Божественного Аврелия Августина епископа Гиппонского о предопределении святых первая книга

праведность моя или еще что другое. Опережая подобные мысли, благой учитель

говорит: "Что имеешь, чего бы не получил?". От кого ты имеешь это? Разве не

от Того, Кто отличил тебя от другого, не даровав ему того, что даровал тебе?

"Если же получил, что хвалишься, как будто не получил?". Неужели, спрашиваю

я, хочет он чего-нибудь другого, кроме как того, чтобы всякий хвалящийся

хвалился Господом? Ничто так не противоположно этому смыслу, как то, чтобы

каждый так хвалился своими заслугами, словно он сам их для себя соделал, а

не благодать Божия, -- но та благодать, которая отличает добрых от злых, а

не та, которая обща для добрых и злых. Итак, существует благодать, приданная

природе, согласно коей мы являемся разумными животными и отличаемся от

скотов; и есть также приданная природе благодать, коей среди самих людей

красивые отличаются от безобразных, а талантливые от тупоумных, и все

другое, к этому относящееся. Но тот, кого обличал апостол, не над скотом

превозносился, не над другим человеком в каких-либо природных дарах, каковые

могут быть и у худших. Но превозносящийся приписывал себе, а не Богу, нечто

такое, что относилось к благой жизни. За то и заслужил услышать от апостола:

"Ибо кто отличает тебя? Что имеешь, чего бы не получил?" Природе принадлежит

способность иметь веру, но разве принадлежит ей само обладание этой верой?

"Ибо не у всех вера" (2 Фес. 3, 2), хотя возможность иметь веру принадлежит

всем. Апостол же не говорит: "Что ты можешь иметь, чего бы не получил, чтобы

ты смог это иметь?", -- но говорит: "Что имеешь, чего бы не получил?" Посему

то, что человек может иметь веру, как может иметь и любовь, принадлежит его

природе; иметь же веру, как и иметь любовь, принадлежит благодати верных.

Итак, та природа, среди даров которой нам была дана возможность иметь веру,

не отличает одного человека от другого; сама же вера отличает верного от

неверного. И поэтому сказано: "Ибо кто отличает тебя? Что имеешь, чего бы не

получил?". А всякий дерзнувший сказать, будто имеет от себя самого веру,

потому что не получил ее, открыто противоречит этой очевидной истине: не

потому, что верить или не верить не принадлежит свободной воле человека, но

потому, что в избранных воля уготовляется Господом (Прит. 8, по Септ.).

Поэтому также к самой вере, которая принадлежит воле, относится сказанное:

"Ибо кто отличает тебя? Что имеешь, чего бы не получил?"

Глава 6

11. "Многие слышат слово истины: но одни веруют, а другие противоречат:

отрицает это? Но поскольку у одних приготовляется воля от Господа, а у

других нет, следует, конечно, различать, что происходит от Его милосердия, а

что от суда. "Чего искал Израиль, -- говорит апостол, -- того не достиг;

избранные же получили, а прочие ожесточились, как написано: Бог дал им дух

усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат, даже до сего

дня. И Давид говорит: да будет трапеза их сетью, тенетами и петлею в

возмездие им; да помрачатся глаза их, чтобы не видеть, и хребет их да будет

согбен навсегда". Вот милосердие и суд: милосердие для избранных, которые

получили праведность Божию; суд же для остальных, которые были ослеплены. И,

однако, и эти уверовали, поскольку хотели; и те не уверовали, ибо не желали.

Итак, милосердие и суд вершатся в самой человеческой воле. Избрание же

имеется в виду то, которое принадлежит благодати, а не то, конечно, которое

от заслуг. Ибо выше апостол сказал: "Так и в нынешнее время, по избранию

благодати, сохранился остаток. Но если по благодати, то не по делам; иначе

благодать уже не благодать" (Рим. 11, 5-10). Итак, даром получили избранные

то, что получили: не предшествовало у них ничего такого, что они дали бы

прежде, и им бы воздалось: за ничто спас Он их. Остальным же, ослепленным,

сие было сотворено в возмездие, о чем там тоже было сказано. "Все пути

Господни милость и истина" (Пс. 24, 10); "Неисследимы" же "пути Его" (Рим.

11, 33). Итак, неисследимы и милосердие, по которому Он даром избавляет, и

истина, по которой праведно судит.

Глава 7

12. Но, может быть, мне скажут: апостол различает дела и веру,

происходит от веры. И это верно. Но Иисус также саму веру зовет делом Божиим

и повелевает нам ее созидать. Ибо иудеи сказали Ему: "Что нам делать, чтобы

творить дела Божии? Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы

веровали в Того, Кого Он послал" (Ин. 6, 28, 29). Итак, апостол различает

веру и дела подобно тому, как в двух царствах Иудейских Иуда отличается от

Израиля, хотя и сам является Израилем. И оправдывается человек от веры, а не

от дел (Гал. 2, 16) потому, что она дается первой, а уже исходя из нее

даруется все остальное -- то, что в собственном смысле зовется делами, коими

человек живет праведно. Ибо сам апостол говорит: "Благодатью вы спасены

через веру, и сие не от вас, но Божий дар", -- то есть и то, что я сказал

"через веру", не от вас, но и сама вера тоже есть Дар Божий. "Не от дел, --

говорит, -- чтобы никто не хвалился" (Еф. 2, 8, 9). Ведь обычно говорят, что

потому, дескать, он заслужил уверовать, что был благим мужем и прежде,

нежели уверовал. Так можно сказать о Корнилии, чьи милостыни были приняты и

молитвы услышаны прежде, чем он уверовал во Христа (Деян. 10, 4). И, однако,

он не давал милостыню и не молился совсем без какой-либо веры. Ибо как бы он

призывал Того, в Кого не уверовал (Рим. 10, 14)? Но если бы мог без веры

Христовой спастись, то не был бы для его созидания послан строитель апостол

Петр; хотя верно и то, что "Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся

строящие его" (Пс. 26, 1). А нам говорят: вера от нас, остальное же от

Господа, относящееся к делам праведности. Словно вера, говорю я, не

относится к созиданию; словно фундамент не относится к строению! А если она

все-таки относится, и притом наипервейшим и наибольшим образом, то напрасно

трудится, проповедуя, созидающий веру, если Господь по милости не созиждет

ее изнутри. Итак, все благое, что Корнилий сделал и прежде, чем уверовал во

Христа, и когда уверовал, и после уверования, -- все это он должен отдать

Богу, чтобы никто не хвалился.

Глава 8

13. Посему Сам единый Учитель и Господь, сказав: "Вот дело Божие, чтобы

произнес: "Но Я сказал вам, что вы и видели Меня и не уверовали. Все, что

дает Мне Отец, ко мне придет". Что же значит "ко мне придет", как не

"уверует в Меня"? Но чтобы это произошло, дает Отец. Также немного ниже: "Не

ропщите между собой. Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его

Отец, пославший Меня; и Я воскрешу его в последний день. У пророков

написано: и будут все научены Богом. Всякий, слышавший от Отца и

научившийся, приходит ко Мне" (Ин. 6, 29, 36, 37, 43-45). Что значит

"Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне", как не то, что

"нет никого, кто бы услышал от Отца и научился и ко Мне не пришел"? Потому

что, если всякий слышавший от Отца и научившийся приходит, то, очевидно,

всякий не пришедший не услышал от Отца и не научился. Ведь если бы услышал и

научился, то пришел бы. Потому что нет такого, кто бы услышал и научился и

не пришел; но всякий, говорит Истина, слышавший от Отца и научившийся,

приходит. Сильно удалена от чувств плоти эта школа, где слышат и научаются

от Отца, чтобы прийти к Сыну. Там пребывает и Сам Сын, ибо Он есть Слово

Его, Коим Отец обучает таким образом. И делает это не через плотский слух,

но через слух сердца. И там же есть Дух Отца и Сына; ибо Он не является

неучащим или учащим отдельно от Них: ведь мы утверждаем, что дела Троицы

нераздельны. И Он, конечно, есть Тот Святой Дух, о Котором апостол говорит:

"Имея того же Духа веры" (2 Кор. 4, 13). Но Отцу дело сие присваивается в

большей степени потому, что от Него рожден Сын и от Него исходит Святой Дух:

о чем рассуждать подробнее слишком длинно; и я думаю, что наш труд в

пятнадцати книгах, посвященный Троице, Которая есть Бог, уже дошел до вас.

Сильно, говорю, удалена от чувств плоти эта школа, где слышат и научаются от

Отца. Многих мы видим приходящими к Сыну, ибо многих видим верующими во

Христа; но где и каким образом от Отца сие услышали и научились, того мы не

видим. Чрезвычайно таинственна благодать сия; в том же, что это благодать,

кто усомнится? Итак, сия благодать, даруемая тайно сердцам человеческим по

божественной щедрости, никаким жестоким сердцем не отвергается. Ибо она для

того и дается, чтобы сперва было снято ожесточение сердца. Итак, когда Отец

изнутри слышим и научает прийти к Сыну, то Он вынимает сердце каменное и

дает сердце плотяное, как обещал через проповедь пророка (Иез. 11, 19). Так

творит Он сынов обетования и сосуды милосердия, кои прежде уготовил ко

славе.

14. Итак, почему Он не учит всех, чтобы пришли к Сыну? Не потому ли

суду? Ибо "кого хочет, милует, а кого хочет, ожесточает"; но милует тем, что

дарует благо; ожесточает же тем, что воздает должное. Но, может быть, эти

слова, как думают некоторые, принадлежат тому, к кому обращается апостол,

говоря: "Ты скажешь мне...", так что "Итак, кого хочет, милует, а кого

хочет, ожесточает" сказаны тем же лицом, а также и сказанное дальше, а

именно: "За что же еще обвиняет? Ибо кто противостанет воле его?" Неужели

ответ апостола таков: О человек, ложно то, что ты сказал? Нет! Вот его

ответ: "А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему

его: "зачем ты меня так сделал?" Не властен ли горшечник над глиною, чтобы

из той же смеси",-- и далее все, что вы отлично знаете. И, однако, в

некотором смысле Отец всех учит приходить к Своему Сыну. Ибо не напрасно

написано у пророков: "И будут все научены Богом". Иисус же, предпослав сие

свидетельство, добавил: "Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит

ко Мне". Стало быть, как мы правильно говорим о каком-нибудь учителе

грамматики, который один в городе, что он всех учит грамоте, -- не потому,

что все учатся, а потому, что все те, кто учится грамоте, учится только у

него, -- так же, значит, правильно говорим и то, что Бог всех учит прийти ко

Христу, -- не потому, что все приходят, а потому, что никто не приходит

иначе. А почему Он не всех учит, апостол открыл, насколько посчитал это

нужным: потому, что желал "показать гнев и явить могущество Свое, с великим

долготерпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели, дабы вместе явить

богатство славы Своей над сосудами милосердия, которые приготовил ко славе"

(Рим. 9, 18-23). Отсюда происходит то, что "слово о кресте для погибающих

юродство есть, а для нас, спасаемых, -- сила Божия" (1 Кор. 1, 18). Всех

таковых Бог учит придти ко Христу, потому что хочет, чтобы все они спаслись

и пришли к познанию истины (1 Тим. 2, 4). Ибо если и тех восхотел бы

научить, для которых слово о кресте юродство есть, чтобы они пришли ко

Христу, то без сомнения пришли бы и они. Потому что не обманывает и не

обманывается говорящий: "Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит

ко Мне". Итак, да не будет, чтобы кто-нибудь, слышавший от Отца и

научившийся, не пришел.

15. Почему, спрашивают, не всех учит? Если мы скажем, что те, которых

Он не учит, не хотят учиться, нам ответят: а где же то, что сказано Ему:

"Боже, Ты, обратив, оживишь нас" (Пс. 84, 7)? Если же Бог не творит желающих

из нехотящих, зачем Церковь молится по заповеди Господней за своих

преследователей (Мат. 5, 44)? Ибо святой Киприан так хотел понимать даже вот

эти слова: "Да будет воля твоя и на земле, как на небе" (Мат. 6, 10), -- то

есть, как среди уже уверовавших, которые словно небо, так и среди

неверующих, которые из-за этого еще земля. Итак, почему мы молимся за не

хотящих уверовать, кроме как из-за того, что Бог в них производит и само

желание (Фил. 2, 13)? Об иудеях определенно молится апостол: "Братия,

желание сердца моего и молитва к Богу об Израиле во спасение" (Рим. 10, 1).

Так зачем он молится за неверующих, если не затем, чтобы уверовали? Ибо

иначе не получают спасения. Итак, если вера молящихся предваряет благодать

Божию, то неужели вера тех, за которых молятся, чтобы они уверовали, тоже

предваряет Божию благодать? Ведь за них именно для того и молятся, чтобы им,

неверующим, то есть не имеющим веры, вера была дарована. Значит, когда

провозглашается Евангелие, некоторые веруют, некоторые же нет; но верующие

вместе с голосом проповедника, который приходит извне, изнутри слышат Отца и

научаются; неверующие же извне слышат, изнутри же не слышат и не научаются.

Ибо "никто", говорит Иисус, "не приходит ко Мне, если Отец, пославший Меня,

не привлечет его". О чем яснее сказано после. Спустя некоторое время, когда

Иисус говорил о поедании Своей плоти и питии Своей крови, даже некоторые из

учеников Его сказали: "Какие странные слова! Кто может это слушать?" Но

Иисус, зная Сам в Себе, что ученики Его ропщут на это, сказал им: "Это ли

соблазняет вас?" И немного после: "Слова, которые говорю Я вам, суть дух и

жизнь. Но есть из вас некоторые неверующие". И тут же Евангелист добавляет:

"Ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его. И сказал:

для того-то и говорил Я вам, что никто не может придти ко Мне, если то не

дано будет ему от Отца Моего" (Ин. 6, 44-66). Итак, быть привлеченным Отцом

к Сыну, и услышать, и научиться от Отца, чтобы прийти к Сыну, есть не что

иное, как получить от Отца дар, через который человек веровал бы в Сына.

Потому что не между слышащими и не слышащими Евангелие, а между верующими и

не верующими провел различение Сказавший: "Никто не может прийти ко Мне,

если то не дано будет ему от Отца Моего".

16. Итак, вера -- и начавшаяся, и совершенная -- есть дар Божий; и в

том, что этот дар одним дается, а другим не дается, пусть не усомнится

никто, не желающий противостать яснейшим местам Священного Писания. Почему

же дается не всем, это не должно волновать верного, который верует, что от

одного человека все пошли в осуждение, без сомнение справедливейшее: так что

не было бы никакого упрека Богу, даже если бы никто оттуда не был бы

избавлен. Откуда явствует, что велика благодать, состоящая в том, что многие

избавляются и узнают о том, что им бы полагалось, наблюдая за теми, кто не

избавлен: так, чтобы хвалящийся хвалился не своими заслугами, которые у него

равны с заслугами осужденных, но лишь Господом. Почему же Он скорее

избавляет того, нежели этого? Непостижимы суды Его и неисследимы пути Его

(Рим. 11, 35). Ибо нам лучше и здесь услышать или сказать: "А ты кто,

человек, что споришь с Богом?" (Рим. 9, 20), -- нежели дерзнуть говорить

так, будто мы знаем оставшееся сокрытым по желанию Бога. А ведь Он не мог

хотеть чего-либо неправедного.

Глава 9

против Порфирия, озаглавленном "О времени христианской религии". Я сказал

так специально, чтобы избежать более тщательного и трудоемкого рассуждения о

благодати -- в частности, потому, что не хотел там говорить о ней то, что

могло бы быть сказано в другом месте или другими людьми. Ибо среди прочего,

отвечая на вопрос о том, почему Христос пришел спустя столь долгое время, я

сказал: "Потому же, почему Христу не ставят в упрек, что не все следуют Его

учению (ибо чувствуют и сами, что сие никак не может быть справедливо

брошено в упрек мудрости философов или даже велению их богов). Что они

ответят, если, не говоря о той высоте премудрости и знания Божьего, где,

может быть, скрыт какой-то другой более тайный замысел, без предубеждения

также к другим причинам, кои могут быть исследованы мудрыми, только то из-за

краткости скажем мы в обсуждение этого вопроса, что Христос пожелал явиться

людям и проповедовать среди них Свое учение там и тогда, где и когда, как Он

знал, будут жить те, кто в Него уверует? Ибо относительно тех времен и мест,

в которых Его Евангелие не проповедовалось, Он предузнал, что все там будут

такими, какими хотя и не все, но многие были во время Его телесного

присутствия: ведь они не пожелали уверовать в Него, даже когда Он воскрешал

мертвых. Таковыми и сейчас видим многих: когда с такой очевидностью

исполняются пророческие свидетельства о Нем, они до сих пор не хотят верить

и более желают противостоять с человеческим упрямством, нежели уступить

божественному авторитету, настолько ясному и прозрачному, возвышенному и

прославленному, насколько разум человека мал и немощен проникнуть в

божественную истину. Итак, что удивительного, если Христос знал, что мир в

прежние века настолько заполнен неверными, что заслуженно не хотел им

являться и проповедовать, ибо заранее знал, что ни через слова, ни через

чудеса они не уверуют? Нет ничего невероятного в том, что такими были тогда

все, коль скоро их многочисленности мы удивляемся от Его пришествия до

нынешнего времени. И тем не менее от начала человеческого рода, от Адама до

Моисея, здесь более тайно, там более явно, как с божественной точки зрения

лучше соответствовало времени, не прекращали пророчествовать о нем, и не

переводились те, которые в Него верили -- и в самом Израильском народе,

который неким таинственным образом был пророческим народом, и в других

народах до Его пришествия во плоти. Ибо если уже со времени Авраама

упоминаются в Священных Еврейских Книгах некоторые из них, которые ни от

порождения его плоти, ни от народа Израильского, ни от пришельцев,

вступивших в сообщество с Израильским народом, но которые, однако, были

участниками данного таинства, то почему нам не верить, что также и в других

народах -- то тут, то там, в разных местах -- были разного рода верующие

люди, хотя они не упомянуты в тех же книгах? Таким образом, спасение этой

единственно верной религии, которое неложно обещается через нее, ни у кого

никогда не отнималось, кто был бы достоин; а у кого было отнято, тот не был

достоин. И от начала умножения человечества вплоть до конца некоторым оно

проповедуется в награду, а некоторым -- в суд. А потому те, кому оно совсем

не было возвещено, были предузнаны как неверующие. Те будущие неверующие,

которым оно проповедовалось, служили примером первых неверующих; а те

будущие верующие, коим оно провозглашалось, приготовлялись к Небесному

Царству и сообществу святых ангелов" (Послание 102, нн. 14, 15).

18. Не видите ли, что я без предубеждения против скрытого Божьего

замысла и других причин хотел сказать о предузнании Христовом то, что

кажется достаточным для обличения неверности язычников, ставящих этот

вопрос? Но от самих ли себя должны они были иметь веру после того, как им

проповедовали Христа, или должны были получить ее по дару Божьему -- то

есть, только ли предузнал их Бог, или также предопределил, -- это

исследовать и обсуждать я тогда не посчитал необходимым. Поэтому сказанное

мною: "Там и тогда восхотел Христос явиться людям и среди них проповедовать

Свое учение, где и когда, как Он знал, будут жить те, которые в Него

уверуют", -- можно перефразировать так: "Там и тогда восхотел Христос

явиться людям и среди них проповедовать Свое учение, где и когда, как Он

знал, будут жить те, которые были избраны в Нем до сотворения мира" (Еф. 1,

4). Но если бы я сказал так, это устремило бы читателя к исследованию тех

вопросов, которые ныне следует обсудить полнее и тщательнее с целью

опровергнуть заблуждения Пелагия. Поэтому мне показалось, что тогда было

достаточно сказать об этом кратко, не затрагивая, как уже было отмечено,

высоты Божьей премудрости и знания, и без предубеждения к другим причинам, о

которых я посчитал лучшим сказать в другое время.

Глава 10

19. Итак, я сказал, что спасение этой единственно верной религии,

которое неложно обещается через нее, ни у кого никогда не отнималось, кто

был бы достоин; и тот, у кого было отнято, достоин не был. Если доискиваться

причины того, почему тот или иной оказывается достойным, то не переведутся

утверждающие, будто таковой причиной является человеческая воля. Мы же

говорим, что это совершается по благодати или предопределению Божьему. Ведь

между благодатью и предопределением единственное различие состоит в том, что

предопределение приготовляет благодать, а благодать уже есть само дарование.

Итак, когда апостол говорит: "Не от дел, чтобы никто не хвалился: ибо мы Его

творение, созданы во Иисусе Христе на добрые дела" -- это благодать; а то,

что следует: "Которые прежде уготовал Бог, чтобы мы в них ходили" (Еф. 9,

10), -- это предопределение, которое не может быть без предузнания, хотя

предузнание без предопределения существовать может. Ведь Бог по

предопределению предузнает то, что Сам собирается сделать. Поэтому сказано:

"Сотворивший будущее" (Исаия, 45, по Септ.). Однако предузнать Он может

также то, что Сам не делает, как, например, любые грехи. Ибо если и

существуют некоторые грехи, которые являются одновременно и наказанием за

грех, как сказано: "Предал их Бог превратному уму -- делать непотребное"

(Рим. 1, 28), -- то здесь не грех принадлежит Богу, а суд. Поэтому

предопределение Божие, относящееся ко благу, является, как я сказал,

приготовлением благодати: благодать же есть следствие самого

предопределения. Следовательно, когда Бог обещал Аврааму в семени его веру

язычников: "Отцом многих народов поставил тебя", -- из-за чего апостол

говорит: "Потому по вере, чтобы по милости обетование всему семени было

непреложным" (Быт. 17, 4, 5), -- то Он обещал это не по причине нашей воли,

а по причине своего предопределения. Ибо обещал то, что Сам собирался

сделать, а не то, что собирались сделать люди. Ведь люди если и делают

добро, относящееся к почитанию Бога, то не они делают так, чтобы Он исполнил

обещанное, а Он Сам делает так, чтобы они творили заповеданное. Иначе не в

Божией власти, а во власти людей будет исполнить обещанное Богом, и от них

Аврааму даровалось бы то, что было обетовано от Господа. Не так, однако,

уверовал Авраам, но "уверовал, воздав славу Богу, что Он силен и исполнить

обещанное" (Рим. 4, 16-21). Он не говорит: предсказать; не говорит:

предузнать -- ибо и чужие дела Он может предсказывать и предузнавать, -- но

сказал: "силен и исполнить", -- значит, не чужие дела, но Свои.

20. Но может быть, благие дела язычников Бог обещал Аврааму в его

семени так, что Сам исполнил обещанное, а относительно веры, которую люди