настоящий поток желтой пены, которая падала большими сгустками на пол. Началась Литания, и при словах «Sancta Maria, ora pro nobis» ужасный вопль вырвался из его глотки. Экзорцист продолжал как ни в чем не бывало читать молитвы и Евангелия согласно Ритуалу. Тогда одержимый стал богохульствовать и издеваться над их усилиями. Было решено продолжить церемонию на следующий день. На этот раз Тибо был одет в смирительную рубашку и привязан к креслу, около которого, как и раньше, расположились трое его стражей. Злой дух стал реветь и выть басом, подняв ужасающий шум; члены мальчика изгибались, но от уз он освободиться не мог; лицо его приняло синевато-багровый оттенок, изо рта обильно текла слюна. Уверенным голосом священник обратился к демону; он держал перед глазами его распятие, и затем заставил его смотреть на статую Богородицы со словами: «Дух нечистый, изыди во имя Непорочного Зачатия! Она тебе повелевает! Ты должен подчиниться! Ты должен уйти!» Ассистенты встали на колени и с усердием повторяли «Memorare», когда раздался последний вопль ужасной агонии, а мальчик содрогнулся в кресле и затем застыл в полной недвижимости. Где-то через час он очнулся и стал оглядываться, не понимая, как мог он здесь оказаться. «Где я?» – спросил он. «Знаешь ли ты, кто я?» – спросил его аббат Шранцер. «Нет, отче, не знаю», – услышал он в ответ. Через несколько дней Тибо смог вернуться домой, слабым и разбитым, но все же счастливым. Обо всем, что произошло в эти ужасные годы, он не имел ни малейшего представления. Он вернулся в школу, и с тех пор вел себя совершенно в пределах нормы.



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   28




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет