|
О праславянах, обособившихся от других индоевропейских языковых групп, можно говорить не ранее чем с III – II тысячелетий до н. э., с расцвета бронзового века, обусловившего многие этногенические процессы.
Огромный период истории первобытного человечества, исчисляемый многими сотнями тысяч лет, должен рассматриваться без этнических ограничений, как период формирования общего фонда размышлений древнего человека о природе и о своем месте в ней.
Славянская прародина (подробнее см. ниже) обрисовывается в свете последних исследований как обширная полоса в Европе, вытянутая в широтном направлении от верховий Одера на западе до Среднего Днепра на востоке, на юге ее ограничивали цепи гор. В эпоху палеолитических ледников эта полоса то оказывалась подножием ледяного плато, то сплошь покрывалась мощным массивом ледника.
В мезолитическое время, когда ледник стремительно таял и отступал к северу, обнажая новые, никогда не виденные человеком земли, будущая прародина славян представляла собой тот пограничный край ойкумены, с которого началось многовековое заселение Северной Европы вплоть до Скандинавии и Финляндии. Естественнее всего предполагать, что охотничьи племена именно этой, окраинной, полосы и начали движение на север, увлекаемые уходящими вслед за ледником мамонтами. Балтика с ее неустойчивыми болотистыми берегами отклоняла движение зверей и людей в северо-восточном направлении.
Можно допустить, что какая-то часть палеолитических племен осталась на месте, но едва ли эта часть была значительна. Через бывшую границу ледника должны были двигаться и более южные охотники, проходившие далее на север или оседавшие здесь. Одним словом, эпоха мезолита – это время, когда интересующая нас территория стала «проходным двором» для самых различных племен.
Научные споры об извечности религии, будто бы входившей в число признаков, отличающих человека от обезьяны, следует считать завершенными победой марксистско-ленинской точки зрения. Защитниками извечности религии выступали в числе других и археологи, являвшиеся представителями церкви: Г. Обермайер, кардинал В. Шмидт, аббат А. Брейль. Можно считать установленным, что огромный период в жизни человечества был безрелигиозным. Палеоантропы еще не сформировали никаких представлений о сверхъестественных силах, и речь может идти лишь о ледниковых неандертальцах и кроманьонцах 1.
1 Критическое рассмотрение обширной литературы вопроса дано в книгах В. Ф. Зыбковца (Дорелигиозная эпоха. К истории формирования общественного сознания. М., 1959) и С. А. Токарева (Ранние формы религии и их развитие. М., 1964). Первый автор построил свою работу по историческому принципу, второй – по классификационному. Оба они взаимно дополняют друг друга.
Временем зарождения первых религиозных представлений, очевидно, следует считать мустьерскую эпоху (средний палеолит но трехчленной схеме деления), время обитания неандертальцев. Охота на крупных животных, требовавшая управляемой коллективности, усиливала общественные связи, а это вело и к проявлению общественного сознания. К этому времени относятся две группы фактов, причины появления которых еще не получили у исследователей исчерпывающего объяснения, но сами факты тем не менее чрезвычайно важны. Это, во-первых, неандертальские погребения, а во-вторых, знаменитые «медвежьи пещеры».
Неандертальские погребения встречены в разных местах и не могут быть объяснены случайностью. Особенно в этом убеждают раскопки А. П. Окладникова в гроте Тешик-Таш. Здесь был найден череп неандертальского мальчика, а около него – два рога горного козла. «Дальнейшие раскопки выяснили неожиданную и поистине потрясающую картину, подобной которой не видел еще ни один исследователь: вокруг черепа мустьерского человека когда-то в строгом порядке, явно по определенному плану в виде круга, расставлены были рога горного козла. Это неопровержимо свидетельствовало о том, что здесь был уже разум, логический план действий, целый мир представлений, который стоял за этим действием» 2. Опираясь на идею круга и на устойчивую ориентировку погребений, А. П. Окладников считает возможным говорить даже о солнечном культе.
2 Окладников А. П. Утро искусства. Л., 1967, с. 25.
Общая ситуация тешик-ташского захоронения позволяет высказать еще одно предположение: не являлась ли пара рогов в центре всей композиции, у самого черепа мальчика, остатком охотничьей маски, изготовленной, так сказать, из скальпа козла? Маска могла быть не ритуальной, а обычной принадлежностью охоты на этих осторожных и пугливых животных, но факт захоронения с подобной маской мог бы говорить уже о ритуале. Круговая конструкция вокруг черепа зубра обнаружена В. А. Городцовым в Ильской мустьерской стоянке.
Человек мустьерского времени (100 – 35 тыс. лет тому назад) существенно отличался от своего далекого предшественника питекантропа. Он знал огонь, он оставил следы как охотничьих временных стоянок, так и особых мастерских, он умел не только использовать пещеры, но и строить искусственные жилища. Мустьерцы охотились на крупных опасных зверей и изобрели оснащенное каменным рожном копье-рогатину, позволявшее вступать в близкий бой со зверем. Очевидно, коллективная облав-но-загонная охота сочеталась у них с финальной рукопашной схваткой отдельных наиболее отважных охотников с медведями, мамонтами, зубрами, кабанами. Метательные копья-сулицы позволяли поражать на расстоянии такую быстроногую добычу, как олени, лошади, козлы, косули.
В мустьерских коллективах в связи с их образом жизни должно было усиленно развиваться общественное сознание, чувство единства, и одновременно с этим возрастала роль отдельных ловких и бесстрашных охотников, умевших удачно завершить коллективно начатый гон.
Не исключено, что идея воспитания необходимых физических качеств и охотничьего мужества, воплощенная в первобытных инициациях, могла зародиться уже в это время. Во всяком случае, необходимость в проверке и отборе лучших молодых охотников уже возникла.
Особый интерес представляют знаменитые мустьерские «медвежьи пещеры», в которых медвежьи кости составляют 95 – 99% всех костных остатков, а количество особей доходит до 800 – 1000 медведей в одном пункте.
Рассмотрению археологических материалов уместно предпослать краткое напоминание о медвежьих праздниках, во всех подробностях изученных этнографами. Б. А. Васильев, анализируя собственные наблюдения и огромную литературу вопроса, пришел к выводу, что культ медведя является чрезвычайно древним, относится к «дошаманскому» периоду в истории религиозных воззрений и был занесен в конце палеолита колонизационным потоком из Сибири в Северную Америку 3, что свидетельствует о палеолитической древности культа. Возможность конвергенции в этом случае автор решительно отвергает. В сибирских этнографических материалах Б. А. Васильев выделяет два хронологически различных пласта: архаичный пласт связан с ритуальной охотой на медведя, а более поздний – с жертвоприношениями заранее пойманных медведей.
3 Васильев Б. А. Медвежий праздник. – СЭ, 1948, № 4, с. 79-80
Почти повсеместно медведь называется «стариком», «дедом», «священным зверем»; охотники явно ощущают свою родственную связь с медвежьим родом. Охота на медведя (которого запрещено называть своим именем) превращается в длительный ритуал: за несколько дней до выхода в лес охотники поют «медвежьи песни», исполняя по семь песен ежедневно; может быть, здесь есть какая-то связь с семью звездами Большой Медведицы? Кроме того, производятся ритуальные пантомимы перед головой и шкурой когда-то ранее убитого медведя. Убив (со всякими приговорами) медведя, охотники отрезают голову и лапы, а вокруг туши толпа женщин в поселке совершает огненную церемонию, обходя медведя с горящими и дымящими головнями (не отголосок ли гона?). Голова убитого медведя становилась центральным объектом праздника; ее временно помещали па столе или специальном помосте и чествовали, а в дальнейшем череп относили в священное место в лесу, «на медвежье кладбище», недоступное собакам, и помещали в «особые медвежьи амбары». Академик Георги писал, что в таких священных местах «превеликие скоплялись груды костей...» 4.
4 Васильев В. А. Медвежий праздник, с. 94.
Фаллические обряды, сопровождавшие медвежьи праздники, свидетельствуют о том, что культ медведя мыслился как культ возрождения животных, как культ плодовитости объектов охоты 5. От охотничьей обрядности XX в. (Васильев наблюдал медвежий праздник y орочей в 1927 г.) мы можем по фольклорным материалам спуститься в достаточно далекую, хотя и не датированную старину: захоронение медвежьего черепа и костей зафиксировано в 46-й руне Калевалы:
...Ни на льду его не бросил, Эту маленькую долю:
Ни в снегу не закопал я: К золотой холма вершине,
Рвали б там его собаки. На вершину горки медной;
Замарали б скоро птицы. Там на дереве повесил,
Не сложил его я в топи, На сосне, на стоветвистой,
Не зарыл в песок глубоко: На ветвях ее крепчайших,
Там его проели б черви, На верхушке на широкой,
Муравьи бы повредили. Человеку на усладу
Вот куда я снес добычу, И прохожему на радость 6.
5 Васильев Б. А. Медвежий праздник, с. 87 и 92.
6 Калевала. М.; Л., 1933, с. 271.
Древнейшими медвежьими кладбищами, наводящими на мысль о нарочитом, ритуальном захоронении медвежьих черепов и лап, являются мустьерские пещеры в Альпах, Северном Причерноморье и на Кавказе. П. П. Ефименко, а вслед за ним и Б. А. Васильев отрицали культовое отношение мустьерских неандертальцев к медведю, основываясь на том, что часть костей была раздроблена при добывании мозга, а это противоречило бы ритуальной табутации 7. Споры продолжаются и до наших дней.
7 Ефименко П. П. Первобытное общество. Л., 1938, с. 272-277; Васильев В. А. Медвежий праздник, с. 83-84.
В более позднее время этнографы признали правомерной связь медвежьих праздников с палеолитическими захоронениями медведей. См.: Крейнович Е. С. Медвежий праздник y кетов. – В кн.: Кетский сборник. Мифология. Этнография. Тексты. М., 1969.
В последнее время тщательный разбор этого вопроса произвел А. Д. Столяр, убедительно обосновывающий бесспорную ритуальность определенных медвежьих пещер 8. Вывод А. Д. Столяра основывается на следующем: среди пещер, содержащих разные костные остатки, четко выделяются пещеры с исключительно медвежьими костями (до 99,5%).
8 Столяр А. Д. «Натуральное творчество» неандертальцев как основа генезиса искусства. – В кн.: Первобытное искусство. Новосибирск, 1971, с. 118 – 164. Здесь дан подробный анализ всей европейской и американской литературы вопроса, включая мнение А. Леруа-Гурана (с. 134).
Эти пещеры труднодоступны (как и этнографические медвежьи кладбища); неандертальцы бывали в них, но не жили постоянно. Хоронились в пещерах обычно не все кости медведей, а только черепа и кости лап.
Особый интерес представляют медвежьи захоронения в известной карстовой пещере Драхенлох, расположенной в альпийской зоне на высоте около 2,5 км. Черепа и кости лап медведей хранились в специально отгороженном камнями отсеке пещеры. "На границе второй и третьей камер (пещеры) стояли в ряд шесть грубых прямоугольных каменных ящиков, образованных из плит и перекрытых одной большой горизонтальной плитой. Заполнение этих «сейфов» также состояло из черепов и длинных костей (лап) пещерного хищника и несло следы строгой регламентации... Из других находок надо еще отметить размещение нескольких неповрежденных черепов в естественной нише и неподалеку от нее – один целый череп, обложенный по контуру камнями..." 9
9 Столяр А. Д. «Натуральное творчество» неандертальцев..., с. 141.
Захоронения медвежьих черепов и костей лап в естественных нишах известны в пещерах Петерсхелле (пять черепов), Зальцофен (тоже пять черепов) и Клюни (тоже пять). В последнем случае черепа были положены по кругу. В пещере Регурду кости медведя были захоронены в яме, выложенной камнем и прикрытой массивной плитой. В Ильинской пещере близ Одессы кости медведей находились за специальной каменной оградой; череп медведя был обложен камнями. Хорошо сохранившийся череп медведя, особо поставленный, известен из пещеры Кударо 10. Можно вполне согласиться с исследователем, что преднамеренное, осознанное сбережение в труднодоступных местах, под каменным прикрытием черепов и лап медведя может свидетельствовать о начатках тотемизма и охотничье-производственной магии 11.
10 Столяр А. Д. «Натуральное творчество» неандертальцев..., с. 148.
11 Столяр А. Д. «Натуральное творчество» неандертальцев..., с. 159, 160. О зарождении тотемических представлений и веры в оборотничество, связанных с охотничьей маскировкой, см.: Семенов Ю. И. Как возникло человечество. М., 1966, с. 324 – 328, 339. О медвежьих пещерах см. с. 414 – 427.
При сопоставлении археологических и этнографических данных поражает удивительная архаичность медвежьего праздника: охотники Сибири, так же, как и далекие неандертальцы, отрезали голову и лапы медведя, так же прятали их в «медвежьи амбары», в которых за долгие годы «превеликие скоплялись груды костей...». Очевидно, и в мустьерских пещерах тоже устраивались какие-то медвежьи праздники, подобные сибирским, – слишком уж одинаковы материальные следы, поддающиеся сопоставлению. Географически преобладание охоты на медведя и медвежий культ в мустьерское время ограничены Центральной Европой и южной половиной Восточной Европы (включая и Кавказ).
Осознание родства человека с медведем, столь часто прослеживаемое по этнографическим материалам, тоже должно восходить к глубокой древности, так как первобытному охотнику из всех звериных шкур (бизона, коня, носорога) легче всего было бы надеть на себя шкуру медведя и воспроизводить в ней движения этого зверя на охоте, если охотникам нужно было подкрадываться переряженными к настоящим медведям, или во время ритуального магического танца на медвежьем празднике.
За глубокую древность медвежьего культа говорит то, что он прочно укоренился не только y охотничьих народов, но даже и y народов, давно ставших земледельческими. У славян до сих пор название этого зверя осталось в древней табуированной, иносказательной форме: «мед-ведь» – «мед ведающий», а исконная запретная форма была, очевидно, близка к североиндоевропейской (немецк. Ваг), так как зимнее жилище медведя повсеместно в России называется «бер-логой», т. е. «логовом бера».
Палеолитические захоронения медвежьих лап, олицетворявших в сознании первобытного охотника столь нужную ему несокрушимую силу и крепость, были одним из первых приобщений человека к сфере магии и заклинаний. Быть может, именно поэтому отголоски культа отрубленных медвежьих лап известны нам на протяжении многих тысяч лет – от неолита до XIX в. В окрестностях Новгорода в неолитических слоях часто встречались «пальцевые кости медвежьей лапы, зарытые в одну яму с костями человека» 12.
12 Передольский В. С. Новгородские древности. Новгород, 1898, с. 175.
О медвежьем культе неолита и бронзового века свидетельствуют интереснейшие находки Д. А. Крайнева в зоне фатьяновской культуры 13. Им обнаружены ритуальные захоронения медведей на фатьяновских могильниках и амулеты из медвежьих когтей или имитирующие медвежьи когти. Обильны средневековые сведения о культе медвежьих лап. Много данных об этом собрано H. H. Ворониным в статье о медвежьем культе 14. Здесь суммированы сведения о находках глиняных моделей медвежьих лап в славянских курганах Поволжья и Приладожья; в ряде случаев в могилах с трупосожжением найдены кости медвежьих лап с когтями 15. По данным Е. А. Рыдзевской, культ медведя (и, в частности, медвежьей лапы) широко отражен в археологических материалах и фольклоре Скандинавии 16. Медвежьи лапы и когти упомянуты в литовской летописи при описании похорон легендарного князя Свенторога 17 (си. рис. rbyds031.gif).
13 Крайнев Д. А. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. М., 1972, с. 142.
14 Воронин H. H. Медвежий культ в Верхнем Поволжье в XI в. – МИА. Л., 1941, № 6. Повторно издано в связи с гибелью тиража во время блокады Ленинграда в «Краеведческих записках Ярославско-Ростовского историко-архитектурного заповедника» (Ярославль, 1960, вып. IV). Цитируется по второму изданию.
15 Воронин H. H. Медвежий культ..., с. 48 – 50.
16 Воронин H. H. Медвежий культ..., с. 58, 59.
17 ПСРЛ, т. XVII, с. 235.
Важные сведения о культе медвежьей лапы в XIX – XX вв. дает нам этнография.
Медвежья лапа, носившая название «скотьего бога», вывешивалась еще в начале XX в. подмосковными крестьянами во дворах для охраны скота. «Скотьим богом», как известно, летопись называет Волоса 18.
18 Зернова А. Б. Материалы по сельскохозяйственной магии в Дмитровском крае. – СЭ, 1932, № 3, с. 40-49.
Не совсем понятны сомнения H. H. Воронина по поводу сущности этого культа («... смысл медвежьей лапы в погребениях... не поддается раскрытию в полной мере») 19. К собранными. H. Ворониным сведениям необходимо добавить, с одной стороны, палеолитическую давность культа медвежьих лап, а с другой – изобильные данные о медвежьей лапе в русском сказочном фольклоре.
Общеизвестна сказка о медведе, y которого мужик отрубил лапу и отдал ее жене. Медведь на деревянной ноге пришел к избе и начал петь под окном:
|
Скрипи, нога, Одна баба не спит,
Скрипи, липовая! На моей коже сидит,
И вода-то спит, Мою шерстку прядет,
И земля-то спит, Мое мясо варит,
И по селам спят, Мою кожу сушит.
По деревням спят.
|
Медведь вошел в избу и съел старика со старухой 20.
19 Воронин H. H. Медвежий культ..., с. 57.
20 Народные русские сказки. Из сборника А. H. Афанасьева. М., 1976, с. 67, 68 (№ 57).
Перед нами отрывок весьма архаичного фольклорного произведения, в котором, по всей вероятности, пропущены какие-то звенья; осталось одно: лесной хозяин карает людей, использующих его отрубленную лапу в утилитарных целях – варят мясо, прядут шерсть, сушат кожу.
Большой интерес представляют археологически известные захоронения медведей на общинных кладбищах бронзового века и еще более ранние совместные находки моделей человеческого фаллоса и медвежьей os penalis. Они полностью соотносятся с русскими обычаями называть новобрачных медведями, придавать медвежьему святочному или масленичному маскараду эротический характер. Существует обширный цикл сказок, в которых главным героем является полумедведь-получеловек. Это – русские, украинские и белорусские сказки об «Ивашке Медвежьем Ушке», широко распространенные от Карпат до Печоры и от Прибалтики до Южного Урала.
«Медвежье Ушко» («Медведко», «Ведмiдь», «Медведович», «Медведюк») рождается от связи медведя с человеком. Известны оба возможных в этой ситуации варианта: медведь – отец, а мать -женщина или же мать – медведица, а отец – человек (поп, крестьянин). У медвежьего сына «кожа медвежья, лицо человечье» или «до пояса человек, а от пояса медведь». Иногда y него только ухо медвежье 21. Богатырь растет не по дням, а по часам и, будучи еще ребенком, выворачивает дубы, выламывает бревна в избе и т. д. Важно отметить, что сказочный полумедведь-получеловек убегает из берлоги, идет к людям и в большинстве случаев убивает своего медвежьего родителя 22. Это очень близко напоминает изученное этнографами ритуальное убийство медведя, которого называют родным, отцом, дедом (иногда отцом отца), а в момент убийства зверя стараются задобрить его: «Ты не сердись, дедушка! Пойдем к нам в гости» 23. В сказках сохранился даже обряд отчленения медвежьей головы: Медвежье Ушко в ряде вариантов отрывает родителю-медведю (медведице) голову. В других случаях богатырь берет себе медвежью шкуру 24. В числе подвигов взрослого богатыря Медвежье Ушко почти всегда упоминается поимка медведя, езда на медведе или запугивание попа медведем.
21 Новиков H. В. Образы восточнославянской волшебной сказки. Л., 1974, с. 44.
22 Новиков H. В. Образы восточнославянской волшебной сказки, с. 46.
23 Васильев Б. А. Медвежий праздник, с. 84.
24 Новиков H. В. Образы восточнославянской волшебной сказки, с. 46.
Весь цикл широко распространенных сказок о рожденном от медведя богатыре насыщен архаическими тотемическими представлениями, сближающими его с фольклором сибирских охотничьих народов. Убийство родича-медведя в сказках лишено уже ритуальной окраски, но является почти обязательным для большинства их.
Сказки о Медвежьем Ушке, очевидно, уже в давнюю пору контамини-ровались с позднейшим сюжетом о трех царствах. Повествование о чудесном рождении героя и его первых подвигах-забавах является всего лишь введением в главную часть. Следует сказать, что к сюжету о трех царствах присоединялись различные герои, тоже тотемистического облика: сын собаки, сын быка или сын лошади 25. Сам основной сюжет о царствах, как будет показано ниже, уже бытовал в праславянской среде во времена Геродота. Следовательно, архаичные варианты рождения героя, содержащие явные отголоски тотемизма, должны быть отнесены к какой-то еще более отдаленной эпохе. Соблазнительно возвести истоки преданий о родстве человека с медведем к тем мустьерским тысячелетиям, когда медвежьи пещеры так красноречиво свидетельствовали о зарождении культа медведя, осознаваемого неандертальцами, очевидно (так можно судить по данным этнографии), в качестве тотемического предка, медведя-родича.
25 Новиков H. В. Образы восточнославянской волшебной сказки, с. 52, 53.
Есть в сказках о Медвежьем Ушке одна устойчивая деталь, не встречающаяся никогда в аналогичных сказках с другими героями: человек-медведь оказывается на дне глубокого колодца, криницы, и люди сверху пытаются его убить огромным камнем в полтораста пудов. В одном из давно записанных вариантов (Подолия) «громада» людей убивает человека-медведя на дне криницы сброшенным сверху камнем 26. Нельзя утверждать, что данные сказки непосредственно отразили первобытную охоту неандертальцев на пещерного медведя, которого охотники действительно всей «громадой» убивали y выхода из пещеры или в ловчей яме, бросая сверху камни. Но необходимо учитывать, что в полосе обитания медведей, где охота на них велась непрерывно и в послеледниковое время, архаичные формы охоты могли консервироваться в виде обряда, тем более стойкого, чем долее удерживались представления о тотемической связи людей с родом медведей.
Достарыңызбен бөлісу: |
