Добро пожаловать в дом, который построил Жак

Всю свою энергию Делор направил на сокрушение люксембургского проекта политического союза. Он встретился с несколькими главами правительств, вклю­чая Коля, и распространил памятную записку, в которой, в частности, говорилось:

В июне министры иностранных дел собрались в Дрез­дене — впервые в пределах бывшей Восточной Германии. Дипломатия Делора принесла плоды: по ходу «Дрезден­ской битвы», как окрестили встречу, Голландия, Бельгия, Греция, Испания, Италия, Португалия и Германия поддер­живали критику, которой он подверг люксембургский про­ект. Марк Эйскенс, бельгийский министр, сказал, что Евро­союзу требуется не храм с колоннами, а дерево с ветвями.

Дюма отстаивал храм, настойчиво указывая, как сложно будет Евросоюзу заниматься внешней политикой, поскольку — и с этим соглашался Делор — к ней не могут быть применены обычные процедуры принятия решений. Он предупреждал об опасности договора, изобилующего «исключениями, особыми условиями и оговорками о вре­менных послаблениях и изъятиях из механизмов ЕС — словом, грешащего юридической неразберихой». Только Херд от Великобритании и Элльманн-Йенсен от Дании поддержали Дюма и люксембургский проект.

-303-



Глубоко расстроенные люксембуржцы пообещали пересмотреть свой текст. Делор покидал поле битвы в приподнятом настроении, уверенный, что семь или во­семь стран разделяют идею единого сообщества, и что ему удалось вернуть себе место в центре переговоров. Херд оставлял Дрезден подавленным и опасался, что модель храма не пройдет. Однако ни Делор, ни Херд не осознава­ли, что некоторые правительства готовы будут расстаться с деревом, если у них сложится впечатление, что настаи­вать на этой модели означало бы поставить под угрозу об­щее соглашение.

Уэйлэнд попросил Делора помочь ему написать но­вый вводный раздел договора. В результате появилась ссылка на «процесс, постепенно ведущий к образованию Союза, цель которого — федерация». Любая страна, всту­пающая в Союз, должна будет в полном объеме принять на себя соответствующие обязательства. «Единое инсти­туциональное устройство должно обеспечить преемст­венность и последовательность». Предстоящая межпра­вительственная конференция должна будет «усилить фе­деративный характер Союза».

Большинство стран одобрило пересмотренный люксембургский проект. Однако Эйскенс и ван ден Брук сказали, что шапки недостаточно и что государствам ЕС требуется все-таки дерево, а не храм. Херд заявил, что Британский парламент ни за что не примет слова «феде­ративный». Делор ответил — имея в виду предвыборную обстановку в Великобритании, — что некоторые минист­ры больше пекутся о предстоящих выборах, чем о долго­временных интересах Сообщества.

События, происходившие в реальном мире, мало способствовали спокойной подготовке конференции по политическому союзу. Едва улеглись военные действия в Заливе, как начался распад Югославской федерации. Де­лор считал, что, поддержи Запад экономические реформы премьер-министра Анте Марковича, оказав ему достаточ­ную материальную помощь, и федерация могла бы вы-

жить. Но, посетив Югославию в мае 1991 года, он обнару­жил, что руководители составляющих ее республик не расположены к совместной работе с Марковичем. Они, казалось, не замечали выгод, которые дает пребывание в Экономическом союзе. Эта поездка заставила Делора пес­симистически оценить шансы ЕС на содействие эффек­тивному решению проблемы. (То же впечатление Делор вынес из июньской поездки в Советский Союз, где только Горбачев прислушался к его проповеди о том, что респуб­ликам необходим Экономический и валютный союз).

В ответ на появившиеся 25 июня декларации о неза­висимости Словении и Хорватии контролируемая серба­ми федеральная армия начала военные действия. На вто­ром Люксембургском саммите, проходившем 28 и 29 ию­ня 1991 года, Коль высказался в пользу самоопределения Словении и Хорватии. Гонсалес, Миттеран и Мэйджор подчеркивали необходимость сохранить целостность Югославского государства. В разгар саммита главы пра­вительств отправили в Югославию срочно образованную «тройку» миротворцев в составе министров иностранных дел государств-председателей ЕС — предыдущего, ны­нешнего и следующего.

Не располагая никакими средствами давления, кро­ме угрозы приостановить поступающую от ЕС помощь, Джанни де Микелис от Италии, Жак Поо от Люксембур­га и Ханс ван ден Брук от Голландии убедили сопернича­ющие югославские стороны принять предложенный им мирный план. Следующим федеральным президентом должен был стать хорват, югославским войскам надлежа­ло вернуться в казармы, декларации о независимости приостанавливались, и предполагалось начать конститу­ционные переговоры. Когда менее чем через 24 часа тор­жествующая «тройка» вернулась на Люксембургский сам­мит, де Микелис сказал, что Америку проинформирова­ли, но с ней не консультировались. «Это час Европы, а не Америки», — заявил Поо. Никто из участников югослав­ского конфликта взятых на себя обязательств не соблю-

В июле 1991 года Швеция подала заявку на полно­правное участие в ЕС, а Комиссия обнародовала свое дол­гожданное «заключение» по поводу обращения Австрии. В целом благожелательное, оно содержало предупрежде­ние, что прием Австрии повлечет за собой прием и других стран, а это потребует дальнейших институциональных реформ, выходящих за пределы тех изменений, что об­суждаются в рамках текущего раунда переговоров о поли­тическом союзе.

В августе, прежде чем уединиться в своем бургунд­ском коттедже, Делор сказал газете «Financial Times», что он теперь иначе смотрит на желательность расширения. Сказал, что на ЕС лежит ответственность за организа­цию Европы, даже если это означает, что в один прекрас­ный день потребуется принять в Евросоюз восточноевро­пейские государства. Свой отпуск он намерен был провести за чтением истории Средней Европы после 1900 года, что­бы набраться знаний, которые помогли бы понять, следу­ет ли допускать вступление этих стран в ЕС. От книги его оторвал злосчастный путч против Горбачева.

Храбрые голландцы

Ободренный результатами своего дрезденского на­ступления, Делор надеялся, что конференция по полити­ческому союзу повернет в желательную для него сторону. Голландское правительство, наиболее федералистски на­строенное среди всех 12-ти, заняло место председателя

ЕС. Как и большинство малых стран Евросоюза, Голлан­дия традиционно выступала за сильную Комиссию, видя в ней противовес крупным державам. Ван ден Брук, заня­тый югославскими делами, представителем на МПК вме­сто себя оставил Пита Данкерта, министра по делам Евро­пы. С этим человеком, прикуривающим одну сигарету от другой, социалистом и в прошлом председателем Евро­пейского парламента, Делор дружил со времен, когда они оба были в составе этого высокого собрания.

Но, несмотря на столь добрые предзнаменования, с голландцами, занявшими командные посты, Делор ладил не лучше, чем с люксембуржцами в период их председа­тельства. Он по-прежнему выдвигал нереалистические тре­бования и не смог добиться для себя той центральной роли, какую играл на переговорах о Едином европейском акте.

При поддержке Любберса Данкерт взялся прово­дить смелую и, в конечном счете, бесплодную линию. Люксембургский проект договора о политическом союзе он отправил в мусорную корзину, и к восторгу Делора предложил строить единое сообщество, а не возводить ко­лонны. Проект Данкерта импонировал Комиссии и Пар­ламенту.

От страны-председателя ожидается исполнение роли беспристрастного третейского судьи. Однако проект Дан­керта отражал собственные пристрастия Голландии — ук­лон в сторону федерализма, поддержку НАТО и неприятие передачи больших финансовых средств странам южной Европы. Испания и более бедные страны стали сетовать, что новый проект не сулит им никакой финансовой помо­щи. Франция, Германия, Испания, Италия и Бельгия рас­критиковали расплывчатость его формулировок, касаю­щихся политики безопасности. Англичан, французов, дат­чан и португальцев привела в ужас замена храма деревом.

Голландцы говорили, что не могут понять, из-за че­го, собственно, шум. В едином Сообществе, которое они предлагали, Комиссия и Парламент играли бы лишь огра­ниченную роль в области внешней политики и в сотруд-

Данкерт усилил положения проекта, касавшиеся об­щей политики безопасности, рассчитывая тем самым рас­ширить круг своих союзников. Но когда 30 сентября ми­нистры иностранных дел оценивали текст, представители всех стран, кроме Бельгии, высказались против. Де Мике-лис и Геншер сказали, что единое Сообщество нравится им больше, но выступить с таким предложением на столь по­здней стадии означало бы поставить бы соглашение в Ма­астрихте под угрозу. Делор текст похвалил, но сказал, что присоединится к большинству. Ван ден Брук должен был пообещать, что подготовит новый проект, с колоннами.

Два месяца МП К ушли на то, что голландцы писали и отстаивали свой проект договора. До Маастрихтского саммита оставалось десять недель, и некоторые прави­тельства побаивались, что не хватит времени, чтобы рас­путать множество узлов на пути к политическому союзу. Были и такие, что обвиняли Делора в том, что это он тол­кает голландцев создавать безнадежный проект. Один вы­сокопоставленный люксембургский дипломат утвержда­ет, что служащие Еврокомиссии помогали голландцам писать целые разделы и что в августе Делор обсуждал проект в Гааге. Французский чиновник высокого ранга го­ворит, что, читая проект, он обратил внимание на его шрифтовое оформление: использовались необычные шрифты, которыми загружены принтеры Комиссии.

Делор признает, что он оказывал поддержку гол­ландцам в работе над проектом, но отрицает, что ездил в Гаагу или участвовал в написании текста. Служащие Де-

лора говорят, что он обсуждал проект с Любберсом по те­лефону, но голландский премьер его советам не следовал. Данкерт показал Делору голландский текст в начале сен­тября, за десять дней до обнародования. Делор убедил его смягчить некоторые разделы, например, уменьшить роль Суда. Служащие Делора признают, что в отдельных час­тях проекта возродились прежние тексты Комиссии.

Почему, успешно снабдив текст своим введением («шапкой»), Делор поддержал обреченную на провал по­пытку Данкерта вовсе похоронить Люксембургский про­ект? «Философия голландцев была близка взглядам Ко­миссии, так что нам было бы очень трудно не поддержать их проект».

В октябре Херд и де Микелис неожиданно для кол­лег, министров иностранных дел других стран, обнародо­вали совместный план организации европейской безопас­ности. Херд соглашался с «принятием в долговременной перспективе общей оборонной политики». Согласно предложенному плану, ЗЕС оставался на полпути между НАТО и Европейским союзом, но его связи с Сообщест­вом подлежали уточнению в 1998 году. Под команду ЗЕС передавались «силы быстрого реагирования», предназна­чавшиеся для использования за пределами зоны НАТО.

Подвижки со стороны англичан оказались недоста­точными, чтобы удовлетворить Дюма и Геншера, кото­рый — в ярости из-за того, что его обошли, — предложил в конце недели собраться в Париже «всем коллегам, наст­роенным на одну волну». Улечься страстям ничуть не по­могло предложение Делора согласиться с англо-итальян­ским планом как с краткосрочным решением, а на долго­временную перспективу признать более подходящей франко-германскую схему. Ван ден Брук обвинил фран­цузов и немцев в попытке узурпировать прерогативы страны-председателя, единолично имеющей право назна­чать встречи. Французы заявили, что своим проектом до­говора голландцы внесли такую сумятицу, что доверять им проведение МПК нельзя.

-311-

Лишь испанский министр присоединился к Дюма и Геншеру на их встрече в Париже. Спустя два дня, однако, появилось совместное письмо Коля и Миттерана, объя­вившее о создании под началом ЗЕС еврокорпуса. Другие государства приглашались внести свой вклад в формиро­вание этого воинского соединения, которое по франко-германской схеме, в отличие от англо-итальянской, могло бы действовать в пределах зоны НАТО. ЗЕС предстояло бы стать «неотъемлемой частью» Европейского союза.

Римский саммит НАТО завершал 8 ноября обзор и уточнение стратегических задач альянса. Мэйджор и Мит­теран воспользовались этой встречей, чтобы согласовать формулировки, оставлявшие ЗЕС на полпути между Ев­ропейским союзом и НАТО. Джорджа Буша, встревожен­ного сообщением об образовании еврокорпуса, европейцы успокоили заверениями, что Атлантическому альянсу это не сулит никаких неприятностей. В отношении оборонной политики после саммита НАТО остался лишь один во­прос, который надлежало утрясти в Маастрихте, и касался он больше выбора формулировок, чем существа дела. Анг­лия хотела, чтобы в договоре речь шла об «общей оборон­ной политике», тогда как французы предпочитали внешне более сильную формулу «совместной обороны».

Социальная политика, напротив, становилась самой трудной проблемой политического союза. На протяже­нии всего года Делор энергично добивался утверждения порядка голосования квалифицированным большинст­вом при принятии законов о труде. В мае Херд выступил с возражениями, утверждая, что правило голосования большинством приведет к росту издержек промышленно­го производства. В ответ Делор говорил, что чувствует се­бя человеком, «которому в начале века приходилось слу­шать утверждения, что запрещение детского труда приве­дет к общему краху экономики».

В октябре голландцы опубликовали новый проект, возвращавший к жизни люксембургскую модель полити­ческого союза, с колоннами. Социальная глава расширяла

-312-

круг предметов ведения ЕС, добавляя в него равенство возможностей на рынке труда, права работников на ин­формацию и консультативное участие и регулирование «условий труда». По всем этим вопросам решения пред­полагалось принимать квалифицированным большинст­вом голосов. В социальную главу вошла одна идея из соб­ственного проекта Делора: соглашения, достигаемые ра­ботодателями и профсоюзами в масштабах ЕС, Совет министров может превращать в законы Сообщества.

Джон Мэйджор решил, что трудовое законодатель­ство останется той сферой, где Великобритания ни на ка­кие компромиссы не пойдет. Сэр Джон Керр, британский представитель на МПК по политическому союзу, отказал­ся обсуждать любые поправки к положениям о социаль­ной политике, представленным в действующих догово­рах. Другие делегации негодовали на британскую такти­ку: помимо оборонной политики, Англия с начала конференции ни в одном вопросе не проявила желания идти на компромисс.

На предстоявших весной выборах Мэйджор хотел иметь своей опорой сплоченную партию. Это означало, что ему следовало умиротворить евроскептиков в рядах консерваторов. Херд обрушился на Комиссию с обвине­ниями, что она «лезет во все щели и трещины повседнев­ной жизни». Петер Лилли, министр торговли и промыш­ленности, сказал, что экономика Делора подобна «рос­кошному и дорогому автомобилю, рассчитанному на обман покупателя».

Испанцы показывали себя почти такими же несго­ворчивыми и жесткими, как англичане. На конференции они первым делом потребовали расширения фондов структуризации, прямой передачи денежных средств от богатых государств бедным и создания специального фонда для покрытия расходов бедных стран на поддержа­ние более высоких стандартов в области охраны окружа­ющей среды. Люксембургский и голландский проекты до­говора прошли мимо этих просьб, что толкнуло Карлоса

-313-

Вестендорпа пригрозить применением в Маастрихте пра­ва вето. К ноябрю испанцы сосредоточили свою энергию на одном требовании: четко указать в особой статье дого­вора, что бюджетные взносы стран должны быть сораз­мерны их богатству (значительную часть доходов ЕС со­ставляла доля поступлений от НДС, и это ставило в невы­годное положение испанцев с их высоким уровнем трат). В попытке ублажить испанцев Делор поддержал их тре­бование насчет соответствующей статьи договора и пред­ложил образовать «фонд сплочения» для финансирова­ния природоохранных и транспортных проектов в бедных странах.

Делору новый голландский проект договора не нра­вился так же, как и предшествующий. На встрече минист­ров иностранных дел, собравшихся 12 ноября в голланд­ском городке Нордвике, Делор сумел внести в текст не­сколько изменений. Он восстановил право Комиссии отзывать законопроекты, в которые вносятся неугодные ей поправки. Европарламент он лишил права законодатель­ной инициативы и переключил процедуру принятия зако­нов об охране среды на режим голосования большинством. Делор присоединился к Херду в критике множества новых «предметов ведения». Он предложил сохранить главы о «трансъевропейских сетях» (объекты инфраст­руктуры) и промышленности, но исключить главы, посвя­щенные туризму, энергетике, спасательным работам, пра­вам потребителей, здравоохранению, образованию и куль­туре. Он сказал, что новый договор должен следовать образцу Единого европейского акта с его конкретными указаниями на ограниченный круг предметов ведения, а не Римского договора, расплывчато говорившего о множе­стве тем, к которым редко обращались на деле. Главы о ту­ризме, спасательных работах и энергетике были изъяты.

Министры, однако, проигнорировали соображения Делора по поводу общей структуры договора и положе­ний о внешней политике. Коль воспринял голландский проект так же отрицательно, как и Делор. В конце ноября

они вместе начали наступление с позиций федерализма. Коль потребовал включить ряд «переходных статей». Одна предполагала расширить в 1996 году права Европарламен-та на «сопринятие» законов; другая намечала в 1994 Году передать в ведение Сообщества политику предоставления убежища, изъяв ее из компетенции межправительствен­ной колонны. Англичане заявили, что отсрочка федера­лизма на несколько лет отнюдь не добавляет ему привле­кательности. Согласия на свои «переходные» формулы Коль не получил, но зато добился других оговорок, особо указывающих, что ряд положений — в том числе касав­шихся полномочий Парламента — подлежат уточнению в 1996 году.

Выступая 21 ноября в Европейском парламенте, Де­лор назвал голландский текст «практически непримени­мым и сковывающим движение». Ввиду «вероятности то­го, что политики и бюрократы будут сговариваться за за­крытыми дверями, подход на межправительственной основе нанесет ущерб Европейскому сообществу и отбро­сит его назад. (Нет) ни единого примера, когда бы та или иная группа стран смогла выжить на основе межправи­тельственного сотрудничества». План, согласно которому Сообщество будет заправлять внешними экономически­ми делами, а государства-члены вести внешнюю полити­ку, способен привести к «организованной шизофрении». Как только будет подписан Маастрихтский договор, на­стаивал он, надо начать готовить «наши институты для Сообщества в составе 15, 20 или 25 государств-членов». В тот же день в палате лордов Тэтчер, ставшая к тому време­ни леди Тэтчер, призвала Мэйджора остановить в Мааст­рихте «конвейерную ленту, движущуюся к федерализму».

В частном порядке Делор ссылался на вето Греции, сорвавшее нефтяную блокаду Югославии, как на доказа­тельство, что общая политика будет беспомощной без принятия решений большинством голосов. 27 ноября Ко­миссия выпустила написанную Делором декларацию о политическом союзе.

Отсутствие у Европейского союза собственного юридического лица (международные договоры с его учас­тием должны были подписывать государства-члены и/или ЕС) могло служить источником путаницы в пред­ставлениях о том, кто представляет Союз и кто отвечает за выполнение его обязательств. Предложение возложить эти задачи на председателя ЕС «в ассоциации с Комисси­ей» не обеспечивало согласованности различных внешне­политических шагов Союза.

Даже некоторые сотрудники Делора с трудом нахо­дили объяснения его переживаниям по поводу положе­ний договора, касавшихся внешней политики. В голланд­ском проекте сохранилось многое из июньской шапки, в том числе ссылки на «единые институциональные рам­ки», что, как предполагалось, должно было удержать ко­лоннаду от развала. Однако в феврале 1994 года в окруже­нии Делора раздался голос, утверждавший, что, прислу­шайся лидеры ЕС к Делору и появись в Сообществе центр, который руководил бы действиями Союза, - и оса­да Сараево не продолжалась бы так долго.

Многие правительства полагали, что соображения Де­лора по поводу внешней политики сводятся просто-напрос­то к заявке на расширение полномочий Комиссии. 6 декабря Делор посетил Миттерана с намерением заручиться его под­держкой, но ничего не добился. «Источники в Елисейском дворце» заявили газете «Le Monde», что отцы-основатели ЕС завещали настаивать на франко-германской дружбе, а не на федерализме. Говорили, что Комиссия слишком часто вмешивается во внутренние дела государств и что, в случае полного пересмотра институциональных основ Сообщества, она лишится своего права на законодательную инициативу.

При внесении в проект последних поправок гол­ландцы пренебрегли предписаниями Делора в отношении раздела о внешней политике. На своей пресс-конферен­ции перед открытием саммита Делор высмеял положение, требовавшее большинством голосов утрясать детали ре­шений, принятых единогласно. Если, скажем, министрам стран ЕС предстояло бы встретиться с их восточноевро­пейскими коллегами,

Советники Делора говорили, что он может подать в отставку, если в Маастрихте будет принят неудачный до­говор. Однако не существовало никакой уверенности, что там будет достигнуто хоть какое-нибудь согласие. Споры вокруг социальной главы, вопрос о полномочиях Парла­мента, выбор слов для описания оборонной политики,

проблема голосования при определении правил выдачи виз, бюджетные требования Испании — все это и многое другое еще загромождало путь к единству.