Байджиев М. Т., 2004. Все права защищены Издательство "жзлк", 2004. Все права защищены

В 1925 году вместе с односельчанином Касымалы Джантошевым поступил и в 1930 году окончил Фрунзенский педагогический техникум. В 1940 году, успешно окончив факультет русского языка и литературы Фрунзенского педагогического института, был назначен заведующим сектором фольклора и эпоса “Манас” Киргизского филиала Академии наук СССР. В 1942 году добровольцем ушел на фронт. В 1944 году после тяжелого ранения отправлен в тыл.

Творческая деятельность Т. Байджиева началась в 1927 году. В конце 20-х–начале 30-х годов писал рассказы и повести. В годы войны из-под его пера вышла пьесса “Джигиты”. Перевел на кыргызский язык множество произведений русских классиков – И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого,

Автору этих строк посчастливилось учиться у Ташима-агая. Он преподавал нам теорию литературы во Фрунзен-

И теперь, полвека спустя, какие только чувства ни обуревают мною, когда вспоминаю этого дорогого человека, слушаю рассказ о нем Зияша Бектеновича, беседую с его сыном – известным прозаиком и драматургом Маром Байджиевым, который так рано лишился отца. Перед моим мысленным взором снова и снова проходят нескончаемой вереницей “политические преступники”, “враги народа”… Бараки, полные изможденных, замученных непосильным трудом людей… Стоны… Отчаяние…

Куда только ни писал Ташим Исхакович! Но глухи были, словно каменные изваяния, те, к кому взывали сотни и тысячи таких же коммунистов. Гнев начинает душить, когда думаешь, какое непробиваемое равнодушие, черствость и полное безразличие к судьбам неправедно осужденных были ответом на письма, написанные кровью сердца! “Совесть наша чиста перед партией и народом… Это недоразумение… Великий Сталин не может допустить такой чудовищной несправедливости…”, – вот такие мысли владели умами обитателей бараков.

А разве можно забыть хоть на минуту о тех, кто ждал их дома, лил горькие слезы о брате, муже, отце или сыне? И ведь заключенные тоже не могли не думать о тех, кто остался в далеком доме, – и это во сто крат усиливало страдания и подтачивало силы вкупе с лагерной баландой.

Только два человека из того страшного лагеря увидели снова родные горы, только двоим суждено было выйти из сталинского узилища. Один из них – Зияш Бектенов, другой – Тазабек Саманчин.

Довелось мне учиться и у Тазабека Саманчина. Словно и сегодня вижу перед собой этого незаурядного человека. Словно и сегодня звонким эхом отдается в аудитории его сильный голос…

Из сталинского концлагеря Т. Саманчин вернулся с подорванным вконец здоровьем, с расстроенными донельзя нервами. Стоило ему расстроиться по самому незначительному поводу, как лицо его перекашивал нервный тик, из глаз лились слезы. До конца его дней (он скончался в 1979 году) его здоровье так и не восстановилось.

О личной храбрости, бесстрашии Т. Саманчина свидетельствует, например, статья “Против лживых измышлений”, опубликованная в девятом номере журнала “Советтик Кыргызстан” за 1948 год, в которой он давал решительный и бескомпромиссный отпор злопыхателям, а их хватало и после этого. Взять хотя бы насквозь лживую, бездоказательную статью “Рецидивы космополитизма и буржуазного национализма в трудах Т. Саманчина”, которую опубликовали в газете “Кызыл Кыргызстан” от 10 апреля 1949 года П. Балтин, Г. Нуров и Дж. Самаганов. Но и после освобождения из лагеря T. Саманчин хлебнул лиха, словно не до конца испил чашу сталинских лагерей. На работу его не брали, в партии не восстанавливали, научной степени не возвращали. Все это пришло позднее, когда эпохе культа личности пришел конец.

Когда заходит речь о том, какой вред нанес нашему народу культ личности, мы справедливо говорим о репрессиях по отношению к нашим лучшим людям. Но справедливость требует, чтобы мы дали оценку и тому, какой непоправимый вред был нанесен духовному и культурному наследию народа. Ведь местные опричники Сталина и Жданова, устроившие избиение “сволочей”, “националистов” и “врагов народа” в Киргизии, совершенно сознательно уничтожали бесценное достояние республики. Среди книг, брошенных в огонь или изъятых из обращения, были 15 тысяч экземпляров эпоса “Манас”, изданного в Ленинграде в 1946 году на русском языке. Столько же экземпляров насчитывалось и на кыргызском языке. Это был прозаический пересказ эпоса, сделанный по варианту манасчи Сагымбая Орозбакова литературоведом Зияшем Бектеновым. Так кто же на самом деле оказался врагом народа?

Вернувшись из заключения, Зияш Бектенович еще долгих семь лет был безработным, бесправным. Полностью реабилитирован только 6 октября 1955 года.

Зияш Бектенов – автор нескольких учебников по кыргызскому языку и литературе, нескольких научно-педагогических трудов. Его справедливо считают знатоком “Манаса”, а также арабской графики, которой он обучал кыргызских юношей и девушек. Помимо этого, он еще и переводчик, сделавший доступными кыргызскому читателю произведения Д.И. Фонвизина, Н.В. Гоголя, А.Н.Островского, А.А. Фадеева, Б. Шоу, Ж. Ануя, Н. Хикмета. Он отличник высшей школы СССР и отличник народного образования Киргизской ССР, лауреат трех республиканских конкурсов на лучший учебник, член Союза писателей СССР.

В настоящее время З. Бектенов - доцент Кыргызского государственного университета. И тем не менее… Администрация этого учебного заведения уже четыре раза представляла З. Бектенова к присвоению почетного звания “Заслуженный учитель Киргизской ССР”, и все четыре раза это представление игнорировалось. Как это понимать? А разве можно признать нормальным тот факт, что фамилия З. Бектенова, уже включенная в Киргизскую советскую энциклопедию, в последний момент была оттуда изъята?

В связи с этим возникает закономерный вопрос: до каких пор этому многострадальному человеку терпеть несправедливости? Кстати, когда будет решен вопрос о сохранении творческого наследия З. Бектенова и заботит ли это кого-нибудь? И разве может кто-либо отрицать, что этот человек давно уже достоин звания и должности профессора?

То, что сделал 3. Бектенов для кыргызского народа в сфере образования, невозможно переоценить. Взять хотя бы его подвижнический труд по созданию школ на юге Киргизии, когда он после окончания в 1930 году педтехникума поехал в Ош. Учиться буквально рвались и стар, и млад, а учителей катастрофически не хватало. Однажды Зияшу Бектеновичу передали письмо от Султанбека Кулова из Алайского района. “Я заведующий интернатом, учитель киргизского и русского языков, учитель арифметики, истории, природоведения, воспитатель... Умоляю вас, пришлите хотя бы одного-двух учителей...” 3ияш Бектенов понял, что латанием “тришкиного кафтана” тут не поможешь. И вскоре жители аилов ошской глубинки могли видеть статного джигита, разъезжавшего на телеге, в которую был запряжен осел, и делавшего все возможное и невозможное, чтобы в аилах появились свои школы. Титанические усилия педагога не пропали даром: через некоторое время в Сулюкте, Баткене и Лейлеке действовали уже пятьдесят начальных школ. Разве это не подвижничество!

Пять лет, пять месяцев и пять дней провел в сталинском концлагере Зияш Бектенов. Но не утратил веру в человека, не потерял интереса к жизни. А ведь это было ох как возможно! Видно, все побеждает воля настоящего человека...

Да, годы сталинских массовых репрессий нанесли непоправимый урон нашей великой стране, ее народам. Миллионы замученных в сталинских застенках и безвестно сгинувших в лагерях, миллионы заживо казненных страхом – вот цена кровавой тирании.

И наш долг – долг человеческий и гражданский – сделать все, чтобы горькая память людская о тех страшных временах никогда бы не заросла травой забвения. И малая толика возвращения этого долга перед жертвами сталинской машины уничтожения – сооружение достойного памятника. Так давайте же возвратим этот долг!

1989 г.

Перевод М. Байджиева.