Бернард Вербер Танатонавты

231 — КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ МАКСИМА ВИЙЯНА

Когда Максим был маленький, он был совершенно нормальным ребенком, с одной только разницей: когда он говорил, его никто не слушал. Он начинал фразу и, вроде как совершенно случайно, всегда находился тот, кто мгновенно вмешивался. Дома, за столом, его обрывали словами «передай мне соль». В школе учитель объявлял: «А сейчас перейдем к следующей теме». Достаточно было открыть рот, как тут же вниманием других завладевал кто-то еще, неважно кто и неважно как, хоть даже сморкаясь.

Ко всему прочему Максим с ужасом констатировал, что он, со своей стороны, задумчиво прислушивался ко всем подряд и мог часами сидеть совершенно молча, впитывая в себя всю поступающую информацию.

Польщенные его вниманием, вокруг него множились друзья, которые один за другим начинали излагать тему своих хобби в самых разнообразных областях: гипноз, оказание первой медицинской помощи, викторианская литература, программирование, греко-романская борьба, астрофизика, стратегия наполеоновских войн, математика, додекафоническая музыка, ну и всякое прочее. Товарищи старались из всех сил, чтобы заполнить его ментальные резервуары темами для размышления.

С другой стороны, Максим не мог все время получать и не давать что-нибудь взамен. Поначалу он как только мог пытался заставить себя выслушать. В конце концов, он всего-то просил немного к себе внимания. Но стоило ему начать излагать разные логические умопостроения, как его родители тут же принимались зевать и меняли тему. Преподаватели в таких случаях лишь рассеянно говорили: «Очень интересно, но к делу не относится». С друзьями — аналогичная ситуация.

Был ли это его голос, низкий и мягкий, что погружал их в сон? В басах звуковые волны воздействуют на сердце и грудину, укачивая и усыпляя. Высокие же звуки, наоборот, возбуждают и приковывают к себе, потому что обращаются напрямую в головной мозг. Максим говорил себе, что у высокого голоса, излагающего какую-то ерунду, больше шансов быть выслушанным, чем у голоса низкого, хотя бы он повествовал о вещах увлекательных.

Вот поэтому он попытался изменить этот свой голос, но достиг практически нулевого результата. Отчаявшись в себе и презирая мир, он стал монахом-траппистом. Среди этих людей, взявших на себя обет молчания и с которыми невозможно было вести диалог, он наконец ощутил, что его приняли в общую среду и уважают.

Все свободное время он стал проводить в раздумьях о своей ситуации и в итоге решил принять ее как есть. Он был рожден приемником. От него никогда и не требовалось быть передатчиком. С миром в сердце он покинул свой монастырь и продолжил накапливать знания, выслушивая других. Разумеется, он ничего не извлек лично для себя из этого знания, так как никому не был интересен, но зато Максим превратился в гигантский человеческий банк данных, способный растягиваться до бесконечности. Благодаря всем тем — по большей части бесполезным — зернам знания, что были засыпаны в его ментальные закрома и житницы, он выходил победителем из любой телевикторины с вопросами на общекультурную тематику.

Максим Вийян, тем не менее, не допустил, чтобы его только информировали, не беря ничего взамен. Он обнаружил, что журналистика позволяет удовлетворить его страстное желание. Он вел любые колонки: калейдоскоп фактов, наука, сплетни, политика, культура. Причем когда он писал, ему не надо было волноваться за свой голос: среди подписчиков газеты он нашел себе по меньшей мере внимательную аудиторию.

Чтобы его лучше понимали и чтобы не теряли интереса к легендарному автору, он даже решил научиться рисовать. «Не всегда хватает одних только слов, — считал он. — Зачастую требуется изображение, чтобы придать им законченность». С этой поры он занялся различными аспектами живописи. Вот так Максим стал ведущим хроникером "Танатонавта-любителя ".

Поначалу литература была для него просто лишь средством самовыражения, отдушиной. Но он быстро усвоил, что повествование нуждается в строго определенной композиции. С этого момента он страстно отдал себя литературной работе, которую считал одной из точных наук. Максим Вийян твердо решил, что создаст такой текст, движущая сила — или силы — которого будут столь могучими, что любой читатель, кем бы он ни был, окажется захвачен в плен, загипнотизирован с самого первого прочтенного слова и до такой степени, что окажется неспособен оторваться от книги, пока не проглотит ее от корки до корки.

Этим текстом он возьмет реванш над всеми теми, кто никогда его не слушал.

Максим говорил: «На моей шкале ценностей я выше всего ставлю литературу. Я знаю, что ее конечная цель вовсе не в создании округлых фраз, не в вырисовывании симпатичных персонажей и даже не в изобретении любопытной интриги. Конечная цель литературы состоит в том, чтобы привить людям дерзкое воображение!»

Привить людям дерзкое воображение…

И все же, несмотря на все свои амбициозные планы, Максим по-прежнему оставался журналистом и не сумел выпустить ни одной книжки. Наверное, он слишком высоко поднял планку.