Г. В. Гриненко (Всероссийская Академия внешней торговли)


III. Герменевтика и понимание художественного текста



бет48/53
Дата10.07.2016
өлшемі3.9 Mb.
#189583
1   ...   45   46   47   48   49   50   51   52   53

III. Герменевтика и понимание художественного текста

1. Герменевтика — теория понимания.


Название «герменевти­ка» происходит от греческого hermeneuo — «разъясняю», «истолковы­ваю». Этимологию этого слова связывают с именем Гермеса, которого древнегреческая мифология рисовала посланцем олимпийских богов, пе­редававшим их распоряжения людям. В обязанность Гермеса входило ис­толкование и объяснение того текста, который он передавал. Ему припи­сывали изобретение речи и письма, а также покровительство всей сфере понимания. В системе древнеримской мифологии роль Гермеса играл Меркурий: он также был посредником между богами и людьми. Говоря о связи термина «герменевтика» с именем Гермеса, вспоминают, что порой этого бога наделяли функцией покровителя торговли, а последняя пред­полагает взаимопонимание.

Герменевтика (теория интерпретации и понимания смысла), как и гносеология (теория познания) и аксиология (теория ценностей), состав­ляет неотъемлемую часть развернутой философской системы, не всегда терминологически и структурно выделявшуюся в специальную философ­скую дисциплину. Сегодня она представляет собой сферу духовной дея­тельности, без которой эстетика, литературоведение и искусствознание не могут обстоятельно осмыслить свои задачи.



447

Герменевтика неоднородна: в ее русле сложился ряд течений, по-разному понимающих предмет, цели, методы этой дисциплины (натуралистическое, философское, культурологи­ческое, психологическое, аллегорико-символическое, грамматическое, стилистическое). У многообразных школ герменевтики есть общая черта — «недоверие к непосредственным свидетельствам сознания, к провозглашенному Декартом принципу непосредственной до­стоверности самосознания и обращение к «косвенным» свидетельствам о жизни сознания, которые воплощаются не столько в логике, сколько в языке» (Гайденко. 1983. С. 112).

Герменевтика стремится к духовной интерпретации текста. Этот за­вершающий этап герменевтического анализа, раскрывая смысл и значе­ние текста в культуре, служит развитию духовности в человеке, становле­нию его как личности, как субъекта культуры.

Одна из трудноразрешимых проблем теории понимания — проблема герменевтического круга. В разных школах герменевтики сложились раз­ные его концепции. По Шлейермахеру, этот круг состоит в том, что целое понимается через части, а часть постигается только через целое. Герме­невтический круг, по Дильтею: познающий субъект познает себя через других, но других он понимает через себя. По Гадамеру: постигая тради­цию, интерпретатор сам находится внутри нее. Самое распространенное представление о герменевтическом круге: целое нельзя понять, не пони­мая его частей, понимание части предполагает, что целое уже понято. Ка­залось бы, этот круг неразрешим. Однако эта неразрешимость мнимая. Как постичь всеобщее, когда читатель каждый данный момент имеет дело только с отдельным? Герменевтика отвечает: сама природа понимания преодолевает этот круг. Его разрывает духовное отношение, на каждом шагу учитывающее целостность интерпретации. Природа духовной цело­стности культурного феномена такова, что всеобщее содержит в себе каж­дый отдельный момент текста, а каждый отдельный его момент содержит в себе всеобщее. Постигая всеобщее, мы постигаем и все отдельное, все частности, и наоборот.

Герменевтический круг разрешается (= размыкается), во-первых, тем, что понимание начинается с предварительного уяснения некоторого це­лого (предпонимание); во-вторых, тем, что части рассматриваются во вза­имосвязи и взаимодействии с целым (в ходе понимания раскрывается ди­алектика взаимодействия частей и целого). Герменевтическая концепция выстраивается симметрично гносеологической. Познание идет от явле­ния к сущности, от эмпирии к общему. Понимание — поступательный процесс, на каждом этапе которого достигается определенный уровень обретения смысла (от ограниченного до глубокого).

Предпонимание обусловливает понимание, для которого важна традиция культуры, в поле которой протекает любая интерпретация. Немецкий физик В. Гейзенберг писал: «...нам нужны понятия, при помощи которых мы могли бы ближе подойти к интересую­щим нас явлениям. Обычно эти понятия берутся из истории науки; они подсказывают



448

нам возможную картину явлений. Но если мы намерены вступить в новую область явле­ний, эти понятия могут превратиться в набор предрассудков, скорее тормозящих про­гресс, чем способствующих ему. Однако и в этом случае мы вынуждены использовать их и не можем преуспеть, отказавшись от понятий, переданных нам традицией» (Heisenberg. 1975. Р. 219-220).

Высшая категория процесса понимания и гарант преодоления герменевтического круга — целостность. Французский математик Адамар замечает: «...всякое математическое дока­зательство, каким бы сложным оно ни было, должно мне представиться чем-то единым; у меня нет ощущения, что я понял его, до тех пор, пока я не почувствовал его как единую, об­щую идею» (Адамар. 1970. С. 63). Еще более важна целостность восприятия для понимания художественного текста.

Рассудочная деятельность (анализ) видит в произведении закрытую его материальной формой и непроницаемую для прямого восприятия замкнутую целостность, в которую можно попасть лишь путем «хирур­гии». Для интерпретации же произведение прозрачно, и его понимание имеет дело не с материальной формой, а с таящимся в ней бесконечным, подвижным смыслом. Некоторые теоретики, опираясь на положения Дильтея, связывают герменевтику с интуицией. Это убедительная точка зрения, хотя она и берется под сомнение рядом ученых. Для глубокого понимания смысла произведения необходима мобилизация всех методо­логических подходов и использование в сочетании как логико-аналити­ческие, так и интуитивных способов постижения художественного смысла.


2. Понимание и интерпретация.


Художественная коммуникация на­чинается с творческого акта, с авторского самовыражения, а завершается пониманием художественного текста. У этого процесса есть ряд трудно­стей. О них пишет поэт:

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь.

(Тютчев. 1984. С. 61).

Бахтин видит в процессе понимания четыре момента: 1) психофизио­логическое восприятие знака; 2) его узнавание; 3) понимание значения знака в определенном контексте; 4) активное диалогическое понимание (См.: Бахтин. 1979. С. 364) художественного текста всегда построено в расчете на диалогическое общение. Понимание — вчувствование в духов­ный мир другого человека, сопереживание его чувствам и мыслям. Пони­мание — тип знания, не обладающий самостоятельным значением и не способный ни подтвердить, ни опровергнуть содержание знания. Понять — значит усвоить смысл и пережить то духовное состояние, которое ис­пытал автор текста в процессе творческого акта. Понять можно лишь зна­ковую систему, ранее наделенную смыслом. Смыслом же наделены про-

449

дукты человеческой деятельности (= феномены материальной и духовной культуры). Они воплощают в себе мысли, чувства, цели человека и поэто­му могут стать объектами понимания.

Понимание не есть «соприкосновение душ». Мы понимаем мысль автора настолько, на­сколько оказываемся конгениальны ему; в мысли запечатлевается духовный мир автора и реальность, преломленная в нем. Автору не удается полно самоосуществиться в тексте. Ос­тается зазор. Кроме того, объем духовного мира автора шире самого обширного авторского текста Понимание имеет дело с текстом, а не с духовным миром человека, хотя они и не чужды друг другу. Понимаемое интерпретируется в процессе понимания.

Историческое развитие растождествляет художественный текст и породившую его дей­ствительность. Об этом писал Б. Пастернак: «Как у всех елисаветинцев, сочинения Шекспира пестрят обращениями к истории, параллелями из древних литератур и мифологическими име­нами и названиями. Для того чтобы их понять теперь со справочником в руках, требуется классическое образование. А нам говорят, что средний лондонский зритель того времени, смотря «Гамлета» или «Лира», глотал на лету эти поминутно мелькавшие классицизмы и их успешно переваривал» (Пастернак. 1990. С. 185). Герменевтика помогает преодолеть рас­тождествление. Понимание всегда встроено в определенную культурную традицию и опира­ется на инвариантную программу переживания и смыслообразования, заложенную в тексте.

Интерпретация — основа понимания текста. Музыкант интерпрети­рует исполняемую симфонию, литературный критик — роман, перевод­чик — мысли, выраженные на языке оригинала, искусствовед — картину, математик — формулу. Понимание есть творческий результат процесса интерпретации.

3. Историческое, групповое и индивидуальное в понимании тек­ста.


Писательство — осуществление потребности в общении.

Известный физиолог Ухтомский отмечал: «...были и есть счастливые люди, у которых всегда были и есть собеседники и, соответственно, нет ни малейшего побуждения к писа­тельству. Это, во-первых, очень простые люди, вроде наших деревенских стариков, которые рады-радешеньки каждому встречному человеку, умея удовлетвориться им как искренней­шим собеседником. И во-вторых, это гениальнейшие из людей, которые вспоминаются че­ловечеством как почти недосягаемые исключения: это уже не искатели собеседника, а, можно сказать, вечные собеседники для всех, кто потом о них слышал и узнавал. Таковы Со­крат из греков и Христос из евреев. Замечательно, что ни тот, ни другой не оставили после себя ни строчки. У них не было поползновения обращаться к далекому собеседнику. О Со­крате мы ровно ничего не знали бы, если бы за ним не записывали слов и мыслей его собе­седники — Платон и Ксенофонт...» (Цит. по: Каверин. 1973. С. 218—219).

Писательство возникает из неудовлетворенной потребности в обще­нии. Условие общения — понимание собеседника. Писатель осуществля­ет свою мысль в художественном тексте, который становится посредни­ком общения с читателем.

Произведение направлено на читателя, ориентировано на тот или иной тип читательского восприятия. Оно несет в себе некий объем и вектор мыс­лей и чувств (программу переживаний), в тексте запечатлевается опреде­ленная интонационная система (См. об этом работы Т. Родионовой).



450

Авторская интонация, воплощенная в произведении, находит отзыв в уме и сердце чи­тателя. Интонация рождает не только стих, но и прозу. Писатель Ю. Тынянов говорил: «Ре­чевая интонация смещается в прозе, но это не мешает ей упорно стремиться к воспроизведению живой, разговорной речи. В дальнейшем развитии интонация связывает­ся с жестом, а жест подсказывает лицо, персонаж, характер (Впоследствии я не раз был сви­детелем практического воплощения этой мысли: работая, Ю.Тынянов «превращался» в Кюхельбекера, Булгарина, Грибоедова и даже Нессельроде.) Как ни далека художественная проза от устной речи с ее бесчисленными оттенками интонации, все равно в конечном счете каждая книга становится «говорящим лицом», то есть обращена к читателю, как речь, и тре­бует отзыва, ответа» (Каверин 1973. С. 78).

Произведение не равно себе Оно меняется, ибо вступает в диалогическое взаимодейст­вие с читателем (= в «общение» — в коммуникацию с обратной связью) Своим жизненным и художественным опытом читатель обогащает смысл произведения, запечатлевшего в себе жизненный и художественный опыт автора. Понимание есть зеркальный по отношению к творчеству акт. Быстрое общественное развитие порой существенно меняет понимание смысла произведения. Например, в американских послевоенных театральных постановках «Отелло» образ мавра трактовался в свете актуальных для того времени проблем расовой дискриминации и был направлен против активизации деятельности ку-клукс-клана, что, ес­тественно, не подразумевалось Шекспиром в XVII в.

Выразительный пример изменения восприятия образа приводит Плеханов. Писарев от­несся к Татьяне отрицательно и удивлялся, почему Белинский симпатизировал «неразвитой мечтательной деве». Эта разница в отношении двух критиков к одному и тому же женскому типу знаменательна. Взгляд Белинского на женщину существенно отличался от взгляда просветителей 60-х годов. Татьяна подкупала его силой любви, а он продолжал думать, что в любви главное назначение женщины. В 60-х годах так уже не думали, и потому для тог­дашних просветителей перестало существовать смягчающее обстоятельство, в значитель­ной степени мирившее Белинского с Татьяной (См.: Плеханов. 1958. С. 226—227).

Опыт читателя обусловлен не только исторически: внутри каждой эпохи существует ряд рецепционных групп со своим типологическим жизненным и художественным опытом. Характер восприятия произведе­ния в каждой из этих групп особый. Ги де Мопассан писал: «В сущности, публика состоит из множества групп, которые кричат нам:

— Утешьте меня.

— Позабавьте меня.

— Растрогайте меня.

— Дайте мне помечтать.

— Рассмешите меня.

— Заставьте меня содрогнуться.

— Заставьте меня плакать.

— Заставьте меня размышлять.

И только немногие избранные умы просят художника:

— Создайте нам что-нибудь прекрасное в той форме, которая всего более присуща вашему темпераменту» (Мопассан. 1958. Т. 8. С. 7—8).

451

Внутри каждой рецепционной группы отдельный читатель, подчиня­ясь общему для данной группы типу прочтения, тем не менее понимает произведение по-своему, в соответствии со своей неповторимой индиви­дуальностью, наделенной неповторимым жизненным опытом.

От исторических обстоятельств, от рецепционной группы и от индивидуальности зави­сит понимание произведения. Сама индивидуальность имеет свою историю, разные этапы развития и состояния души, и все это сказывается на характере прочтения произведения. Артисты, помногу лет играющие одну и ту же роль, время от времени по-новому «перечи­тывают» и истолковывают ее. Станиславский авторитетно свидетельствует о процессе об­новления смысла произведения: «Мне пришлось играть в пьесах Чехова одну и ту же роль по несколько сот раз, но я не помню спектакля, во время которого не вскрылись бы в моей душе новые ощущения, а в самом произведении — новые глубины или тонкости, которые не были мною раньше замечены» (Станиславский. 1954. С. 221). Об углублении понимания произведения в ходе роста самого актера говорит и Михоэлс: «...весь опыт, весь запас на­копленных впечатлений, знаний и вся дисциплина мысли идут на разработку образа» (Ми­хоэлс. 1965. С. 138).

Большое значение в углубленном понимании искусства одним и тем же индивидом имеет обогащение его жизненного опыта, общий духов­ный рост. «Если Пушкин приходит к нам с детства, — пишет Твардов­ский, — то мы по-настоящему приходим к нему лишь с годами» (Твардов­ский. 1971. С. 12). Герцен отмечает, что взросление человека меняет его восприятие великих творений: «Места, приводившие меня, пятнадцати­летнего, в восторг, поблекли.., а те, которые едва обращали внимание, за­хватывают душу. Да, надобно перечитывать великих поэтов...» (Герцен. 1954. С. 279).

Созвучность запечатленного в тексте жизненного материала чита­тельским интересам существенна для прочтения смысла. В понимании художественного текста всегда имеет место диалектика общего (= исто­рического), особенного (рецепционно-группового) и отдельного (лич­ностного).

4. Важнейшие эпизоды истории герменевтики.


Исторически меня­лись предмет, сфера, цель герменевтики. Она возникла в античной культу­ре, которая содержала в зародыше все будущие типы теории понимания, в том числе и в литературно-критическом их преломлении.
В древней Греции

В древней Греции неоплатоники полагали задачей герменевтики ин­терпретацию художественных текстов, особенно гомеровских поэм. В истории герменевтики ярко проявили себя две школы интерпретации: 1) александрийская — исторического толкования путем введение контекста изображаемой эпохи; 2) антиохийская — символически-аллегорического толкования путем приписывание знаку нового значения, коренящегося не в системе представлений, данных в тексте, а в мире представлений восп­ринимающего текст истолкователя. Так Апион аллегорико-символически трактовал Гомера (См.: Бласс. 1881. С. 1).

452
В Средние века

В Средние века большое развитие получили интерпретационные при­емы эгзегетики — герменевтики, приспособленной к ортодоксальной ин­терпретации Библии и других священных текстов. Эти тексты толкова­лись в свете церковной традиции. Теологи использовали герменевтику и в богословских спорах.

Начиная с эпохи Возрождения утверждается текстуально-историче­ское истолкование, направленное на прояснение значения неясных слов и воспроизведение исторического контекста мысли. Бэкон стремился «очи­стить разум» во имя совершенствования процессов познания и понима­ния. Он стремился освободить сознание от «идолов» и «аффектов», кото­рые вели к ошибкам догматизма и субъективизма.


В эпоху Просвещения

В эпоху Просвещения появились развернутые принципы герменевти­ки. И. М. Хладениус и Т. Ф. Майер выдвинули концепции интерпретации, опирающиеся на исторические установки. Герменевтика этой эпохи стре­мится к воспроизведению исторического контекста, в котором должен быть понят текст, что служит способом устранения дистанции времени между автором и читателем. Интерпретатор выступает в качестве пере­водчика, посредника между разными культурами и эпохами. Просветите­ли представляли себе историю как дискретный ряд изменений. Герменев­тика стремилась постичь своеобразие художественного текста, а его по­нимание рассматривалось как приведение к согласию автора и читателя. Хотя последний не был обязан принимать точку зрения автора и мог по­нять даже больше, чем тот предполагал высказать.

Хладениус различает: 1) непосредственное понимание (внимание к интерпретируемому тексту); 2) опосредованное понимание (на основе ко­торого текст конкретизируется). Просветительская герменевтика исходи­ла из представления об онтологической устойчивости произведения.


В начале XIX в.

В начале XIX в. немецкий философ Ф. Аст ключевым понятием гер­меневтики сделал понятие духа (единство истории — в единстве духа). По Асту, дух — условие понимания текста и устранения неясностей в нем. Интерпретация, осознанная как духовное прозрение, достигается на основе духовной универсальности, поэтому конкретно-исторические раз­личия не должны приниматься во внимание. От них можно абстрагиро­ваться. Понять же надо «дух», заложенный в тексте.

Отойдя от историзма просветителей, Аст делал объектом понимания не текст, а автора. Если по Хладениусу, интерпретация — видение за тек­стом породившей его реальности, то по Асту интерпретация — видение за текстом духовного богатства, передаваемого нам художником. Аст клас­сифицировал типы понимания: 1) историческое понимание направлено на содержание; 2) грамматическое — на форму и речь; 3) духовное — на дух писателя и его эпохи.



453

«Отец современной герменевтики» протестантский теолог и фило­лог-классик Шлейермахер утверждал, что назначение герменевтики — понимание чужой индивидуальности и ее воплощения в выражении.

Шлейермахер разграничил в герменевтической интерпретации текста два момента: понимание речи как факта 1) языка (сфера грамматической интерпретации); 2) мысли (сфера психологической интерпретации — вчувствование в мысль). Единство грамматической и психологической интерпретации, по Шлейермахеру, обеспечивает целостность понимания. Шлейермахер подчеркивал важность соотнесения текста с исторически­ми и культурными факторами, обусловившими его появление.

Согласно Шлейермахеру, герменевтика не система приемов интерпре­тации текста, а общие принципы его понимания. Шлейермахер считал, что интерпретация — диалог интерпретатора с автором. В этом диалоге чита­тель реконструирует текст и постигает его, опираясь на воображение и пе­ревоплощение (интерпретатор должен перевоплотиться в другого, напри­мер, в автора или героя, и постичь его индивидуальную направленность). Понимание текста — реконструктивный процесс проникновения в духов­ный мир автора и повторение акта творчества: автор строит высказывание, кодирует смысл; реципиент его реконструирует и расшифровывает. «Ис­кусство интерпретации может выработать свои правила только из позитив­ной формулы, т. е. из исторической и духовной, объективной и субъектив­ной реконструкции данного выражения» (Schleiermacher. 1969. S. 87).

Понимание — производная от «отношения к жизни». Это положение Шлейермахера стало отправной точкой герменевтики немецкого филосо­фа Дильтея, опирающейся на его «философию жизни». Дильтей в процес­се понимания обращается к субъективному опыту личности.

В основе интерпретации — воображение, перевоплощение и интуи­ция. Понимание, по Дильтею, избегает теоретических рассуждений и яв­ляется интуитивным и спонтанным процессом.

У Шлейермахера герменевтика — философская теория понимания, у Дильтея — методология «наук о духе». Для Дильтея понимание — психо­логическая реконструкция духовного мира личности автора текста. Если этот мир принадлежит к прошлому, то понимание переносит его в настоя­щее. Понимание духовного мира человека происходит через истолкова­ние его мыслей, проявившихся в его речи, жестах, мимике, поступках. Особенно полно постигается духовный мир человека, если он выражен в произведении искусства. Внутренняя жизнь автора раскрывается через интерпретацию его произведений.

Герменевтика, по Дильтею, — это «искусство понимания письменно фиксированных жизненных проявлений» (Dilthey. 1958. Bd. 5); она пости­гает смысл текста с помощью психологии, которая позволяет осознать це­лостность духовной жизни, выступающей как замкнутый, непроницае-



454

мый мир. С этим связана основная трудность понимания: как сделать предметом понимания чувственно данное чужой индивидуальной жизни? У каждого человека есть свой неповторимый смысловой контекст, обус­ловливающий понимание. Различие индивидуальных контекстов порож­дает различие интерпретации текста разными людьми. Однако это разли­чие не разрушает общения людей, так как многообразие форм понимания не исключает их единства, определяемого единством мира, языка обще­ния и культурных традиций, составляющих контекст восприятия смысла. Помимо этого, при всех различиях существуют сходства индивидуальных смысловых контекстов, обусловленные единством исторической эпохи, в которую живут люди.

Близость смысловых контекстов автора и реципиента обусловливает лучшее понимание произведения. Комментарий художественной критики сближает индивидуальные смысловые контексты реципиента и автора и углубляет их художественное общение («диалог» читателя с писателем).

В ХХ в.

В ХХ в. немецкий философ М. Хайдеггер основал онтологическую школу герменевтики. Если для Шлейермахера герменевтика — теория по­нимания художественного текста, а для Дильтея — общий метод гумани­тарного исследования, то по Хайдеггеру — система миросозерцания. Хайдеггер придает герменевтике широкое философско-онтологическое значение: она выступает как «свершение бытия», которое говорит через многозначные поэтические тексты, нуждающиеся в герменевтической интерпретации. Хайдеггер подчеркивает значение смыслораскрывания. Понимание не инструмент для решения частных практических задач, оно служит решению универсальных проблем бытия.

Человеческое существование, по Хайдеггеру, бессмысленно, если не наделено пониманием. Смысл существования индивида в отыскании сво­его места между прошлым и будущим, внутри традиции, уходящей в гря­дущее. Особо ценна в концепции Хайдеггера трактовка понимания как бытийной способности человека. Лишь бытие дает понимание и понима­ние зависит от качества и содержания личностного бытия. Сознание чело­века так же бытийно, как другие формы деятельности. Понимание смысла культуры дает только истинное бытие. Человеку, не способному к истин­ному бытию, смысл художественной культуры недоступен. Смысл откры­вается в меру истинности бытия реципиента и постигается только при опоре на бытие в жизненном опыте человека. Понимание смысла произ­ведения плодотворно, если традиции и современность пересекаются в личности воспринимающего.

Ученик Хайдеггера, немецкий теоретик Г. Гадамер считает, что герме­невтика не может быть ни теорией понимания, ни методом гуманитарных наук, она — учение о бытии, онтология. Гадамер объединяет хайдеггеров­скую и гегельянскую традиции — герменевтику и диалектику. Для Гада-

455

мера в процессе понимания текста нет необходимости в воссоздании культурного контекста эпохи. По его мнению, это затуманивает, а не про­ясняет текст. Отключение актуальных и исторических связей текста выяв­ляет его истинную ценность. Интерпретация начинается с «предвари­тельного понимания», заданного традицией. Оно не может быть отверг­нуто и лишь корректируется в процессе углубления в текст (Gadamer. 1960. S. 140—162).

Язык, по мнению Гадамера, — носитель понимания и традиции. Субъект речи — язык, а не говорящий на нем: «Играет сама игра, втягивая в себя игроков». Сама история есть игра внутри стихии языка, и поэтому герменевтика — инструмент постижения истории и участия в ней. Для Гадамера бытие, которое может быть понято, представляет собой язык. Такова лингвистическая онтология и соответствующая ей лингвистиче­ская герменевтика Гадамера. Ее цель — перенос смысловой связи из чу­жого мира в собственный мир читателя. По Гадамеру, единственный инс­трумент понимания художественного текста — сознание интерпретатора, вследствие чего отпадает нужда в методологии (системе подходов и при­емов) постижения смысла произведения.

Немецкий эстетик В. Изер считает, что понимание художественного произведения требует соответствия структуры личности реципиента структуре художественного текста. Другой немецкий ученый, П. Шонди, видит в герменевтике путь к культурно-исторической критике, выявляю­щей в художественном тексте историческое и семантическое начало. Со­временные филологи стремятся объединить теорию литературы и теорию понимания, что превращает литературоведение в литературную герме­невтику. Однако при этом из поля внимания критики выпадает проблема оценки произведения.

Споры о задачах и принципах герменевтики, попытки ее применения для понимания смысла художественного текста свидетельствуют о ее ме­тодологическом потенциале постижения искусства.

5. Методологические возможности герменевтики.

5. Методологические возможности герменевтики. В последние го­ды обострилось внимание к герменевтике в связи с методологическими поисками критики. Так, американский филолог Р. Палнер считает, что гер­меневтика — методология критики и необходима разработка герменевти­ческой техники анализа литературного текста. В 60-е—80-е годы ХХ в. бурно обсуждалась проблема герменевтики как общегуманитарной мето­дологии. Итальянский теоретик понимания Э. Бетти сближает герменев­тику с методологией гуманитарных наук. Он полагает, что герменевтика «позволяет перемещаться в чужую субъективность». Для этого форсиру­ется субъективность личности критика, погружающегося в культурный контекст эпохи, к которой принадлежит изучаемый текст.

456

Прикладное, методическое значение (сумма приемов и процедур по­нимания) герменевтика стремится дополнить методологическим значени­ем (система принципов понимания, деятельность, обогащающая критику философским самоопределением, осмыслением своих задач).

Гадамер пишет: «Определение произведения как точки совпадения уз­навания и понимания предполагает... что подобная идентичность связана с изменением и различением. Произведение для воспринимающего — это как бы игровая площадка, на которую он должен выйти» (Гадамер. 1991. С. 292). Гадамер и некоторые другие видные ученые отрицают возможность формализовать интерпретационные принципы герменевтики. Более убеди­тельной представляется позиция французского философа П. Рикёра. Он не пошел вслед за онтологическими концепциями Хайдеггера и Гадамера и вернулся к точке зрения, что герменевтика — учение об интерпретации и представляет собой совокупность правил и теоретических постулатов, уп­равляющих истолкованием текстов.

Инструменты, техника, операции

Инструменты, техника, операции истолкования художественного текста могут быть извлечены из опыта герменевтики и представлены в обобщенном виде:

1) В процесс понимания должен присутствовать «третий элемент»: первый элемент — «я» (личность читателя); второй — авторский текст; третий элемент, посредством которого осуществляется понимание, в раз­ных школах интерпретации различен — социальная действительность, породившая текст (социологический анализ), аналогичные художествен­ные тексты (сравнительный анализ), другие факторы культуры (истори­ко-культурный анализ), личность автора (биографический анализ). Важ­ный интерпретационный прием, раскрывающий смысл и значение худо­жественного текста, — сопоставление текста с породившей его реально­стью и с реальностью современной читателю. Существенно сопоставле­ние текста с культурой, с ее устойчивым духовным ядром. «Третий эле­мент» в герменевтическом процессе интерпретации не есть что-то сто­роннее по отношению к интерпретатору. «Третий элемент» есть «общее», то что роднит «первый» и «второй» элементы.

2) «Вживание» сопереживает проникновение в художественную ло­гику текста, «вчувствование в текст».

3) Идентификация (реципиент сопоставляет художественные образы со своей личностью и своим жизненно-эстетическим опытом). Типы идентификации: ассоциативный — сопоставление себя с героем произве­дения как персонажем, участвующим в игровом действии, происходящем в воображаемом мире; адмиративный — сопоставление себя с неизмери­мо лучшим или худшим героем, воплощающим идеал или противополож­ным идеалу; симпатетический — сопоставление себя с будничным геро-



457

ем; катарсический — сострадательное сопоставление себя с трагическим героем; иронический — критическое отношение к антигерою, включаю­щее рефлексию по поводу своего эстетического переживания.

4) «Примеривание» героев произведения на свою личность, «перенос», сопоставление с собой, понимание других через себя, через свое «я».

5) Перевоплощение в персонажей произведения, чтение как превра­щение себя в других.

(Идентификация, «примеривание», перевоплощение — близкие друг другу герменев­тические процедуры и приемы интерпретации, каждый из которых все же имеет свои осо­бенности).

6) Использование гипотетико-дедуктивного метода.

7) Преодоление герменевтического круга.

8) Сочетание целого и частного. Для понимания важно уметь рас­шифровать не только каждую семиотическую единицу текста (каждое слово в тексте), но и знать грамматические принципы их сопряжения, знать контекст всей фразы, воспринимая ее в контексте всей речи (всего произведения), а речь — в общем контексте культуры. Только в рамках це­лого раскрывается значение каждого смыслообразующего элемента речи.

9) Расширение духовного горизонта реципиента и контекста (действи­тельность, культура, личный опыт), в котором воспринимается произведение.

10) Воображение — основополагающий элемент методологии герме­невтики, опирающийся на личный опыт и способности субъекта.

11) Актуализация нехватающих для понимания текста сведений (фак­тов, исторических данных).

С помощью этих и других мыслительных операций интерпретация «приращивает» смысл путем творческого домысливания, которое опира­ется на личный эстетический опыт критика, но не является произволь­ным, а протекает по программе, заложенной в тексте произведения.


6. Опасности и возможности герменевтической интерпретации

Опасности герменевтической интерпретации:


1) В герменевтике не выявлена мера относительности смысла и критические разборы по­рою затрудняются наложениями одних интерпретаций текста на другие. Необходимо теорети­чески определить меру субъективности при восприятии смысла художественных явлений.

2) Герменевтика, сосредоточившись на художественно-смысловых аспектах восприя­тия произведения, пренебрегает его оценкой. Герменевтика не всегда учитывает аксиоло­гию в постижении художественных феноменов. Аксиология — общая теория ценностей — дает критерии художественности произведения.


Герменевтика имеет несомненные достоинства


1) учитывает специфику гуманитарных наук;

2) защищает гуманитарные науки от сциентизма и позитивизма, игнорирующих смысл человеческой деятельности; обращает внимание не только на цели и результаты, но и на мо­тивы деятельности людей;



458

3) ориентирует на системный характер понимания текстов культуры;

4) систематизирует приемы и принципы понимания;

5) помогает осваивать иноязычную культуру и осуществлять перевод как герменевти­ческую операцию

Опыт герменевтики важен для современной художественной критики, так как это уче­ние об интерпретации 1) ставит вопрос о том, что следует видеть за текстом авторскую лич­ность? вопросы современной эпохи? реальность исторической эпохи, породившей произведение? культурную традицию? 2) дает методологию интерпретации; 3) ориентирует на выявление конкретно-исторического содержания культуры; 4) направляет критика на не­эмпирический, целостный, концептуально-философский подход к произведению; 5) спо­собствует применению текста в современной культурной жизни.



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   45   46   47   48   49   50   51   52   53




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет