Духовный кризис

Научиться иметь дело с возникающими новыми феноменами — великий этап в нашей практике; обычно для этого требуется руководство искусного учителя. Когда мы уже научились наблюдать, не запутываясь в “извращениях прозрения” и не привязываясь к ним, течь вместе со всеми этими положительными переживаниями, тогда могут возникнуть более глубокие уровни прозрения и вместе с ними — новые трудности.

На этом этапе важно отметить, что далеко не у каждого в его духовной жизни могут быть такие переживания и что они отнюдь не являются необходимыми. Они должны быть не источником сравнения или суждения, а всего лишь напоминанием об одном аспекте духовного путешествия, где одни люди попадают в ловушку, а другие — освобождаются. Но эти интенсивные переживания являются лишь одним из аспектов этого путешествия — и могут даже не быть самыми важными.

В практике существует много различных циклов. Некоторые из вещей, с которыми человек сталкивается в самой обычной, повседневной практике, могут быть не менее, а быть может, и более глубокими и существенными, чем эти измененные состояния. Но все равно, для нашей духовной практики очень важно знать, что делать с разнообразными измененными состояниями сознания, когда они возникают.

На этой стадии продолжения практики, а у некоторых людей, пожалуй, и раньше может возникнуть целый ряд мощных энергетических феноменов, иногда называемых “пробуждением Кундалини”. По сути это означает просто глубокое раскрытие энергетиче­ских центров тела — чакр с одновременным открытием “нади” — энергетических каналов в теле. Хотя существует основной паттерн этого явления, оно может происходить многими различными путя­ми.

Иногда при углублении сосредоточения в медитации тело человека начинает гореть или появляются ощущения тепла, покалывания и вибрации в позвоночнике. Временами человек может действительно ощущать, как энергия физически движется в его теле в виде огня, пульсаций или вибраций, спонтанно проходя через заблокированные каналы, чтобы открыть и освободить их. Эти энергетические раскрытия могут занимать часы, недели или месяцы. Все это — часть психофизического процесса раскрытия и очищения.

Когда раскрываются различные чакры, возникает широкое разнообразие необычных физических феноменов. В горле могут быть напряжение и кашель — мне приходилось видеть людей, которые сидели и судорожно глотали в течение нескольких дней подряд. Начало раскрытия нижних чакр может быть связано с напряжением и страхом; могут возникать тошнота и рвота. При раскрытии сексуальной чакры возникают другие переживания, включающие в себя видения различных видов сексуального взаимодействия, а также сильные волны вожделения и экстатического восторга.

Когда открывается сердечная чакра, человека наполняют любовь и нежность, но они обычно сопровождаются значительной болью. На многих ретритах люди, в особенности врачи и медицинские сестры, приходили ко мне и просили: “Не могли бы вы вызвать “скорую помощь”? У меня сердечный приступ. Я врач, я знаю эти симптомы и понимаю, чем это может закончиться”. Или же: “У меня боли здесь, и эта боль отдается в руку”; “У меня была ангина, и она сейчас резко усилилась”, и тому подобное. И почти всегда это было связано с открытием сердечной чакры.

Обычно я говорю этим людям: “Может ли быть лучшее место для того, чтобы умереть, чем ретрит? Не правда ли?” Пока мы еще никого не потеряли, хотя однажды это может случиться. Но все равно, очень важно, чтобы у человека открылось сердце. Поэтому я говорю: “Возвращайтесь и продолжайте сидеть в медитации. Ваше сердце либо раскроется в вашем теле, либо вне вашего тела”.

Есть много разновидностей переживаний чакр. Высвобождающаяся энергия может становиться очень мощной; порой ее проходит через тело так много, что человек не может спать несколько ночей. Все тело вибрирует. Бывает, что оно на протяжении недель как будто наполнено огнем, а зрительное восприятие меняется почти так же сильно, как при воздействии ЛСД. Глаза могут воспаляться и болеть, и возникают многие другие симптомы.

Коль скоро речь идет о ловушках и затруднениях, совершенно естественно спросить: что делать, когда человек доходит до предела, до такого уровня высвобождения энергии, когда он уже не в силах работать с ним умело? Ответ таков: постараться замедлить процесс и сосредоточиться на выполнении базовых, приземленных вещей. Принимать душ, много бегать, ходить, заниматься упражнениями тай цзи; копать землю в саду и делать все, что связано с землей. Внутренне переносить свое внимание вниз по телу, визуализировать землю, делать массаж или другую работу с телом, использовать любые движения, которые помогут его освободить. В тяжелых случаях переживания Кундалини хорошо помогает акупунктура, особенно если ее проводит тот, кто знает, как уравновешивать элементы в системе акупунктуры. Заземлению также помогает перемена диеты и употребление плотной пищи, зерновых и мяса. Выполняйте те виды действий, которые замедляют процесс и возвращают человека назад, на землю.

Иногда такие переживания могут становиться чрезвычайно мощными. На одном трехмесячном ретрите в нашем центре в Массачусетсе был молодой человек, изучавший каратэ. Он принадлежал к числу чрезмерно рьяных молодых последователей духовного пути и в какой-то момент на этом ретрите решил во что бы то ни стало достичь просветления. Вопреки инструкции он сидел без движения с раннего утра целый день и всю следующую ночь. На следующее утро он встал и пришел в обеденный зал после непрерывного сидения на протяжении 24 часов.

Он пережил ощущения огня и интенсивной боли; в таких случаях сознание в какой-то момент становится почти оторванным от своего отождествления с физическим телом. Боль, огонь, жар и все прочее становятся настолько сильными, что сознание буквально выпрыгивает из тела. Есть много более мягких путей для приобретения внетелесного опыта, но с этим человеком это произошло очень резко, и он оказался наполненным огромной энергией. И в середине комнаты, где мы обедали, он вдруг полностью отключится — это был временный психоз, вызванный Кундалини. Он начал орать и двигаться, как в упражнениях каратэ, но в три раза быстрее обычного. К нему невозможно было подойти. Вокруг него были все эти люди, которые сидели в безмолвии на протяжении двух месяцев. Вся комната была заполнена его энергией, и в безмолвии можно было почувствовать страх, который начал зарождаться во многих людях, ставших чувствительными от столь продолжительной медитации и подавленных такой энергией.

После того как он начал издавать звуки, он сказал: “Я смотрю на каждого из вас и вижу не только тело, но и всю череду прошлых жизней человека, на которого смотрю”. Он жил в совершенно другой сфере сознания, которой достиг, доведя свое тело до предельного стресса. Но он вообще больше не мог сидеть неподвижно или сосредоточиваться и испытывал сильный страх из-за своего возбуждения и маниакального состояния, в котором оказался. Он как будто временно впал в безумие.

Что нам было с ним делать? Мы предложили ему бегать, поскольку он все-таки был атлетом. Он пробегал по десять миль в день, утром и вечером. Мы изменили его питание: в то время как другие участники ели вегетарианскую пищу, ему мы давали мясо, хлеб и гамбургеры. Мы заставили его часто принимать ванну и душ. Он прогуливался, а потом копался в саду. Примерно через три дня его состояние пришло в норму. Хотя его опыт, возможно, был настоящим психическим и духовным раскрытием, он не был получен естественным и сбалансированным образом, а потому его было невозможно интегрировать.

На определенных этапах медитации могут возникать состояния, напоминающие психоз. На наших ретритах на протяжении последних двенадцати лет побывало много тысяч людей. Лишь примерно у шести из них были психотические срывы. В основном это были люди, которые ранее уже подвергались госпитализации по поводу психических заболеваний. Многие люди с историей клинического лечения, начиная заниматься медитативной практикой, будут обнаруживать, что у них повторяются их так называемые психотические переживания. Это почти неизбежно случается в духовной практике, потому что в ней то, чего мы больше всего боимся, в конце концов всегда выходит наружу. Это все равно что говорить: “Не думай о белом слоне”.

Когда мы становимся безмолвными, это всегда тут как тут. По большей части люди способны заново переживать эти прошлые травмы в контексте безопасности и уравновешенности ретрита. Медитация дает достаточную поддержку для того, чтобы люди могли вспоминать свои больные места и снова прикасаться к источникам страха, обнаруживая, что это всего лишь еще одна часть их ума. Но у небольшого числа людей интенсивная медитация может заново активировать психоз, и они оказываются выброшенными из тела и неспособными нормально относиться к происходящему.

Эти случаи включают в себя слуховые и зрительные галлюцинации, столь сильные, что ученик не способен приостановить их достаточно надолго, чтобы поесть или с кем-нибудь поговорить. В других случаях проявлялись мания преследования, бессонница, различные формы паранойи и страх. Хотя мы, как правило, советуем ученикам продолжать медитировать и проходить через свои переживания, в этих немногих крайних случаях мы пытаемся их успокоить или заземлить — и замедлить процесс. Если это оказывается неэффективным, один из наших знакомых психиатров прописывает небольшую дозу транквилизаторов, чтобы вернуть человека к норме. Двое из людей, о которых я упоминал, после этого были госпитализированы на несколько недель. Как правило, мы используем медикаментозное лечение для того, чтобы вернуть человека на землю, потому что у нас нет реабилитационного стационара, чтобы продолжать с ним работать.

Существует статья психиатра Роджера Уолша, в которой он описывает свою работу со многими людьми на различных буддийских и индуистских ретритах, в том числе и на одном, проводившемся Рам Дассом. Ретрит Рам Дасса был первым, где Уолш увидел, как кто-то отключился и сказал: “Ладно, посмотрим, как Рам Дасс будет работать с психотиком духовным способом”. Как рассказывал Уолш, этот молодой человек бредил и нес высокопарную чушь, а Рам Дасс делал все, что мог, говоря нараспев и пытаясь его центрировать и успокоить. Затем этот парень стал буйствовать, а когда они попытались его удержать, он ударил Рам Дасса в живот. На этом этапе Рам Дасс решил использовать транквилизатор. Хорошенького понемножку. Хотя я не приветствую частое и неразборчивое применение этих лекарств, бывают обстоятельства, когда для них тоже находится место.

Основным принципом здесь, как и в случае с крайними формами феноменов Кундалини, является заземление. Когда я работал в психиатрической больнице, было ясно, что пациенты не могли медитировать; многие из них уже слишком заблудились в собственном уме. Фактически теми, кто более всего нуждался в медитации, были сотрудники больницы — врачи, медсестры, социальные работники, у многих из которых были свои напряженные моменты и страхи в отношении затруднений их пациентов. Но пациентов, на том уровне, на котором они находятся, надо не пытаться учить медитации, а заставлять перестать сидеть неподвижно. Для них полезная медитация — работать в саду, соприкасаться с землей, использовать свои руки, заниматься йогой, возвращаться в свое тело и заниматься любой физической деятельностью, возвращающей ум обратно на землю. При медитации мы стараемся не вызывать у людей внетелесный опыт, а, напротив, добиваться, чтобы они ощущали, что более полно находятся в своем теле.

В традиции дзэн есть ясный текст, касающийся психоза, порождаемого медитацией, который можно найти в книге “Пещера тигра”. Это история одного из наиболее выдающихся японских мастеров дзэн, Хакуина, который вступил на путь практики и после упорных усилий под руководством великого мастера дзэн пережил опыт просветления, когда ему было всего тридцать лет. На протяжении нескольких месяцев он испытывал глубокую радость и чувство умиротворения в спокойствии леса. Но вскоре после этого он обнаружил, что больше не пребывает в гармонии. “Действие и покой. Я не был свободен предпринимать что-либо или отказываться от этого. Я думал: “Лучше я снова смело погружусь в мою практику и посвящу ей всю свою жизнь”. Стиснув зубы и сверкая глазами, я стремился освободить себя от этого нового прилива мыслей и бессонницы”.

Но безуспешно. Стало хуже. Его рот горел, ноги мерзли, а в ушах стоял грохочущий звук, подобный звуку потока. Даже после того, как его первое сатори, или просветление, засвидетельствовал мастер дзэн, ничто из того, что он мог сделать, не могло этого остановить. Он пишет, что обливался потом, а глаза его были полны слез, и, хотя он пытался вылечиться, все это продолжалось. Тогда он отправился за помощью к лучшим мастерам дзэн и целителям того времени, но никто не мог помочь ему.

Наконец кто-то сказал: “Мы слышали о старом даосском отшельнике в горах, который может знать секрет, как помочь твоей медитации”. Хакуин взобрался на гору, чтобы увидеть даосского отшельника, который вначале даже не хотел говорить с ним. Поэтому Хакуин упорно сидел снаружи, около пещеры отшельника, пока тот не понял, что перед ним настоящий монах с действительной проблемой. В конце концов отшельник заговорил с ним и спросил о его проблеме. Хакуин описал затруднения, которые он испытывал.

Отшельник дал ему ряд наставлений, коротко обрисованных в этом тексте, которые посвящены прежде всего двум аспектам заземления и балансировки внутренней энергии. Одно из них касается переноса внимания от верхней чакры, где оно теряется и покидает тело, вниз, в область живота, используя живот и особое дыхание для заземления энергии в физическом теле. Во-вторых, отшельник дал Хакуину ряд визуализаций, основанных на внутренней даосской йоге, для того чтобы создать сбалансированный источник энергии и направлять ее по всему телу. С помощью этого метода и некоторых других упражнений, полученных от отшельника, Хакуин не только восстановил свое равновесие, но и фактически достиг более глубокого уровня просветления и стал великим учителем, особенно умелым в работе с теми, кто испытывал трудности в практике медитации.

Так что эти затруднения случаются не только в наши дни; существуют описания этих трудностей, которые составили йогины, сталкивавшиеся с ними во все времена и во всех главных школах духовной практики. Чтобы дать дальнейшее представление о более глубоких уровнях затруднений в медитации, я бы хотел описать последовательность состояний, с которыми человек сталкивается в продвинутой буддийской практике. Когда практикующий добился устойчивой медитации и посредством силы сосредоточения прошел через различные трудности и препятствия, он достигает уровня, который называется “сосредоточение доступа” (access concen­tration). “Сосредоточение доступа” означает стадию, на которой человек получает доступ к более глубоким областям прозрения. На этом этапе человек также может направлять сознание в области поглощения вплоть до уровня космического сознания. Эти уровни поглощения, или дхайаны, начинаются, когда ум наполняется восторгом и светом, а большинство мыслей и внешних восприятий прекращается. Практикующий может входить в них посредством сосредоточения на любящей доброте, на определенном цвете, с помощью какой-либо мантры или визуализации либо работая с дыханием. Пути и практики, связанные с вхождением в эти состояния высшего сосредоточения, хорошо описаны в буддийском тексте “Путь очищения”*. Как правило, этих уровней практики трудно достичь вечно занятым западным людям, хотя те, кому сосредоточение дается легко от природы, могут добраться до них за несколько недель интенсивной практики. Одно из затруднений, возникающих в связи с этими состояниями, заключается в том, что, хотя ум становится очень спокойным и умиротворенным, это не является достаточной причиной для возникновения прозрения. Столь полное сосредоточение временно приостанавливает страхи и беспокойства и подавляет желания и планы, но когда мы выходим из этого состояния умиротворения, затруднения сразу возникают вновь.

Поэтому Будда советовал устанавливать определенные уровни сосредоточения и использовать их не для обретения временного умиротворения, а для того, чтобы полностью исследовать тело и ум. Человек достигает уровня концентрации “доступа”, где существует великая устойчивость, где ум не колеблется и где почти нет мыслей. На этой стадии осознание абсолютно полно пребывает в настоящем моменте и его затем можно направлять на меняющиеся чувственные переживания, на дыхание или на тело, раскрывая более глубокие уровни прозрения. Оно будет обнаруживать постоянно меняющийся опыт физического тела и быстрых психических событий, которые возникают и взаимодействуют почти автоматически. Можно заметить движения тела, обусловленные состояниями ума, и возникновение состояний ума, обусловленных органами чувств. Все это выглядит как явно непрерывный и безличный процесс.

Когда наблюдение и постижение меняющихся тела и ума в первый раз становится устойчивым, возникает великое чувство свободы и радости, которое Даниел Голмен в своей книге “Медитативный ум” (в первом издании — “Многообразие медитативного опыта”) описывает как псевдонирвану. Здесь человек переживает состояние радости, уравновешенности, сильной веры, сосредоточенности и внимательности ума. В то же время эти состояния, которые являются важными плодами практики медитации, содержат в себе новую опасность, называемую извращением прозрения. Впервые переживая их, человек восторгается ими и привязывается к ним, пытаясь удержать их и считать их целью медитации. В самих этих состояниях нет ничего плохого или неправильного, но они являются камнем преткновения в практике, потому что мы за них цепляемся. Так что теперь должно прийти глубокое понимание того, что подлинный путь к освобождению состоит в том, чтобы позволять проходить всему, даже состояниям и плодам практики, — чтобы быть открытым тому, что лежит за пределами этих очень огра­ниченных тела и ума. Тогда практика продолжает углубляться.

Мы достигаем уровня, где возникают извращения прозрения и где мы отказываемся от них. Мы говорим: “Я не собираюсь привязываться к свету, невозмутимости и экстазу или к чувству внутренней силы. Я не собираюсь привязываться ко всем этим вещам, но буду позволять им свободно приходить и уходить”. Дон Хуан в книгах Кастанеды также описывал эти опасности как привязанность к возникающим ясности и силе. На этом этапе могут возникать чувство всепоглощающего благополучия, или необычайная вера, или видения прошлых жизней.

Все это нам нужно оставить. И когда это сделано, мы переходим на следующий уровень — темной ночи. Позволение всему происходить приводит нас к открытию гораздо более глубокого уровня и к ряду мощных новых восприятий. Уровень сосредоточенности и внимания становится еще большим, и мы действительно видим и чувствуем, как весь мир начинает растворяться перед нами.

На что бы мы ни обращали внимание, весь мир, который мы видим, слышим, обоняем или осязаем, начинает исчезать. Мы смотрим на кого-то, видим, как они появляются, видим, как они уходят. Мы отворачиваемся от этого образа — и просто видим, как он растворяется и появляются какие-то следующие вещи; мы отворачиваемся от них — и видим как и они исчезают. Приходят звуки — и мы чувствуем, как они звенят у нас в ушах и исчезают момент за моментом. Ощущения, вкус, запах, мысли — на что бы мы ни обратили наше внимание, возникает чувство растворения.

У большинства людей вместе с этим растворением спонтанно приходит сильное чувство беспокойства и страха, а иногда даже переживание ужаса. Когда мы наблюдаем, как свет и цвета и чувственные объекты возникают и растворяются, исчезает не только внешний мир; внутренний мир также начинает растворяться, и мы полностью утрачиваем чувство соотнесенности с чем-либо. Мы спрашиваем: “Ну хорошо, а кто я во всем этом? На что бы я ни смотрел, вещи начинают растворяться”. На этом этапе могут возникать очень могущественные видения. Иногда это видения своей собственной смерти или смерти других людей, войн, умирающих армий или кладбищ. Иногда мы смотрим на свое тело и видим, как его части начинают растворяться и распадаться, как если бы это был труп. Это непреодолимые видения, в которых мы видим все более и более ясно, не только как мир начинает свое существование — эту часть мы уже видели прежде, — но и как он неумолимо исчезает.

Вместе с этим приходят чувство ужаса, чувство тревоги и очень глубокое понимание страдания. Может возникать необычайно сильная симпатия к печали мира. Это не только страдание оттого, что в нашей жизни были болезненные вещи, или оттого, что приятные вещи исчезают, так что мы не можем их удержать, но и страдание оттого, что все, что мы создавали или любили, приходит к концу. Кажется, будто все, что бы ни было в мире наших чувств — члены нашей семьи, любимые нами люди, наше собственное тело, — все это будет утрачено.

В этой области ужаса иногда могут случаться периоды настоящей паранойи. На что бы мы ни смотрели — все вызывает страх. Если мы выходим за дверь, что-нибудь может появиться и переехать нас. Если мы пьем воду, мы думаем о том, что в ней есть микробы, от которых мы можем умереть. На определенных стадиях этой темной ночи все становится потенциальным источником смерти или разрушения.

В равной степени могут возникать периоды клаустрофобии и угнетенности. Мне бы не хотелось сейчас слишком вдаваться в детали, поскольку это не всегда происходит в точности одинаково. Я не хочу, чтобы люди думали, что это в точности то, что будет происходить с ними. Некоторые люди особенно сильно переживают какой-то один аспект; другие люди проскакивают этот этап или же вообще идут иным путем в своей практике. Но исчезновение материальности и надежности тела и мира, страх и чувство глубокого страдания являются общими переживаниями. В конечном счете они приводят к новому уровню очень глубокой невозмутимости и непривязанности.

Из всего этого возникает глубокое желание избавления. Мы говорим: “Я бы хотел относиться к этому миру по-другому, нежели я это делал раньше. Я хочу действительно найти свободу, которая не связана со зрением, слухом, обонянием, вкусом и осязанием или с этим отдельным чувством самого себя, тела и ума”.

На этой стадии может также возникать чувство того, насколько трудно отказаться от собственного “я”, именуемое “скатыванием с циновки”. Возникает ощущение, что мы не способны сделать это, что это слишком тяжело, что мир слишком сложен и что клубок наших отождествлений со всеми этими вещами слишком запутан. Нам кажется, что мы не можем найти какой-либо выход. Нам хочется только бросить все и уйти домой.

Эти стадии растворения и сильного страха весьма коварны, и с ними нелегко работать. Поэтому так важно иметь учителя; иначе мы застреваем в них, или теряемся, или испытываем подавленность, или бросаем практику. И если мы оставляем практику на любой их этих стадий — стадии страха или стадии клаустрофобии, — поскольку они затрагивают очень глубокий уровень сердца и бессознательного ума, они становятся как бы подводными течениями в нашем бессознательном и могут продолжаться месяцы и годы, пока мы не сделаем что-либо, чтобы вернуться на этот уровень и разрешить его проблемы.

То же самое может происходить с людьми во время ЛСД-путешествий, когда они могут иметь очень глубокие, но трудные переживания, которые оказываются незавершенными. Этот привкус незавершенности остается близко к поверхности и может быть причиной подавленности, страха или гнева на протяжении очень длительного времени. Таким людям обычно приходится с помощью глубинной терапии, медитации или психоделиков возвращаться, опускаясь до этого уровня, и приводить его к разрешению.

На этих стадиях очень важно работать с учителем, который понимает, что значит проходить через них. Проходить через них означает достигать такого места, где мы можем смотреть им прямо в глаза и говорить: “Это тоже пройдет”, не противясь им и не цепляясь за них. Мы смотрим на ужасы и радости с равно открытым сердцем и умом, и мы отказываемся от своих глубочайших привязанностей.

Когда мы наконец можем сделать это, возникает самая прекрасная и глубокая невозмутимость, где все, что появляется, поет одну и ту же песню — песню пустоты. В ней говорится: “Все это появляется само по себе, в этом не за что ухватиться, и ничто из этого не есть “я” или “мое”. Это просто мир феноменов, мир сознания, где происходит игра света и тьмы. В нем нет никакого чувства отдельности, никакого чувства самого себя”.