[/b] Дверь скрипит, если…
– 16 недель. Дверь скрипит, если ты пытаешься ее сломать
жүктеу/скачать 1.35 Mb.
|
13 – 16 недель. Дверь скрипит, если ты пытаешься ее сломать Во время обследования милый пожилой доктор улыбался, заглядывая в монитор, пока девушка, занимавшаяся ультразвуковыми исследованиями, смотрела внутрь тебя. По его лицу трудно было предположить, что случилось что-то плохое. Ты по привычке расслабился, представляя, как он скажет: «Все хорошо, Саша», и тогда ты с чистой совестью пойдешь воровать вкуснейшую лакричную помадку в приемной, набивая ею карманы. А потом доктор без всякой подготовки взял и спросил: – Хотите узнать пол ребеночка? Сейчас есть вероятность небольшой погрешности, но плод так удачно расположен, что я могу практически с уверенностью сказать… – Он замолчал. – Только это ответственное решение. Не все родители готовы узнать ответ так рано. Иногда лучше продлить собственные ожидания, больше привыкнуть к ребенку. Ты точно знал, что для тебя пол малыша не имеет никакого значения. – Говорите… – И тут ты осекся. Вы со Снейпом никогда не обсуждали этого иначе, чем как вопрос об отложенном ремонте в детской. Что если он ждет определенного результата? – Не надо… – Или нужно? Вот тебе – все равно, а он пусть катится? Какого черта это вообще важно? Ну, сбежит Снейп... Хотя в последнее время ты впадаешь в панику при мысли, что он уйдет… Чертово тело. Проклятые гормоны. – Кто? – Мальчик. Нормально. Ни разочарования, ни особой радости. Для тебя это, похоже, действительно было не важно. Ты бы любил ребенка одинаково. Доктор ждал какой-то реакции. Пришлось улыбнуться. – Значит, мальчик. Наверное, он хотел большего энтузиазма. – Вот увидите, как обрадуется мистер Снейп. Для мужчин в его возрасте очень важно иметь сына и наследника. – Старичок радовался больше тебя. – Советую потребовать за эту информацию какой-то стоящий подарок. Одна моя пациентка согласилась сказать мужу пол ребенка, только стоя на пляже на Гавайях. Ты не знал, выдержат ли твои поддельные документы такую поездку. Нет, море и солнце отменялись, да и склонностью к шантажу ты не страдал, поэтому, добравшись до дома, позвонил Снейпу на работу. Секретарь соединила с лабораторией. Судя по недовольному голосу, ты оторвал профессора от чего-то важного. – Что-то случилось? Вы в порядке? – Он волновался. Ты почувствовал себя лучше. – Я узнала пол ребенка. Он не стал орать или спрашивать, подождет ли эта информация до вечера. Наверное, ему проще было услышать все вот так, а не быть вынужденным изображать какую-то реакцию. – Ну? – Мальчик. – Повисла пауза. – Вы рады или расстроены? Снейп признался: – Пытаюсь понять… – Ты подождал минуту, и он добавил: – Кажется, мне все равно. – Хорошо. – Не расстраиваться же, что ваши взгляды совпадают. Правда, доктор породил в тебе жажду наживы. – Но я бы как-то отметила это… – Как? – Придумайте сами. – Ты повесил трубку, надеясь, что в маггловских магазинах проклятья в коробки не упаковывают. Профессор проявил относительный гуманизм и принес гадкое безалкогольное шампанское и торт из итальянского сыра, в котором было много фруктов и мало сахара. Кислее оказалась только улыбка Снейпа, вынужденного есть его вместе с тобой. – Насчет ребенка… – наконец заговорил он. – Мальчика, – напомнил ты. – Ну да. – Он нахмурился. – У вас есть какие-то пожелания в вопросе выбора имени? Они у тебя имелись. Если честно, ты думал о том, чтобы назвать детей в честь родителей, но как уговорить Снейпа? Плана не было… Пришлось притвориться. – Никогда об этом не думала. У вас есть предложения? Какое-то фамильное имя, может быть? Он кивнул. – В роду моей матери Северус было традиционным именем, а отцу было все равно, как меня назовут. – Учитывая, что профессор впервые говорил о себе, ты предпочел молчать и слушать. – В принципе, я не склонен следовать семейным правилам. Вы можете выбрать любое имя. Я предпочел бы, чтобы фамилия также была вашей. Ты понимал, откуда взялось это желание. Снейп думал, что если ребенок унаследует его способности, будет лучше, если он отправится в мир магов как Джонс, чем столкнется с последствиями противоречивой репутации собственного отца. Но ведь Саша имела право на вопрос. – Вы не хотите признавать отцовство? Профессор пожал плечами. – Если вы не будете настаивать. Я готов оформить все юридические обязательства, но мне бы не хотелось, чтобы в метрике ребенка фигурировало мое имя. – Почему? Вы в розыске? Ваша лаборатория выпускает не лекарства и косметику, а химическое оружие? В чем причина? Снейп нахмурился. – Вы можете просто молча согласиться с моим решением? Ты покривил душой. То, что он предлагал, подходило отлично, но только для Гарри Поттера. – Не знаю. Все это странно. – В любом случае, еще есть время все обдумать, – сказал Снейп. – Нам не обязательно со всем разбираться сегодня. Судя по выражению его лица, ничего добавлять к уже сказанному он не собирался. Ты смотрел на него, заедая раздражение тортом. Вроде, нечего было возразить, а хотелось… Но слов ты не нашел. Решил отомстить за свое непонятное огорчение другим способом. *** Линда Бефф с интересом следила за твоими действиями. Хватило ее на полчаса, после этого, не справившись с любопытством, женщина вышла из-за прилавка. – Саша, вы гадаете на английских словарях? – Нет. – Хотя со стороны, наверное, выглядело похоже. – Я пытаюсь научиться открывать книги на нужной странице и тыкать пальцем в правильную строчку. – Как успехи? – За неделю два попадания из тысячи, – со вздохом признался ты. Жаль, что нельзя было применить магию. Ты бы не рискнул водить Снейпа за нос при помощи колдовства, а спросить Гермиону, которой всегда удавался такой фокус с книгами, как она наловчилась делать этот трюк, не представлялось возможным. – Зачем вам это? Ты сказал правду. – Я хочу дать мальчику имя, которое Северус ненавидит. Лучше бы это выглядело как случайность, чем смотрелось моей злонамеренностью. Линда вздохнула. – Тогда зачем такие сложности? Скажите, что неделю мучились, но так ничего и не решили и считаете нужным положиться на судьбу. – Это как? – У Магды племянник работает на одной из лондонских радиостанций. Его программа выходит около полуночи. Просто заявите, что согласитесь на первое услышанное мужское имя и включите нужную волну в определенное время. А мы подговорим парня, что нужно сказать. План показался тебе идеальным. В предвкушении маленькой пакости ты даже с ужином постарался больше обычного и приготовил любимую еду Снейпа. Вернулся тот поздно, после встречи с психологом. Вы сидели на кухне, ты смотрел, как он ест, и отсчитывал минуты до полуночи. – Что? – наконец спросил раздраженный профессор. – У меня от вашего взгляда кусок в горло не лезет. – Ничего. – Ты старательно тянул оставшиеся пять минут. Вздыхал, рассматривал собственные руки, и наконец признался. – Я вся просто извелась с этим дурацким именем. Не могу ничего придумать! Решено. Давайте остановимся на первом мужском имени, которое услышим. Включите радио. Снейп нажал на кнопку и вернулся к еде. На нужной волне в идеально правильное время верещала какая-то девица: «С вами Саманта, и мы продолжаем наш час рок-н-ролла. Вас ждет море хитов в исполнении признанного короля. Все зажигаем под ритмы великого Элвиса!» Ты моргнул. Снейп отправил в рот немного риса и, прожевав, признался: – Мне уже жаль нашего ребенка. – Это не считается! – Ты, вскочив на ноги, выключил радио и выбежал из кухни. На следующий день Магда нанесла тебе визит и очень извинялась. – Племянник перед эфиром зашел в паб, а там подрались футбольные фанаты, и его вместе со всеми забрали в участок. Он позвонил только утром, когда освободился. – Скажите, что по его вине я чуть не назвала сына Элвисом. Женщина улыбнулась. – Только Линда могла придумать такой ненадежный план. Есть более простой способ добиться желаемого. – Какой? – спросил ты без особого воодушевления. – Устройте так, чтобы ваш мужчина выпил лишнего. Он вряд ли запомнит все детали вечера и подробности разговоров, а вы потом будете утверждать, что имя – его идея. Вечером, когда Снейп поужинал, ты предложил, без особой надежды на успех: – Немного виски? Профессор удивился. – Когда я пытаюсь выпить, вы обычно смотрите злыми от зависти глазами. Ты пожал плечами. – Наверное, я уже смирилась. Так что если хотите… – Не очень, – признался Снейп. – Жаль. – Чтобы как-то компенсировать искренность своего замечания, ты начал оправдываться. – Думала, если вы напьетесь, я хоть немного развлекусь за ваш счет. А то телевизор уже порядком надоел. – Почитайте книгу. Желая быть менее похожим на Поттера, ты даже дома носил линзы, и в последнее время, глаза начинали уставать от чтения больше обычного. – Не хочу. Снейп вздохнул. – Ну, пьяным вы меня сможете увидеть в субботу. Потерпите? Любопытство не позволило промолчать. – А что за повод будет? Профессор выглядел хмурым и сердитым. – Компания, в которой я работаю, устраивает ежегодное торжество для сотрудников. Ученые – создания ревнивые, амбициозные и завистливые, так что более мерзкое мероприятие и представить трудно. Обычно его используют, чтобы продемонстрировать собственную успешность и расцеловать в зад начальство. Без виски я этот вечер вынести не в состоянии. К сожалению, пойти туда я обязан, потому что перед началом вечера успешных сотрудников премируют. Есть вероятность, что я получу чек. Деньги для нас с вами лишними не будут. – Давно вы работаете в этой фирме? Снейп, как всегда, был четок. – Два года, три месяца и одну неделю. – Вам нравится? Он отрицательно покачал головой. – Нет, но ничего лучше я не нашел, и сейчас не жалею об этом. Детям нужны родители со стабильным доходом. Они не должны ни в чем нуждаться и познавать трудности раньше, чем сумеют начать самостоятельно о себе заботиться. Вы согласны? И почему ты до сих пор не подумал о курсах для получения специальности или поиске маггловской работы? Только тратил на врачей небесконечные средства и врал Снейпу про свою карьеру. А он тем временем трудился, ему не нравилось, но профессор терпел. Почему-то ты захотел придушить его, чтобы тебе не было слишком стыдно. Может, все еще злился за будущий прочерк в метрике вашего сына? Так это же хорошо – и для ребенка, и для твоего инкогнито. Но этот идиот не знает о нем и думает о себе. Саша Джонс была в бешенстве, но тебе пришлось кивнуть. – Согласна. – Хотите пойти со мной? Это будет ужасно скучный и пафосный вечер, но приходить со своей парой желательно. Начальство жаждет знать, с кем мы спим. Учитывая, что после рождения ребенка мне может понадобиться отпуск, вам ведь наверняка потребуется помощь… – Как же неловко он себя чувствовал, озвучивая самую простую просьбу. Так и хотел переложить ответственность за нее на другого человека. – В общем, было бы разумно заранее продемонстрировать, что у меня действительно есть некоторые обязательства. – Будем притворяться? Он напрягся еще больше. – Это удобнее, чем кричать на каждом углу о специфике наших отношений. Ты кивнул. – Хорошо, я пойду. Это вообще не проблема. *** Это стало проблемой, когда утром ты обнаружил на тумбочке у вашей общей кровати кредитку. Понятия не имея, зачем Снейп ее оставил, ты повертел ее в руках и положил на место. – Забыл, наверное. После обеда пришла Тина под предлогом попросить немного яблок для пирога, но было видно, что она просто мается от скуки. – Муж на выходные останется в городе. У него в понедельник суд, и он сказал, что должен подготовить бумаги, а мы с близнецами будем мешать. Я подумываю устроить в субботу вечеринку только для девушек. Ты непременно должна прийти! Ты почувствовал искреннюю благодарность к Снейпу за его предложение. – Я не смогу. Компания Северуса устраивает ежегодный прием. Прости… – Вспомнив о профессоре, ты подумал о кредитке. Вдруг тот ее хватится. – Кстати, мне нужно позвонить, он забыл свою банковскую карту. Тина захихикала. – Саша, ты иногда ужасно глупая. – В смысле? – нахмурился ты. – Твой мужчина пригласил тебя на вечеринку и оставил деньги. Значит, он хочет, чтобы ты купила себе новое платье и выглядела роскошно. Давай посмотрим в интернете, что за мероприятие тебя ждет, и решим, какой наряд нужен. Ты возражал, но от Тины было не так просто отвязаться. Впрочем, на этот раз ты обрадовался ее навязчивости. Найденные в сети фотографии с прошлогоднего отмечания годовщины компании, в которой трудился Снейп, традиционно проходящего в отеле «Клуб Квотерс», поразили тебя помпезным убранством ресторана и тем, что мужчины были нарочито элегантны, а дамы обряжены в вечерние туалеты. Если четыре звездочки обязывали к такому, ты порадовался, что это не «Ритц». Оба твоих платья, купленные Гермионой, для такой вечеринки не подходили. – Да уж… Глаза Тины восторженно блестели. – А адвокатская контора моего мужа устраивает такие мероприятия только для сотрудников. Даже жаль, что блеснуть негде! – Она ткнула пальцем в монитор. – Смотри, это твой Северус! Ты вынужден был увеличить снимок. Если судить по атмосфере, торжественная часть уже закончилась, и в зале приглушили свет. Профессор явно не старался попасть в кадр. За его столиком сидели оживленные, немного пьяные люди, весело болтавшие друг с другом, а он выглядел каким-то совершенно одиноким. Настороженным, явно далеким от того, чтобы наслаждаться происходящим. Рядом с тобой он бывал разным, но никогда – настолько замкнутым. Значит, хорошо, что ты идешь на эту вечеринку. Ему будет кому пару раз за вечер улыбнуться. А еще… Ты подумал о том, что твои идиотские формы, большие сиськи и прочие ненавистные прелести льстят его самолюбию. Ты мог раз в жизни доставить ему удовольствие. Быть самой красивой и шикарной… Ну да, девушкой, черт возьми. И если после этого ваш мальчик не будет назван Джеймсом, ты попросту удавишь его папашу. Ты выбрал самую эффектную, на собственный взгляд, женщину и спросил: – Я могу выглядеть так, как она? – Да ты в сто раз лучше! – заверила Тина. – Не такая красотка, как я, но по сравнению с этой девицей – просто королева. Давай поедем в Лондон и выберем тебе такое платье, что все попадают. Ну, сбивать с ног ты никого не хотел, но если это доставит Снейпу удовольствие… Чего не сделаешь ради Джейми. – Хорошо. *** Профессор даже под пытками не признался бы, что его беспокоит твой внешний вид, но то, с какой поспешностью он кивнул, когда ты сказал, что купил платье, подтверждало – для него это важно. – Хорошо. Оставьте карту у себя. Я не разбираюсь во всех этих вещах, но вам потребуются деньги на прическу и всякие мелочи… – Показать платье? – спросил ты. Наверняка в душе он опасался результата, учитывая его невысокое, после покраски чердака, мнение о вкусе Саши Джонс. – Если вы настаиваете. Ну не цепляться же к его словам. На этот раз тебе не было стыдно. При всей своей экстравагантности, Тина умела вовремя притормозить и понять, что нужно кому-то другому. Твой наряд был черен, как сажа. Простое длинное платье безо всякой отделки, но с замысловатым кроем. Едва его надев, ты сразу понял – нельзя от души ненавидеть создание, в которое тебя превратило зелье. Ты действительно был красоткой. Никто бы не удержался, а Снейп, при всем своем мерзком характере и склонности к мелодрамам, – всего лишь мужчина. Ему должно понравиться то, как тесный корсаж без бретелей подчеркивает твою еще не до конца расплывшуюся талию и увеличившуюся грудь, а многослойная юбка визуально делает ноги длиннее. В общем, будучи парнем, ты никогда не выглядел таким шикарным, и теперь злился из-за всего происходящего. Не потому, что был хорошенькой девушкой. Бесило, что в этом наряде ты идеально подходишь Снейпу на роль спутницы. Он смотрел на тебя и сам прекрасно это осознавал. Профессора не смущали даже твои босые ноги в джинсах, торчавшие из-под юбки, которую ты немного приподнял, чтобы не испачкать наряд. – Вам идет. Ты хмуро кивнул. Ну конечно, он же не из тех людей, которые в состоянии поблагодарить за то, что ты старательно под них подстраиваешься. – Еще будут перчатки, туфли и сумочка. В общем, я знаю, что буду выглядеть нормально, так что можете не хвалить. Ты задрал юбку повыше и уже развернулся, чтобы покинуть гостиную, когда Снейп хрипло сказал: – Вы очень красивая женщина, Саша. Самая красивая. Ты невольно замер на пороге. А как же твоя мама? Неужели мисс Джонс удалось немного потеснить ее в сердце Снейпа? Даже если речь шла лишь о внешности, все это было как-то… Неправильно? Лучше бы между вами не было ничего, кроме необходимости сосуществовать. Но ты знал, что он тебя хочет. Думал, это пройдет, но все, наверное, становилось только хуже. Вы привыкали друг к другу, сближались, и только ты знал, что это ужасно. – Скоро я буду толстая, как бегемот, и вы возьмете свои слова назад. Смешок вышел нервным. Ты поднялся в комнату, но так и не нашел в себе сил еще раз спуститься вниз, потому что хриплый голос Снейпа как будто стоял в твоих ушах, а от этого огнем горели щеки. Было плохо, неловко и почти страшно. Не только тебе, иначе почему профессор предпочел ночевать в своей спальне? Он не пришел, а ты так до утра и пролежал в постели, готовый в любой момент притвориться крепко спящим, если услышишь скрип двери. Не пришлось. – Хорошо, – сказал ты, когда в шесть утра на кухне закипел чайник. Даже сам себе поверил. *** В субботу Снейп не пошел на работу по случаю предстоящего торжества. Вы вместе позавтракали, ты немного поработал в саду, он читал, сидя у открытого окна. После того, что произошло позавчера, вам отчего-то было неловко встречаться взглядами, и ты безумно обрадовался, когда пришла шумная Тина в сопровождении стилиста. Среди твоих друзей не было геев, и парень вызвал некоторое любопытство. Говорят, женщины легко находят общий язык с такими мужчинами, но ты чувствовал себя неловко. Нет, этот тип не вилял бедрами, не хихикал и вообще не демонстрировал поведение, которое большинству обывателей кажется нормальным для гомосексуалистов. Отличие было во взгляде. Когда тебя заставили надеть платье, этот Себастьян сказал: – Вы очень красивая, Саша. Он почти в точности повторил слова, произнесенные Снейпом, но они тебя нисколько не взволновали. Интонация, взгляд… Ты не начал паниковать или чувствовать себя женщиной, и это убивало. Потому что в твоей голове происходила какая-то странная подмена понятий. Ты знал, что не можешь думать как девушка! Но твое чертово смущение свидетельствовало именно об этом. Раньше, когда ты был нормальным и твое внутреннее состояние соответствовало внешности, ни один мужчина не мог вызвать в тебе такого смущения. Ты окончательно превращаешься в женщину? Немыслимо! Тебе все еще нравятся джинсы и спортивный канал. Ты любишь есть мясо и валяться на солнышке, пожевывая травинку. Платья – дорога в ад, а косметику изобрел сатана. Ты взглянул на роскошную Тину, развалившуюся на твоей кровати с журналом. Представил ее без одежды и понял, что твой взгляд, должно быть, не менее вежлив и пуст, чем тот, которым смотрел на тебя злосчастный Себастьян. Ты попробовал вспомнить улыбку Джинни и ее прелести. Сердце сжалось от боли, но тебя не лихорадило до пунцовых щек. Раньше ты испытывал больше эмоций, и это уже пугало. Неужели началась какая-то новая стадия твоего превращения? Стук в дверь прервал поток размышлений. – Я только заберу зубную щетку из ванной. Ну да, во времена, когда ты мог забывать, что этот человек рядом, твоя комната ненадолго стала вашей. Он перенес сюда всякие мелочи из второй ванной и даже аккуратно складывал на бельевую полку свою пижаму, когда переодевался после утреннего душа. – Да, конечно. – Ты смотрел в пол, оправдывая это тем, что в твои волосы втыкали шпильки. Только чертов педик, колдовавший над локонами, сделал неосторожное движение и оцарапал заколкой шею. – Ай! Ты резко выпрямился. «Тук-тук», – екнуло сердце. Ты посоветовал ему заткнуться, но оно упрямо повторило свое чертово «тук-тук». Снейп еще не начал собираться, но уже предпринимал какие-то действия по подготовке к выходу. Не только его волосы были мокрыми, белая кожа тоже влажно блестела. Обнаружив отсутствие щетки, он наверняка разнервничался и выскочил из душа, даже не застегнув по обыкновению домашнюю рубашку. Ты смотрел на полоску тела между полами черной сорочки. Как мрамор… Розоватые линии шрамов, бледно-голубые росчерки вен. Снейп походил на камень, твердый, обтесанный обстоятельствами, но со своей долгой неповторимой историей формирования. Человек-загадка с красивыми пальцами, длинной шеей, резкими, как росчерки пера, скулами, тонкой линией насмешливых губ и внушительным, как горный хребет, носом. Но все это мелочи по сравнению с глазами – черными дырами, вместилищем пустоты. Ты ничего не мог поделать с тем, что больше не искал в них бликов света, намека на лучшее. Не питал ложных надежд, что с ними можно договориться. Просто проваливался в эти ямы. Чувствовал себя как черная кошка в темной комнате, когда единственным доказательством жизни было немного учащенное биение сердца. «Тук-тук». Не закусить губу, а прикусить ее до боли, чтобы вопрос «Какого хрена ты так пристально на него пялишься?» достиг сознания. Только ведь он тоже смотрел на тебя. Долго, задумчиво, неотрывно, и наверняка видел что-то свое. Ты понимал: не затянутую до нехватки кислорода талию, не золотистую от летнего загара корочку твоих «дынь». Вас волновали похожие вещи. У тебя тоже было что-то не то с глазами, иначе почему он так зациклен на них? Ну да, это же мамины… Ты вскочил. Почему-то тебя просто взбесила эта мысль. – Осторожнее, платье! – запаниковал стилист. Ты задыхался от злости. Тебе нужен был глоток свежего воздуха, прозрачного осеннего, с яблочным душком. Только им сейчас можно было надышаться. – Мне просто нужна минута… Снейп моргнул. Его веки всего на секунду опустились вниз, но твои нервы натянулись до предела. Теперь ты вообще не знал, о чем он думает. Вспоминает ли отчаянно… не тебя? Ты шагнул к двери, он не двинулся с места. Только врезавшись в Снейпа грудью, ты понял: столкновение было настолько неизбежно, что его даже просчитывать наперед не требовалось. Тина со стилистом снова завопили в голос: – Платье! Ты уже не думал о том, что происходит. Было ли это временным помешательством, следствием магии, или внутри вдруг обнаружилась третья составляющая личности в виде упрямого твердолобого гриффиндорца-гея. Это чудовищное существо было готово скорее стукнуть Снейпа головой об стену, чем позволить тому обманываться, что зеленые глаза Гарри Поттера могут принадлежать кому-то кроме него! Поцелуй-сражение. Новый виток старой войны. «Виновен!» – провозгласил невидимый судья, и ты расписался в полученном приговоре жадным поцелуем. «Виновны…» – перефразировал Снейп, отвечая так яростно, будто утратил всякую возможность контролировать происходящее. Его руки, берущие тебя в плен объятий, шпильки, рассыпавшиеся по полу, и мнущаяся ткань... Вы оба были одержимы этим мгновением. Наверное, сейчас ни один не смог бы ответить на вопросы: «Кто я? Что творю? Зачем?» Свобода от собственных сомнений вышибала почву из-под ног надежнее любого виски. Это ощущение было знакомо… Ты вспомнил ворох одеял, музыку, которую вряд ли сможешь полюбить, и дымок от марихуаны, повисший в комнате. Ерунда, которую ты нес, все множилась, и уставший от нее Снейп, будучи не в состоянии вынырнуть из собственной нирваны, вдруг прижал ладонь к твоим губам и попросил: – Просто замолчите. Потом он долго, не отрываясь, смотрел в твои глаза. Из-за этого мучительного взгляда твое сердце стало исполнять странные и опасные кульбиты. Ты сидел, будто загипнотизированный. Дрожали кончики пальцев и покрывались мурашками голые коленки. По венам быстро и лихорадочно, словно ей срочно нужно было куда-то успеть, бежала кровь. Видимо, у нее была назначена важная встреча где-то рядом с твоей вагиной, потому что та напомнила о своем существовании, сделавшись неприлично влажной. Слабые покалывающие разряды начались там, где тебя касались пальцы Снейпа, и маршем прошлись от макушки до пяток. Ты отстранился. Просто чтобы не чувствовать себя таким растерянным. – Мне пора. – Пошатываясь от смеси выпитого с тем странным торнадо, что бушевал внутри, ты поднялся, надел сброшенные на пол туфли, стянул юбку вниз до уровня, приличествующего норме, и сказал: – Увидимся. До двери десяток шагов. Этот путь можно было преодолеть легко, но ты мучился, словно кто-то насыпал в обувь битого стекла. Пожаловаться бы на боль, но кому? На самом пороге ты почти вернул себе способность дышать и почувствовал, что он стоит сзади. – Останься. Снейп был тем, кто тебя попросил. Наверное, его иллюзиям хватило бы простого присутствия, но ты чувствовал себя иначе. Когда обернулся, его взгляд снова тебя околдовал. Этот человек был скрытен, но бесстрашен в своих чувствах. Он не боялся любить до того дна, которого ты так и не нащупал, барахтаясь в ласковом потоке своей светлой и удобной влюбленности. Твои бесхитростные чувства выглядели жалкими от подобных сравнений. Показалось ужасным, что ты никогда не поймешь, каково это – любить так, как любит он. Один взгляд глаза в глаза. Стихия немилосердна. Внутри будто прорвало плотину, и тебя куда-то безжалостно несло. Не к желанной цели, а на рифы, и ты, в общем-то, осознавал, что плавание будет одиноким и с печальным финалом. А Снейп… Он так давно тонул, что это уже стало привычкой. Только сегодня у него был ты. Это нарушало обычный порядок вещей. Вряд ли к лучшему. Даже смерть не прервала связь Снейпа с той, кому он принес в жертву свое сердце, и глядя на него, ты с ума сходил от тоски. В твоей жизни есть тысячи вещей, ради которых можно и должно умереть, но ни одной, которая делает тебя по-настоящему счастливым. Позволяет чувствовать себя защищенным и не нуждающимся – нужным. Снейпу ты был необходим даже с измененным телом и спутанными мыслями. Глаза твои были чем-то очень важным для этого человека. Так же как в тот миг, когда он думал, что прощается с этим миром, и просил – проводи меня взглядом. Что они такое? Всего лишь два зеленых камешка, которые он так и не смог отпустить. За которые удержался. Было прекрасно, что он смог. Потом, в больнице, он отказался снова принять помощь твоих глаз. Потому что уже не мог обмануться – они принадлежали всего лишь Гарри Поттеру. Ты казался ему чужим, бестолковым, не способным ничего понять. Но сейчас он снова попросил тебя, и ответ мог быть только один: – Хорошо. Снейп взял твою руку так осторожно и нежно, что у тебя пропал голос. Нужно было дать ему понять, что все происходящее – не театр и не обман. Ты – не призрак прошлого. Черт, тебе так хотелось быть для этого человека живым… Сломанным, испуганным, до краев наполненным невзгодами и проблемами, – но настоящим. Нужно было ему это высказать, но горло онемело. Ты просто не мог постичь Снейпа. Бывают такие люди с абсолютным накалом чувств – до голых нервов, до самоуничтожения. Все только на словах хотят так любить, а на деле – боятся. Ты тоже трусил, но с той секунды, как увидел его прошлое, начал мерить собственные привязанности высоким стандартом, присущим этому человеку. И многие вещи стали серыми. Недостаточно яркими или нужными. Снейп украл у твоей жизни палитру с красками, но злиться на него за это не получалось. – Я люблю тебя. – Это не было ложью. Ты пытался сформулировать иначе: «Не испытываю ненависти. Не умею ценить, но понимаю лучше, чем себя. Уважаю твои чувства сильнее, чем собственные»… Но все было проще – ты действительно его любил. Не так, как друзей, и, конечно, это чувство было далеко от того, что уничтожили вы с Джинни, но оно захлестывало. Северус Снейп, собиратель твоих зеленых камней, человек, которому не хочется говорить «прощай». В его глазах было все: и сумасшествие, и рассудочность, и боль, и, наверное, даже счастье, ведь это же не отвратительно – любить. Только без взаимности ничто не будет доведено до совершенства. Он поцеловал тебя в благодарность за сказанное. Ты это принял, но точно не просил его трахнуть себя. Думал, что все зайдет так далеко? Нет. Вы оба ни о чем не думали. Снейп был одержим тобою, будто жрец, узнавший, что божество, которому он поклонялся, вполне земное, глупое, и его можно потрогать. Существо, способное растаять в ответ на ласку, превращаясь из ледника в маленький снежок, который помещается в ладони. Ты и впрямь покорно менялся: из скованной кучей условностей женщины с мужским сознанием – в человека, который до этой ночи, казалось, совсем не знал, что близость бывает такой, когда не замечаешь, как одежда оказывается на полу и обнажены не только чувства, но и руки с ногами. Даже когда он вошел в тебя, не было ни паники, ни страха, ни даже тени отрицания происходящего. Ты хотел понять Снейпа, а вышло так, что он понял тебя и каким-то образом забрал себе. Кто из вас был змеей? Скользким гадом без принципов, но с перечнем былых и будущих сожалений, извивающимся на горячей сковороде? Ты, как ни сложно это признавать. Он был искренним, выдохнув куда-то в твои волосы: – Лили... И сразу захотелось исчезнуть. Просто взять и забыть. Больше никогда не быть пародией на кого-то. Ты оказался слишком измотанным, чтобы сбежать, а вот с забвением все сложилось. Небезупречно, но ты смог выкинуть ту ночь из головы. Только вот память вернулась. Интересно, в ее планы входило изгадить тебе день или предостеречь? Больно-то как задаваться такими вопросами. Снейп отстранился, словно твои губы вмиг стали горькими. Его растерянность, твой ужас – коктейль под названием «Стоит немедленно все это прекратить». – Щетка? – Более дурацкого слова ты произнести не смог и зачем-то добавил, ткнув себя пальцем в грудь: – Воздух. Наверное, именно так и общались неандертальцы. Что ж, умные были ребята, еще не загруженные проблемами, порожденными цивилизацией. Снейп, похоже, считал так же, потому что кивнул: – Точно. И вы разбежались в разные стороны. Поджав животы и следя за руками, чтобы, не приведи господь, не соприкоснуться локтями. Ты спустился по лестнице и бродил по саду, пачкая подол платья. К черту заломы на юбке. Это не кукольный дом, а твоя гребаная жизнь. Ты не можешь влюбиться в Снейпа. Не должен, не хочешь, не знаешь… Кого именно ты убьешь, если он еще раз назовет тебя чужим именем? Малыш Джейми не заслуживает такой мамаши, а значит, не нужно правды. Не стоит разрушать то стойло, в которое ты себя загнал. Ты обещал, что отправишься на этот вечер, поэтому должен успокоиться и пойти. Потом просто скажешь Снейпу: «Я так не могу», и будешь надеяться, что он, как обычно, не задаст лишних вопросов, а, проявив уважение к твоей нервной системе, тактично съедет, обозначив расстояние между вами как непреодолимое. *** «Дракула и его невеста» прибыли на вечеринку вовремя. Тебя привели в порядок, юбку отпарили, прическу поправили, но ты все равно чувствовал себя подавленным. Когда вы входили в холл отеля, ты бросил взгляд в зеркало и поразился собственной бледности. – Вам плохо? – спросил Снейп. Тебе показалось, что его беспокойство – это вопрос вампира, который хочет понять, не переборщил ли он… Осталось ли еще что-то от его жертвы, или пора искать новую? Ты обязан был продержаться. Хотя бы этот вечер. – Все в порядке. Просто немного холодно. – В зале ресторана будет теплее. Он не обманул. Только к нагретому кондиционерами воздуху прилагался шум и множество людей, кое-кому из которых профессору пришлось тебя представить. Столик, на котором имелись таблички с вашими именами, находился в третьем ряду от импровизированной сцены. Восемь человек, из которых пятеро были коллегами Снейпа, а трое – их спутниками. Пожилая дама, возглавлявшая лабораторию, и ее муж показались тебе приятными людьми. Несмотря на то, что знакомство ограничилось простым представлением, то легкое уважение, которое сквозило в словах по обыкновению мрачного профессора, убедило тебя в том, что эти люди не могут не быть в чем-то хороши, раз даже он вынужден им симпатизировать. С остальными коллегами Снейп держался холодно и отстраненно. Пожалуй, только старший лаборант, полный юноша в очках, не вызывал у него неприязни, чего нельзя было сказать о еще двух молодых мужчинах и одной красивой женщине. Той самой шикарной особе с фотографии, на которую ты пожелал быть похожим. Она улыбнулась тебе приветливо, но при этом смерила с ног до головы взглядом, который мог содрать слой кожи, как наждак. – У вас просто очаровательная подруга, Снейп. Признаться, я сначала решила, что она приходится вам дочерью, но, разглядев ее вблизи, поняла, что для этого мисс Джонс слишком красива. Оскорбление, произнесенное мелодичным голоском, не было даже завуалировано. Профессор его не проигнорировал. – У женщин странная логика. Всех девушек моложе они предпочитают считать чьими-то детьми, ведь это избавляет от необходимости видеть в них соперниц. – Его позвали из-за соседнего столика. Холодные пальцы коснулись твоего плеча. – Саша, я ненадолго. Он мог вообще катиться к черту. Ты не был впечатлительной барышней, нуждающийся в опеке. Девица начала засыпать тебя вопросами. – Мисс Джонс, кем вы работаете? – Пишу статьи. – Сколько вам лет? Ты очаровательно улыбнулся: – А вам? – Несмотря на безупречную внешность, вопрос женщину опечалил. Ты кивнул сам себе. – Мы на вечеринке, а не на допросе. Приятного вам вечера. – Ей сорок, – раздался голос у твоего уха, едва дама отошла с кем-то поздороваться. – Несмотря на то, что доктор Алиса Дуглас везде утверждает, что ее внешность – следствие природного везения и разработанных ею косметических средств, мы, грешные приземленные люди, уверены, что все дело в ее бывшем муже – пластическом хирурге, который год назад бросил ее ради новой, более свежей Галатеи. – Ты обернулся. Довольно молодой мужчина нагло поменял карточки гостей, сел на соседний стул и представился. – Дэн Брейди, восходящая звезда фармацевтики и главный конкурент вашего неприветливого спутника на получение солидного чека. Простите, но мы все просто начали с ума сходить от любопытства, когда он заявил, что придет не один. Обычно о людях, с которыми работаешь, хоть что-то знаешь: имена родителей, кличку кошки… О Снейпе известно лишь то, что он существует. А вот теперь – еще тот факт, что у него есть девушка, и даже очень красивая девушка, если мне позволено будет сказать об этом. Ты пожал плечами. – Зачем спрашивать разрешение, если вы уже высказались? – Сразу видно, с кем вы живете, мисс… Колючка? – Джонс. – Мисс Колючка-Джонс. Этот человек заставил тебя улыбнуться. Обычно про таких людей говорят, что они несут в себе заряд определенного позитива. Видимо, долгое пребывание со Снейпом, который мог вогнать в депрессию даже ангелов, тебя порядком утомило. – А я буду звать вас Брейди-Сплетник. – За что? – Человек, который начинает знакомство, поливая грязью коллег, иного не заслуживает. – Грешен. Но нам с вами скучать еще целый вечер, и проще делать это, перемывая косточки другим. Вина? Ты покачал головой. – Я не пью. Дэн вздохнул. – Только не говорите, что познакомились со Снейпом в обществе анонимных алкоголиков. Или куда там он по вечерам ходит?.. Я тут же начну пить по-черному. – Нет, мы были соседями. Он вздохнул. – Счастливец! А в моем доме живут одни старушенции. Это не напоминало флирт. Вернее, он пытался тебе понравиться, а ты это высмеивал. Когда вернулся профессор, Брейди отчего-то решил, что вы с ним почти подружились. – Снейп, примите мои комплименты. Мисс Джонс – красивая, умная и с чувством юмора. Как думаете, это будет справедливо, если я отобью у вас девушку после того, как вы увели у меня проект? Профессор пожал плечами, занимая свое место подле тебя. – Просто мои разработки были лучше. Дэн снова склонился к твоему уху. – Он шаман. Я выбиваю средства на новое оборудование, провожу исследования степени переработки и фильтрации, а ваш мистер Снейп разотрет какие-то корешки, сварит их – и инвесторы в восторге от результата. Может, это его магия? Ты бросил на профессора взгляд, желая знать, как он отреагирует на это слово. Лицо Снейпа оставалось отрешенным и безразличным. Ты подумал, что вряд ли он стал бы обманывать магглов, создавая лекарства с помощью волшебства, ведь их нельзя было бы запустить в массовое производство. – Может, он просто талантлив? Снейпа твои слова разозлили. – Талант бывает у художников или музыкантов. Наука предполагает знание материала, с которым работаешь, и постоянный упорный труд. Ты взбесился. Может, из-за воспоминаний, которые нахлынули днем, но показалось, что тебя обозвали идиотом. Профессор сказал свою фразу снисходительно и, наверное, этот посыл «Что вы можете понимать?» был адресован отнюдь не его коллеге. Уже открыв рот, чтобы сказать в ответ гадость, ты даже подбородком на руку оперся, дабы заставить челюсти сомкнуться. Никакой обиды! Сердиться на Снейпа равносильно признанию, что ты чувствуешь к нему больше, чем можешь себе позволить, а это недопустимо. Одно дело – попасть в плен наркотика, алкоголя и обстоятельств, но совсем другое – постоянно думать о своем поступке, копаться в себе в поисках его значения… Так можно и с ума сойти. Только вот ни одному ребенку в мире не нужна мамаша-неврастеничка. – Я действительно ничего не понимаю в фармацевтике. Все верно, сказано с должным безразличием. Ну так какого черта он хмурится, словно не понимает, почему ты произнес эти слова? Милый доктор Брейди поспешил тебя поддержать. – О, по мнению Снейпа, мы все в ней ничего не смыслим. Профессор промолчал. В зале появились официанты с тарелками, а многочисленное начальство компании стало произносить речи об успехах минувшего года. Потом раздавали желанные конверты с чеками. Их за вашим столом получили не только твой спутник, но еще его начальница, душка Дэн и даже женщина с красотой ненатурального происхождения. Всем аплодировали. Некоторым – искренне, Снейпу – скупо. Когда закончилась торжественная часть, на сцене появились музыканты, исполнявшие джазовые композиции. Некоторые пары танцевали, но большинство предпочло переместиться от своих столов к другим коллегам, организуя небольшие компании, и отдать должное спиртному. Вы со Снейпом остались за своим столом одни. Даже Брейди сбежал, поняв, что приглашать тебя на танцы бессмысленно. – Еще полчаса – и можем уйти, – сказал профессор. Ты кивнул и стал выяснять, сколько королевских креветок может влезть в одну беременную женщину. На четвертом десятке к вам подсел какой-то старик и заговорил со Снейпом о кожных заболеваниях и средствах их лечения. Ты понял, что это и был вожделенный проект, но после третьего упоминания гнойных фурункулов креветки стали казаться липкими, а токсикоз, с которым ты практически простился, напомнил о себе. – Я отойду ненадолго? Снейп кивнул, а старичок галантно уточнил: – Попудрить носик? С твоими бесами что-то не так. То по углам прячутся, то всем скопом атакуют. Ну почему этот день должен был оказаться ужасным только у тебя? Еще раз изобразив вежливую улыбку, ты признался: – Если получится – только отолью, но что-то подсказывает – без того, чтобы немножечко поблевать, этот визит в дамскую комнату не обойдется. Ну и попудриться, конечно. Мы, девочки, после такого всегда пудримся. Не скучайте без меня. Как будто кто-то стал бы. Снейп, судя по взгляду, не определился только в одном вопросе: придушить тебя сразу после окончания вечеринки или до дома потерпеть. Удалиться удалось гордо. Ровный твердый шаг можно отчеканить даже на каблуках и вытерпеть то, как чешется под кружевом трусов зад, до самой кабинки туалета. Вот там можно истерически посмеяться над собственной выходкой, задрав юбку и сняв перчатки, вволю поскрести кончиками ногтей ягодицы и порадоваться, что тошнота отпустила. Может, тебя вообще не из-за беременности все время мутило? Что если причина этому недомоганию – панический ужас, возникший из-за того, что происходит в твоей жизни, и Снейп? Раньше ты его, помнится, легко ненавидел, но никогда не боялся, а теперь начинаешь трястись, едва услышав из его уст очередную гадость. Нет, вам определенно стоит как можно скорее разъехаться, иначе ты совсем себя изведешь. Принимать решения, сидя на унитазе, было отличной идеей. Ты бы так и провел в своем убежище остаток вечера, если бы не троекратное деликатное покашливание за дверью. Пришлось выходить и оправдываться перед очередью из восьми дам в три злосчастные кабинки: – Простите, я беременна. Они отнеслись с пониманием. По крайней мере, стали менее осуждающе топтаться на месте. Большое количество вина всех делает немножко эгоистами. Никакой пудры ты в своей сумке не нашел, так что эту часть обещания выполнить тоже не удалось. *** В зал ресторана из туалета вели два коридора – короткий и длинный. Ты выбрал не самый простой путь, мимо комнаты для курения. Дверь в нее была приоткрыта, и звук знакомого имени заставил немного притормозить. – Где Снейп нашел эту шлюху? – Спрашивал, судя по голосу, один из мужчин, что сидели за вашим столиком. – Кто-нибудь из вас верит, что это его подружка? Думаю, он ее нанял для того, чтобы по компании перестали ходить слухи, что он гей. – Разве не вы их распускали, мистер Элрой? – спросил лаборант в очках. – Зная о некотором предубеждении нашего президента против гомосексуалистов, это ведь был самый простой способ испортить репутацию конкуренту? – Джош, для человека, который ходит на вечеринки со своей сестрой, вы слишком много рассуждаете о вещах, в которых ничего не смыслите. Так и будете до конца своих дней мыть пробирки и носить кофе Снейпу. Вы готовы целовать ему зад лишь за то, что он считает ваши идиотские идеи перспективными. Мы продаем сыворотку, омолаживающую кожу, и ищем новые средства для косметологов. Хотите заниматься созданием лекарств – идите мыть пробирки в лабораториях больниц. А если не можете позволить себе не получать приличную зарплату, то заткнитесь и делайте то, что вам говорят. Иначе мы легко устроим так, что вы окажетесь на улице. Я прав, Алиса? – Прав. – Ты узнал голос переделанной докторши. – Вы не на того ставите, Джош. Мы проработали в компании долгие годы, а этот мерзавец без всякого образования пришел со своими тестовыми образцами и заявил, что если президента они устроят, то он желает получить работу. Я всегда считала, что Сара – старая дура. Зачем было вообще проверять содержимое его пробирок? Позови она охрану, мы бы сейчас не имели столько проблем. Ты не знал, как Снейп ухитрился устроиться в этот серпентарий, но, кажется, роковая карма была не только у тебя. Профессор был заговорен на проблемы с коллективом. – Но он делает великолепные препараты, – заспорил лаборант. – Даже если раньше он работал в другой области, к фармацевтике у него талант, и президент это сразу понял, поэтому и взял мистера Снейпа. Через год он получит диплом и сможет вести свои проекты совершенно самостоятельно, без патронажа доктора Саерс. – Джош, ты так договоришься до того, что он и лабораторию после ее ухода возглавит. Дэн, это камень уже в твой огород, не так ли? Сначала тебе не дали проект, потом отнимут место, которое ты желаешь получить. – Вряд ли. Снейп совершенно лишен харизматичности. Помимо президента, есть еще совет директоров, а они скорее поверят обаятельному парню, с которым можно выпить и сыграть в гольф, а не замкнутому ублюдку, нанимающему проституток, чтобы исправить свою репутацию. Волноваться не о чем. Лично я собираюсь сегодня уйти отсюда с его шлюхой. Он еще пару раз рявкнет на бедную девочку – и ее можно будет брать в оборот. После такого фиаско он вряд ли посмеет явиться с кем-то еще, а Элрой и дальше станет распускать грязные слухи. В конце концов, наш президент, верующий в греховность однополых связей, вышвырнет Снейпа. А Джош засунет свое мнение в задницу, в которой, по достоверной информации, часто оказывается не только оно. И будет сидеть тихо, как мышь, иначе на биржу труда отправится первым. Ты понял, зачем девушкам каблуки. Чтобы мучиться сомнениями: оттоптать ими кое-кому яйца или удержаться? Тебе очень хотелось все же потыкать кое-кого шпилькой. Так сильно, что от желания живот свело, словно малыш внутри тебя поддерживал мать, негодуя, что его отца поливают грязью. Правильно. Ты не должен был отказывать себе в гриффиндорском удовольствии высказать все этим людям хотя бы ради него! Ногой распахнув дверь в манере, присущей Снейпу, ты скрестил на груди руки и приказал своей брови усилить эффект насмешливой улыбки, кривившей губы. Лица присутствующих немного вытянулись. Отличное начало. – А Снейп был прав, говоря, что в качестве коллег ему досталась кучка жалких неудачников. Начнем с вас, Дэн. Знаете, вместо того чтобы обвинять кого-то в своих проблемах, меньше ходите играть в гольф и больше трудитесь над исследованиями, как это делает Северус. Приезжая из лаборатории, он часто засиживается до утра, работая с документами. Успех действительно зависит не только от таланта. Приходится много вкалывать. И вот такая уж я девушка, что предпочту трудоголика дешевому интригану. Даже если я поругаюсь с Северусом, вы меня домой провожать не пойдете. – Ты развернулся к докторше. – Как женщина женщине, сочувствую. – Ну надо же, куда тебя занесло… – Никто не любит чувствовать себя брошенной, но даже злость может быть продуктивной. Направьте ее на собственный успех или поиски личного счастья, а не делайте людям гадости, потому что когда все кругом в дерьме, вы самой себе кажетесь немного чище. – Еще один разворот. – И, мистер Элрой, прежде чем распускать слухи о Северусе Снейпе, подумайте о том, каким идиотом вы будете выглядеть, если он сообщит людям, с которыми ему захочется что-то обсудить, что он не снимает шлюх ради спасения собственной репутации, а живет с девушкой, у которой от него будет ребенок. А вы, Джош... – Ты улыбнулся старшему лаборанту. – Если Северус сказал, что ваша идея чего-то стоит, то это правда. Он очень редко говорит комплименты, и ложными они не бывают. А насчет того, чем эти господа вас шантажируют… Мой вам совет – пошлите их на хрен. И если вас уволят из-за ориентации – наймите шустрого адвоката и отсудите у компании столько денег, чтобы они три года сидели без конвертов, а сами выберите дело по душе, найдите хорошего парня и наслаждайтесь жизнью! Закончив свою вдохновенную речь, ты понял – что-то не так. Нет, конечно, разгневанная фурия в черном платье – это страшное зрелище, но, наверное, не настолько, чтобы смотреть на тебя, не мигая, с перекошенными лицами. Только залившийся краской бедняга Джош сделал одолжение и мотнул головой, призывая тебя обернуться. Предчувствие было нехорошим, но пара глубоких вздохов помогли с ним справиться. Стараясь держать осанку, ты совершил грациозный разворот. В дверях стояли Снейп и худой старичок, обожавший поговорить за ужином о гнойных фурункулах. – Прости за задержку, – искреннего раскаянья ты не чувствовал, несмотря на то, что черные зрачки Снейпа расширились от бешенства. – Мы уже можем идти, или я успею съесть еще креветок? Только не под диалоги о кожных заболеваниях, пожалуйста. – Господа, – обратился старик к ученым. – В понедельник жду вас у себя в кабинете. Мы, кажется, должны объясниться на предмет поведения, которое я считаю недопустимым для своих сотрудников. Вы, Джош, можете не приходить. Я верующий католик, но в филиалах этой компании работают евреи, буддисты и мусульмане. Я могу не разделять их взглядов, но это не мешает мне ценить в людях профессионализм. Одного гея я как-нибудь переживу, можете мне поверить. На этом все. Давайте не портить коллегам остаток вечера. Он подошел и, ловко схватив твою руку, успел поцеловать ее до того, как ты опомнился. – Отличная девушка, мистер Снейп. Дайте своей даме съесть столько креветок, сколько она захочет. Мисс Джонс это заслужила своей искренней преданностью вам. Едва старик ушел, все заговорили разом. – Снейп, ваша милая девочка все не так поняла… – убеждал Бредли. Женщина-доктор строго на него взглянула. – Не унижайтесь, Дэн. Он прекрасно знает, что мы о нем думаем. Профессор кивнул. – Да, я это понимаю и не собираюсь извиняться за то, что лучше многих присутствующих умею делать работу, которую даже не люблю. Вы – умные люди, но мне с вами неинтересно и не о чем говорить, пока вы предпочитаете войну, а не сотрудничество. Продолжайте в том же духе, если угодно, но вам не победить по одной простой причине: пока вы тратите время на интриги, я много работаю. Любой человек, который ценит время и деньги, оценивает полезность сотрудника по результату его труда, а не по умению играть в гольф или врать прессе. На этом лично я считаю данный инцидент исчерпанным. Спасибо за поддержку, Джош, но впредь тратьте свое время не на меня и этих людей, а на то дело, которым увлечены. Идем, Саша. Ты понял, что креветок не будет. Снейп до боли сжал твою руку и потащил к выходу. Тут уже было не до грациозности, ты бежал за ним, шатаясь на каблуках. Пока вы не оказались на улице, ни слова сказано не было. Только когда он не остановился и у выхода, а твоя несчастная юбка начала подметать пыль с асфальта, ты потребовал: – Отпустите! – Он не послушал. Ты дернул руку. В итоге у профессора в плену осталась лишь перчатка, а ты обрел свободу и сделал шаг назад. – Беситесь? – Снейп замер, но не обернулся. – Да сколько угодно злитесь, мне наплевать! Я сказала то, что хотела, и сделала бы это в любом случае. Да, даже зная, что вы за такое по головке не погладите. Потому что я – это я! Не могу думать о том, какой быть, чтобы вам было со мной удобно. Я вообще не хочу об этом думать. Уезжайте. Моя душа не продается за помидоры и пару поцелуев… – Сколько? – Вопрос был задан так серьезно, что ты сначала не понял его смысла. – Что сколько? – Я хочу знать цену. Что нужно, чтобы вы и дальше превращали мою жизнь в цирк? Ставили все с ног на голову, сводили меня с ума тем, какой глухой и упрямой бываете, а через полчаса поражали способностью видеть больше, чем я хочу показать? Ты с удивлением понял, что скандала не будет. Саша Джонс поразила его, бросившись в бой. За Снейпа ведь никто никогда по-настоящему не сражался. Ну, наверное, кроме твоей мамы. И то, что, глядя на тебя, он сейчас думает о ней... Одна чертова мысль об этом – и кулаки начинали чесаться. Особенно правый. Тот, который он оставил без успокаивающего прикосновения шелка. – Мне нужна правда. – Да, ты был к нему жесток, но твоя собственная участь казалась не легче. – Когда вы себя обманываете, а какие ваши поступки честны? Чего мне ждать от вас? Он обернулся, посмотрел тебе в глаза без гнева, только с какой-то невысказанной тоской, и признал: – Я сам не знаю. *** Домой вы ехали на такси, под зажигательные индийские ритмы, но в полном, абсолютном молчании. Едва он открыл дверь, ты, опережая всякие слова, поднялся в спальню, стянул через голову платье и, отшвырнув его в угол, ничком бросился на кровать. Сил не было. У Снейпа имелась поразительная способность одним взглядом заставлять тебя заткнуться. Он смотрел так, что обиды казались глупостью, поступки – мелочными, а пропасть между ним и тобой, кем бы ты ни был, – чертовски огромной. Ты не можешь быть жертвой, потому что все время врешь, а он наоборот болезненно честен в своих переживаниях. Ты бесишься больше, чем положено Саше Джонс, и неоправданно мало для Гарри Поттера. Не человек, а желе. Коснешься – а оно потом еще долго непонятно из-за чего дрожит. Профессор коснулся, просто чтобы потрогать свои воспоминания, а ты сказал слова, которые его в них утопили. За свою глупость он пытался извиниться – если не собственной теплотой, то налитым в стакан супом и поднятым с пола арбузом. Ему не хотелось войны. Саша Джонс сделала для него что-то хорошее. Снейпу было не так уж больно по ее вине. И, конечно, он не ожидал, что все так сложится и будет твой растущий живот, общий дом и маринованные помидоры. Он был охренительно честен с тобой, говоря: «Я не знаю». Профессор действительно понятия не имел, что со всем этим делать. Это ты запутался. В себе, во лжи и планах на будущее, а особенно в вопросе – готов ли ты носить женское белье, чтобы не чувствовать себя одиноким. Не просто сосуществовать, а действительно жить со Снейпом – значило отсечь свое прошлое. Единственное, что оправдывало такой выбор – это даже не ребенок в животе, а то, как плохо тебе было, когда он назвал тебя чужим именем. Ты смиришься с «Сашей»? Это ведь будет долго. Всегда, если тебе не повезет и ты не сможешь от него уйти. – Черт! – Всего лишь я. – Он зашел без стука, все еще в костюме, только галстук оказался где-то брошен. – Вода. – Стакан был поставлен на тумбочку. Он даже прикрыл тебя простыней до самой шеи. – Креветки были соленые, а я не хочу, чтобы вы глотали бурду из-под крана из-за простого желания меня не видеть. Только после его слов ты понял, что действительно хочешь пить. Не смотреть на него, не говорить, а просто глотнуть немного воды. – Спасибо. Ты вернул стакан на тумбочку. Снейп сел в твое любимое кресло у окна и включил кондиционер. Кажется, вы оба любили холод. – Вы должны были заметить, что я не молод, а значит, до встречи с вами, так или иначе, но жил. Это существование сформировало черты моего характера, и, несмотря на то, что многие из них не нравятся мне самому, они есть. Вы были правы, сказав, что я не эгоистичен. Люди, которые умеют если не любить, то хотя бы принимать собственные недостатки, не распоряжаются своей судьбой так неумело. Меня никто не научил тому, что не следует все время придираться к себе. Как любой ребенок, я хотел быть понятым, но все мои попытки донести до окружающих собственные мысли вызывали лишь насмешки и отчуждение. – Вас наверняка кто-то понимал, – сказал ты, но он резко взмахнул рукой. – Молчите, или я не смогу объяснить, что чувствую, а значит, назначенная вами цена уплачена не будет. Мои родители… Наверное, лет до восьми я вообще не чувствовал связи с ними. У меня был дед. Отец отца. Ему не нравился собственный сын, мою мать он не выносил на дух, их постоянные ссоры не вызывали у него ничего, кроме раздражения. Он был тихим человеком. Ненавидел конфликты и людей, которые живут ими. Старик предпочитал устраняться от проблем, поэтому, когда отец впервые поднял на меня руку, дед не стал скандалить с ним, просто забрал внука к себе. Это всех устраивало… – Снейп улыбнулся. Впервые ты видел на его лице такую улыбку, незамысловатую, не отягощенную иронией, простую. – Меня тоже. Мы жили вдвоем в крошечном доме на окраине города. Я помню каждый день из тех, что вообще смогли отложиться в памяти ребенка. Он покупал мне сладости и рассказывал сказки. Было в нем что-то такое… Даже самые обыденные рассказы звучали как волшебные истории – про его бытность наладчиком станков на ткацкой фабрике и, конечно, про бабушку. Единственной женщине в его мире. Она умерла за двадцать лет до моего рождения, но в маленьком доме все еще были аккуратно разложены ее вещи. Сейчас многие могли бы сказать, что человек способен полюбить не один раз. Но кто точно знает, сколько? Два, три, десять? Мой дед и не искал ответ. Он не разменивал это слово и не занимался расшифровкой его значений. Наверное, я унаследовал от него понимание: чем больше ты ищешь множество ее определений, тем меньше от этой самой любви остается. «Это как чай с лимоном и один кубик сахара, – говорил дедушка. – Положишь весь – будет вкусно независимо от того, станешь цедить напиток или выпьешь его залпом. Начнешь крошить кусок, жалея себя, – так до конца жизни и придется глотать кислятину, потому что неделимое не должно быть разделено». Ты развернулся и сел на постели, прикрываясь простыней. Ну, вот же! То самое, что ты хотел от него услышать. Сейчас, наверное, будет про нее. Твою маму… Только отчего так страшно услышать ответ на свой глупый вопрос? – Вы растворили свой кусок сахара без остатка? Он хмыкнул. – Нет, он растаял безо всякого толка. И не думайте, что это стало сложным выбором. Мой дед умер, когда мне было семь. Упал с лестницы, ведущей на чердак, и сломал позвоночник. Он хрипел, лежа на полу, изо рта текла кровь, но старик улыбался. Говорил не о боли, не обо мне, а том что, наконец, идет в погоню за своим кусочком сахара. Я плакал, позвонил родителям, но моя мать, которая могла его спасти, просто велела набрать номер скорой помощи. – Почему? – Она боялась разгневать мужа, применив свои способности. Впрочем, неважно, – сказал Снейп. Он явно старался не говорить Саше Джонс о своей магии. Она не перешагнула эту грань доверия? Ну, спасибо, что он хоть что-то говорил. Ты кивнул, умоляя продолжить. – Когда я стал жить у родителей, все изменилось. Не знаю, кого я ненавидел больше – их или дедушку за то, что тот оказался таким хрупким. А может, мне казалось ужасным то, как мало я значил для него. Он ведь ушел от меня почти с радостью, даже зная, в каких дерьмовых обстоятельствах оставляет. Но в память о нем моя первая любовь сразу была признана единственной. Не назови я ее таковой – не смог бы хоть немного оправдать человека, который меня предал. – Эта женщина… Снейп рассматривал свои руки. – Девочка, потом девушка, женщина совсем недолго и точно не со мной. Она никогда меня не любила. Нас с ней связала ниточка похожести в своем отличии от других. Только она была здорова и открыта миру, а я уже заражен собственной ненавистью к нему. Было понятно, что ничего не выйдет. Даже когда мы шли рядом и я держал ее за руку… В общем, надеюсь, что вы этого не понимаете. Ужасно, когда ты с макушки до кончиков пальцев – чей-то, а тебе самому ни черта не принадлежит. Она меня даже не бросила. Вещи, в которых не нуждаются… Их не бросают, а просто оставляют в прошлом. Ей не было больно. Она отказалась меня понимать, а я так и остался со своим куском сахара в руке. Он растаял, пальцы стали липкими. Это было ужасно неприятно, а то, что тебе не нравится, исчезает медленнее, чем хорошее. Я никогда не мог забыть это ощущение, вычеркнуть ее из памяти. Сначала надеялся, что однажды отмоюсь от этого чувства, но, сколько бы воды и времени ни утекало, оно оставалось со мной. Потом она умерла. Стало одновременно не за что и не с чем бороться. Саша Джонс не имела права знать правду. – Давно? Снейп кивнул. – Очень. Я стал одной из причин ее гибели. Не спрашивайте про степень вины. Тогда, сейчас, завтра – в общем, всегда я буду считать ее абсолютной. Ты не готов был принять это. – Вы нажали на курок? Профессор покачал головой – Нет. – Лично ее прикончили? – Нет. Наверное, стоило именно сейчас послать его к психоаналитику, а хотелось на хрен. Что ты и сделал. – Тогда о какой абсолютной вине может идти речь? – Если ты что и заметил, пребывая в теле женщины, так это то, что девушки – не дуры и прекрасно понимают, когда их хотят, под какой бы мишурой слов это желание ни пряталось. – Что касается вашего куска сахара… Ее чашка знала, что он есть. Может, просто нашла повод не добавлять его к своему лимону. Думала ли она, что все так серьезно, и он растает, а вы годами будете размазывать его по пальцам? Я не знаю, черт возьми! Только нельзя предполагать, что ей было все равно, вы же любили хорошего человека, а не садиста. – Ты не ему признался, а себе. – Вот я тоже любила. Мне казалось… Один раз что-то тюкнуло в темечко – и я поплыла. Все было неловко, но совершенно искренне. Случайные встречи, паника, потные ладони… Он чувствовал то же самое. Смущался при виде меня, но девушку выбрал умом, а не дрожащими коленками. И правильно. Та его подружка была очень классной, но вскоре она погибла и сразу превратилась в лучшую в мире. Уже не могла совершить ошибок, а значит, стала идеальней. Я пробовала встречаться с тем парнем, но поняла: мне не допрыгнуть до той планки, что установила его потерянная правильная любовь, да и не хотел он этого. Потому что все фигня. Его коленки недостаточно по мне дрожали, да и та девушка была лишь символом. Та ваша подружка отгрызала углы у пакетов? Ела помидоры в библиотеке? Нет? Да вы просто не знаете ответа, и можете думать о том, что вам нравится. А я больше не хочу прыгать, поэтому второй раз выбирала умом, только ничего не делала, пока сердце не догнало моих представлений о том, какие отношения будут правильными. Но это тоже ошибка! Тому, кого знаешь и ценишь как друга, веришь абсолютно. Но что делает любовь? Она вносит в ваши отношения секс. И если по каким-то причинам ты не можешь трахаться, ваш карточный домик распадается. Любовь рушит то, на чем выросла. Дружба исчезает. Уже и вера в тягость, и надежды никакой. Так что не так с моим сахаром? Его еще не было или он где-то растаял, а я тем временем опрокинула нужную чашку? Или вы скажете, я не способна чувствовать вовсе, любить правильно, и на мне пора ставить крест? Не хочу недооценивать свои чувства, но и переоценивать их бессмысленно. Снейп хмыкнул. – Я не говорю, что моя модель идеальна. Она мне даже не нравится, но до сих пор жить получалось только по ней. И я чувствую себя убийцей. Умом понимаю, что нельзя быть таким категоричным, но моя душа говорит – ты виновен и не заслуживаешь ничего, кроме угрызений совести. Ты нахмурился. – Ну, отлично! Одна моя подруга сказала, что самый благородный и одновременно идиотский способ, которым парень может бросить девушку, это сказать: «Я тебя не достоин». Это гадко, не находите? Значит, женщина не так уж хороша, раз мужчине лень изменить себя ради нее и стремиться стать лучше. Так давайте мы с вами просто будем называть вещи своими именами... Снейп кивнул. – Давайте. Я не хочу ничего бросать. Это вы то зовете меня в свою постель, то защищаете от осуждения, на которое мне наплевать, а потом гоните из собственного дома. Я понятия не имею, что при этом творится у вас в голове. Мы не понимаем друг друга. Я не верю, что ситуация изменится за пару недель, что я потрачу на поиски новой квартиры. У нас будет ребенок, но не взаимное доверие. Возможно, на его появление уйдет не один год, а я даже не знаю, нужно ли нам иметь в запасе столько времени. Хотите правду? Слушайте. Я действительно не знаю, какие чувства сейчас к вам испытываю, но уходить мне не хочется. Может, только сегодня, а завтра я сам буду искать возможность побега. Так давайте просто будем вести себя естественно. Не подстраиваясь, не мучая друг друга попытками поторопить или отсрочить какие-то события. Если нам будет сложно, мы всегда успеем разъехаться. Только мне кажется, это крайняя мера. Вернуться к тому, чего мы уже достигли, будет проблематично. – А чего мы достигли? – спросил ты, кутаясь в простыню. – Вы ничего не знаете о том, что чувствуете, и я тоже не знаю. Это уже общий результат. Отдыхайте, Саша, это был сложный день. – Он встал. Ты нахмурился. Может, Снейп был прав, в своих чувствах ты разбирался недостаточно, но одно понимание было: да, он не должен уходить. Ты к нему привязан не только ребенком. Общими сомнениями и тем, как он смотрит на тебя. Наверное, цену души все же можно измерить в маринованных помидорах. – Куда вы пойдете? – Пить чай. Вам принести? Ты кивнул. – А спать будете… Профессор нахмурился. – У себя, если это то, что вас беспокоит. Ты почти взмолился, заставляя себя замолчать, но мама с папой не наградили, а наказали тебя честностью. – Меня больше волнует то, что мне хочется, чтобы вы были рядом. Вот насчет остального я пока не уверена. Он кивнул. – Хорошо. Я не мальчик, которому гормоны могут ударить в голову. Не волнуйтесь. Вот ты как раз и был внутри парнем. И судя по последнему поцелую, если у тебя и были проблемы, то с ориентацией, а не с этими пресловутыми гормонами. Но Снейпу-то об этом знать не обязательно… В общем, ты трусливо решил не наживать проблем осознанно, а те, что обозначатся, решать по мере их появления. Потом вы пили чай. Много чая, потому что креветки действительно пересолили. Он пошел в душ первым и к твоему приходу уже спал. Ты обнял его, устраиваясь поудобнее, и подумал, что все хорошо. Даже лжецы имеют право наслаждаться тем, что у них кто-то есть. жүктеу/скачать 1.35 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|