Центрального комитета коммунистической партии советского союза
жүктеу/скачать 4.81 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- ВОЙНА ПРОТИВ ПЕРСИИ
- ВОИНА ПРОТИВ ПЕРСИИ
- IV ЗАЯВЛЕНИЕ ПАЛЬМЕРСТОНА В ПАРЛАМЕНТЕ
- * — «Законодательному собранию». Далее в рукописи зачеркнуто; «а иочему wo неверно по отношению к нему, здесь не рассматривается».
II Мы видели, как с того самого момента, когда Англия силой оружия посадила на персидский трон русского ставленника *, нападение на Герат подготовлялось открыто, и Пальмерстон не только не противился этому, но запретил протестовать и своим послам. * — Мухаммед-шаха. Ред.
ВОЙНА ПРОТИВ ПЕРСИИ 255
В сентябре 1837 г. персидская армия наконец вторглась в Афганистан. Ряд побед открыл ей путь к Герату, перед которым она расположилась лагерем и начала осадные операции под личным руководством графа Симонича, русского посла при персидском дворе. Однако, несмотря на очень длительную блокаду, атаки персов были отбиты, и 15 августа 1838 г. шах был принужден снять осаду и форсированным маршем отвести свою армию из страны, в которую он вторгся. Теперь, разумеется, наступил период запугивания. Мало того, что в течение всего времени, пока происходили эти враждебные действия, сэр Джон Мак-Нейл, английский посол, был связан по рукам и ногам противоречивыми инструкциями. С одной стороны, Пальмерстон предписывал ему избегать обсуждения вопроса об отношениях Персии с Гератом ввиду того, что эти отношения будто бы не касались Англии; с другой — лорд Окленд, генерал-губернатор Индии, выражал желание, чтобы посол отговорил шаха продолжать военные действия. В самом начале этой военной экспедиции г-н Эллис отозвал британских офицеров, состоявших на службе в персидской армии, но Пальмерстон вернул их обратно. Когда же правительство Индии снова приказало Мак-Нейлу отозвать английских офицеров, Пальмерстон опять отменил этот приказ. 8 марта 1838 г. Мак-Нейл отправился в лагерь под Гератом и предложил свое посредничество, но не от имени Англии, а от имени Индии. Шах, со своей стороны, заявил, что «он опасается нанести обиду русскому правительству, если отступится прежде, чем будет взят Герат», и в данный момент отвел бы войска лишь в случае непосредственной «угрозы со стороны Англии». Но оказалось, что добиться таких угроз от Паль-мерстона невозможно, последний развлекался тем, что на настойчивые требования Мак-Нейла отвечал депешами объемом в 6 строк, главный смысл которых неизменно заключался в стереотипной фразе: «Посылка дальнейших инструкций мною задерживается». Однако в конце мая 1838 г., предполагая, что Герат уже взят (с начала осады к этому времени прошло уже около 9 месяцев), Пальмерстон воспользовался оскорблением, нанесенным груму Мак-Нейла, — инцидент, о котором Пальмерстон был осведомлен несколькими месяцами ранее и не обратил на него ни малейшего внимания, — чтобы отправить персидскому двору угрожающую депешу, в которой впервые выражал протест против событий в Герате и впервые всячески поносил «связь Персии с Россией». Одновременно с угрожающей депешей войска, посланные правительством Индии морем в Персидский 256 К. МАРКС залив, захватили остров Харк. Несколько позже английский посол переехал из Тегерана в Эрзерум, а персидскому послу, направленному в Англию после военной неудачи под Гератом, не было дано разрешения на въезд. Герат же и впрямь выстоял, несмотря на то, что Англия не оказала ему поддержки. Будучи последовательным в повторении своего собственного прошлого, лорд Пальмерстон ухитрился дополнить второе издание своей персидской войны вторым изданием своей китайской войны. Едва только телеграф сообщил о бомбардировке Кантона 341, как «Times» с риском для себя бросилась сразу на защиту китайской войны Пальмерстона, хотя всего за день до того в статье о персидской войне лондонская «Times» распространялась об историческом законе повторения событий через определенные промежутки времени и, подобно тому как мы это сделали выше, проводила несколько подозрительную параллель между персидской войной 1838 г. и персидской войной 1856 года 342. Только она сделала вид, будто вабыла, что коль скоро события походят друг на друга, то и рука, направляющая их, одна и та же, а изобретенный ею исторический закон смахивает сейчас на беззастенчивую апологию внешней политики лорда Пальмерстона. Однако даже «Times» не может не признать, что каким бы ни оказался результат персидской экспедиции, победой или поражением, и то и другое в равной степени губительно для Англии и в равной степени выгодно для России. Поражение обнаружило бы слабость Англии, престиж которой в Центральной Азии уже подорван сдачей Карса; победа ослабила бы Персию, еще больше подорвала бы ее уверенность в своих силах и поставила бы ее в полную зависимость от России. Если бы не удалось вапугать персидский двор и вынудить его на уступки, тогда пришлось бы поспешить с английским вторжением в Южную Персию, что вызвало бы ответное вторжение русских в Северную Персию. А если бы персидский двор дал себя запугать, Персия стала бы безгласной и, конечно, не могла бы служить серьезным барьером между Британской Индией и транскавказскими владениями русских. Такова дилемма, провозглашенная «Times». Вынужденная прийти к этому заключению, «Times» упускает из виду тот простой факт, что в 1856 г., как и в 1838 г., Пальмерстон поставил Англию перед этой опасной дилеммой, вознамерившись наказать персов за нападение на Герат после того, как оно уже произошло, вместо попытки его предотвратить. Перед своей первой персидской войной он прямо помог России, подтолкнув шаха к нападению на Герат. Разве свою вторую пер- ВОИНА ПРОТИВ ПЕРСИИ 257
сидскую войну Пальмерстон не начал повторением исподтишка той же коварной тактики, отозвав в критический момент английское посольство из Тегерана и тем самым преднамеренно уничтожая свое собственное влияние на персидский двор и уступая место неоспоримому контролю России под жалким предлогом нелепой личной ссоры между персидским визирем и английским посланником *? Если бы «Times» умышленно и внезапно не прекратила рассмотрение первых подвигов лорда Пальмерстона в Центральной Азии, ей не пришлось бы завершать свою вымученную статью искренним, по-видимому, вопросом: была ли Англия снова втянута в этот азиатский конфликт из-за обидчивости второстепенного дипломатического агента или же из-за ненасытной жажды завоеваний правительства Индии? Ставя вопрос таким образом, она сбрасывает со счетов лорда Пальмерстона, тогда как, дай она только простор своим историческим реминисценциям, она обнаружила бы, что г-н Эмфи и лорд Каннинг — это всего лишь новые исполнители ролей старых dramatis personae **, что в 1856 г. они только играют роли, написанные лордом Пальмерстоном в 1838 г. для сэра Дж. Мак-Нейла и лорда Окленда. Наоборот, ей пришлось бы признать, что они были всего только орудиями, которыми воспользовался лорд Пальмер-стон и которые лет 20 назад выступали под другими именами. Мы снова повторяем: для того чтобы понять теперешнее повторение пальмерстоновского представления, необходимо познакомиться с его первоначальным спектаклем. Поэтому мы намерены закончить на этом обзор его первого конфликта в Центральной Азии, который был начат нами в предыдущей статье. Ш ФАКТИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ 16 июня 1838 г. в Лахоре между Ранджит Сингхом, шахом Шуджей и генерал-губернатором Индии был заключен договор. Этим договором Ранджит Сингх брал на себя обязательство помочь шаху Шудже отнять у Дост-Мухаммеда кабульский трон, но английские солдаты не должны были участвовать в замышляемом вторжении. Три с половиной месяца спустя, 1 октября 1838 г., лорд Окленд, генерал-губернатор Индии, • — Ага-ханом Нури и Мэрреем. Ред. ** — действующих лиц. Рев, 258 К. МАРКС [находясь] в Симле, объявил войну и заявил, что против Дост-Мухаммеда будут использованы 20 тысяч британских солдат. Еще через четыре с половиной месяца, 19 февраля 1839 г., эти войска в сопровождении сикхов наконец выступили, чтобы вторгнуться на афганскую территорию. Теперь следует обратить пристальное внимание на даты, когда были предприняты эти противоречивые шаги. 16 июня 1838 г., когда был заключен Лахорский договор, все еще существовала мнимая опасность: осада Герата персидской армией, действующей под русским влиянием. 1 октября 1838 г., когда война была объявлена, со снятием осады, поражением персидской армии и ее уходом с афганской территории эта опасность исчезла. 16 июня 1838 г., когда еще существовал повод для войны, британские войска не должны были использоваться против Дост-Мухаммеда. 1 октября 1838 г., когда этот повод исчез, было объявлено об использовании против Кабула 20 тысяч британских солдат. Но это еще не все. 1 октября 1838 г. мнимый заговор Дост-Мухаммеда с Персией и Россией был совершенно бесполезен, так как персидская армия оказалась неспособной подойти к Кандагару и Кабулу, а Россия, очевидно, смогла бы поддержать Афганистан лишь силами персидской армии. Влияние России на персидский двор еще могло сохраниться, но оно, таким образом, потеряло свою остроту; противоположные политические взгляды с.-петербургского и лондонского кабинетов, которых они могли придерживаться в отношении Центральной Азии, стали объектом скорее умозрительного, чем непосредственного интереса. Таково было очевидное положение дел на 1 октября 1838 года. 8 ноября 1838 г. генерал-губернатор Индии получил от сэра Дж. Мак-Нейла сообщение о том, что неудача под Гератом полностью уничтожила русское влияние при персидском дворе, а к концу октября лорд Паль-мерстон сам получил от графа Нессельроде «в высшей степени удовлетворительное» «объяснение», полностью убедившее его в отсутствии у России «враждебных намерений». «Если Россия, как утверждают, виновна, то почему мы напали не на эту страну, а на Афганистан? Его (лорда Пальмерстона) ответ на это замечание был таков: мы отправились в С.-Петербург, но без флота. Мы потребовали объяснения от русского правительства. Мы сообщили России о характере полученной нами информации. Мы нарисовали картину подстрекательства русскими агентами соседних народов против нас. Русскому правительству был задан вопрос, делается ли это с его разрешения. Если бы оно ответило утвердительно, то у правительства было бы время обратиться за содействием к парламенту; но русское правительство дезавуировало этих агентов. Выло сказано, что они действовали без разрешения и их отзовут; на деле же Россия не питает враждебных намерений в отношении нашей страны. Как при таких обстоятельствах британское
ВОЙНА ПРОТИВ ПЕРСИИ 259
правительство могло послать флот в Балтийское море? Каким было поведение России после этого? Ее поведение было дружественным. Так было в то время, пока он находился у власти». Такое заявление было сделано лордом Пальмерстоном в палате общин 1 марта 1843 г. во время дебатов по предложению г-на Робака о назначении специальной комиссии для расследования афганской войны. Объяснение русских, которое он называет совершенно удовлетворительным, датировано 20 октября 1838 года. Поэтому 19 февраля 1839 г.343 даже малейшая тень повода для войны против Дост-Мухаммеда по причине его отношений с Персией и Россией полностью исчезла, [это произошло] спустя три месяца после того, как правительство Индии убедилось в падении русского влияния в Тегеране, и через четыре месяца после того, как лорд Пальмерстон сам выразил удовлетворение в связи с тем, что со стороны России нет никаких враждебных замыслов, которым следовало противодействовать в Центральной Азии. Однако в той мере, в какой становились слабее признанные поводы для афганской войны, в той же мере усиливались враждебные шаги правительства Индии и, после того как надуманные причины для военных действий перестали существовать, эти военные действия начались и вправду.
Есть еще одно обстоятельство, проливающее новый свет на ссору между Пальмерстоном и Россией. Из Синей книги под заглавием «Переписка, относящаяся к Персии и Афганистану», книги, которую он представил парламенту в начале 1839 г., мы узнаем, что русская депеша, позже представленная им палате общин как в высшей степени удовлетворительный ответ, предшествовала его собственному требованию дать объяснение. Депеша Нессельроде датирована 20 октября 1838 г., а депеша Пальмерстона — 26 октября 1838 г., следовательно, русский ответ на шесть дней опередил английский запрос. Правда, чтобы придать русской депеше видимость ответа, ее поместили в Синей книге после английской депеши. Разумеется, ни та, ни другая депеши не содержат ссылок друг на друга; обе составлены в одинаково сильных выражениях. В одной Россия требует Англию к ответу за ее позицию, создающую угрозу в Центральной Азии. В другой Англия обвиняет Россию в постоянных происках в Персии. Ни Россия 260 К. МАРКС
никак не ответила англичанам, ни Англия — на русскую ноту, но, напротив, оба правительства восприняли взаимное поношение как в высшей степени удовлетворительное объяснение. Есть ли надобность в других доказательствах, что дуэль между Пальмерстоном и Нессельроде была лишь притворством и что их ноты были взаимно согласованы с целью дать какой-то повод для вторжения в Кабул? В то самое время, когда бушевала (была предпринята) афганская война под предлогом противодействия русскому влиянию, Пальмерстон открыто вступил в коалицию с Россией против Франции зм. Наброски составлены Я. Марксом Печатается по рукописи в январе 1857 г. „ IJepeeoö с английского Публикуется впервые [ 261 К. МАРКС
БРОШЮРЫ Б. БАУЭРА О КОЛЛИЗИИ С РОССИЕЙ 345 а) РОССИЯ И АНГЛИЯ. 1854 Брошюры эти претендуют, в частности, на пророчество, на то, чтобы путем критического изучения состояния европейских государств, их взаимоотношений и вытекающей из них современной истории приподнять завесу судьбы. Метод решения этой задачи свидетельствует об известной ловкости. Так как осведомленность Критики 34в и ее дар предвидения должны быть проверены современной историей, то проще всего, по-видимому, сравнить выводы Критики с фактами современной истории, сопоставить первые со вторыми и таким образом убедиться либо в обоснованности притязаний Критики, либо в ее заносчивости. Например, в указанной выше брошюре мы читаем:
Мы не хотим останавливаться на неправильности оборота, смешивающего прибавлением «и» «конституционную практику» * «Конституционная практика значительно «расширилась, и пассивное сопротивление национальных собраний, порожденных революцией 1648 г., приняло самые большие размеры, Вся Европа в этот момент разделена различными ролями в конституционной драме: Запад взял на себя роль честной оппозиции: Россия представляет правительство, вооруженное силой и осуществляющее свою власть» {В, Bauer. «Ьэ Russie et l'Angleterre», p. Щ, fed, 262 К. МАРКС с «пассивным сопротивлением» «неконституционных» собраний 1848 г. и т. д. Из всех таких собраний это могло бы быть верно только по отношению к «Assemblée législative» *. Но возьмем фразу так, как она есть. Западная Европа, assemblée législative, ограничивается пассивным сопротивлением, а Россия, «правительство, вооруженное силой», «осуществляет свою властъь посредством coup d'état ** подобно тому, как это делали Бонапарт, Франц-Иосиф и Фридрих-Вильгельм IV. Таково было представление Критики о положении вещей в апреле — понимание недавнего прошлого, вместе с тем являвшееся предсказанием ближайшего будущего. Последующие недели опровергли и это представление, и это предсказание, они показали, что критика легкомысленно поспешила превратить мимолетную гримасу *** в застывшее выражение. Не только западные державы отказываются от «пассивного сопротивления» и переходят к агрессивным действиям, но, прежде чем они стали так поступать, Россия своими дунайскими походами доказала, что она не «вооружена» силой, более того, ее оружие бессильно [ungewaltig] и что вместо «осуществления своей власти» она поспешно осуществляет отступление347. От проводимой им аналогии правительств, октроирующих и производящих coup d'état, с собраниями 1848 г. и т. д. ничего не осталось. Итак, предсказание Критики оказалось неверным? Итак, ее понимание обстановки иллюзорно? Ничуть не бывало. После того как наступили неприятные события, которые свели на нет выводы критического памфлета «а)», Бруно Бауэр беззастенчиво начинает брошюру «Ь)>> («Теперешняя позиция Россит, 1854) следующей дипломатической сентенцией: «Это (вышеприведенное) утверждение ш, высказанное нами еще (1) в апреле, нашло полное осуществление в повороте, который приняли события под стенами Силистрии: Европа разыгрывает действительно и совершенно конституционную по своему характеру драму; правительство сравнялось с оппозицией, оно также проявило себя как конституционное — или совсем не прибегало к насилию, или применяло его лишь в форме, не рассчитанной на развязку». Двусмысленный характер удовлетворения, которое принес критике «поворот событий», обнаруживается в особом «повороте» утверждения в данной фразе. «Высказанное еще в апреле». Отказывается ли Критика от своего высказанного в апреле утверждения после того, как русские в марте отступили
БРОШЮРЫ Б. БАУЭРА О КОЛЛИЗИИ С РОССИЕЙ 263 от Силистрии? Ничуть не бывало. Итак, «Еще» должно было бы обозначать «Уже». Наше высказанное «уже» в апреле, до наступления события, утверждение подтвердилось в марте. Но оно скорее не подтвердилось. Итак, не «уже», а «еще» с добавлением, благодаря которому эта фраза становится грамматически невозможной. «Мнение, которого я придерживался еще в апреле, осуществилось в марте». Но Критика не говорит, что ее «высказанное еще в апреле утверждение» уже в марте «получило свое подтверждение». Никоим образом. Новый «поворот событий» придал скорее и ее утверждению новый «поворот», о котором в апреле «еще» и не подозревали. Последующие события не «подтвердили» утверждение Критики, хотя и оно «нашло полное осуществление». Very well *. Это проливает новый свет на отношение событий к Критике. Если события не оправдывают на практике утверждений Критики, то они, по крайней мере, способствуют дальнейшему «осуществлению» этого утверждения и обнаруживают скрытое достоинство Критики, о котором она сама до сих пор не подозревала. Не только Критика относится теоретически к событиям, но и события также практически относятся к Критике. А как же обстоит теперь дело с «полным осуществлением», которое апрельское утверждение «получило» благодаря мартовским событиям? «Европа разыгрывает действительно и совершенно конституционную по своему характеру драму!» Действительно и совершенно! Разве слово «совершенно» придает новое определение слову «действительно»? Оно ослабляет и опошляет его. Этим все исчерпывается. Но этот тяжеловесный стиль, это выражение «действительно и совершенно», как и прежнее злополучное «еще», свидетельствует лишь о той же жалкой беспомощности. В апрельском утверждении, во-первых, «пассивное сопротивление» национальных собраний 1848 и следующих годов неправильно отождествлялось с «конституционной практикой» и, во-вторых, восточная коллизия была превращена в «конституционную» драму, в которой западные державы сравнивались ввиду их «пассивного сопротивления» с национальными собраниями 1848 и следующих годов, а Россия — с правительствами, совершающими coup d'état. В действительности же это отнюдь не было конституционной драмой, так как конституционный образ действий имел место лишь со стороны национальных собраний, а правительства занимались только уничтожением конституций. • — вчевь хорошо. Ред,
Теперь же, после того как Россия получила взбучку, вооруженная агрессия отражена силой оружия и она начала «вести переговоры», теперь драма, которая прежде была конституционной лишь «не по-настоящему», стала «по-настоящему» и «совершенно конституционной». Но с того момента, как правительство становится «конституционным», как например в Англии или в Бельгии, или во Франции Луи-Филиппа, оно перестает походить на национальные собрания 1848 и следующих годов и на противостоящие им правительства. Но мало того! Когда Россия начала «вести переговоры» и поэтому, по Бруно Бауэру, стала играть роль «конституционного правительства», тогда, с другой стороны, западные державы перестали оказывать «пассивное сопротивление» и перешли к активным военным действиям, к вторжению. Если прежде слово «конституционный» не подходило к России, то теперь оно больше не подходит к западным державам. И это, считает Критика, «полное осуществление» ее апрельского утверждения! Но таким образом все же с одной стороны остается «осуществление» выражения «конституционный», которое находилось в апрельском утверждении. Очевидно, что пророчества Критики столь же двусмысленны, как изречения древних оракулов. Если ее утверждения, по-видимому, опровергаются событиями, то * — это одна лишь видимость. Как только наступает прямо противоположное, то оказывается, что первоначальное утверждение Критики скорее означает его собственную «противоположность», а события лишь выявляют его диалектический характер. Посредством такого рода диалектики, которая исполнение предсказания доказывает наступлением противоположного, пророчества Критики при всех обстоятельствах оказываются неуязвимыми. Уркарт придерживается другого метода. Если его предсказания оправдываются, то их справедливость подтверждается их исполнением. Если же они не сбываются, то само пророчество воспрепятствовало их осуществлению. В первом случае воплотилась теоретическая истина, в последнем — практическая цель пророчества. Критика упрекает ежедневную печать в том, что она слишком отдается интересам данной минуты. Критика же, напротив, воспринимает данную минуту лишь в связи с целым, то есть в общей форме. В действительности же оказывается, что если события дня практически господствуют над ежедневной печатью, то Критика терпит такой же провал в области теории. Отдель- * Далее у Маркса зачеркнуто: «эти утверждения подтверждаются лишь постольку, поскольку теперь получают новый, совсем другой смысл и значение», JVÔ,
жүктеу/скачать 4.81 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|