Биоэтика в России: ценности и законы

В феврале 1997 года биомедицинская наука зафиксировала факт искусственного создания млекопитающего. Овца Долли — генетическая копия матери, полученная путем клонирования. Современная культура с понятием «клонирование» связывает технологию размножения живых организмов, в результате которой из одной клетки получаются генетически идентичные особи. Новая технология логически соединяет методы искусственного оплодотворения in vitro и генетическое «проектирование» или моделирование наследственности. Другими словами, если с помощью искусственного оплодотворения осуществляется борьба за возможность возникновения жизни, а с помощью генетики пытаются решить вопрос о ее качестве (например, освобождение с помощью молекулярной хирургии от неизлечимых болезней), то клонирование «призвано» бороться за возможность возникновения жизни с определенными качественными параметрами. 1997 год становится принципиальной вехой на пути реализации идеи о создании существ с заданными свойствами с помощью генетических манипуляций на эмбриональном уровне. Так, создатели овцы Долли приступили к экспериментам с человеческими генами. Ген человека был имплантирован в ядро соматической клетки взрослой овцы. Результат эксперимента — овечка Полли — существо, способное давать целебное (с человеческим белком) молоко («Поиск», № 32_33, с.15). Эксперименты дают вполне конкретный ответ на поставленный выше вопрос о возможности человеческого соавторства биологической эволюции. Именно поэтому они не сглаживают, но обостряют этические проблемы. Если опыты по клонированию животных из соматических клеток взрослого организма — это осуществление мечты нескольких поколений селекционеров, то осуществлением «мечты» какого «селекционера» могут стать опыты по клонированию человека, т. е. по дублированию людей с определенным набором способностей? Слово «мечта» здесь не уместно, в данном случае речь может идти только об умысле, с полным сохранением отрицательного содержания этого слова, ведь речь идет о возможностях прагматического использования человеческих существ, включая человеческие эмбрионы.

По сути дела история клонирования представляет собой сумму хроник генетических исследований и опытов по искусственному оплодотворению. Одно событие относится непосредственно к клонированию и оценивается специалистами как поистине революционное. В 1952 году впервые было получено взрослое животное в результате пересадки ядра зародыша лягушки в неоплодотворенную яйцеклетку другой лягушки. Из яйцеклетки с новым, пересаженным генетическим материалом образовалась лягушка со свойствами пересаженного генетического материала. Принципиальное значение для развития технологии клонирования имело получение в лабораторных условиях недифференцированных клеток, т. е. искусственное выращивание стволовых эмбриональных клеток, которые способны давать начало разным типам клеток организма. В начале 80-х годов подобные опыты с мышами успешно были проведены американскими учеными (Эванс, Кауфман, Мартин). В 1996 году эмбриологу Я. Вильмуту — создателю овцы Долли — удалось получить в лаборатории стволовые эмбриональные клетки овцы, что явилось преодолением практически главного препятствия к клонированию. Наконец, израсходовав 236 яйцеклетки овец, из клетки молочной железы беременной овцы — А. получили «культуру» — размножающиеся «в пробирке» клетки, генетический материал которых и был пересажен в «пустую» яйцеклетку овцы — В, которая затем была введена овце — С, выполнявшей роль «суррогатной матери». 23 февраля 1997 года на свет появилось единственное в мире млекопитающее, у которого нет «отца», но есть три «матери» — донор яйцеклетки, донор генетического материала и вынашивающая «суррогатная мать».

В основе методики клонирования лежит модель размножения бактерий по типу «деление», при котором внутри клетки происходит деление генетического материала, а затем и самой клетки, что дает начало генетически идентичным клеткам, которые называют клоном. Уникальная способность сохранения генетической идентичности при данном типе размножения не могла не обращать на себя внимание генетиков и давно прельщала селекционеров. Ведь обычное скрещивание (животных- и растений-ре кордсменов) «распыляло» их генетическую уникальность. Первая задача процедуры клонирования заключается в получении стволовых или недифференцированных, или первоначальных («prima» — в американской терминологии) клеток. Ведь каждая клетка взрослого организма имеет свою особую задачу, она специальна или дифференцированна. И для получения нового организма годится не любая из них, но та клетка, которая находится на первоначальной, ранней стадии дифференциации. Вторая задача — пересада клеток: получение «культуры» первоначальных клеток, удаление ДНК из яйцеклетки, получение «пустой» яйцеклетки, ведение «первоначальной» ДНК в яйцеклетку, получение эмбриона. Третья задача — имплантация эмбриона в «суррогатную мать» — в овцу, обезьяну и т. д.

Должен ли этот ряд экспериментов быть продолжен клонированием человека? Допустимо ли это с моральной и правовой точек зрения? Либеральная позиция склоняется к положительному ответу. Один из аргументов — запреты на научные исследования всегда имеют ограниченный временем характер, так как они шли, и будут идти. Во-вторых, если все же запретить клонирование людей, может быть одновременно следует запретить и рождение естественных близнецов? В-третьих, появление человеческих генетических копий безопасно. Не надо бояться возможности клонирования, в данном смысле тиражирования гениев преступного мира, маньяков — ведь «душа генетически не обусловлена», заявляет член-корреспондент РАН А. Монин, и именно поэтому в клонировании нет ничего аморального. («НГ-Наука», № 1, сентябрь 1997. С. 5.) В противоположность А. Монину, создатель Долли — Ян Вильмут — высказывается однозначно против клонирования людей. А в Англии сочли необходимым все же запретить такие эксперименты.

Сегодня возможность сохранения человеческой цивилизации зависит от того, каким ценностям будет отдано предпочтение. От того, хватит ли моральных и нравственных сил, чтобы устоять от соблазна продления жизни небольшого числа людей, за счет сознательного уничтожения множества других, за счет превращения их в потенциальных доноров, в биомассу, в ходячие вместилища «запасных частей». Общественно-церковный Совет по биомедицинской этике считает, что единственной правовой нормой, способной оградить граждан Российской Федерации от опасности как очевидных, так и непредсказуемых отрицательных последствий клонирования человека, должна стать норма закона, устанавливающая запрет на любые исследования и разработки в этой области».

Сексопатология и сексология конца ХХ века принципиально разводят этико-социальные нормы и сексуальное поведение человека. Результатом этого разведения стало понятие «сексуальная девиация», которое означает «всякое отклонение от нормы в сексуальном поведении, независимо от его проявлений и характера, степени выраженности и этиологии» ²²⁵. Целью же лечения сексуальной девиации становится «не освобождение от девиантной сексуальности, а высвобождение для девиантной сексуальности» ²²⁶. В границах таких подходов этико-социальные нормы рассматриваются как патогенный фактор, стесняющий девиацию и приводящий к неврозам и сексуальным дисфункциям. Кроме того, все более укрепляется тенденция превращения собственно сексопатологии в сексологию, так как «классификация сексуальных девиаций вовсе не является перечнем болезней, но представляет собой систематику различных возможностей сексуального поведения» ²²⁷.

Согласно классификации, предлагаемой К. Имелинским, все сексуальные девиации разделяются на две группы. Первая группа — это сексуальные отклонения, к которым он относит (по объекту влечения) — педофилию, геронтофилию, зоофилию, фетишизм, трансвестизм; (по способу реализации влечения) — садизм, мазохизм, эксбиционизм, вуайеризм; к «просто нетипичным влечениям» — гомосексуализм, транссексуализм, кровосмешение. Это непатологические сексуальные влечения. Вторая группа — собственно патологические сексуальные отклонения, к которым относятся все перечисленные выше, но в «прогрессирующих и импульсивных формах» ²²⁸. Метод К. Имелинского связан с отказом от ценностей традиционной морали, что превращает многочисленные виды сексуальной патологии в норму. Подобные принципы типичны для современной сексологии и сексопатологии. Нельзя не отметить, что многие из них противоречат установкам влиятельных направлений в медицинской психологии, психотерапии и психиатрии. К. Г. Юнг в «Тэвистокских лекциях» обращал внимание на то, что ценности культуры «являются важной психологической функцией. Для того чтобы получить целостную картину мира, совершенно необходимо учитывать ценностный аспект. В противном случае вы попадете в беду» ²²⁹. Далее, логотерапия — одно из влиятельных направлений современной психотерапии — определяет смысловое измерение личности как врожденный мотивационный элемент ее поведения и развития. При этом «смысл не субъективен», т. е. не может быть сведен к измерениям биологических или психологических характеристик человека. Естественно, поэтому, что целью, ценностью, «смыслом» не может быть «принцип наслаждения». Если же он им становится (что происходит в современной сексологии), то он начинает выполнять разрушающее психику действие. «Саморазрушающее свойство стремления к наслаждению лежит в основе многих сексуальных неврозов» ²³⁰.

Возвратимся к авторитету аналитической психологии — К. Г. Юнгу. «Врач всегда должен помнить о том, что болезни — это просто нарушение нормальных процессов, а отнюдь не entia per se (самостоятельные сущности) со своей отличительной психологией. Similia similibus curantur (подобное лечат подобным) — эта замечательная истина старой медицины и, как всякая великая истина, она легко может оказаться величайшим заблуждением. Медицинская психология должна следить за тем, как бы самой не принять патологическую форму» ²³¹ .

К сожалению, эта опасность подстерегает современные сексологические теории. Предупреждение возможных последствий новых методик медико-психологического воздействия на человека — одна из задач биомедицинской этики.

Гомосексуализм как медицинское и социальное явление

Примером переплетения медицинских и социальных проблем является современная тенденция легализации гомосексуализма. С января 1993 года вступил в силу 10-й Пересмотр Международной классификации болезней. Впервые за все время существования периодических пересмотров гомосексуализм был выведен из категории «болезни» и определен как «сексуальная ориентация», которая, согласно Примечанию, сама по себе не рассматривается даже в качестве расстройства. Вслед за этим, в апреле 1993 года принимается новая редакция статьи 121 Уголовного кодекса РФ, где впервые, вопреки многовековой традиции, отсутствовало положение об уголовной ответственности за мужеложство. В новом Уголовном кодексе РФ, вступившем в силу с 1 января 1997 года, уголовная ответственность предусмотрена только за насильственные действия сексуального характера (статья 131). Известно, что еще в 1990 году Уголовный кодекс относил гомосексуализм к «преступлениям против жизни, здоровья и достоинства личности». Еще в 1990 году медики квалифицировали гомосексуализм «как наиболее распространенное половое извращение». Каковы же основания происходящих изменений?

Определяющим основанием является развитие медицинского знания. В течение многих веков гомосексуализм рассматривался как половое извращение, не являясь при этом предметом медицинского исследования. В первой половине XIX века начинает распространяться отношение к гомосексуализму не как к форме полового пресыщения, а как к патологическому явлению. Поставив вопрос о причинах гомосексуализма, медицинское знание отвечает на него, исходя из семи позиций. Первая — генетическая, согласно которой гомосексуализм — это наследственная патология; вторая — неврогенная, связывающая гомосексуализм с церебральными поражениями. С точки зрения эндокринного подхода, в основе гомосексуализма лежат эндокринные нарушения (например, опухоли коры надпочечников). Нейроэндокринная и внутриутробная модель объяснения выходит на уровень изменений гормональных процессов у формирующегося плода. Шестой, психоаналитический подход, объясняет гомосексуализм как следствие ранней фиксации на матери. Любовь гомосексуалиста к мужчинам юношеского возраста — это чувство, которое воспроизводит отношение его матери к нему. Патологичность, или инверсивность, гомосексуализма у Фрейда не вызывала сомнения. «Клинический портрет гомосексуализма» до сих пор не могут ему простить многие современные сексуальные либералы. Седьмая позиция до последнего времени доминировала в отечественной психиатрии. Это условно-рефлекторная, или дизонтогенетическая концепция, гомосексуализма, согласно которой «извращение психосексуальных ориентаций формируется в постнатальном периоде под влиянием средовых (психосексуальных) факторов на патологически измененной почве или вследствие неблагоприятных воздействий» ²³². П. Б. Ганнушкин в 1933 году писал: «Совершенно несомненно, что, как правило, у большинства людей до наступления половой зрелости половое влечение отличается большой неустойчивостью, особенно в отношении цели и объекта влечения. Случайные впечатления, соблазны со стороны товарищей, наконец, прямое совращение со стороны пожилых гомосексуалистов фиксируют у еще не нашедшего себя в половом отношении неустойчивого психопатичного юноши ту форму удовлетворения полового влечения, в которой он испытывал свои первые, наиболее яркие половые переживания. Повторение создает привычку... Параллельно с этим элементы нормального полового чувства постепенно атрофируются и замирают» ²³³.

Практически все исследователи различают два вида гомосексуализма — активный (врожденный, «истинный») и пассивный (приобретенный, «средовой» или «культоральный»). Активный гомосексуализм составляет «стержневую группу», представленную от 1 до 4% у мужчин и от 1 до 3% у женщин, которая воспроизводится с биологической необходимостью и является антропологической особенностью любой культуры, включая и древние. Степень же распространения гомосексуализма, т. е. рост показателей «приобретенных» гомосексуальных отклонений, напрямую зависит от культурных влияний, к которым относятся позитивные либеральные установки общества, «мода», негативизм по отношению к традиционной иудео-христианской морали и т. п.

Формой оправдания гомосексуализма для многих исследователей является идеализация языческой сексуальности. Например, доктор Исаев Д. Д. констатирует наличие гомосексуальных связей у античных богов — между Зевсом и Ганимедом, Апполоном и Гиацинтом, Ахиллесом и Петроклом, Гераклом и Хиласом. Ставится родственный диагноз Зенону, Сократу, Платону, Александру Македонскому и др. Понятие «эрос» истолковывается как «символ... гомосексуальных союзов». Педерастия рассматривается как уникальная и совершенная система образования Древней Греции и вообще являлась «основой процветания общества, фундаментом общественных устоев» ²³⁴.

Подобные изыскания не новы. И уже в 1909 году Г. Миллер в своем фундаментальном исследовании «Половая жизнь человечества» (CПб., 1909) изобличает подобные трактовки как некорректные интерпретации заинтересованных лиц235. Наиболее убедительными в этом отношении являются следующие суждения Платона в «Законах»: «Из-за влечения ....женщин к женщинам и мужчин к мужчинам проистекают несметные беды, как для отдельных людей, так и для государства.... Подобные отношения нечестивы, богопротивны и... позорнее всего позорного... Кто же из людей решится все это возвести в закон?» ²³⁶ .

Отказ от уголовной наказуемости за мужеложство в современном законодательстве в значительной степени обусловлен мотивом «терпимости и гуманизма» по отношению к больным людям. Например, доктор И. М. Деревянко полагает: «Гомосексуализм — это клиническое проявление аномалий (пороков развития, уродств) половых органов и пола. Следовательно, это болезнь, а лишать свободы и убивать больных (страдающих пороком развития людей) — это свидетельство медицинской безграмотности общества» ²³⁷. Причем сам доктор Деревянко И. М. приводит такую статистику: 60% от общего числа гомосексуалистов не ощущают себя больными, довольны своей гомосексуальной ориентацией и чувствуют себя весьма комфортно. И лишь 25% страдают, ощущают свою неполноценность и хотят излечиться. Причем ощущение их неполноценности для многих специалистов обусловлено конфликтом с традиционной моралью.

В англо-американской культуре подход несколько иной. За последние 30 лет проблеме гомосексуализма было посвящено около 1200 публикаций, и основная тенденция ее решения сводится к оценке гомосексуализма как варианта нормы, снимая при этом вопрос о терапии. Интересно, что ряд отечественных специалистов занимает по этому вопросу непримиримую позицию: «С такой точки зрения мы не можем согласиться» ²³⁸.

Отношение к гомосексуализму в европейской культуре прошло три стадии. На первой, он воспринимался как вид извращения; на второй, в результате медикализации проблемы, как болезнь; и на третьей, современной, как норма. Причем одним из способов перехода со второй стадии на третью является отрицание норм и ценностей традиционной морали. Действительно, отказ от традиционной морали, если не излечивает, то превращает многие виды сексуальной патологии, в том числе и гомосексуализм, в норму. Существующая биопсихологическая идентичность гомосексуалиста требует морально-мировоззренческой идентичности. Но при этом нельзя забывать о людях, для которых принципы традиционной морали — не отвлеченные и пустые идеи, но «образы и смыслы их жизни». В системе их миропонимания гомосексуализм — это олицетворение совершенной противоестественности. Существование в режиме противоестественности ставит под угрозу существование человечества как вида и на уровне рождаемости, и на уровне моральной и физической деградации. Для сторонников традиционной морали «стержневая группа» гомосексуалистов (пресловутые 4%), не ограниченная ни юридически, ни морально, представляет собой опасность и постоянный фактор риска совращения детей и молодежи, т. е. прогрессирующего роста «приобретенного гомосексуализма».

Религиозная оценка гомосексуализма

Профессор, протоиерей В. Зеньковский в своей работе «На пороге зрелости» пишет: «Надо бояться того, что порок этот гораздо более распространен, чем думают... Взрослые мужчины, страдающие этим пороком, ищут подростков-юношей, чтобы пользоваться ими для удовлетворения половой потребности... Когда это извращение достигает известной силы, с ним, по-видимому, трудно уже бороться — тем более важно охранять мальчиков от покушений на них со стороны извращенных людей старшего возраста... Как всякое извращение, так и гомосексуализм, раз «присосавшись», с трудом отрывается, а в то же время медленно, но непременно происходит психическая деформация — именно потому, что гомосексуализм неестествен. От этой беды можно и должно предостеречь наших детей» ²³⁹ .

Библейская мораль на протяжении веков прочно и неизменно стоит на пути этой беды. В Книге «Левит» определяется: «И с мужчиной не ложись, как лежат с женщиной; мерзость это». «И человек, который ляжет с мужчиной, как лежат с женщиной, — мерзость сделали оба, смертью пусть будут умерщвлены, их кровь на них» (Лев.18, 22; 20, 13).

В Новом Завете в «Послании к римлянам» Апостол Павел описывает «нечестие и неправду человеков; подавляющих истину неправдою»: «Подобно и мужчины, оставивши естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение. И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму — делать непотребства, так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостливы» (Рим. 1, 27-31).

В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» гомосексуализм бескомпромиссно осуждается, «как греховное повреждение человеческой природы, которое преодолевается в духовном усилии, ведущем к исцелению и личностному возрастанию человека. Гомосексуальные устремления, как и другие страсти, терзающие падшего человека, врачуются Таинствами, молитвой, постом, покаянием, чтением Священного Писания и святоотеческих творений, а также христианским общением с верующими людьми, готовыми оказать духовную поддержку. Относясь с пастырской ответственностью к людям, имеющим гомосексуальные наклонности, Церковь в то же время решительно противостоит попыткам представить греховную тенденцию как «норму», а тем более как предмет гордости и пример для подражания. Именно поэтому Церковь осуждает всякую пропаганду гомосексуализма. Не отказывая никому в основных правах на жизнь, уважение личного достоинства и участие в общественных делах, Церковь, однако, полагает, что лица, пропагандирующие гомосексуальный образ жизни, не должны допускаться к преподавательской, воспитательной и иной работе среди детей и молодежи, а также занимать начальственное положение в армии и исправительных учреждениях» ²⁴⁰.

Транссексуализм

В начале 90-х годов отечественные специалисты вполне однозначно определяли транссексуализм как «половое извращение, ощущение принадлежности к противоположному полу» ²⁴¹ или как «наиболее резко выраженную ядерную группу врожденного гомосексуализма» ²⁴². Эти определения соответствовали 9-му Пересмотру Международной классификации болезней 1975 года, в котором транссексуализм, наряду с гомосексуализмом, был отнесен к разделу «Половые извращения и нарушения».

Во Введении к 10-му Пересмотру справедливо фиксируется, что в ХХ веке произошли существенные изменения в структуре патологии населения. Однако существенные изменения происходят и в понимании самой патологии. В 10-м Пересмотре четко дифференцируются «расстройства полового предпочтения» от «расстройств половой идентификации». К этим расстройствам и отнесен транссексуализм. Он определяется как «желание жить и быть принятым в качестве лица противоположного пола, обычно сочетающееся с чувством неадекватности или дискомфорта от своего анатомического пола и желанием получать гормональное и хирургическое лечение с целью сделать свое тело как можно более соответствующим избранному полу» ²⁴³.

Среди факторов негативно-настороженного общественного отношения к транссексуалам ведущее место занимает восприятие транссексуализма как явления, близкого к тому, что принято называть «сексуальным извращением», т. е. недостаточно четкое различение собственно транссексуализма от гомосексуализма, гермафродизма, бисексуальности. Между перечисленными состояниями существует как связь, так и отличия. Гермафродизм — характеристика организма с признака ми анатомо-физиологической двуполости, бисексуальность — характеристика личности с двуполой направленностью сексуальных влечений. Примечательно, что в «Советском энциклопедическом словаре 1980 года издания гомосексуализм определялся как «разновидность полового извращения» ²⁴⁴. Транссексуализм — это эмоционально-психическая характеристика личности, отрицающей свой биологический пол. В последние годы среди специалистов распространено мнение, что к сексуальной извращенности это состояние имеет проблематичное отношение. Они считают, что ощущение себя «другим» возникает в детском возрасте и, как правило, сопровождает становление сознания и самосознания.

Транссексуал стремится к «восстановлению» пола хирургическим путем, в отличие, например, от гомосексуала, который, как правило, не допускает этой идеи. Стремление транссексуала привести строение своего тела в соответствие с психическим чувством половой принадлежности, т. е. желание получить хирургическое лечение, находит удовлетворение в современной медицинской практике. Транссексуальная хирургия — одно из новых ее направлений, которое стало отражением реальных изменений в морально-мировоззренческом и правовом сознании европейского человека. Медицинские разработки этого направления явились как бы медицинским средством обеспечения этих изменений, средством обслуживания прав пациента, в частности прав на изменение пола.

Впервые операция по «коррекции пола» была произведена в 1951 году в Дании. В настоящее время и на Западе и в России производство подобных операций поставлено на поток. Например, по свидетельству доктора А. С. Акопяна, директора Центра репродукции человека, за последние пять лет в Центре было произведено около 200 подобных операций. Это число свидетельствует о том, что транссексуалы — немногочисленная группа пациентов. По статистике 1 из 100 000 человек обнаруживает признаки транссексуализма. Но, несмотря на количественную незначительность, степень эмоционального воздействия явления транссексуализма на общественное сознание, по крайней мере, об этом говорит современная пресса, весьма высока. С чем это связано?

Сам термин «транссексуализм» был введен в 1954 году Г. Беньямином. Возникает вопрос: является ли это состояние принципиально новым, т. е. примером современных изменений в структуре патологии населения, или это явление уже было известно культуре? Исследования показывают, что не только было известно, но и много раз описано.

В. В. Розанов называл это явление «физической содомией» и рассматривал ее как физиологическое основание различных видов религиозной экзальтации, встречающихся и в язычестве и в таких религиозных сектах, как хлыстовство, скопчество. Например, известен термин сектантов-скопцов — «чистота», который означал «отсечение удов срамных» и являлся главным признаком принадлежности к секте.

Приводя различные факты, собранные доктором А. Форелем в его книге «Половой вопрос» (СПб., 1909), Розанов описывает такой типичный случай. Пациент признается: «За последние годы я ни на минуту не переставал чувствовать себя женщиной... Брак наш (пациент был женат), за исключением минут совокупления, производит такое впечатление, будто совместно живут две женщины, из которой одна маскируется мужчиной... Все это ужасно тяготит, и уже лучше быть или сделаться бессильным...». Комментируя это свидетельство, Розанов пишет: «Какое поразительное признание, до конца и глубоко объясняющее религиозное оскопление» ²⁴⁵.

Не без оснований можно утверждать, что в древних культурах именно транссексуализм в значительной степени определял возникновение ряда религиозно-мистических культов, таких, например, как поклонение Молоху, «жрецы» которого культивировали обряд кастрации. Этот обряд вполне можно объяснить как свидетельство «неодолимого физиологического и психического отвращения» к собственному полу, и само оскопление как «торжество» освобождения от него. В. В. Розанов, ссылаясь на древние источники, упоминает обычай, преследуемый Моисеем, по которому «мужчины одевались в платья женщин, и наоборот. Юноши как бы обращались в девушек после посвящения их божеству, т. е. после того, как они лишались детородных органов» ²⁴⁶.

В Библии можно прочесть: «У кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне» (Втор., 23, 1). Библейская традиция веками вырабатывала устойчиво-отрицательное отношение к «страдальцам пола» в противоположность языческой культуре. «Исключительность», получавшая в язычестве религиозную окраску, в христианской культуре приобретала форму социально-морального изгойства. Эта традиция заложила архетип отрицательного морально-эмоционального отношения, которое сегодня оборачивается проблемой социальной адаптации транссексуалов.

Современная Православная Церковь приходит к выводу, что «стремление отказаться от принадлежности к тому полу, который дарован человеку Создателем, может иметь лишь пагубные последствия для дальнейшего развития личности. «Смена пола» посредством гормонального воздействия и проведения хирургической операции во многих случаях приводит не к разрешению психологических проблем, а к их усугублению, порождая глубокий внутренний кризис. Церковь не может одобрить такого рода «бунт против Творца» и признать действительной искусственно измененную половую принадлежность... От транссексуализма надлежит отличать неправильную идентификацию половой принадлежности в раннем детстве в результате врачебной ошибки, связанной с патологией развития половых признаков. Хирургическая коррекция в данном случае не носит характер изменения пола» ²⁴⁷.

Медицинская помощь должна оказываться как средство лечения патологии половой идентификации, но не как средство поддержания сексопатологических и сектантско-религиозных ориентаций.