ГЛАВА 10 ОТ БОЛЕЗНИ СЕРДЦА К ГЕРПЕСУ

Мы уже убедились, что рак, СПИД, наркотическая зависимость, алкоголизм, шок, предменструальный синдром, шизофрения, патологический зуд и вирусные и бактериальные инфекции можно лечить с помощью липидов. Организованная медицина зачастую отказывается признать, что одно и то же вещество или метод могут воздействовать на заболевания, казалось бы, не имеющие ничего общего. Было бы неправильно отвергать метод Ревича на этом основании.

В методе Ревича заложена дифферениировка заболеваний по ряду критериев. За счет использования ряда диагностических лабораторных исследований, некоторые из которых разработаны им самим, он может определить, на каком иерархическом уровне развива-ется заболевание. Он может также сказать, с нарушением каких процессов — катаболических или анаболических — оно связано, нормализовать метаболизм, направив процесс в противоположную сторону.

Кроме того, бытующее в организованной медицине представление, что каждый тип заболевания вызывается отдельной причиной, не всегда соответствует истине. Например, общеизвестно, что избыточный вес сопровождается и может быть причиной ряда проблем со здоровьем, включая заболевание мочевого пузыря, сахарный диабет и болезни сердца. Д-р Ревич рассматривает липидную систему как одну из систем защиты. Подобно тому, как иммунная система защищает человека от вирусов и болезней, липидная система способна защитить нас от большого числа нарушений здоровья.

Если врач поставит своей целью «починить» всю систему, а не бороться с каждым из заболеваний, которое может быть следствием нарушений в системе, в отдельности, по всей вероятности, ему потребуется меньшее количество лекарств. Метод Ревича заключается в укреплении основных строительных кирпичиков жизни, поэтому не удивительно, что он может использоваться для лечения множества болезней.

Возвратимся к сравнению с домом. Дому без крыши грозит множество неприятностей: его может залить дождь, засыпать снег или град, в него могут забраться белки, залететь птицы, ветки упавшего дерева могут оказаться внутри него. Можно попытаться защитить дом, взобравшись на верхний этаж с зонтиком и ружьем, чтобы отражать набеги животных и проявления стихии, как если бы белки или дождь были виноваты в отсутствии крыши. Другой способ защиты заключается в сооружении новой крыши — это будет единственным «лекарством» от множества напастей.

Липидная система организма — это щит, обеспечивающий контроль на разных уровнях. В системе ли-пидной защиты каждый слой действует как главный охранник от вредного воздействия нижележащего слоя.

Если липиды играют роль в обеспечении множества функций не каждом уровне биологической организации человека выше субъядерного, то очень возможно, что они могут быть полезны в коррекции большого числа нарушений здоровья. Взяв на вооружение эти принципы, Ревич смог излечивать целый ряд заболеваний, казалось бы, абсолютно не связанных между собой.

В 1983 г., в возрасте 87 лет, Ревич подготовил 22-страничное краткое изложение своего труда «Исследования и практика» («Research and Activity»), в котором привел собственное понимание природы

некоторых заболеваний, в лечении которых большая роль может принадлежать липидам. В работе он упоминает ряд состояний, которые могут быть связаны с нарушением липидиого баланса.

Например, Ревич обнаружил, что язва желудка, двенадцатиперстной кишки, воспаление подвздошной кишки и колит — заболевания, боли при которых определяются выраженным сдвигом водородного показателя в кислую сторону.

Клинический опыт позволил Ревичу сделать вывод о том, что сердечная недостаточность появляется вследствие общего нарушения процессов катаболизма, тоща как нерегулярные сердечные сокращения вызываются локальным нарушением анаболизма. Рецидивы герпеса связаны с нарушением анаболизма, тогда как аллергии и астма хорошо реагируют на лечение средствами, корректирующими катаболизм. В своей книге в качестве примера Ревич приводит историю болезни Александра Ландиса*. Ландис в течение 5 лет страдал частыми приступами бронхиальной астмы, «которые в последний год не давали ему возможности работать». После начала лечения приступа астмы не возобновлялись в течение 4 месяцев, после чего больной прекратил прием лекарств. Через 2 недели у него возник приступ астмы, повторившийся и на следующий день. «Возобновив лечение, пациент избавился от приступов более чем на год».

Мигрень оказалась связанной с нарушением катаболизма в оболочке, покрывающей головной и спинной мозг. Бернард Уэлт, д-р медицины, специалист по заболеваниям уха, носа и горла, провел исследование, одним из направлений которого были наблюдения за страдающими мигренью. Д-р Уэлт лечил 12 пациентов с мигренью по методу Ревича и его лекарствами, результаты были опубликованы в журнале «Отоларингология».

Улучшение наблюдалось во всех случаях. Последующие рецидивы хорошо поддавались лечению прежними средствами. По результатам того же исследования, облегчение наступало в 84% случаях сосудистых головных болей и в 75% случаев невралгических, связанных с нарушением липидного баланса.

Очень давно, еще в 30-е годы, Ревич показал, что артрит связан с нарушениями анаболизма, а ревматоидный артрит чаще всего хорошо лечится препаратами, предназначенными для нормализации катаболизма. Ревич обнаружил, что при всех типах артрита хорошие результаты даже в «наиболее упорных случаях» дает лечение, выбранное с учетом показателей поверхностного натяжения мочи. О собственном методе лечения артрита Ревич писал:

«Простота лечения, полное отсутствие нежелательных побочных эффектов и длительный период улучшения, даже после короткого курса лечения, показали, что метод заслуживает дальнейшего изучения».

Заслуживает внимания и история Ника Крамера. Он страдал тяжелым ревматоидным артритом и до начала лечения у Ревича в течение 6 месяцев был прикован к постели.

«Пациент был полностью обездвижен, не мог даже есть самостоятельно. Лечение различными препаратами кортизона, кортикотропином, препаратами золота и др. практически не принесло облегчения, боли оставались такими же сильными... После начла нашего лечения пациент неслыханно быстро пошел на поправку. Через несколько дней он встал с кровати, не испытывая боли, его руки и ноги функционировали нормально.

Продолжая лечиться, пациент вернулся к нормальному образу жизни».

По Ревичу, высокое кровяное давление связано с нарушением анаболизма, а уплотнение артерий — состояние, развивающееся на органном уровне, в системе кровообращения, реагирующее на средства, нормализующие катаболизм. Для избыточности анаболизма на клеточном уровне характерно повышение содержания холестерина.

В обзорной работе 1983 г. Ревич писал, чтолипид-ные соединения селена дали особенно хорошие результаты при лечении болезни Альцгеймера. По утверждению доктора медицины Дуайта Мак-Ки, одно время работавшего с Ревичем. эти же препараты эффективны при нарушениях памяти.

Д-р Ревич успешно лечил с помощью липидных препаратов и однополярную, и биполярную депрессии. Он также добился успеха в лечении отставания умственного развития у детей. Вот что писал д-р Мак-Ки:

«Его исследования отставания умственного развития у детей показали недостаточность в организме необходимых для анаболизма веществ. Путем назначения неомыляюшихся фракций органов, особенно мозга, он добился заметных устойчивых положительных изменений у многих детей».

«Соединения серы очень полезны в лечении алкоголизма и курения», — отмечал также Ревич. Он использовал специальный препарат, который назвал ASAT, оказавшийся прекрасным дополнительным средством при отучснии от курения. По свидетельству Елены Аврам, работавшей заведующей канцелярией Ревича в течение последних 25 лет, в ряде случаев он оказался очень полезным.

Ревич сообщал, что судороги, которые всегда связаны с анаболическими нарушениями, эффективно излечивались липидными соединениями серы и селена.

Помимо n-бутанола, о котором уже рассказывалось, залечивание ожогов, порезов и ран ускорялось при использовании некоторых стеролов.

Это только частичный перечень заболеваний, восприимчивых к липидным средствам. Невозможно предсказать, сколько еще существует заболеваний, избавиться от которых могли бы помочь открытия Рсвича. Поскольку они носят фундаментальный характер, вполне вероятно, что в будущем исследователи обнаружат множество других заболеваний, в лечении которых нашли бы применение принципы иерархической организации и липиды д-ра Ревича.

Во второй части книги была рассмотрена только часть открытий д-ра Эмануэля Ревича. Так, в своей книге Ревич описал фармакологию более 50 элементов и соединений через иерархический уровень организации каждого, их дуалистическую природу, взаимосвязь с липидами и биохимическое воздействие на человека и животных.

Думается, что высказывание д-ра Кронка о том, что идеи Ревича могли бы надолго обеспечить работой целую армию ученых, еще довольно скромно. В следующем разделе вы встретитесь с некоторыми из его пациентов, которым помогли открытия этого замечательного ученого.

Часть II

ЕГО ПАЦИЕНТЫ


ГЛАВА 11
«ВСЕ ЭТО ВЗДОР»

После того как д-р Смит усидела, насколько уменьшалась опухоль у Исси, она была буквально ошеломлена. Она работала в клинике недавно и обычно старалась помочь нам. Однако позднее она сказала: «Речь идет о моей лицензии. Я ничего не могу сказать.

отец Исси, 1994г.

Химиотерапия не помогла Исси. За 3 месяца до встречи с д-ром Ревичем в детской больнице в Филадельфии она получала сильнодействующий препарат, который при неправильном применении мог вызвать ожог кожи. Предполагалось, что немедленно после сеанса лечения лекарство будет выводиться из организма. Но этого не происходило в течение 1,5 часа. В результате детский организм превратился в настоящий резервуар с лекарством, которое, как надеялись врачи, поможет ей выздороветь. Через 6 часов после сеанса лечения вместе с кровью в моче ребенка оказались кусочки слизистой мочевого пузыря. Но рак не отступая.

Позднее один из врачей детской больницы признался Вернону, что препарат повредил всю моче-выводящую систему девочки. Повреждение почек означало, что детскому организму станет трудно поддерживать солевой баланс. При нарушении баланса у нее мог развиться шок и она могла умереть.

Прошел год, прежде чем Джуди, мать Исси, узнала, насколько серьезен был причиненный здоровью ущерб, — лишь после того, как у Исси развился шок и ее пришлось срочно госпитализировать в больницу в Атлантик-Сити. Только после этого Моринам сказали об опасном нарушении солевого обмена.

Все это время несколько врачей из детской больницы в Филадельфии убеждали Моринов не обращаться к д-ру Ревичу. Когда Верной впервые заговорил о методе Ревича с врачами, лечившими Исси, д-р Одри Эшнс, считавшийся экспертом по нейро-бластомам, сказал ему: «Все это вздор». Однако эти врачи не могли предложить Исси ничего, кроме бо-леутоляюших, чтобы облегчить последние недели ее жизни.

Через 3 недели после начала лечения у Ревича опухоль у Исси уменьшилась вполовину. Молодая врач Ким Смит, постоянно работавшая в больнице, была ошеломлена, увидев новые снимки опухоли. « Она бежала по коридору и почти сбила меня с ног», — говорил Верной. Однако спустя месяц под нажимом коллег она стала более осторожной. Она сказала: «Речь идет о моей лицензии. Я ничего не могу сказать».

Верной рассказывал, что врачи из детской больницы постоянно пытались убедить его и жену, что метод Ревича не помог и опухоль выросла снова. Несмотря на их заявления, рентгеновский снимок, сделанный в феврале J994 г. — через 9 месяцев после лечения у Ревича, — показал, что опухоль уменьшилась до размеров мячика для гольфа. Единственная оставшаяся «нога» (отросток опухоли) калышфи-цировалась и не могла больше сдавить тонкую кишку и спинномозговые нервы.

Приблизительно через месяц Исси с матерью попали в серьезную автомобильную аварию. У Джуди был перелом одного ребра и ушиб двух других. У Исси ремень безопасности врезался в грудь и живот как раз над тем местом, где была опухоль.

Через 2 месяца после несчастного случая у Исси вновь появились боли в животе. Ее состояние постепенно ухудшалось, развился шок — после того, как Морины столкнулись с сопротивлением предписанному врачом переливанию крови. Девочку срочно доставили в больницу в Атлантик-Сити. Штатный врач предлагал ее отцу подписать отказ от реанимационных мероприятий. Верной соглашался сделать это только после выполнения снимков, доказывающих, что шок у Исси вызван именно опухолью.

Врач настаивал, покуда Верной не заявил, что в случае смерти девочки врач может персонально ответить за это. Подозрения не обманули отца. Хотя снимки и показали, что опухоль дала тоненький отросток дайной в 3 дюйма, она определенно не представляла серьезной угрозы для жизни.

Не рак был причиной комы, а что-то другое. Тем не менее врачи убеждали Моринов в обратном. Новый отросток имел длину только три дюйма, это не были прежние 6 щупалец, которые присутствовали на прошлогодних снимках. Поскольку отростки ией-робластомы могут расти очень быстро, любое их появление является плохим признаком, но не возобновившийся рост опухоли был причиной шока. В течение дня и ночи, когда Исси боролась со смертью, врачи не обращали внимания на нарушение солевого баланса. Верной обнаружил это самостоятельно, через больничные компьютерные файлы.

Один врач сказал Вернону: «Мы думали, вы не поймете». Он признал, что год назад имело место «химическое повреждение», которое привело к солевому дисбалансу в организме. Врач считал, что девочку следовало направить к нефрологу (специалисту по болезням почек).

Использованное противораковое лекарство было настолько разъедающим, что выпускалось с предостережениями для родителей, меняющих детям пеленки, — им следовало надевать резиновые перчатки, чтобы не обжечь руки химическим веществом — тем самым, которое повредило мочевыводящие пути у Исси.

Во время пребывания в детской больнице Исси сказала родителям, что больше не хочет лечиться, а хочет «быть с ангелами».

То, что произошло с Меринами, — трагедия, но она показательна для всего состояния лечебной практики на сегодняшний день, да и на протяжении почти всего столетия. Слишком часто ни родителям, ни другим членам семьи ничего не сообщают о нарушениях солевого обмена. Хотя эти нарушения, как и рак, могут свести больного в могилу. Не сомневаюсь, что если бы мужественные родители Исси не потребовали данных о состоянии солевого баланса и объяснений причин его нарушения, Исси умерла бы Б ту же ночь от шока вдали от дома.

Если в детской больнице родителей Исси ничем не обнадеживали, Ревич дал им надежду. Когда Мо-рины впервые привезли Исси к д-ру Ревичу, они собирались также испробовать аюрведческую медицину, холистический метод лечения, популярный в Индии (одним из энтузиастов этого метода врачевания является доктор медицины и писатель Дипак Чопра). Ревич выслушал их и проявил интерес к тому, что они рассказали.

Во время визитов к д-ру Ревичу Исси любила сидеть у него на коленях и не хотела видеть ангелов, ей захотелось «остаться здесь»,

Когда Исси находилась в детской больнице, раковые клегки обнаруживались у нее и в крови. У взрослого человека опухоль соответствующего размера была бы величиной с баскетбольный мяч, лежащий на надпочечнике. Немногие люди могли бы пережить такое испытание. В результате лечения у д-ра Ревича раковые клетки исчезли из ее крови. Опухоль потеряла свои щупальца (до автомобильной аварии) и намного уменьшилась.

Мы знаем, что смертны, но всем нам хотелось бы прожить еще несколько лет. Большинство людей успевает прожить долгую жизнь — 60, а то и 90 лет. Но есть немало людей, которые успевают сделать то, ради чего они родились, всего за несколько лет.

Исси еще ненадолго вернулась к жизни после того шока. В детской больнице к Исси ни разу не пригласили нефролога, и ее почкам становилось все труднее справляться с нагрузкой. Она умерла в октябре 1994 г. дома, через 16 месяцев после того, как эксперты из детской больницы в Филадельфии уверяли родителей Исси, что метод Ревича никуда не годится. Последними словами Исси, сказанными перед самой смертью, были: «Мамочка и папочка, посмотрите на этих красивых птичек! Они такие красивые! Нет, я — птичка, я — птичка».

После отпевания позади дома, на реке, где Исси любила купаться, Верной увидел одинокую чайку — на одном из столбиков маленького причала, с которого Исси часто прыгала в воду. Вскоре над рекой появилась стайка чаек. Одинокая птица присоединилась к ним и скрылась в небе.

Дальше читатель узнает, что Американское онкологическое общество и другие врачи назвали метод Ревича «непроверенным» и «не имеющим никакой ценности». Но они, должно быть, никогда не встречали плавающего и летающего ангела по имени Исси.
ГЛАВА 12
РОБЕРТ ФИШБЕЙН,

ДОКТОР МЕДИЦИНЫ: ВРАЧ,

МУЗЫКАНТ, ПОЭТ И ПАЦИЕНТ
Мы взяли Марка в больницу навестить его новорожденную крину. Он был ошеломлен, увидев много младенцев, и спросил: «Папочка, это детская?»*

«Ну, некоторым образом, я думаю...»

Марк сказал: «А где взрослая?»"

Из «Когда Марк был маленьким ...* и «До Марка была Лорсн», составитель Роберт Э. Фишбейн, доктор медицины

* Соль заключается в том, что ребенок образует от слова «infant» (младенец) слово «infantry», имея в виду детскую, однако в английском языке «infantry» означает «пехота*. Еще смешнее получается, когда ребенок от слова «adult* — «взрослый» производит «adultery», считая, что это комната для взрослых. Но если «aduiter» в английском языке «участник прелюбодеяния», то слово «adultery» должно означать комнату для соответствующего занятия. (Прим. пер.).
Эти забавные вопросы задавали дети д-ра Роберта Фишбейна, когда были маленькими. В течение многих лет д-р Фишбейн записывал детские высказывания на карточках, а недавно собрал их в книгу. Через 30 лет они по-прежнему трогательно смешны и наталкивают порой на более глубокие размышления. Эти забавные истории вдвойне ценны, если учесть, что они не собирались без каких-либо определенных намерений.

Начало болезни выглядело достаточно безобидно. Фишбейн шел по коридору больницы, в которой в конце октября 1962 г. работал по вторникам, и вдруг ошутил приступ головной боли. Вскоре появилась ригидность шеи. Он подумал мимоходом, не менингит ли это. Симптомы, похожие на те, что бывают при гриппе, нарастали. В пятницу ему стало трудно вести машину: «Я все время прижимался к одной стороне». На следующий день возникло ощущение пелены перед глазами, появилась ужасная головная боль: «Я бился головой о кафельную стену ванной. Дочка спросила: «Почему папочка так сильно плачет?»

Консультации у нескольких врачей в течение следующей недели мало что прояснили в отношении тяжелого воспаления синусов. «В воскресенье в глазах у меня стало двоиться», — рассказывал Фишбейн.

Поскольку симптомы нарастали, ему как врачу стало понятно, что дело не в синусах. Пришлось обратиться к нейрохирургу.

29-летний выпускник Гарвардского университета и Йельского медицинского колледжа только за 3 недели до описываемых событий вместе с семьей переехал в первый в своей жизни собственный дом, где собирался растить дочь и сына, которому было всего 5 месяцев.

Через 6 дней после появления первых симптомов заболевания молодой врач был принят в Монтефио-ровскую больницу Нью-Йорка. Была выполнена ар-териография сонной артерии. После введения в сосуд рентгеноконтрастного вещества Фишбейн ощутил «жгучую боль, очень похожую на боль при дизурии, но, кроме того, было ощущение жара. Шею как будто пронзили ножом». Исследование должно было показать, есть ли в правой половине мозга объемное образование, оттесняющее окружающие ткани.

Следующее исследование, пневмоэнцелография, оказалось еще более болезненным. Фишбейн рассказывал: «Они закачивали в мою голову воздух. Это было похоже на надувание футбольного меча. Я едва мог сидеть, но мне все время повторяли, что я должен сидеть прямо. Процедура длилась 3 часа». Это исследование подтвердило наличие опухоли. Для определения точной ее природы была выполнена операция. Хирург сделал трепанацию черепа — выпилил затылочную кость. Нейрохирург, д-р Визофф, установил, что в мозге Фишбейна имеется быстрорастущая опухоль из низкодифференцированных (примитивных) клеток. Он удалил лишь ее часть, дабы не создавать новой опасности.- После окончания операции затылочную кость вставили на место. Сегодня Фишбейн называет вмятины у себя на затылке, оставшиеся после операции, дырочками для пальцев на шаре для игры в кегли.

Фишбейн проснулся только в 19 часов, не догадываясь об операции. Хотя большая часть опухоли и была удалена, отдельные ее части располагались в местах, недоступных для вмешательства, которое само по себе создавало опасность для жизни больного.

Микроскопические препараты опухоли оценивал Харри Циммерман, врач с мировым именем, считающийся отцом нейропатологии. Циммерман определил опухоль как раковую, состоящую из в высшей степени недсфференцированных клеток. В высшей степени недифференцированные клетки — это очень молодые клетки, которые размножаются гораздо быстрее, чем зрелые, поэтому такая опухоль растет быстрее. Опухоль мозга, состоящая из недифференцированных клеток, представляет собой палочку динамита с медленно тлеющим запалом. Исход при таком диагнозе неблагоприятный.

Опухоли мозга часто быстро убивают больных из-за ограниченности внутричерепного пространства. Даже небольшое новообразование может повлиять на работу жизненно важных органов, например, поразить центр дыхания. Так как опухоль Фишбейна оказалась особенно злокачественной, врачи посчитали, что жить ему осталось не более 2— 4 месяцев. Д-р Бизофф проинформировал отца Фишбейна: «Я убрал ту часть опухоли, которую можно было убрать, не убив его- Теперь все в руках Божьих». Когда его спросили, есть ли какой-нибудь шанс на выживание, он ответил со всей прямотой: «Насколько я знаю, нет».

Фишбейну сказали, что ему потребуется лучевая терапия, поскольку у него гранулема. Выпускник Йельского медицинского колледжа понял, что его обманывают.

Я ответил: «Мы же не облучаем гранулемы! Что это за гранулема? Туберкулезная? Грибковая?»

Врач был в замешательстве: «Мы все еще изучаем ее», — сказал он.

Я воскликнул: «Гранулемы имеют инфекционную природу, а в таких случаях облучение не используют!»

Растерявшийся врач сказал на следующий день, что это вирулентная неоплазма. К этому времени Фишбейн решил согласиться па лучевую терапию и начать лечение «чем скорее, тем лучше». Была подобрана схема облучения, целью которой было не излечивание, а облегчение болей, которые непременно должны были появиться вследствие нарастания внутричерепного давления при дальнейшем росте опухоли.

По настоянию Фишбейна, 30 ноября его выписали из больницы. Хотя никто из врачей не дал ему никакой надежды на выздоровление, он немедленно начал поиск средства излечения, где бы оно ни находилось, «пусть даже в Китае».

Хотя послеоперационный отек повлиял на его память, координацию движений и двигательные функции, он засел за письма. Он писал каждому ученому-медику из числа тех, чьи имена были ему известны: «Иногда я писал одно слово поверх другого». Поскольку он учился в Гарварде и в Йельском медицинском колледже, то смог составить список, в котором было несколько блестящих и наиболее знающих медиков с мировыми именами, включая профессора Георга Уолда, который в следующем году получил Нобелевскую премию. Фишбейн рассказывал, что Уолд ответил: «Ваше письмо заставило меня желать знать более того, что я знаю».

В каждом из писем он просил адресатов сообщить ему, не знают ли они способа лечения его заболевания. Каждое ответное письмо было исполнено сочувствия и часто содержало обещание серьезнее изучить эту проблему. Однако ни одно не дало молодой семье надежду. Тем не менее Фишбейн был полон решимости найти помощь.

Он думал о своей жене, которая должна была стать вдовой, о своих маленьких детях. «Я не увижу, как вырастут мои дети. Кто будет заботиться о них?»

Он упрямо стремился сделать невозможное, искал и искал, и однажды наткнулся на старый конверт, пришедший из Института прикладной биологии д-ра Ревича за несколько лет до этого. Конверт напомнил ему о давнишнем разговоре с д-ром Уолтером Лейблингом. Д-р Лейблинг был семейным врачом и подрабатывал в нескольких больницах Нью-Йорка по разным врачебным специальностям. Фиш-бейна заинтересовала такая многоплановость работы и он попросил разрешения сопровождать его в течение дня. Во время ланча Лейблинг рассказал коллеге, что знает врача, который излечивает рак. Это заинтересовало ФишбеЙна, и он написал письмо в учреждение Ревича. Однако, получив ответ, он отложил его и больше к нему не возвращался. Теперь же, перечитав письмо, Фишбейн позвонил Лейблингу, рассказал ему о своей отчаянной ситуации и попросил совета. Лейблинг сказал: «Отправляйся к Ревичу, не спорь с ним и делай все, что он скажет, с религиозным усердием. Никому ничего не рассказывай и ни с кем больше не советуйся».

Его попросили привезти историю болезни и все медицинские документы.

Врач отказался выдать бумаги: «Я не собираюсь давать их вам. Насколько мне известно, вы уже мертвый человек». Потрясенный Фишбейн вернулся к жене.

После разговора с врачом жена вернулась в слезах. «Он сказал, что у него такое чувство, будто он говорит с мертвецом», — сказала она.

Другие врачи, к которым обращался Фишбейн, были не столь жестоки, но и они не оставляли ему ни малейшей надежды, говорили что-то вроде: «Такого не может быть (т.е. не существует врача способного его излечить). Вы собираетесь идти к шарлатану. Вы напрасно тратите время».

Когда Фишбейн впервые посетил Ревича, его регистратор повторила слова Лейблинга: «Мы находим, что самый большой прогресс наблюдается у тех, кто скрупулезно следует всем назначениям».

Ревич предложил Фишбейну позвонить д-ру Джону Хеллеру, который возглавлял больницу онкологического центра Слоун — Каттеринга. Эта клиника постоянно превозносилась «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» как лучшая онкологическая больница Америки. Ревич знал Хеллера в течение 10 лет, и Хеллер интересовался его прогрессивным методом и собирался помочь организовать его изучение (об этом исследовании будет рассказано в IV главе).

В разговоре с Фишбейном Хеллер сказал: «Я не знаю, как он это делает, но люди входят к нему мертвыми, а выходят ожившими».

— Так вы советуете мне идти к нему?

— Да, я советую.

На вопрос о том, почему же в центре Слоун — Каттеринга не использовался метод Ревича, Хеллер ответил: «Я потерял бы работу. Мне приходится соблюдать осторожность. Он иностранец, чужак, и здесь его считают шарлатаном».

В течение первых месяцев Фишбейн посещал Ревича по 3 раза в неделю. Через 6 месяцев лечения Фишбейн позвонил Хеллеру снова и сказал, что он все еще жив и ему становится лучше. Ответ Хеллера изумил выздоравливающего: «Почему вы считаете, что вам помогли лекарств Ревича?» Больше они никогда не разговаривали.

Фишбейн постепенно поправлялся. Выздоровление пошло быстрее, когда сошел послеоперационный отек. Его походка стала уверенной, душа обрела оптимизм. Наконец, остатки опухоли полностью потеряли активность.

Фишбейн чувствовал огромную благодарность к Ревичу, поэтому он стал добровольно помогать ему в Трафалгарской больнице. Его помощь была особенно ценной, поскольку как раз в это время началось исследование метода Ревича, известное как исследование CAG, Фишбейн помогал Ревичу в повседневной работе, он обучился основам его метода. Когда Ревичу было необходимо выехать за границу, Фишбейн замещал его в институте.

Однако найти работу Фишбейну оказалось очень трудно. Никто не хотел рисковать, беря на работу врача С опухолью мозга. Несмотря на уверения, что место останется за ним, его лишили работы в кабинете неотложной помощи больницы, в которой он работал 3 дня в неделю до того, как заболел. Спустя 5 месяцев после начала лечения, не имея уже никаких признаков опухоли, этот врач, закончивший престижный Йсльский колледж, отец двоих детей, отчаянно нуждался в работе.

Он узнал, что в одной из больниц в Бронксе требуется врач в кабинет экстренной помощи. Первая беседа имела положительный результат, однако через две недели раздался звонок д-ра Капп: «Доктор Фишбейн, я не понимаю. Мы хотели принять вас на работу, но нам позвонили сверху и сказали, что вы умираете от рака, что у вас рак мозга. Я не понимаю. Вы показались мне совершенно здоровым».

Он рассказал д-ру Капп о своем заболевании, о чудесном выздоровлении, о том, что ему нужно обеспечивать жену и двоих детей. Все, чего он желает теперь, — это «работа с поденной оплатой. Если я не смогу работать, вы меня уволите. Мне просто нужен шанс встать на ноги».

Когда Фишбейн закончил свой рассказ, д-р Капп залилась слезами. Она рассказала Фишбейну историю своего сына. Он был студентом третьего курса медицинского факультета, когда у него нашли болезнь Ходжкина. «Его приятели были так жестоки к нему. Они могли сказать: «Ты еще здесь, Ричард? Еще держишься?» Он продержался некоторое время, а потом умер».

После похорон у ее мужа стало плохо с сердцем, и через неделю он умер. Она спросила: «Д-р Фишбейн, когда вы хотите приступить к работе?»

Случилось так, что нечто похожее произошло тремя годами позже. Фишбейн вел переговоры относительно получения места заместителя главного врача страховой компании MONY. Когда он сказал д-ру Лемке из MONY, что 4 года назад у него был рак мозга, тот объяснил Фишбейну, что не может взять его на работу из-за этого обстоятельства. Лемке рассказал Фишбейну, что у его 12-летней дочери когда-то была раковая опухоль кости глазницы, так называемая саркома Юинга.

Фишбейн сказал, что надеется, что дочери Лемке не откажут в приеме в колледж на том основании, что членам приемной комиссии покажется неразумным обучать человека, у которого возможен рецидив рака.

На несколько минут Лемке замер. «Мне никогда не приходило в голову ничего подобного. Давайте посмотрим, что я смогу для вас сделать. Позвоните через неделю». Фишбейн получил работу.

Д-ра Фишбейн был талантливым скрипачом. Он занимался музыкой в школе и на первых курсах университета. Во время учебы в Гарварде он выступал в популярном телевизионном шоу Теда Мака, для участия в котором приглашались музыканты-любители. Повторное приглашение на шоу он отклонил. Хотя он очень любил музыку, напряженные занятия в медицинском колледже вынудили его отказаться от нее.

После излечения от рака Фишбейн вернулся к прежнему увлечению, и теперь его имя значится в международном справочнике «Кто есть кто в музыке». В 1972 г., спустя почти 10 лет после своей предполагаемой кончины, д-р Фишбейн вместе с другими музыкантами играл на приеме, устроенном врачом. Среди приглашенных было несколько специалистов из числа тех, которые знали, что у Фишбейна был рак мозга. Музыканты играли в течение 4 часов. «Они только смотрели на меня и ничего не могли понять». Они так и не спросили, как этому человеку удалось вылечиться, вообще не поинтересовались его прежним и нынешним состоянием здоровья.

Выздоровление дало толчок и к развитию другого вида творчества — Фишбейн начал писать стихи. Чаще всего это юмористические произведения, в которых одно значение слова сменяется другим, а все вместе часто приобретает философский оттенок.

В качестве постскриптума следует отметить, что лекарства, которыми лечил Ревич, не принесли Фиш-бейну никакого вреда и не оставили никаких шрамов. Он смог вернуться к работе, растил своих детей, вновь занялся музыкой и стал искусным музыкантом и композитором. Еще небольшое дополнение: Фишбейн недавно снова женился.

И теперь, через 34 года, он может поделиться с любым человеком радостью от смешных разговоров, которые когда-то вел со своими маленькими детьми, — и все благодаря д-ру Рсвичу. Это ли не настоящее излечение в полном смысле слова?