Бас редактор Қаржаубаев Е.Қ

1. 
   Хамзаева А.Д. Предупреждение насильственных преступлений совершенных женщинами, в сфере семейных отношений. – Бишкек, - 2006.
   
2. 
   Женская преступность. Энциклопедия преступлений и катастроф. - М., 1996.
   
3. 
   Яковлев М. Теория криминологии и социальная практика. - М., 1987. Ламброзо Ч. Женщина преступница или проститутка. - Минск, 2004.
   
4. 
   Антонян Ю.А. Преступность среди женщин. - М., 1992.
   
5. 
   История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней. – Алматы, 1979.
   
6. 
   Көлбаев Т. «Алжирдегі» жазықсыз арулар // Қазақ үні. - 25-Maмыр, - 2011.
   
7. 
   Жәлелұлы О. Кеше, бүгiн және ертең. // Қазақ үні. - 1 Шілде, - 2009.
   
8. 
   Косарецкая Е.Н. Женская преступность в Орловской губернии во второй половине ХIХ начале ХХ вв. – Орел, 2007.
   
9. 
   Рысқалиев А. Әйелдердің қылмыс неге көп. // Қазақ үні., - 12 қаңтар. - 2012.
   

Постоянное расширение международных контактов между институтами публичной власти, общественных структур и непосредственно граждан разных государств неизбежно влечет за собой такие явления, как миграция, эмиграция, иммиграция; к сожалению, часты случаи запросов на экстрадицию лиц, совершивших международное противоправное действие. Войны, международные конфликты, социальные катаклизмы, нередко встречающиеся в современной действительности, также вынуждают многих искать убежище в других государствах. Именно поэтому в конституциях большинства демократических стран мира закреплены нормы о праве убежища, многие его положения предусмотрены Всеобщей декларацией прав человека.

Свои истоки этот институт берет еще в странах древнего мира. По мнению Б.А. Тураева и И. Авдеева, «первым источником, в котором упоминается о существовании права убежища, является «Рассказ о Синухете», который был написан в период Среднего Царства (около 2000-1580гг. до н.э.). [1]

Глубокий анализ истории развития этого института представлен в трудах кандидата исторических наук А.Н. Антипова. По его мнению, «изначально с момента своего появления право убежища существовало лишь в религиозной форме и преследовало одну цель – обеспечение личной безопасности индивида посредством укрывательства в различных «святых местах». Так, у евреев местом убежища являлся жертвенник, за который должен был схватиться человек, ищущий спасения от неминуемой расправы. В Древнем Риме даже статуи императора служили местом убежища, в Древней Греции – любой храм, в Древней Руси местом убежища были монастыри, епископские дворы.».[2]

Существование в древних государствах религиозной формы права убежища вполне объяснимо верой людей в могущество и силу богов. Святость и неприкосновенность храмов, статуй и других мест не позволяло причинить вред человеку, который ищет защиты у богов, ведь это могло вызвать их гнев и кару. Это было своего рода защитным механизмом против несправедливого обращения с людьми, однако ученый Л.Н. Галенская осветила в своих работах негативные, по ее мнению, стороны религиозного убежища и объяснила практическую пользу такого вида убежища для древних правителей: «Религиозная форма убежища, как и любой правовой институт, носит классовый характер, служит господствующему классу. Это отчетливо видно при рассмотрении отношений церкви и государства в эпоху рабовладения. Интересы церкви и государства тесно переплетаются: государство закрепляет свои порядки с помощью религии, а религия, в свою очередь, поддерживается государством. Религия в эксплуататорском обществе всегда была выгодна господствующему классу. У всех народов положения религиозных культов освящали и закрепляли существующие государственные порядки: социальное неравенство, эксплуатацию, рабство. Обожествление фигуры императора в древнем Риме приводит к тому, что статуи императора объявляются священными и в местах, где они были установлены, преследуемые лица могли найти убежище. Это способствовало укреплению императорской власти, так как поднимало авторитет императора, представляя его защитником обиженных. В свою очередь, государство было заинтересовано в укреплении влияния церкви на народные массы. Этому служило и религиозное право убежища: ведь оно укрепляло веру в силу и могущество богов. Но эта форма убежища применялась лишь в той степени, в какой это было выгодно господствующему классу. Святость храмов и других убежищ никогда не мешала государству карать тех лиц, в наказании которых оно было заинтересовано. Не спасали преследуемого и храмы религиозных культов, не имеющих поддержки государства. Таким образом, не понятие о святости и неприкосновенности мест, не боязнь кары богов, а взаимная заинтересованность в этом государства и церкви порождали право религиозного убежища». [3]

Постепенно развиваясь и видоизменяясь, религиозная форма убежища стала приобретать все новые черты, и вскоре, ещё при рабовладельческом строе наряду с ней, или, возможно, вытекая из нее, появилась иная форма права убежища – территориальная. Относительно неё у вышеупомянутых ученых несколько различные точки зрения. Так, к примеру, А.Н. Антипов считает, что она предполагает появление норм о законопослушном поведении беженца на территории страны получения убежища и в стране своего проживания («Перейдя к территориальной форме, государство, предоставляющее убежище, гарантирует обеспечение безопасности лица, которому оно предоставляется и … берет на себя обязательства не допускать противоправного поведения данного лица как внутри страны, так и по отношению к государству, в котором осуществлялось преследование этого человека») [2]; Л.Н. Галенская же видит причину появления территориального убежища в существовании политических и иных разногласий между древними государствами. «Корни территориального убежища иные, чем у религиозного. Основа его — существование отдельных самостоятельных государств и наличие разногласий между ними. Отметим, что в древних государствах убежище предоставлялось как политическим, так и уголовным преступникам. Однако, если между государствами существовали нормальные отношения, то указанные лица, как правило, выдавались. Часто выдача производилась под угрозой силы.» [3] В любом случае, из непротиворечащих друг другу позиций Антипова и Галенской можно сделать вывод о том, что появление территориального убежища внесло более эффективные и модернизированные механизмы в уже существующий порядок выдачи убежища.

Право территориального убежища применялось народами древних государств. Согласно историческим данным, при царствовании царя Соломона в Палестине вспыхнуло восстание, возглавляемое Иеровоам, которое вскоре было подавлено. По описанию ученого В.И. Авдиева, «Иеровоам бежал за Египет, где пользовался убежищем у фараона Шешонка. После смерти Соломона Иеровоам возвратился в Палестину и при поддержке Египта был провозглашен царем Израильского царства» [4]. В 1296г. до н.э. был заключен договор между царем хеттов Хеттушилем ΙΙΙ и египетским фараоном Рамсесом II, в котором говорилось: «Если кто-либо убежит из Египта и уйдет в страну хеттов, то царь хеттов не будет его задерживать, но вернет в страну Рамсеса» [5]. Ученый Д.П. Никольский в своих трудах описал, какие формы принимало территориальное убежище в Древней Греции. «Афины предоставляли убежище всем гонимым. Но особую известность за широкое применение права убежища получил город Теос. Греческие города-государства заключали много договоров с другими государствами по вопросам убежища и выдачи преступников. Наиболее ранние из них относятся к 1496 году до н. э.». [6]. Право убежища существовало в Древней Греции в двух разновидностях. В качестве защиты от применения силы в форме привилегии, даруемой полисом, греческим городом-государством. Вторая, в отличие от политико-правового аспекта, была сакральной: свободный или зависимый человек, искавший убежища в храме или у алтаря, в священной роще, в святилищах у статуй богов, считался неприкосновенным. При нарушении права убежища следовало сакральное или государственно-административное наказание.

О предоставлении убежища в Древнем Риме говорится в Словаре Античности Й. Ирмшер и Р. Йоне: «В Римской республике право убежища применялось редко. Впервые право убежища находит некоторое распространение в Восточной Римской империи под влиянием греческого права убежища. В императорскую эпоху право убежища (прежде всего для рабов) стало составной частью культа императора»[7].

В древней же Индии, согласно мнению ученых, института убежища практически не существовало. «Обнищание и политическая вражда приводили к вынужденному бегству людей. В Индии отказ принять человека, который нуждался в убежище, считался позором, — пишет Антипов. — Раб не был субъектом права, он не считался человеком, его причисляли в древней Индии к семи домашним животным»[8].

Право убежища в христианских странах получило распространение на Западе во времена Гонория (384-423), а на Востоке — Феодосия II (император с 402-го по 450 год).  Из исторических источников известно, что в  IV веке состоялся Сардикийский собор, который «не просто закрепил соответствующее право, но и установил обязанность церкви оказывать убежище всем нуждающимся. Одно из правил, выработанных на Соборе, гласило: «Прибегающий в церковь да помогают». С этого момента предоставление убежища в религиозных местах признается всей христианской церковью и прочно входит в каноническую практику[8].

Итак, вышеназванные исторические памятники, труды многих ученых, занимавшихся данной темой, говорят о том, что право убежища существовало ещё в древние времена и представляло собой самостоятельную и самодостаточную систему, которую вполне можно охарактеризовать древним правом. Такой точки зрения придерживаются ученые Л.Н. Галенская, Н.А. Ушаков. Однако, существует и иная позиция, сторонниками которой, в частности, являются Алексей Антипов и Игорь Буккер. По их мнению, предоставление убежища в древних государствах не имело черт, присущих праву. «Правы ли те, кто признает появление права убежища уже в Древнем мире? - задает вопрос И. Буккер в своей статье «Право на убежище: новый смысл древнего закона», - А может быть, вопросы о беженцах — это реалии более близкого к нам времени? Допустим, ранее появления «Женевских соглашений», например, в XVIII столетии, когда свои труды писал известный специалист по государственному праву Иоганн Якоб Мозер?» [9].

Схожая точка зрения у А. Антипова: «Отношения между государствами в древние века носили случайный характер. В этой связи явления, схожие с правом убежища, нельзя рассматривать … как право. Тем более, данные отношения нельзя рассматривать как международный институт. Регулировались они в лучшем случае индивидуальными актами, а в основном вербальными договорами, которые предполагали покровительство» [8].

Обе позиции заслуживают внимания, однако мы считаем, что в древних государствах этот институт уже обретал правовые формы, так как существовали определенные санкции за необоснованный отказ в предоставлении убежища, положения о нем фиксировались в храмах, церквях и т.д. В древних государствах этот институт существовал в форме обычного права, которое впоследствии приобрело очертания современного права убежища.
Список литературы:
1. Тураев Б.А. История Древнего Востока. - М., - 1911.

2. Антипов А.Н. Право убежища в системе обеспечения безопасности государства //Труды академии МВД России. – 2007. - № 4.

5. Коровин Е.А. История международного права. - M., 1946.  – С. 7.

6. Никольский Д.П., О выдаче преступников по началам международного права. – М., 1956. – С. 48.

7. Й. Ирмшер, Р. Йоне Словарь Античности. Культурология.

8. Антипов А.Н., Право убежища в государствах Древнего мира // Вопросы истории. - № 1. - 2011.

9. Буккер И. Право на убежище: новый смысл древнего закона. 25.03.2011. pravda.ru


Селиканова Д.К., магистрантка ЕНУ им. Л.Н. Гумилева

www.enu.kz
ПРАВО НА КАССАЦИОННОЕ ОБЖАЛОВАНИЕ И ОПРОТЕСТОВЫВАНИЕ ПОСТАНОВЛЕНИЙ И ОПРЕДЕЛЕНИЙ СУДА АППЕЛЯЦИОННОЙ ИНСТАНЦИИ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА
The theme of given article is «dedicated to notion, essence and importance of the theory and practical persons production in court cassation locations on civics». For present-day given subject is little explored. Cassation production on civics on territory of the Republic Kazakhstan for present-day presents itself independent legal institute civil right, appeals and protests of the resolutions and determinations of the court to appellate location.. As one of the forms of the removal judicial mistake it must be available and efficient for all subject. The Production in Cassation court locations in the recent past was a discriminating devil of the soviet legal system, from history of the development legislation our state possible to observe that at one time having abandoned to institute of the cassations, on border XXIв. we newly make sure in need and value of its existence.
Keywords: rule of law, human rights and freedoms
Осы бап азаматтық iстер бойынша ұғымға, мән және кассациялық сатыны соттағы теория және өндiрiстiң тәжiрибесiнiң мәнiне арналған. Осы тақырыбы бүгiнгi күнге аз зерттелген болып табылатындығынан, iс жүргiзу қатынастарының субъекттерiнiң өсетiн белсендiлiгi, айқынырақ заң шығару өңдеуiндегi қажеттiлiк туралы осы салада куәландырады. Қазақстан Республикасының аумағындағы азаматтық iстерi бойынша кассациялық өндiрiс азаматтық iс жүргiзу құқығы, қуыну және қаулылар және апелляциялық инстанцияның сотының анықтауларын наразылық бiлдiрудi дербес заңға сүйенген институт бүгiнгi күнге болады. Кассациялық сатыны соттағы өндiрiс - сот арқылы қорғауды тетiктiң компоненттердiң бiрлерi. Ол формалардың бiрлерiнiң соттық қателiктердiң жоюлары қалай осы құқықтық қатынастардың барлық субъекттерi үшiн болуы керек. Кассациялық сатыны соттағы өндiрiс бертiнде кеңес заңға сүйенген жүйенiң басты ерекшелiк болды.
Бұлақты сөздер: құқықтықтың мемлекетінің, құқықтар және еркіндіктер
Конституционные идеи правового государства предполагают свое воплощение в формировании законодательства, базирующегося на принципах права и справедливости, в создании эффективных средств, гарантирующих права и свободы личности.

В соответствии с Конституцией Республики Казахстан каждый имеет право на судебную защиту своих прав и свобод. [1] Каждому гарантируется судебная защита от любых неправомерных решений и действий государственных органов, организаций, должностных и иных лиц, ущемляющих или ограничивающих права, свободы и законные интересы, предусмотренные Конституцией и законами республик. [2] Казахстан стремиться занять достойное место в мировом сообществе, и подведение нашего законодательства под мировые стандарты неизбежно, в частности в области пересмотра не вступивших в законную силу судебных актов.

Так, судебные постановления и определения, содержащие в себе выводы суда по существу всего дела в целом или отдельных его частей, должны в обязательном порядке отвечать двум основным требованиям: законности и обоснованности. Однако на практике возникает немало случаев отклонения от данных требований, когда судами выносятся незаконные или необоснованные судебные акты, что в свою очередь может свидетельствовать о том, что существует вероятность наличия судебных ошибок, недочетов при рассмотрении и разрешении дел в порядке гражданского судопроизводства. Следовательно, необходим механизм правового регулирования, который бы позволил своевременно выявлять и устранять судебные ошибки. Среди подобных механизмов можно выделить пересмотр постановлений и определений суда апелляционной инстанции в кассационном порядке, то есть так называемое, кассационное производство.

Согласно главам 42-1 и 42-2 гражданского процессуального кодекса Республики Казахстан (далее по тексту ГПК РК), кассационный способ проверки правильности судебных актов представляет собой проверку законности и обоснованности постановлении и определений суда апелляционной инстанции. [3]

Таким образом, кассационное производство – это урегулированное соответствующими нормами гражданско-процессуального кодекса общественное отношение, возникающее в связи и по поводу проверки вышестоящим судом законности и обоснованности постановлений и определений суда апелляционной инстанции. [4, С. 625]

Вопрос о субъектах кассационного обжалования имеет важное значение. Именно в результате их деятельности может возникнуть кассационное производство по проверке законности и обоснованности судебных решений.

Лица, участвующие в деле, самостоятельно решают вопрос о том, реализовать или нет предоставленное им право на обжалование судебного постановления. Действует правило: «нет жалобы - нет пересмотра».

В гражданском судопроизводстве право кассационного обжалования решений, не вступивших в законную силу, представляет собой установленную законом возможность лицам, участвующим в деле, кассационной жалобой, протестом возбудить пересмотр решения, не вступившего в законную силу, в суде второй инстанции. [5, С. 282]

Право на обжалование – это один из составных элементов права на судебную защиту, его надежная гарантия и условие реализации. По мнению Г.Л. Осокиной, право кассационного обжалования судебного решения является правом на возбуждение деятельности суда второй инстанции по проверке не вступившего в законную силу решения суда первой инстанции. [4, С. 635]

А.С. Грицанов, считает, что указанное право не может рассматриваться в качестве субъективного права, так как для последнего характерно наличие противостоящей ему юридической обязанности. Вместе с тем он отмечает, что при осуществлении права на одностороннее волеизъявление у лица, участвующего в деле, возникает субъективное гражданское процессуальное право на проверку решения вышестоящим судом и вынесение им мотивированного определения, а у вышестоящего суда возникает обязанность проверить законность и обоснованность решения и вынести соответствующее определение. [6, С.17]

В связи с этим необходимо отметить следующее. Во-первых, субъективному праву далеко не всегда соответствует обязанность других лиц. А для субъективного права, каким является правообразовательное право на одно - стороннее волеизъявление, как раз и характерно отсутствие прямой корреспонденции с обязанностями. [7, С. 120]

Во-вторых, у нас вызывает возражения утверждение А.С. Грицанова о том, что право на одностороннее волеизъявление «перерастает» в субъективное право при соблюдении кассатором всех необходимых условий. При заверше­нии накопления юридического состава не происходит «перерастания» одного вида права в другое и не изменяется его качественное состояние. Правомочия на подачу кассационной жалобы и требования от суда совершения предусмотренных законом действий возникают одновременно, т. е. при на­личии всех необходимых предпосылок. Только осуществление полномочий происходит в разное время и в строго определенном порядке. При этом само право кассационного обжалования не изменяет своего качества.

Кузнецов П.У., напротив, в структуре и содержании права кассационного обжалования как меры дозволенного поведения выделяет совокупность правомочий: а) права на подачу кассационной жалобы; б) права требовать принятия и рассмотрения этой жалобы; в) права требовать возбуждения кассационного производства и проверки законности и обоснованности судебного постановления; г) возможности использования механизма принуждения в случае неисполнения закона и создания препятствий со стороны суда (судьи) осуществлению кассатором принадлежащих ему полномочий. [8, С. 6]

Указанное право является разновидностью конституционного права на судебную защиту субъективных прав граждан и организаций, нарушенные или не защищенные судебной властью. Возможность обжалования судебных постановлений признается обязательным элементом права на судебную защиту, в связи, с чем судебные системы всех государств помимо судов первой инстанции, включают и вышестоящие суды. То есть определяющим фактором возникновения, и развития кассационного производства является интерес лиц, участвующих в деле. Как справедливо отмечает В.В. Ярков, лица участвующие в деле, наделяются потенциальным правом (возможностью) кассационного обжалования уже с момента возбуждения дела в суде первой инстанции. Полномочие суда по возбуждению кассационного пересмотра не существует в виде возможности, а непосредственно зависит от волеизъявления лиц, участвующих в деле, от их обращения за кассационным пересмотром. [9, С. 270]

В юридической литературе проводится различие между условиями возникновения права кассационного обжалования и условиями реализации данного права. Для того чтобы провести такое различие в терминологическом отношении в литературе принято основания возникновения права именовать предпосылками, а основания осуществления права кассационного обжалования – условиями. [5, С. 256] Под предпосылками права на кассационное обжалование понимаются такие факты процессуального характера, с наличием или отсутствием которых процессуальный закон связывает возникновение у заинтересованного лица права на обращение в суд с кассационной жалобой. Это такие юридические факты, которые не могу быть устранены, а в случае их отсутствия - восполнены лицом, подающим жалобу. Отсутствие хотя бы одной из предпосылок права на кассационное обжалование не позволяет возбудить кассационное производство. Наличие предпосылок свидетельствует о наличии у лица субъективного права на кассационное обжалование. [10, - С. 37]

По мнению В. А. Рязановского, «обладателю субъективного гражданского права принадлежит автономия в распоряжении своим правом до процесса, но если он обратился к суду, то должен считаться с организацией процесса, созданной государством не только в его личных интересах, а прежде всего в интересах целого, в интересах всего государства». [11, С. 287]

В вопросе, кого наделить правом на кассационное обжалование и опротестование актов суда апелляционной инстанции, законодатель не внес принципиальных различий с перечнем лиц, наделенных таким же правом на обжалование и опротестование решений суда первой инстанции. [8, - С. 292] Это видно из содержания статьи 383-1 ГПК РК, право кассационного обжалования и опротестования постановлений и определений суда апелляционной инстанции принадлежит сторонам и другим лицам, участвующим в деле. Кассационную жалобу вправе подать также лица, не привлеченные к участию в деле, но в отношении прав и обязанностей которых суд вынес постановление или определение. Право кассационного опротестования постановлений и определений суда апелляционной инстанции принадлежит прокурору, участвовавшему в рассмотрении дела в апелляционном порядке. Генеральный прокурор Республики Казахстан и его заместители, прокуроры областей и приравненные к ним прокуроры вправе опротестовать постановления и определения суда апелляционной инстанции независимо от участия в рассмотрении дела. [3]

В соответствии со статьей 383-8 ГПК РК, стороны и третьи лица, выступающие в процессе на той же стороне, что и лицо, подавшее кассационную жалобу, могут присоединиться к поданной жалобе путем подачи письменного заявления. [3] Хотелось бы выделить существование различных точек зрения в юридической литературе. Некоторые ученые – процессуалисты полагают, что нет никаких препятствий для закрепления в гражданском процессе права на обжалование судебных решений лицами, не привлеченными к участию в деле, которые затрагивают их права и обязанности. Поскольку право на обжалование судебного постановления, вытекающее из конституционного права, не может зависеть от формального признания субъекта лицом, участвующим в деле. [12, С. 81-83] Противоположную позицию по данному вопросу занимает, в частности Е.А. Борисова, высказывая сомнение в эффективности такой нормы в связи с тем, что свои диспозитивные права лица, чьи права и законные интересы были нарушены судебными постановлениями, могут реализовать путем подачи надзорной жалобы. [13, С. 34] Она предлагает предоставить возможность лицам, не участвовавшим в деле, чьи права нарушены судебным актом, вступить в процесс в суде второй инстан­ции в качестве третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования на предмет спора. [13, С. 35]

Таким образом, формально лица, участвующие в деле, вправе обжаловать судебные решения по любым мотивам. Однако представляется, что это право ограничивается принципом диспозитивности, в силу которого каждый участник процесса может выступать в суде лишь от своего собственного имени и в своих собственных интересах, за исключением случаев, когда он имеет поручение либо уполномочен в силу закона на защиту интересов других лиц. Поэтому, если содержание кассационной жалобы выходит за пределы указанных прав участника процесса, кассационная инстанция, руководствуясь принципом диспозитивности, может не рассматривать кассационную жалобу в той части, в которой она касается не интересов лица, подающего жалобу, а интересов других лиц. Следует оговориться, что порой решение этого вопроса представляет значительную сложность и не всегда можно однозначно решить, затрагивает или нет жалоба интересы лица, подающего ее.

По нашему мнению, лица, не участвующие в деле, но права и обязанности которых нарушены судебным решением, должны наделяться правом на кассационное обжалование – поскольку это гарантия защиты их конституционных прав и законных интересов.

Подводя итог выше сказанному, хотелось бы особо отметить, что проблемы пересмотра судебных постановлений и определений в гражданском судопроизводстве имели место и являлись актуальными во все времена. Поскольку правосудие вершится людьми, судебные ошибки неизбежны. Еще Е.В. Васьковский отмечал: «Как бы хорошо ни были подготовлены к своей деятельности судьи, как бы добросовестно и внимательно ни относились они к исполнению своих обязанностей, во всяком случае, они не могут быть гаранти­рованы от промахов и ошибок». [14, С. 172]