Бернард Вербер Танатонавты Серия: Танатонавты – 1


– ЮЖНО-АФРИКАНСКАЯ МИФОЛОГИЯ



бет30/79
Дата29.04.2016
өлшемі1.96 Mb.
#94404
түріУчебник
1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   79

108 – ЮЖНО-АФРИКАНСКАЯ МИФОЛОГИЯ


"В ту эпоху, когда все животные еще были людьми, однажды один зайчонок оплакивал смерть свой матери.

Луна спустилась на землю, чтобы его утешить: «Не расстраивайся, твоя мать вернется. Смотри, даже я сама – я то показываюсь, то исчезаю. Все думают, что я умерла, но я всегда появляюсь вновь. То же самое будет и с твоей матерью».

Зайчонок ей не поверил. Он даже принялся бороться с луной, чтобы она оставила его плакать в свое удовольствие. Он оцарапал ее так сильно, что у нее до сих пор на лице шрам. Луна разозлилась и рассекла зайчика пополам: «Раз он такой и мне не верит, то он не появится вновь, как я, а останется мертвым».

Поскольку зайчонок, по сути дела, был в ту пору человеком, луна превратила его в животное, которое всего боится и за которым все охотятся. Но нельзя есть определенное место в тушке зайца, потому что этот кусочек был когда-то человеком".

Отрывок из работы Френсиса Разорбака, «Эта неизвестная смерть»


109 – МОХ 1

С исчезновением Билла Грэхема мы по-прежнему оставались впереди всего мира в танатонавтике. Но за нами уже шли другие группы, готовые догнать и, быть может, перегнать.

Жан Брессон выбивался из сил на первой стене. Пока то, что находилось за Террой Инкогнита, по-прежнему оставалось неизвестным, венчик воронки, напротив, становился все более и более исследованным. Танатонавты всего мира сантиметр за сантиметром обшаривали внутреннюю стенку, облепив ее словно неутомимые сперматозоиды.

Лондонский журнал продолжал представлять разведчиков смерти в образе птичек, клюющих челюсть зевающего крокодила. «Поближе ко мне, малыши, я всегда голоден», – гласила подпись под третьим рисунком, где на разверстой пасти рептилии кровь и перья означали, надо думать, несчастного Билла.

При всем при этом Жан Брессон не потерял своего хладнокровия. Как и Рауль, он верил, что понемногу мы сможем выщипать коматозную стену.

В целях рекламы или желая подбодрить науку, президент Люсиндер учредил приз: «Кубок Мох 1» и 500 000 франков тому чемпиону, который первым сможет пройти через этот барьер и вернуться невредимым, чтобы поведать о своем путешествии.

Родился стимул.

Пробил час «спортсменов от танатонавтики». Это были молодые люди, убежденные в бессилии и бесполезности официальных танатодромов с их чрезмерными ограничениями. Спортсмены предлагали стартовать и возвращаться, как сами считали нужным. В конце концов, после появления вознаграждения в виде Кубка, танатонавтика сейчас стала напоминать прыжки с шестом или бег с препятствиями. Мы вышли на этап, который я называю «гимнастической фазой».

Клубы и частные общества сооружали свои собственные взлетно-посадочные полосы, копируя наши «ракетоносители». Творчество и изобретательность – таков был дух нового иллюстрированного журнала "Танатонавт-любитель ", где публиковались практические советы и предлагались новейшие карты континента мертвых. Энтузиасты обменивались рецептами улучшенного запуска, продавали упаковки Пропофола и хлорида калия, похищенные из больниц, и даже предлагали стоматологические кресла.

Разумеется, в журнале имелись отрывные плакаты с изображением самых знаменитых танатонавтов: Феликса Кербоза, Билла Грэхема и Жана Брессона.

И каждый день монстр пожирал свою порцию безрассудных «спортсменов». Танатонавтика не была деятельностью, подобной всем остальным. Возможна лишь одна неудачная попытка. Все это мы дружески втолковывали в своих интервью, но именно такой риск и увлекал молодежь.

Для них это было вершиной захватывающего возбуждения. Что-то вроде японского боевого искусства "яйба ", где два соперника сидят друг перед другом со скрещенными ногами. Побеждает тот, кто первым выхватит свой клинок и раскроит напополам череп противника.

Несчастные случаи не обескураживали зеленых первопроходцев. Что же касается награды, то она привлекла и ряд мошенников.

Мы получали массу звонков.

Один тип заявил, что преодолел Мох 1 и увидел голубой коридор, который тянулся в сторону белого света. Но когда мы его пригласили к себе и опросили под «сывороткой правды», он признал, что выдумал эту историю, чтобы наложить руку на приз. Многие другие шутники пытались симулировать успешный полет. Среди наиболее выдающихся повествований, что мы от них получали, был описан случай, как некто увидел за Мохом 1 свою тещу. Другие обнаружили там чисто выбритого Иисуса Христа, ракету «Аполлон 13», стык с Бермудским треугольником, инопланетян и даже… ничего. Эта последняя находка нас изрядно повеселила. «За смертью находится ничего!» – утверждал этот парень. – «Что значит ничего?» – «Как же, ничего и есть ничего», – нахально ответил он.

Много честных людей потеряло там жизнь.

Со своей стороны, Жан Брессон, не поднимая особых волн, продвигался вперед секунда за секундой и миллиметр за миллиметром. Сейчас у него была «кома плюс двадцать минут и одна секунда».

Его вылеты становились все более и более безупречными. Сердце постепенно замедлялось и я вводил «ракетоноситель» с намного более мягкой формулой, которая позволяла лучше оперировать силой воли (кстати, благодаря новому препарату «Векурониум». Чтобы не утомлять вас химическими выкладками, скажу только, что 0,01 мг Векурониума на кило веса дает очень даже неплохие результаты).

– Сегодня я собираюсь пройти Мох 1, – сумрачно объявил Жан Брессон, в которой уже раз садясь в пусковое кресло.

– Нет, нет, не делай этого! – запротестовала Амандина, не скрывавшая своей привязанности к молодому каскадеру.

Она взяла его за руку и оба замерли в долгом объятии. Потом он погладил ее плечо.

– Не бойся. Я хорошо подготовлен, знаю свое дело и сейчас я чувствую, что могу туда пройти.

Голос его был спокойным и решительным. Ничто в его поведении не выдавало хоть малейшего колебания.

Предыдущей ночью они с Амандиной шумно занимались любовью, а наутро он выглядел в полной форме.

Он сам вставил иглы в вены и проверил экраны, словно пилот, проводящий предстартовый контроль бортовой аппаратуры.

– Постой, – сказал я, – если у тебя получится, а я верю, что получится, это надо делать в присутствии прессы.

Жан Брессон задумался. Он уклонялся от телекамер и славы. Он уже видел, куда эти миражи завели бедного Феликса. Тем не менее, он знал, что без рекламы нам срежут фонды и, во всяком случае, когда речь идет о будущем танатонавтики, важно иметь как можно больше свидетелей.

Он извлек иглы и стал ждать.

В восемь вечера вся международная пресса толпилась в зале полетов. Мы разместили барьеры между пусковым троном и зоной «посетителей», уставленной креслами, как в кинотеатре. Некоторые из приглашенных пришли сюда только с целью поприсутствовать при смерти танатонавта.

Здесь, через одну-две минуты, еще один человек скинет с себя свою телесную оболочку, чтобы – может быть – никогда уже в нее не вернуться. В рядах посетителей царило возбуждение. С незапамятных времен смерть всегда пленяла людей.

Я заметил взволнованного телеведущего RTV1, что вел репортаж из Дворца Конгресса, а рядом с ним намного более спокойного журналиста Вийяна, представлявшего журнал "Танатонавт-любитель ".

Мы с Раулем и Жаном переоделись в смокинги по случаю великого события. С помощью Амандины мы уже вымыли, что называется, с головы до ног, наш танатодром, а то он уже начинал напоминать заброшенный гараж.

Жан Брессон на своем троне выглядел очень сосредоточенным. Все в нем дышало силой, уверенностью и решительностью. Над ним весела карта Запредельного Континента и он долго пытал ее взглядом, будто стремясь получше запомнить свою цель – Мох 1. Пересечь Мох 1. Он скрипнул зубами.

– Мох 1, я тебя пробью, – сорвалось с его губ.

Он несколько раз вздохнул.

Жан настроил свою электронную систему на «кому плюс двадцать пять минут», затем вернулся опять в стоматологическое кресло и, верный себе, хладнокровно вонзил иглу в локтевой сгиб.

Работали все камеры, нацеленные на него, а репортеры свои комментарии давали шепотом, чтобы не нарушать сосредоточенности Жана Брессона.

–… э-э… да, дамы и господа, Жан Брессон собирается испробовать невозможное, пройти первую коматозную стену. Если у него получится, то он захватит Кубок и премию в 500 000 франков. Вот уже много дней атлет готовится к этому и степень его собранности невероятна…

– OK, ready, – сухо объявил Жан.

Мы в последний раз проверили показания всех дисплеев и управляющих консолей.

– Я тоже «ready», – сказал я.

– Готова, – последовало от Амандины.

– Готов, – сказал Рауль.

Словно авиатор далекой эпохи, Жан поднял большой палец: «От винта!»

– Вперед, только вперед, в неизвестное, – прошептал Рауль.

Брессон медленно отсчитывал:

– Шесть… пять (закрыть глаза)… четыре… три (запрокинуть голову)… два (сжать кулаки)… один. Пуск!

Мы скрестили пальцы. Удачи, Жан. «Черт возьми, – сказал я сам себе, – сейчас этот счастливчик наконец откроет, что там, за смертью. Узнает самый большой из всех секретов. Великую тайну, с которой столкнется каждый из нас. Вот сейчас он ее откроет и скажет нам: „Смерть – это то-то и то-то“. Или наоборот: „Смерть – это совсем-совсем другое“. Счастливчик». Амандина пожирала его глазами. «Счастливчик. Мне, наверное, вместо него бы следовало отправиться. Да. Так и надо было сделать», – думал я, а камеры работали полным ходом, чтобы не упустить ни единой миллисекунды этой сцены.





Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   79




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет