Беспалова А. Г., Корнилов Е. А., Короченский А. П

После перехода Локхарта в 1825 г. в Лондон на должность редактора «The Quarterly Review» Джон Вильсон длительное время оставался на редакторском посту «Blackwood's Magazine», где под псевдонимом «Кристофер Норт» публиковал серии эссе, вошедшие в историю английской литературы под названием «Аброзианские ночи». С редакторской деятельностью Локхарта и Вильсона была связана история журналистской дуэли, когда в пылу полемики, завязавшейся между «Blackwood's Magazine» и «The London Magazine», Джон Скотт (редактор «The London Magazine») вызвал в 1821 г. на поединок Джона Локхарта. На этой дуэли, где место Локхарта занял его друг Джонатан Кристи, Джон Скотт был убит.

Журнал «The London Magazine», основанный Джоном Скоттом в 1820 г., был чисто литературным изданием и, несмотря на короткий срок своей «жизни», оказал значительное влияние на развитие английского эссе. В журнале раскрылись дарования таких блистательных эссеистов, как Чарльз Лэм («Очерки Элии»), Уильям Хэззлитт («Застольные беседы»), Томас Де Куинси («Исповедь англичанина, употребляющего опиум»).

На рубеже XVIII–XIX вв. в Англии газеты не имели такого влияния на общественное мнение, как журналы. Однако именно в это время появилась газета, считающаяся в настоящее время синонимом респектабельности британской прессы. Ее основателем стал английский типограф Джон Уолтер, который в 1785 г. начал издавать газету «Universal Daily Register» («Универсальный ежедневный журнал»). В 1788 г. издание Джона Уолтера было переименовано в «The Times», и под этим названием газета вошла в историю мировой прессы.

Задачей Джона Уолтера было сделать «The Times» изданием, интересным всем читающим кругам. В своей первой редакционной статье он заявил о том, что «газета должна быть хроникером времени, верным летописцем всех проявлений человеческого разума; она не должна сосредоточиваться только на одном событии, но, подобно хорошо сервированному столу, должна иметь в своем арсенале блюда на любой вкус <...> и, избегая крайностей, держаться золотой середины».

Во времена Джона Уолтера занятие журналистикой не было прибыльным делом, единственная награда – приобретение политического влияния. Тиражи британских газет были небольшими, и в 1795 г. тираж «The Times», составивший 4800 экз., считался рекордным. Как и другие редакторы того времени, Джон Уолтер не избежал судебного преследования за публикации в газете. Осенью 1789 г. за статью, направленную против герцога Йоркского, он был приговорен к уплате штрафа в 50 фунтов стерлингов, к позорному столбу на один час и к году тюремного заключения. Хотя, даже находясь в Ньюгейтской тюрьме, Уолтер продолжал руководить «The Times». За это время появились еще две публикации, повлекшие за собой судебную кару в дополнительный год тюрьмы и штрафу в 200 фунтов стерлингов. Выйти из тюрьмы Джону Уолтеру удалось только через год и четыре месяца.

Подлинное значение «The Times» как общенациональной, а затем влиятельной европейской газеты проявилось только в XIX в. В 1803 г. управление «The Times» перешло к Джону Уолтеру II, который усилил в «The Times» черты респектабельности и сделал это издание самым информированным в стране. В период наполеоновских войн Англия находилась не только в экономической, но и в информационной блокаде – иностранные новости поступали с большим опозданием. Использовав ситуацию, «The Times» в 1807 г. послала своего корреспондента Генри Робинсона освещать события в Европе. Репортажи корреспондента «The Times» из Германии и Испании продолжались до 1809 г., став своеобразным британским «окном в Европу», а сама газета увеличила сеть своих корреспондентов как внутри страны, так и за рубежом.

В 1817 г. Джон Уолтер II занял место в парламенте, а на пост редактора назначил Томаса Барнса. Барнс возвел газету в ранг непререкаемых авторитетов в мире информации, закрепив за ней статус влиятельного издания. Взвешенная позиция «The Times», не допускавшая явного радикализма, и ориентация на традиционные ценности среднего класса выгодно отличали ее от популистских и радикальных изданий того времени, не говоря о бульварной прессе.

Публикации и позиция «The Times» сыграли важную роль в таких, важных политических событиях, как первая парламентская реформа 1832 г., давшая право голоса мелкой и средней буржуазии и уничтожившая часть «гнилых местечек» в пользу промышленных центров, принятие закона об эмансипации католиков, отмена хлебных законов в 1846 г.

Пик популярности «The Times» пришелся на события Крымской войны, в период редакторства Джона Дилейна. Освещать военные действия был отправлен знаменитый корреспондент «The Times» Уильям Рассел, первый военный корреспондент в истории британской прессы. Репортажи Рассела с места боев вдохновляли поэтов, строки его репортажей становились крылатыми выражениями, а его разоблачения военных и политических кругов привели к отставке правительства и к смене военного руководства.

В середине XIX столетия «The Times» получила прозвище «Громовержец». Ее ежедневный тираж достиг 60000 экз., тогда как тираж ближайшего конкурента едва приближался к 6000. Точность и качество репортажей, своевременность освещения событий, высокий уровень передовиц и аналитических статей, осведомленность в хитросплетениях европейской политики сделали «The Times» эталоном европейского периодического издания. Во многих европейских столицах собственные корреспонденты «The Times» пользовались таким же вниманием, как и послы иностранных держав. Пресса в лице «Таймс» становилась подлинной «четвертой властью». Для Абрахама Линкольна «The Times» этого периода – «одна из величайших сил в мире», даже королева Виктория в одном из писем сетовала на влиятельность этой газеты.

Газета всегда была чутка к технологическим и оформительским инновациям. 10 января 1806 г. в «The Times» впервые появилась иллюстрация, посвященная похоронам адмирала Нельсона. «The Times» первой в Европе использовала возможности парового печатного станка, изобретенного в 1810 г. саксонским печатником Фредериком Кенигом. Новшество Кенига долгое время не находило промышленного применения, пока «The Times» не задействовала машину Кенига в издательском процессе в 1814 г. И это позволило лондонской газете перейти с выпуска 300 экземпляров газеты в час на печатном станке на выпуск 1100 экземпляров газеты в час при помощи новой системы.

Дальнейшим прорывом в области типографского дела стало изобретение ротационной печатной машины, сделанное американцем Ричардом Хоу в 1846 г. «The Times» тем временем шла своим курсом и в 1848 году смогла ввести в действие машину, которая с применением рулонной бумаги одновременно печатала и лицевую, и оборотную сторону с производительностью почти восемь тысяч экземпляров в час. Цены на печать упали на 25 процентов. «The Times» выиграла битву за механическое производство шрифтов, первой использовав в 1881 г. строкоотливную машину, запатентованную Фредериком Уилксом.

Другой важной коммуникационной инновацией стало появление информационных агентств. Первое в мире информационное агентство появилось в 1835 г. в Париже. Его основателем стал Шарль Луи Гавас, начавший свою деятельность с «бюро переводов Гаваса», в задачу которого входило оперативное обеспечение переводов иностранной прессы для нужд местной периодики. В дальнейшем информационное агентство Гаваса получало новости из зарубежных газет, а также от широкой сети собственных корреспондентов, продавая полученную информацию в парижские газеты, затем провинциальные, а потом и зарубежные издания. Для быстрого получения информации в период, когда железные дороги были еще крайне медленным средством сообщения, а телеграф только стал входить в газетную и информационную практику, агентство Гаваса с успехом применяло голубиную почту. Офис Гаваса располагался на одной улице с главным парижским почтамтом, что ускоряло возможность быстрой отправки почты. В «Монографии о парижской прессе» Бальзак упоминает господина Гаваса, который «снабжает всех одними и теми же новостями, сохраняя право первой ночи за теми, кто платит больше».

В агентстве Гаваса получили первые навыки работы будущие основатели собственных информационных агентств – Бернхард Вольф и Питер Юлиус Ройтер. В течение 1848 г. три самых известных в Европе «информационщика» работали вместе. В конце 1848 г. Вольф открыл собственное агентство, получив должность исполнительного директора берлинской газеты «National Zeitung». Он подключил к редакции телеграф и стал помещать в газете короткие сообщения из Лондона и Франкфурта, полученные по новому средству связи. Цена на услуги телеграфной связи была высокой, а потому Вольф заключил договор с издателями других газет и частными лицами о продаже им биржевых новостей, полученных из Парижа, Лондона, Штеттина, Гамбурга и Франкфурта-на-Майне. Так возникло «Telegrafisches Korrespondenzbuero (В. Wolff)» («Телеграфное корреспондентское бюро (Б. Вольф)»).

Вначале передаваемые новости были только биржевыми, но вскоре стали дополняться и новостями политическими. Когда была налажена телеграфная связь между немецкими городами и Веной, то Вольф усилил бюро новостей службой внутриполитической информации.

В том же 1848 г., когда Бернхард Вольф приступил к созданию своего информационного агентства, в «свободное плавание» в мире информационного бизнеса отправился и уроженец немецкого города Касселя Питер Юлиус Ройтер. В начале 1849 г. Ройтер, пользуясь отсутствием в Париже налога на печать, основал газетный листок, представлявший собрание всякого рода новостей – от светской хроники до биржевых сводок. Жена Ройтера переводила информацию с французского языка на немецкий, и газета рассылалась подписчикам в Германию. Идея была хороша, но в финансовом отношении проигрышна. Газета была закрыта за долги, но это обстоятельство не обескуражило Ройтера.

Он перебрался в Германию в город Аахен, который в силу своего географического положения являлся важнейшим «коммуникационным перекрестком» между Бельгией, Нидерландами и Германией. В этом городе Ройтер открыл свою первую информационную контору, используя новости, получаемые по телеграфным линиям «Берлин-Аахен» и «Париж-Аахен». Телеграфная линия между Брюсселем и Аахеном еще не была проложена, и ликвидировать коммуникационное расстояние длиной в 90 километров взялась контора Ройтера. Пригодились навыки, приобретенные в бюро Гаваса, – Ройтер использовал голубиную почту, которая была гораздо быстрее передачи информации посредством железной дороги. Вскоре на получение информации от конторы Ройтера подписались крупные немецкие и бельгийские газеты, и это была первая победа нового информационного агентства.

Большие перспективы в развитии информационного рынка Ройтер видел в Англии, но договориться с главным редактором газеты «The Times», который видел в немце еврейского происхождения агента иностранной разведки, не удалось. К тому же «The Times» имела свою сеть корреспондентов практически по всей Европе, в США, Китае, Индии и на Ближнем Востоке. И все же летом 1851 г. Питер Юлиус Ройтер переехал в Англию, чтобы стать Джулиусом Рейтером и основать 4 октября того же года компанию под названием «Подводный телеграф».

Многие исследователи считают эту дату датой основания агентства Рейтер. К этому времени у Рейтера было достаточно средств, а главное – у него были многочисленные связи в главных европейских центрах. Офис новой компании Рейтер расположился в одном из зданий Лондонской фондовой биржи. Рейтер подписал с ней контракт на доступ информации самой биржи и на поставку данных с европейских бирж. Агентство Рейтера, пользуясь услугами телеграфного кабеля, проложенного через пролив Па-де-Кале, дважды в день снабжала биржевиков и торговцев самой свежей информацией о ценах и котировках. Даже финансовая империя Ротшильдов предпочла подписать контракт с Рейтером.

В 1853 г. Рейтер изменил название своей компании на «The Continental Telegraph» («Континентальный телеграф») и попытался выйти за пределы чисто биржевой информации. Долгое время ему не удавалось выйти на газетный рынок, во многом из-за противодействия влиятельнейшей «The Times». Но когда «The Continental Telegraph» опередила «The Times» в сообщении о падении Севастополя, то состоялся прорыв в мир политических новостей. Английские газеты одна за другой стали заключать договоры с агентством Рейтера. А в 1858 г. сдалась и «The Times», которая с отменой гербового сбора в 1855 г. потеряла свое монопольное положение в английской прессе и была вынуждена публиковать телеграммы не только от собственных корреспондентов, но и от агентства «The Continental Telegraph». К началу 1860-х гг. Джулиус Рейтер приобрел такое огромное влияние, что Карл Маркс в письме к Фридриху Энгельсу от 12 апреля 1860 г. был вынужден задаваться вопросом: «Как ты думаешь, кто стоит за этим безграмотным евреем Ройтером?» И так же, как и лондонская «The Times», приходил к мысли о разведывательной деятельности, но почему-то со стороны России.

Так или иначе, три ведущих информационных агентства не могли не вступить в конкурентную борьбу. В 1864 г. Рейтер открыл филиал в немецком городе Ганновере и попытался вытеснить Вольфа, который через посредников обратился к Вильгельму I с просьбой о помощи. В итоге в мае 1865 г. Бернхард Вольф продал свое бюро по согласованию с правительством континентальной телеграфной компании, которая сохранила его название «Wolf’ sches Telegrafenbuero (W.Т.В.)». Чтобы конкурентная борьба не выходила за цивилизованные рамки, в 1870 г. все три агентства подписали Картельный договор, распределив сферы влияния. Согласно этому договору Рейтер распространял свою информацию в Великобритании и Восточной Азии, Гавас – во франкоязычных странах, а Вольф – в Северной и Восточной Европе, в Германской империи и ее колониях. Технологические новшества в издательском процессе, в информационных технологиях и введение в европейских странах в широких масштабах начального образования стимулировали появление «массовых», недорогих периодических изданий, рассчитанных на вкусы малообразованной, но большой читательской аудитории. Лидером французской «penny press» был Эмиль де Жирарден – один из наиболее интересных журналистов и редакторов Франции XIX в., уловивший тенденции развития современной ему журнальной политики. Он начинал с выпуска журнала мод «La Mode» (1829–1854). Журнал «La Mode» вначале выходил как чисто великосветский журнал. Вскоре Жирарден придал ему черты политического издания, но сохранил раздел мод с картинками из жизни высшего света, учитывая интересы сложившегося круга читателей. Самый успешный издательский проект Жирардена – основание им в 1836 г. новой политической газеты «La Presse» («Пресса»), подписная цена которой (40 франков) была вдвое ниже всех других подобных изданий. Жирарден верно рассчитал, что «газета делается не редакторами, а подписчиками» – при большом числе подписчиков объявления будут печататься именно в его газете, а плата за них покроет низкую подписную цену. В год основания у газеты Жирардена было 10000 подписчиков, а реклама приносила газете до 200000 франков в год. Новая газета Жирардена привлекла читателей не только низкой подписной ценой, но и блестящими журналистскими именами (например, Теофиля Готье, ведшего раздел художественно-критического фельетона).

Жирардену удалось превратить свою газету в независимое издание, и публикации в «La Presse» нередко вызывали раздражение властей. В 1848 г. Жирарден был арестован по распоряжению Эжена Кавеньяка, а издание «La Presse» было приостановлено. Выпущенный на свободу после 11 дней заключения Жирарден стал на сторону принца Луи-Наполеона и отомстил Кавеньяку, предприняв ожесточенную борьбу против его кандидатуры на пост президента республики. Однако, став членом законодательного собрания, он стал противником бонапартизма. В качестве депутата Жирарден постоянно выступал в защиту полной свободы печати.

С именем Жирардена связывается и первое появление в европейской периодике «скрытой рекламы». Появление подобной рекламы отмечается специалистами еще в газетах XVIII столетия, но подобные сообщения частных лиц было легко отличить от редакционного текста, хотя бы по месту публикации в газете и по специальным обозначениям-маркерам типа «N.В.» или «P.S.» Однако в начале XIX века стали появляться такие сообщения рекламного характера, которые трудно было отличить от редакционного текста. «Так как к редакционной части читающая публика относится с большим вниманием и доверием, нежели к отделу объявлений, то такие объявления для рекламирующего имеют большую ценность. Жирарден учитывал это и брал за строку сообщений значительно дороже, чем за строку объявлений. Эти сообщения бывают двоякого рода: в одних в конце заметки, интересной самой по себе, приводится фраза или несколько фраз рекламного характера, в других нет даже намека на рекламу, хотя фактически вся заметка помещена в целях рекламы»^10[10].

Издательская модель газеты Жирардена оказалась весьма привлекательной. В 1848 г. в Вене Август Цанг основал австрийский аналог жирарденовской газеты – «Die Presse».

Во французской «penny press» появился и такой любопытный газетный феномен, как «роман-фельетон». Его появление связывается с деятельностью Луи Верона, журналиста и публициста, который в 1835 г. отказался от прибыльной должности директора Гранд-опера, став главным собственником газеты «Constitutionnel». Верон смог сделать газету популярной, предложив читателю роман с продолжением. В 1837 г. им стал роман Эжена Сю «Вечный жид».

Интересно отметить, что почти все романы Эжена Сю, начиная с 1837 г., публиковались вначале как романы-фельетоны. Они находили доступ к читателю, нередко не бравшему до того книги в руки, и в свою очередь привлекая его к газете. Верон знал читательские вкусы и сделал верную ставку на новый роман популярного литератора.

Во время печатания «Вечного жида» в «Constitutionnel» число подписчиков поднялось с 3000 до 40000, в читальнях выстраивались очереди, не знающим грамоты читали вслух портье и соседи.

Обращение к массовому мещанскому читателю, необходимость на протяжении ряда месяцев держать его в постоянном ожидании продолжения, торопливость самого процесса писания породили характерную для романа-фельетона технику: упрощенность психологических мотивировок, сентиментально-мелодрамотический подбор персонажей, сложность интриги, при обилии кульминационных пунктов, подчас сводящих изложение к монтажу разрозненных выразительных ситуаций, растянутость, наконец, эмоциональность и неряшливость языка.

Параллельно с жанром романа-фельетона во французской журналистике 1830-х – 1840-х гг. наблюдается расцвет такого литературно-журналистского жанра, как «физиологии». Восходит этот жанр к сочинению «Физиология вкуса», которое в 1826 г. опубликовал А. Брийа-Саварен, литератор, юрист и знаток гастрономии. В «Физиологии вкуса» вполне серьезные философские сентенции перемежались кулинарными рецептами и историческими анекдотами. После Брийа-Саварена термин «физиология» покинул чисто научную область и переместился в область политической и бытописательной публицистики.

Физиологии писались в псевдонаучном стиле, с разбивкой текста на параграфы и с включением различного рода классификаций, и обычно сопровождались остроумными иллюстрациями, над которыми работали лучшие художники того времени (достаточно назвать имена Гаварни, Гранвиля или Домье). Иногда физиология могла принимать формы сатирического политического памфлета, как, например, вышедшая в 1832 г. «Физиология груши», где под грушей не без помощи блистательного карикатуриста Шарля Филиппона подразумевался «король французов» Луи-Филипп. После выхода в свет данной физиологии обыгрывание сходства лица короля с грушей стало «хорошим тоном» в среде оппозиционно настроенных журналистов. В 1841 г. Луи-Филипп подвергся нападкам в «Физиологии зонтика», так как зонтик ассоциировался с обликом короля-буржуа.

Поводом для написания физиологии могло стать все что угодно. Одна за другой выходили «Физиология шутника», «Физиология фетровой шляпы», «Физиология конфеты», «Физиология рогоносца». Пик популярности для этого жанра пришелся на 1841 г., в течение которого было опубликовано около 80 физиологий.

В 1842 г. в коллективном сборнике «Большой город», представлявшем собой собрание физиологии, принадлежавших перу различных авторов, вышла «Монография о парижской прессе» Оноре де Бальзака. Бальзак, имевший огромный журналистский и редакторский опыт, не мог не отметить изменившийся в XIX в. социальный статус издателя и редактора:

«Редакторы делают из честолюбивого владельца газеты важную персону, и он желает стать – а иногда и становится – префектом, членом государственного совета, главным сборщиком налогов, директором театра, если, конечно, у него недостает здравого смысла остаться тем, кто он есть, разносчиком славы, трибуном спекуляций и сводней избирателей. Он пускает статьи в печать или кладет их в долгий ящик. Он может – смотря по обстоятельствам – дать ход книге, делу, человеку, а может погубить».

Примером этому могла служить судьба того же Эмиля де Жирардена, поднявшегося к вершинам государственной власти и ставшего влиятельным общественным деятелем при помощи своей газеты. Издатели и редакторы становятся все более независимыми. Возросли и зарплаты в сфере журналистики, что привело к повышению престижа этой профессии.

В целом же, деятельность таких издателей и редакторов как Верон или Жирарден свидетельствовала о наступлении новой эры в журналистике – эры, в которой основной акцент будет делаться на вкусы массового читателя. Элементы массовой культуры начинают активно проявляться во второй половине XIX столетия. Газеты все более становятся частью бизнеса, а не политической борьбы.

В этой прессе особый акцент делался на описание сенсационных преступлений. Еще в 1827 г. в «Blackwood's Magazine» было опубликовано исполненное мрачного юмора эссе Томаса Де Куинси «Об убийстве как одном из изящных искусств». Де Куинси предложил новый взгляд на формирующуюся в периодике тему, он эстетизировал преступление, выведя его за рамки бульварной хроники в область семиотики зла и красоты преступного замысла и исполнения. Эта маргинальная область культуры – подход к запретному, возможность прикоснуться к жуткой тайне – обрели особый смысл в викторианскую эпоху. Ужас, скрывающийся рядом, привносил в жизнь обывателя ощущение-переживание легкого невротического состояния. Самое страшное, предельно эстетизированное, «знаковое» преступление 1880-х – серийные убийства Джека-Потрошителя, оставшиеся темной тайной викторианского Лондона, – апофеоз материализации самой идеи и эстетики преступления.

По этому пути пошла ежедневная французская газета М.П. Милло – «Pette Journal» («Маленькая газета»), основанная в 1861 г. и завоевавшая аудиторию благодаря ставке на леденящие душу убийства. Чем кошмарнее были описываемые преступления, тем стремительнее рос тираж, приблизившись в 1869 г. к 470000 экземпляров.

«Массовая» пресса быстро освоила и приемы иллюстрированных изданий, дополнив сенсационность соответствующим видеорядом. Тот же Милло в начале 1870-х практически скупил все парижские иллюстрированные издания, чтобы создать первую во Франции ежедневную иллюстрированную газету с тиражом, приближавшимся к миллиону экземпляров. Для сравнения – первая ежедневная иллюстрированная газета в Англии «Daily Graphic» появилась лишь в 1890 г. В Германии первая по-настоящему иллюстрированная газета появилась в 1843 г. усилиями Иоганна Вебера в Лейпциге. «Leipziger lllustrierte Zeitung» («Лейпцигская иллюстрированная газета») позиционировалась издателем-редактором как «газета общего интереса», выходившая раз в неделю. Она быстро завоевала популярность, и к 1873 г. тираж газеты достиг 18000 экземпляров.

Политическая и радикальная журналистика Европы – чартистская пресса Англии, республиканская печать Франции, социалистическая периодика Германии, Франции и других европейских стран по-своему дополняла пеструю палитру идеологического медиа-рынка, но все же повторяла уже сложившиеся типологические инновации, разработанные качественной и массовой журналистикой.

Наиболее заметным явлением в журналистике конца XIX столетия можно считать наступление эры «нового журнализма», связанного с появлением газеты «The Daily Mail», основанной в 1896 г. Альфредом Хармсвортом, а также традиции «малых журналов», вышедших из поздневикторианского эстетизма «Yellow Book» или «The Savoy» с иллюстрациями Обри Бердсли.