Джон Элдридж. Необузданное сердце Введение Знаю, знаю. Мне даже хочется извиниться перед вами. Так и слышу, как вы говорите: «о боже, неужели нам нужна еще одна книга о мужчинах?»

Прикосновение к ране

Так и мы поступаем со своей раной. Мы предаем ее забвению и никогда не вспоминаем о ней. Но мы должны вспомнить о ней, или точнее, мы должны «прикоснуться» к ней. Я сумел «прикоснуться» к своей ране неожиданно для самого себя, обратив внимание на свои вспышки гнева. После того как около одиннадцати лет назад мы переехали в Колорадо, я заметил, что срываю свой гнев на сыновьях по незначительным поводам. Опрокинутый стакан с молоком мог спровоцировать целую бурю. «Да, Джон, — подумал я, — что-то происходит в твоей душе, и тебе лучше разобраться в этом как следует». Когда я стал исследовать причины своего гнева с помощью моего дорогого друга Брента, я понял, что на самом деле я был так зол из-за того, что чувствовал себя одиноким в мире, который постоянно требовал от меня больше, чем я мог ему дать. По какой-то причине в глубине души я ощущал себя очень юным, десятилетним мальчишкой в мире взрослых мужчин, лишенным мужской силы, позволяющей справляться с трудностями. За этим скрывался еще больший страх — страх потерпеть неудачу, быть разоблаченным и, наконец, страх оказаться никому не нужным. «Откуда взялся этот страх? — спрашивал я себя. — Почему в этом мире я чувствую себя таким одиноким… таким незрелым? Почему в моем сердце есть чувство какой-то осиротелости?»

Я нашел ответы на эти вопросы благодаря нескольким фильмам. Как я уже писал в других своих книгах, сначала меня поразил фильм «И катит воды река». Меня тронула в нем прекрасно рассказанная история о мальчиках, которые, можно сказать, росли без отца, за исключением тех моментов, когда он брал их с собой на рыбалку, но в конце концов они лишились даже этого. Я понял, что тоже потерял своего отца, и, как Бучнер, «закопал» свою потерю настолько глубоко, что со временем боялся даже вспоминать о ней. Глубокий след оставил во мне фильм «Совершенный мир», так как благодаря ему я понял, как много для мальчика значит отец; понял, как я стремился к таким близким отношениям с кем-то по-настоящему сильным, кто любил бы меня и мог бы сказать мне мое имя. Я был слишком похож на Уилла Хантинга, потому что я, как и он, был бойцом, который ощущал, что он одинок, и противостоял этому миру. Я так же свыкся со своей раной и не мог избавиться от боли, которую она мне причиняла. Я думал, что все это происходит по моей вине.

Таким образом, посредством этих историй Господь незаметно подбирался ко мне, потому что я не мог заставить себя спуститься в глубины своего сердца, к своей самой болезненной ране. Зачастую этот отрезок пути все мы проводим в борьбе. Наша маска, наш «стиль жизни» — это своеобразная детально продуманная защита, которая не дает нам прикоснуться к раненому сердцу. Это добровольная слепота. «Наш ложный образ упрямо мешает нам увидеть свет, осознать свою пустоту и неискренность», — сказал Мэн-нинг. Среди вас, мои читатели, есть те, кто до сих пор не понимают, что представляет собой их рана, и даже не видят того ложного образа, который они создали под ее воздействием. Ах, насколько удобна такая слепота. Счастливое неведение. Но непризнанная рана — это незалеченная рана. Мы должны прикоснуться к ней. В этом вам может помочь ваш гнев; или чувство отверженности, которое вы испытываете; или неудача; или утрата «любимой биты» и вмешательство Бога, разрушающего ваш ложный образ. А может помочь простая молитва: «Иисус, позволь мне прикоснуться к моей ране».

Он говорит: «Се, стою у двери и стучу».

Исцеление раны

Много раз я получал исцеление просто благодаря дружескому общению с Брентом. Мы были больше чем партнерами, мы были друзьями. Мы проводили много времени вместе в походах, на рыбалке, в пабах. Ничто так не помогло мне, как общение с мужчиной, которого я глубоко уважал, настоящим мужчиной, который уважал и любил меня. Поначалу я боялся, что он разочаруется во мне, что однажды он все поймет и разорвет наши отношения. Но этого не происходило, напротив, он оценил меня. Я понял, что если человек, в котором я вижу настоящего мужчину, думает, что я тоже настоящий мужчина, значит, возможно, я таковым и являюсь. Помните — только мужчина может судить о мужественности другого мужчины. Но Бог использовал и иные возможности — иногда исцеляющую молитву, иногда те минуты, когда я оплакивал свою рану и пытался простить своего отца. Чаще всего то время, которое я посвящал доверительной беседе с Ним. Особенность нашего исцеления заключается в следующем: оно невозможно без тесного общения с Иисусом Христом. Условием исцеления нашей раны является наш союз с Богом.

Есть несколько общих моментов, которыми я поделюсь с теми, кто стремится к исцелению своего сердца. Первый шаг кажется настолько простым, что почти невозможно поверить в то, что мы упускаем его из виду, никогда не спрашиваем о нем, а если и решаемся спросить, то иногда целыми днями не можем выдавить из себя ни слова.

Все начинается с того, что вы отдаете себя Богу. Как сказал Льюис, «до тех пор пока вы не отдадите себя Ему, вы никогда не найдете свое настоящее „я“». Мы возвращаем дереву его ветви; мы отдаем наши жизни Тому, Кто есть Жизнь. А затем мы просим Иисуса прикоснуться к нашей ране, мы просим Его войти в наше сердце, в те его уголки, которые требуют исцеления. Когда Библия говорит нам, что Иисус пришел «искупить» род человеческий, то под этим словом подразумевается нечто большее, чем просто прощение. Сказать падшему человеку: «Я прощаю тебя» — это все равно что сказать участнику марафона: «Это ничего, что ты сломал ногу. Я не держу на тебя зла за это. Постарайся дойти до финиша». Оставить человека в таком состоянии — это жестоко. Поэтому слово «искупление» значит гораздо больше. Суть миссии Христа прекрасно раскрывается в Книге Пророка Исаии (61:1):

Исаия говорит о том, что Мессия придет, чтобы исцелять и освобождать. Что? Ваше сердце. Иисус пришел, чтобы возродить и освободить нас, нашу душу, наше настоящее «я». Этот отрывок можно назвать важнейшим библейским отрывком, посвященным Христу, ведь именно его цитирует Сам Иисус, когда входит в синагогу (см.: Лк. 4) и объявляет о Своем пришествии. Поэтому поверьте Его словам — попросите Его исцелить все ваши раны и вернуть вам ваше сердце. Попросите Его освободить вас от всех уз и оков, ведь Он обещал сделать это. Вот как молился Дж. Макдоналд: «Собери осколки моей души воедино… Пусть сердце мое будет радостным, все принимающим, и пусть Твой свет осветит все его уголки». Но вы не сможете этого сделать, отстранившись от Бога; вы не можете попросить Христа прикоснуться к вашей ране, если сами не хотите этого. Вам нужно сделать это вместе с Ним.

Именно поэтому вы должны оплакать свою рану. Вы получили ее не по своей вине, но она играет важную роль в вашей жизни. В моей жизни решающим стал тот день, когда я просто позволил сказать самому себе, что потеря отца была для меня важным событием. В тот день я впервые оплакивал свою рану, и эти слезы принесли мне большое облегчение. Все те годы, когда я старался не замечать ее, растворились в моей печали. Для нас очень важно пережить это горе, оплакать свою рану. Потому что, изливая свою печаль, мы признаём, что получили рану от человека, которого любили, что потеряли нечто очень дорогое, и от этого нам очень больно. Слезы лечат. Они помогают вскрыть и очистить рану. Св. Августин так написал в своей «Исповеди»: «Слезы… потекли из глаз, и я позволил им свободно изливаться, сделав из них подушку для своего сердца. На ней оно и нашло покой». Слезы — это форма признания, они говорят о том, что наша рана имеет для нас значение. Мы позволяем Богу любить нас, позволяем Ему приблизиться к нам. Знаю, это кажется совершенно очевидным, но поверьте мне, на свете не так много мужчин, которые могут перестать обороняться и просто позволить Богу любить их. После того как план Брэда, мечтавшего искупить самого себя, не осуществился, я спросил его: «Брэд, почему бы тебе просто не позволить Богу любить тебя?» Он заерзал на стуле. «Для меня это совсем не просто — осознавать себя любимым. Я начинаю чувствовать себя беззащитным. Я предпочел бы управлять своей жизнью, предпочел бы заслужить одобрение людей, что-то сделав для них». Позже он написал мне такое письмо:

После того как вся моя жизнь оказалась разбита, меня захлестнула глубокая печаль. Боль была невыносимой. И в самый тяжелый момент Бог спросил меня: «Брэд, ты позволишь Мне любить тебя?» Я знаю, что Он имел в виду.

Мне бы очень хотелось заняться рассылкой электронных писем во все эти школы, хотелось позаботиться о своем будущем. Но я устал постоянно убегать. Я хочу вернуться домой. Я начал листать Библию и наткнулся на этот стих из 15-й главы Евангелия от Иоанна: «Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей». Я веду очень напряженную борьбу. Иногда я понимаю, что происходит вокруг. А иногда все покрыто туманом. Все, что я могу сейчас делать, — это держаться за Иисуса как можно крепче и не убегать от собственного сердца.

Наша единственная надежда — пребывать в любви Божьей, она является единственным домом для нашего сердца. Мы не просто должны признать умом, что Бог любит нас. Нам надо позволить нашему сердцу прийти к Нему и остаться в Его любви. Макдоналд так сказал об этом:

Ему вторит св. Иоанн Креста: «О, как нежно, с какой любовью Ты покоишься в глубине, в самом центре моей души, там лишь Ты пребываешь в тишине и тайне, не имеющий равных Господь, пребываешь в моей душе, как в Своем собственном доме или в Своих покоях, пребываешь в тесном союзе со мной» («Живое пламя любви»). Тесный союз с Иисусом и Его Отцом — вот источник нашего исцеления и нашей силы. Линн Пейн назвал это «центральной и уникальной христианской истиной». Недавно я получил такое электронное письмо от одного из моих пациентов:

Нам пора простить своих отцов. Павел предупреждает нас, что нежелание прощать, горечь и злоба могут сломать жизнь нам и окружающим нас людям (см.: Еф. 4:31; Евр. 12:15). Я с сожалением вспоминаю о тех годах, когда моя жена терпеливо переносила мой гнев и злобу, которые я направлял на нее, а не на своего отца. Кто-то сказал, что прощение отпускает узника на свободу, а потом вы понимаете, что этим узником были вы. Определенную помощь я получил, прочитав слова Блая о том, как он простил своего отца: «Я начал думать о нем не как о человеке, который лишил меня любви, внимания или дружеского общения, а о том, кто сам был заброшен отцом, матерью и обществом в целом». У моего отца тоже была рана, которую ему никто не предлагал исцелить. Его отец тоже какое-то время страдал от алкоголизма, и у моего отца, как и у меня, была трудная молодость.

А теперь вы должны понять, что прощение — это выбор. Это не чувство, это волевой акт. Как написал Нил Андерсон, «не думайте, что сможете простить, пока не захотите простить; у вас ничего не получится. После того как вы решите простить кого-то, потребуется время, чтобы ваши чувства исцелились». Позвольте Богу извлечь из вашего прошлого занозу, которая причиняет вам боль, потому что «если ваше прощение не затронет эмоциональную сторону вашей жизни, оно будет неполным». Надо признать, что нам больно, что все это серьезно и что мы сознательно прощаем наших отцов. Мы не должны говорить: «Со мной не случилось ничего страшного» или «Возможно, я заслужил что-то из того, что со мной произошло». Прощая, мы говорим: «Это было неправильно, я пострадал от этого, и я прощаю тебя».

А затем мы просим Бога усыновить нас и сказать нам наше настоящее имя.