Э. Д. Фролов русская наука об античности

Все эти весьма специальные проблемы детально исследовались Новосадским как в фундаментальных монографиях "Элевсинские мистерии" (магистерская диссертация, СПб., 1887), "Культ Кавиров в древней Греции" (Варшава, 1891),⁸⁸ "Орфические гимны" (докторская диссертация, Варшава, 1900), так и в целом ряде специальных статей , публиковавшихся в различных сборниках и периодических изданиях. Углубившись в изучение проблем греческой культуры и идеологии, Новосадский никогда, однако, не порывал с занятиями эпиграфикой. В годы активной университетской деятельности им был издан курс лекций по греческой эпиграфике - не учебник по самому этому предмету, а превосходное историографическое введение в него, дававшее обзор развития эпиграфических [263] занятий в новое время и историю наиболее крупных научных изданий греческих надписей.⁸⁹

Н.И.Новосадский был профессором Варшавского, а позднее Московского университетов. Особенно плодотворной была его долголетняя педагогическая деятельность в Московском университете и до Октябрьской революции, и, что особенно важно подчеркнуть, после революции. В советский период он оставался в Москве таким же столпом старой добротной науки, каким был в Петрограде (Ленинграде) С.А.Жебелев. У него успели пройти высшую школу историко-филологических исследований видные впоследствии представители советской науки об античности, в том числе, например, Б.Н.Граков. Как и Никитский, Новосадский предпочитал вести в университете курсы по греческой словесности. Он читал историю греческой литературы и специальные курсы по греческой драме и ораторской прозе. Сохранилось несколько таких курсов, изданных литографическим способом.⁹⁰

2. Младшее поколение "соколовцев". С.А. Жебелев

В ряду младших питомцев соколовской школы, пришедших в науку уже на самом переломе столетий, отчетливо выделяется фигура Сергея Александровича Жебелева (1867-1941 гг.), которому вообще принадлежит совершенно исключительное место в истории отечественной науки о классической древности. Особенное значение его ученой деятельности определяется не только ее очевидным размахом и результативностью (Жебелев был автором более 300 научных работ и воспитал не одно поколение отечественных антиковедов), но и длительностью и непрерывностью ее в самое трудное для науки время - в годы революционного и послереволюционного [264] лихолетья. Эта его деятельность как бы своего рода аркою соединила дореволюционный и советский периоды в истории нашей науки и таким образом обеспечила столь необходимую для любой научной дисциплины преемственность.

Разумеется, жизнь и творчество столь крупной фигуры, как Жебелев, не остались обойденными вниманием в историографии античности. Видному этому ученому в разные его юбилейные годы посвящались доклады и статьи в различных изданиях: в журнале "Гермес" за 1916 г.,⁹¹ в "Вестнике древней истории" за 1940 и 1968 гг.⁹² Общий обзор его ученой деятельности можно найти в известных пособиях по отечественной и зарубежной историографии античности, составленных В.П.Бузескулом.⁹³ Мы располагаем также полными перечнями его научных трудов, начало которым положил список, составленный учеником Жебелева А.И.Доватуром в 1926 г.⁹⁴ Важными дополнениями к этим материалам служат собственные воспоминания Жебелева: обширный очерк о своих университетских годах, опубликованный в начале 20-х годов,⁹⁵ и составленный десятью годами позже весьма своеобразный Автонекролог. Оставшийся в рукописи, этот последний и в самом деле представляет собой не автобиографию, а именно автонекролог.⁹⁶ Написанный Жебелевым в связи с собственным 65-летием, он дает минимум биографических данных, но зато содержит исчерпывающий обзор и взвешенную оценку деятельности автора по всем важнейшим [265] аспектам, характеристику научных трудов, преподавательской деятельности, общественных и административных занятий. Другого подобного документа, кажется, не знает наша наука. Знакомство с ним облегчает дело любого биографа С.А.Жебелева. Опираясь на эти записки самого Жебелева, привлекая дополнительные данные и суждения из биобиблиографических обзоров, составленных другими, мы можем с достаточной полнотой восстановить жизненный путь и облик ученого, в котором по праву можно видеть патриарха новейшей отечественной науки о классической древности.

С.А.Жебелев родился в Петербурге 10 (23) сентября 1867 г. Происходил он из средней городской прослойки: его отец принадлежал к петербургскому купечеству. Отец рано умер, оставив вдове и детям весьма скромный капитал. Все же Жебелев-сын смог поступить в классическую гимназию, однако уже с 5-го класса должен был зарабатывать недостающие деньги репетиторством, занятием, которое он должен был продолжать и в свои студенческие годы и даже позже. По окончании гимназии Жебелев в 1886 г. поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Хотя в гимназии он с удовольствием занимался и историей древности, и древними языками, каковыми успел неплохо овладеть, желание специально заниматься изучением античности родилось у него не сразу: оно вполне сформировалось у него в университете лишь к концу первого курса.

В университете Жебелев получил прекрасную историко-филологическую подготовку. Его наставниками были, в частности, видные ученые-классики К.Я.Люгебиль, П.В.Никитин и В.К.Ернштедт, под руководством которых он сильно углубил свои филологические познания. Что касается собственно античной истории, то его занятиями в этой области руководил признанный глава Петербургской историко-филологической школы профессор Ф.Ф.Соколов. Этот последний привил ему интерес к изучению исторических фактов и реалий и приобщил к занятиям эпиграфикой. Эти занятия, ведшиеся Соколовым, как мы уже упоминали, из года в год по пятницам у себя дома с группою избранных учеников, были для Жебелева высшею школою, где он сформировался как ученый.⁹⁷ Из этих семинарских занятий он вышел подлинным "соколовцем", [266] до конца дней своих исповедовавшим культ конкретного историко-филологического исследования, направленного преимущественно на реконструкцию и истолкование исторических фактов. От Соколова же Жебелев перенял глубинную антипатию ко всякого рода преждевременным обобщениям - антипатию, но не безусловное отвержение. Позднее, в особенности в работах советского периода, он показал себя ученым, вполне способным к историческому синтезу, но только - это было условием sine qua non - на основе предварительно исполненной всеобъемлющей аналитической работы.

Наряду с классическими языками, литературою и историей еще одним предметом, к которому Жебелев рано оказался приобщен, стала археология и тесно связанное с ней античное искусствознание. Не то чтобы Жебелев стал археологом в буквальном смысле этого слова. Он, конечно, посещал места раскопок и в России, и за границей, в Греции и Италии, был хорошо знаком с общими контурами археологических исследований, но сам никогда не копал. Археологом он был постольку, поскольку рано, особенно благодаря близости с выдающимся исследователем византийского и древнерусского искусства Н.П.Кондаковым, приобрел вкус и навыки к изучению вещественных остатков античности, памятников искусства в первую очередь. Вместе со своими более молодыми товарищами М.И.Ростовцевым и Я.И.Смирновым Жебелев даже составил кружок, как они себя называли, "фактопоклонников", объединенных любовью к вещной античности и почитанием общего мэтра - Н.П.Кондакова. Таким образом, по научной природе своей, Жебелев был двойным фактопоклонником: от Соколова он воспринял культ исторического факта, воссоздаваемого через эпиграфический документ, а от Кондакова - то же, по сути, стремление, но опирающееся на памятники античного искусства.

По окончании университетского курса Жебелев по рекомендации Ф.Ф.Соколова был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. По порядку, заведенному тем же Соколовым, он должен был отправиться в длительную, на два или три года, заграничную командировку для участия в полевых исследованиях и работы в библиотеках в странах классической культуры, т.е. в Греции и Италии в первую очередь. Однако, в отличие от ряда своих коллег, например, более старших В.К.Ернштедта, В.В.Латышева, А.В.Никитского и более молодого - М.И.Ростовцева, Жебелев не смог воспользоваться этой замечательной возможностью: [267] он должен был поддерживать семью и ему пришлось немедленно определиться на службу. В Петербургском университете он получил должность сначала писца, а потом хранителя при Музее древностей (в то время был такой) с ничтожным, однако, жалованьем. Недостаток средств он должен был компенсировать репетиторством и преподаванием исторических дисциплин в различных учебных заведениях. С 1891 г. он преподавал историю быта в Центральном училище технического рисования барона Штиглица, с 1894 г. стал читать курс истории древнего искусства в Высшем художественном училище при Академии художеств. Защита магистерской диссертации в 1898 г. открыла ему дорогу для преподавательской деятельности в университете сначала в качестве приват-доцента (т.е. практически без оплаты), а затем, после защиты докторской диссертации в 1903 г., в качестве профессора. С этих пор его жизнь становится более или менее обеспеченной, и он вполне отдается своей ученой карьере.

Обращаясь теперь к обзору ученой деятельности С.А.Жебелева, мы должны прежде всего отметить ее завидную целенаправленность и продуктивность. Жебелев безусловно обладал от природы хорошими гуманитарными способностями, отшлифованными до надлежащей высокой степени университетским образованием. Однако, в сравнении с М.И.Ростовцевым, его талант, конечно, был более скромным, да и приверженность к соколовскому направлению, что бы ни говорил сам Жебелев о необходимости и пользе фактологических исследований, сильно сужала поле творчества. И если, тем не менее, общий вклад Жебелева в русскую науку об античности оказался весьма внушительным, то объясняется это его исключительным трудолюбием - чертой, которую он сам вполне справедливо подчеркивал как заглавную в своем характере.⁹⁸ К этому надо добавить известное благоприятствование внешних обстоятельств: надлежащий благоприятный общественный климат и соответственные материальные условия для научной деятельности гуманитара в дореволюционном университете, собственное крепкое здоровье и чуточку везения, позволившие Жебелеву пережить и страшные революционные годы и послереволюционные осложнения.

"В лице С.А.Жебелева мы видим сочетание филолога-классика, эпиграфиста, археолога и историка", - писал в свое время В.П.[268] Бузескул.⁹⁹ Комментируя это определение, Жебелев в своем Автонекрологе делает к нему ряд существенных уточнений. Он указывает, что никогда не был ни филологом, ни эпиграфистом, ни археологом в полном и точном смысле этих слов. В филологии он, по его признанию, не шел далее использования текстов в реальных исторических целях, не слишком интересуясь формальною стороною, т.е. самостоятельным изучением древних языков и литературы ради них самих. В эпиграфике он довольствовался работой с уже опубликованными надписями, поскольку никогда не находил и не изучал их in situ и не занимался их первоизданием. Равным образом и в археологии он оставался кабинетным ученым, который пользовался опубликованными результатами раскопок, но сам никогда в них не участвовал.

По существу, признается Жебелев, более правильным было бы определить его как историка античности, хотя и здесь тоже должны быть сделаны некоторые оговорки. "Историком, - читаем мы в Автонекрологе, - Жебелев является постольку, поскольку некоторые из его работ, правда самые большие по размеру, написаны на исторические сюжеты. Но: 1) эти работы касаются только истории Греции, отчасти истории Рима; 2) они посвящены рассмотрению проблем, связанных почти исключительно с так называемой внешней, политической историей; 3) они почти исключительно аналитического, а не синтетического характера. В своих исторических работах Жебелев занимался главным образом установлением фактов как таковых; тут он всецело - ученик "Соколовской школы". Если Жебелев и может быть квалифицирован как историк, то его работы в этом направлении скорее историко-филологического, чем строго исторического характера".¹⁰⁰

Вообще, по словам Жебелева, из всех его ученых титулов самым дорогим для него было звание "доктора греческой словесности или, что то же, доктора греческой филологии".¹⁰¹ Однако вспомогательная роль филологии в его научных занятиях была очевидна, и он завершает весь пассаж о направлении собственного научного творчества новым и окончательным признанием: "Если уж быть абсолютно точным, предметами его изучения была античная история и так называемые древности, преимущественно греческая история [269] и греческие древности. Для изучения их Жебелев старался привлекать всю античную традицию, т.е. источники литературные, документальные и вещественные, причем главную свою задачу усматривал в критическом анализе этой традиции, в установлении, на основании ее разбора, фактов и только фактов. Он не только не смутился бы, но был бы очень польщен, если бы к нему применили кличку "фактопоклонник". Ибо, по его мнению, в установлении фактов заложены, как фундамент, цель и назначение научного знания: узнать истину или, по крайней мере, подойти, приблизиться к ее познанию".¹⁰²

Вступив в науку в русле историко-филологических занятий соколовской школы, Жебелев даже и во временном отношении отделил для своих исследований тот отрезок античной истории, который в последние годы жизни особенно интересовал его учителя Ф.Ф.Соколова, именно - эллинистическо-римский период греческой истории. Здесь надо подчеркнуть неслучайность особенного интереса Соколова, Жебелева и ряда других русских и зарубежных исследователей того времени к истории эллинистического периода. Поворот внимания к этой эпохе был обусловлен столько же общими сдвигами в историческом сознании, сколь и состоянием источников. "В последние десятилетия прошлого века, - писал по этому поводу В.П.Бузескул, - исследователи греческой истории и древностей стали обращаться к таким сторонам и периодам, которые раньше оставались вне их внимания. Отчасти это стояло в связи с общим направлением исторической науки, с стремлением изучать историю масс, а не только "великих людей", не только события, "деяния", но и состояние, бытие. С другой стороны, это связано с открытием нового для нас материала в виде надписей и затем греческих папирусов, - материала, часто более достоверного, документального, сообщающего новые данные и освещающего темные вопросы и периоды. К этой категории работ принадлежат и главные труды С.А.Жебелева".¹⁰³

Первая печатная работа Жебелева была посвящена анализу дошедшего до нас в значительных фрагментах сочинения греческого историка Флавия Арриана "История после Александра" (Ta meta Alexandron), важного для реконструкции времени диадохов.¹⁰⁴ Греческой [270] истории еще более позднего эллинистическо-римского времени были посвящены два крупнейших историко-филологических труда Жебелева - две его диссертации, магистерская и докторская. В магистерской диссертации "Из истории Афин, 229-31 гг. до Р.Х." (СПб., 1898) Жебелев, используя главным образом эпиграфический материал, разобрал целый ряд сюжетов из достаточно смутного времени афинской истории, крайне недостаточно отраженного в литературной традиции. В частности им много было сделано для восстановления списка афинских архонтов этого периода, каковые в качестве эпонимных магистратов являются важнейшими вехами для распределения событий во времени.

Аналогичный характер носит и докторская диссертация Жебелева "AXAIKA. В области древностей провинции Ахайи" (СПб., 1903). Здесь также изучаются различные неясные вопросы так называемой внешней, т.е. политической истории, и изучаются они также в значительной степени на основе материала надписей. Однако самый предмет взят теперь шире, в рамках всей греческой истории эллинистическо-римского времени. Помимо уточнения различных частных деталей важна и центральная мысль о постепенном формировании римской провинции Ахайи. До Жебелева среди ученых господствовало мнение, что со времени разгрома римлянами важнейшего в эллинистической Греции политического объединения -Ахейского союза и разрушения ими его центра Коринфа (146 г. до н.э.) вся Греция под именем Ахайи составила часть римских владений на Балканах, будучи присоединена к аннексированной еще ранее Македонии. Однако Жебелев, что называется, с фактами в руках доказал, что война, закончившаяся в 146 г. разрушением Коринфа, была войною римлян именно против Ахейского союза и его союзников, а не против всех греков. Соответственно провинцию Ахайю составили первоначально только области открыто воевавших с римлянами греческих государств - Ахейского союза с Коринфом, Беотии и Эвбеи. Из прочих греческих общин многие продолжали пользоваться политической свободой и сохраняли свой государственный строй, по крайней мере формально, вплоть до времени Августа, а некоторые и еще дольше.

Это наблюдение чрезвычайно важно для понимания римской политики на эллинском Востоке, отношений Рима с греками и роли, которую самоуправляющиеся греческие городские общины продолжали [271] играть в составе римской державы. Но важным, конечно, было и другое наблюдение Жебелева о том, что под воздействием римской державной политики эти элементы полисного быта греков постепенно увядали, теряли свое принципиальное содержание и становились формальными аксессуарами низведенных до положения простых муниципиев некогда независимых городов.

Обе диссертации Жебелева, изданные в виде отдельных монографий, заслужили высокую оценку таких выдающихся знатоков античной истории и одновременно мастеров эпиграфического исследования, какими были Ф.Ф.Соколов и А.В.Никитский.¹⁰⁵ Они и в самом деле остаются отличными образцами аналитической работы, тщательного изучения и реконструкции исторических фактов. Однако читать их нелегко, особенно тем, кто не имеет законченной классической подготовки. Древние тексты, равно как и выдержки из новейшей иностранной литературы, цитируются, как правило, без перевода, изложение, стремящееся к максимальной полноте и точности, нередко выглядит громоздким, что позднее было осознано и самим автором, осудившим в Автонекрологе такую чрезмерно усложненную манеру.¹⁰⁶ Надо отдать должное С.А.Жебелеву: в позднейших своих работах он, подобно своему учителю Ф.Ф.Соколову, постепенно упрощал стиль и форму повествования, делая свои сочинения более доступными для понимания среднего гуманитарно обазованного читателя.

К политической истории Греции в эпоху эллинизма Жебелев неоднократно возвращался и позднее, особенно к истории эллинистических Афин. Но его научный интерес не замыкался в рамках одной лишь политической истории. Тот же эпиграфический материал давал возможность исследовать и иные аспекты жизни античного общества. Еще в бытность свою студентом, почти в одно время с публикацией первого этюда по истории диадохов, Жебелев начал работу над темой большого медального сочинения о религиозном врачевании у древних греков. Сюжет и материал были указаны Ф.Ф.Соколовым: имелось в виду использовать многочисленные надписи из различных святилищ, в первую очередь, конечно, бога врачевания Асклепия, для изучения той особенной медицины, [272] которая практиковалась жрецами Асклепиадами и, судя по благодарным отзывам их пациентов (в надписях, сохранившихся от дарственных посвящений), подчас давала самые блестящие результаты. Жебелев с увлечением начал работу над этим сочинением. При этом обнаружилось много интересных и не совсем понятных деталей чисто медицинского профиля, за разъяснением которых приходилось обращаться к специалистам-медикам. Завершить работу к заданному сроку автор не успел и медали, естественно, не получил, но зато появилось обширное исследование, изданное им уже по окончании университета, пролившее свет на совершенно еще не изученную область античной культуры и науки ("Религиозное врачевание в древней Греции", СПб., 1897). К надписям из Эпидавра, где находилось одно из самых знаменитых святилищ Асклепия, Жебелев неоднократно обращался и позднее.

Работа над темой религиозного врачевания свидетельствовала о развитии у Жебелева интереса к истории античного быта и культуры. Но тому были и другие свидетельства, связанные с тем рано усвоенным вкусом к археологии и искусству, о котором мы уже упоминали выше. В журнале "Филологическое обозрение", издававшемся в Москве, Жебелев с 1893 г. начал вести "Археологическую хронику эллинского Востока" - обзор новых археологических открытий, связанных с обнаружением различных памятников античной архитектуры и искусства. Эту хронику он вел из года в год без малого в течение десяти лет, а в начале 900-х годов им было опубликовано и собственное обширное исследование археолого-искусствоведческого характера "Пантикапейские Ниобиды" (СПб., 1901). В этой работе Жебелев опубликовал и всесторонне исследовал 25 частью терракотовых, частью гипсовых рельефных изображений Ниобид - детей Ниобы, хваставшейся ими перед Лето, за что они и были погублены стрелами Аполлона и Артемиды. Рельефные эти фигурки-"односторонки" служили украшением одного из древних саркофагов, обнаруженных в Северном Причерноморье. Жебелев уточнил их назначение, датировал их (временем эллинизма), а главное, провел настоящее искусствоведческое изучение, доказав, в частности, что греческие мастера, изготовлявшие такого рода украшения к саркофагам, ориентировались в качестве образца не на статуарную скульптуру, а на рельефы, наподобие того, который украшал трон Зевса в его олимпийском святилище. Для обнаружения такого прототипа им был использован текст сочинения [273] Павсания "Описание Эллады" (II в. н.э.), анализу которого он позднее посвятил специально большую статью.¹⁰⁷

"Пантикапейские Ниобиды" демонстрируют умение Жебелева работать в качестве археолога и искусствоведа, но они уже знаменуют и обращение его к северо-причерноморской тематике, которая традиционно занимала видное место в исследованиях отечественных антиковедов. Уже в следующем после "Ниобид" году он опубликовал статью о боспорских Археанактидах.¹⁰⁸ Впрочем, особенно широко исследования в области древней истории Причерноморья развернутся у Жебелева позднее, уже в советское время.

Вообще с годами, как это и естественно у крупного ученого, диапазон научной работы Жебелева становился все более широким. Важными дополнениями к собственно исследовательской работе явились переводы античных авторов, издания переводных (с западно-европейских языков) трудов по античной истории и культуре, наконец, разнообразные историографические этюды - рецензии, обзоры, некрологи. В ряду жебелевских переводов заглавное место занимает новая русская версия "Политики" Аристотеля. Новый перевод этого центрального из политических сочинений Аристотеля был опубликован Жебелевым в 1911 г.¹⁰⁹ Перевод был снабжен добротным историческим комментарием и обширной статьей о греческой политической литературе до Аристотеля, представляющей самостоятельную ценность. До революции Жебелев успел также издать заново выполненный в свое время Ф.Г.Мищенко перевод "Истории" Фукидида.¹¹⁰ Перевод Мищенко, страдавший неточностями, был весь пересмотрен и исправлен Жебелевым, а само издание снабжено новыми, написанными Жебелевым, превосходными статьями о Фукидиде и его труде. Переводческой деятельностью Жебелев продолжал заниматься и в советское время, о чем мы еще скажем ниже.

Важную услугу русскому просвещению Жебелев оказал изданием - в переводах под его редакцией - крупных оригинальных трудов [274] западных ученых: "Греческой истории" Роберта Пёльмана (1910 г.) и "Истории греческой литературы" братьев Альфреда и Мориса Круазе (1912 г.). Первый труд на долгие годы стал источником важных идей для интерпретации греческой истории особенно в архаическое и позднеклассическое время (темы архаической революции и кризиса полиса). Второй до сих пор не имеет себе равных (во всяком случае среди учебных пособий, к жанру которых он принадлежит) по полноте, а еще более по изяществу изложения главных явлений греческой литературы. Обе книги могли бы быть с большой пользой для всех - и для студентов, и для преподавателей - переизданы в наше время.

Особо надо подчеркнуть вклад Жебелева в историографию науки о классической древности. Он был трудолюбивым рецензентом многих работ русских и зарубежных ученых. Эти его рецензии, из года в год печатавшиеся в русских журналах, составляют важный блок в отечественных историографических штудиях. Еще более примечательной была другая линия историографических занятий Жебелева: подобно В.П.Бузескулу, он был мастером биобиблиографических очерков, публиковавшихся им также из года в год в виде некрологов. Количество этих посмертных обзоров столь велико, а качества их, т.е. содержательность и, как правило, объективность оценок, столь высоки, что Жебелева по праву можно назвать Плутархом современного антиковедения (что и было сделано Б.В.Варнеке в его оставшихся, впрочем, неопубликованными мемуарах). Среди этих обзоров есть и капитальные, разраставшиеся до объема целой монографии, как, например, обстоятельный очерк жизни и деятельности учителя Жебелева Ф.Ф.Соколова (1909 г.). Последний труд особенно ценен, поскольку содержит, в форме высказываний о научных принципах Соколова, изложение собственного ученого катехизиса автора.

Даже этого весьма беглого обзора ученой деятельности С.А.Жебелева достаточно, чтобы судить о том, какой значительной фигурой он стал в 900-е годы в научной жизни русского, в первую очередь, конечно, петербургского общества. Его значение в этом плане может быть сопоставимо разве что со значением его знаменитых петербургских коллег В.В.Латышева, Ф.Ф.Зелинского и М.И.Ростовцева. Следствием этого было непрерывное расширение сферы, так сказать, вненаучного влияния Жебелева, и прежде всего в области преподавания. Помимо университета он вел занятия в [275] Историко-филологическом институте, этом своего рода педагогическом филиале университета, и на Высших женских (Бестужевских) курсах. На юбилейных торжествах, посвященных 25-летию ученой деятельности Жебелева (в 1916 г.), его чествовали как признанного мэтра представители студенчества и преподавателей всех этих трех высших учебных заведений.

Одновременно разрастается круг общественных обязанностей Жебелева. Как справедливо он сам указывает на это в Автонекрологе, он никогда особенно не рвался к административным постам, но и не уклонялся нарочито от исполнения тех или иных должностей, если, по его мнению, этого требовали интересы дела и если это не было категорически противно его натуре.¹¹¹ В этом отношении он вполне напоминает Сократа, который, кстати, был ему симпатичен до такой степени, что позднее он посвятил ему специальный очерк. В Петербургском университете Жебелев исполнял на протяжении ряда лет обязанности ученого секретаря историко-филологического факультета, был проректором университета, а в страшное время революции и гражданской войны занимал ответственные посты декана факультета и ректора университета (1918-1919 гг.). За пределами университета его главными обязанностями на протяжении многих лет были ведение дел в Классическом отделении Русского археологического общества (он состоял секретарем этого отделения с 1894 г.) и редактирование статей по классической филологии в Журнале министерства народного просвещения (на пост редактора отдела классической филологии в этом журнале он заступил в 1903 г., сменив рано умершего В.К.Ернштедта). Стараниями Жебелева были подготовлены к изданию статьи, составлявшие содержание отдела классической филологии названного важнейшего научного журнала в России за 1903-1918 гг.; они составили 15 объемистых сборников.

Это была весьма тяжелая, сильно отвлекавшая от собственной научной деятельности и не слишком-то оплачиваемая работа, но Жебелев ею не тяготился. Как он позднее признавался, ему нравилось этим заниматься и он находил дополнительное оправдание этим занятиям в той пользе, которую приносило ему постоянное обстоятельное ознакомление с новыми трудами своих сотоварищей по цеху.¹¹² И многоразличная плодотворная научная и преподавательская [276] деятельность, и перечисленные общественные обязанности, исполнявшиеся Жебелевым с неизменным усердием, естественно создавали ему уважение и авторитет в ученой среде. Выражением этого общественного признания стало избрание Жебелева в 1914 г. членом-корреспондентом Петербургской Академии наук.

Октябрьская революция обернулась для С.А.Жебелева, как и для большей части остальной русской интеллигенции, тяжким испытанием. Нарушилось нормальное течение столь дорогих для него учебных занятий в университете, закрылись Историко-филологический институт и Бестужевские курсы, прекратили свое существование Русское археологическое общество и Журнал министерства народного просвещения. Не будучи богатым человеком, Жебелев имел все же некоторые сбережения - теперь он их всех лишился.¹¹³ Надо думать, что никакого сочувствия порожденные революцией перемены, нередко самого катастрофического свойства, у Жебелева не вызывали. Позднее он отзывался об этом времени не иначе, как о лихолетье. Однако, в отличие от Ф.Ф.Зелинского и М.И.Ростовцева, он не покинул родины, отчасти потому, что не чувствовал за собой никакой политической вины, не скомпрометировав себя никакими публичными выступлениями против новой власти, но еще более потому, что у него никогда не было столь обширных связей с зарубежным научным обществом, как у только что названных его коллег. Выше мы упоминали, что он отказался от прохождения престижной заграничной стажировки; добавим теперь, что он, судя по всему, никогда не стремился и печататься за рубежом. До революции у Жебелева за границей вышла всего лишь одна публикация,¹¹⁴ да еще одна заграничная публикация будет осуществлена в советское время.¹¹⁵

Вообще Жебелев и происхождением своим, и первоначальным воспитанием, и образом жизни был гораздо более привязан к русской почве, чем тот же Ростовцев, который был ярко выраженным западником, не говоря уже о поляке Зелинском, для которого отъезд из Петербурга в Варшаву был, в конце концов, всего лишь репатриацией. Жебелев был слишком русским человеком, чтобы последовать их примеру и отправиться в эмиграцию. Подобно все [277] тому же Сократу, он не мыслил для себя жизни за пределами своей родной страны, своего родного города. Для русской науки об античности это, во всяком случае, обернулось великой выгодой. Не эмигрировав, умудрившись выжить в самых тяжелых условиях, Жебелев фактически возглавил сильно поредевшие ряды русских антиковедов. Он стал центром притяжения разрозненных сил и своей деятельностью, научной, педагогической, общественной, обеспечил столь необходимое для науки преемство. Впрочем, как мы увидим далее, горькая чаша испытаний, из которой пришлось испить русской интеллигенции, не обошла стороною и Жебелева.

В ряду питомцев Соколовской школы фигуры В.В.Латыышева и С.А.Жебелева, бесспорно, наиболее крупные. Однако они не должны совершенно заслонять для нас других представителей этого направления. Выше мы кратко охарактеризовали ученую деятельность сверстников Латышева, тоже видных ученых, хотя и не такого масштаба, как он, - В.К.Ернштедта, А.В.Никитского, Н.И.Новосадского. Добавим к ним еще несколько имен исследователей, которые, в отличие от всех вышеназванных соколовцев, не сумели или не смогли реализовать себя с такой же полнотой в дореволюционное время.

Скорее к старшему поколению соколовцев должны быть отнесены Александр Николаевич Щукарев (1861-1900 гг.) и Сергей Андреевич Селиванов (1864-1908 гг.), оба, как видно из приведенных дат, рано сошедшие с жизненной дистанции.¹¹⁶ Первый из них - Щукарев - оставил фундаментальный труд по афинской хронологии эллинистического времени "Исследования в области каталога афинских архонтов III в. до Р.Х." (СПб., 1889), труд, с одной стороны, прямо продолжавший дело его учителя (мы имеем в виду принципиальную программу исследований, намеченную Ф.Ф.Соколовым в речи "Третье столетие до Р.Х."), а с другой - предварявший разработки целого ряда авторитетных ученых - англичанина В.Фергюсона, немцев В.Кольбе и К.Ю.Белоха, а среди наших - Жебелева. Напомним также, что именно Щукарев осуществил, по просьбе Латышева, доработку первой части его "Очерка [278] греческих древностей" для 3-го издания, приведя трактовку различных греческих государствнных реалий в соответствие с новым материалом источников и новыми наблюдениями ученых. Что касается Селиванова, то его перу принадлежит весьма обстоятельный "Очерк древней топографии острова Родоса" (Казань, 1892, с картой и планами), о котором специалисты отзывались с большой похвалой (сошлемся на мнение такого авторитетного знатока родосских древностей, каким была К.М.Колобова).¹¹⁷

К младшему поколению соколовцев наряду с Жебелевым надо отнести Алексея Ивановича Покровского (1868-1928 гг.), бывшего профессором в Нежине, Киеве, а затем вновь в Нежине.¹¹⁸ Впрочем, к школе Соколова Покровского можно отнести лишь с оговорками: он действительно прошел выучку у Соколова и унаследовал от него умение при необходимости скрупулезно вести анализ исторических деталей, но особого стремления к эпиграфическим занятиям не имел, зато довольно рано проявил вкус к общим проблемам, которых так чурался его учитель. В любом случае это был достаточно оригинальный ученый, пытавшийся сказать свое слово в науке. Он дебютировал весьма обстоятельными критическими обзорами новейших трудов по греческой истории, источниковедению и историографии, в том числе книги немецкого историка Рудольфа Скалы о Полибии и известного пособия В.П.Бузескула "Введение в историю Греции", вышедшего тогда вторым изданием.¹¹⁹

Оригинальные работы Покровского касаются различных аспектов греческой истории. Первая диссертация - "О красноречии у древних эллинов" (Нежин, 1903), с отдельно опубликованным приложением к ней - "К вопросу об основном характере древнеэллинского государства" (Нежин, 1905). В этом "Приложении" обосновывается фундаментальное, или, как мы бы теперь сказали, нормативное, значение демократии в государственной жизни древних греков. Это положение в свое время было встречено с сомнением [279] (например, В.П.Бузескулом), однако в свете современных взглядов на природу греческого полиса оно заслуживает всяческого внимания. Вторая диссертация Покровского посвящена более частному историческому вопросу - "О хронологии афинской истории VI столетия до Р.Х." (Киев, 1915). Предлагаемая здесь реконструкция заключительного и наиболее важного периода афинской архаики отличается самостоятельностью и остроумием, однако, как в данном случае справедливо отмечено Бузескулом, не лишена также гиперкритицизма и парадоксальности. Так, законодательство Дракона помещено, вопреки традиции, не до, а после Солона. В советское время, работая в Нежинском институте народного образования, Покровский, давно уже проявлявший повышенный интерес к общим вопросам науки, культуры и политики, развил бурную научно-публицистическую деятельность, печатаясь по-русски и по-украински, трактуя самые разнообразные темы - от идеализации скифов в греко-римской литературной традиции до идей "Коммунистического манифеста" К.Маркса и Ф.Энгельса.¹²⁰

Замыкают ряд питомцев Соколовской школы сверстники и соученики по Петербургскому университету Иван Иванович Толстой (1880-1954 гг.) и Константин Владимирович Хилинский (1881-1939 гг.); впрочем, по крайней мере первый из них уже считался и учеником С.А.Жебелева).¹²¹ Толстой начинал с разработки проблем религиозной истории античного Северного Причерноморья, для чего широко привлекал как данные литературной традиции, так и материалы археологии и эпиграфики. Результаты этих исследований находили отражение в регулярно публиковавшихся журнальных статьях,¹²² а наиболее разработанный сюжет - о культе Ахилла на острове Левка¹²³ -отложился в специальной монографии [280] (сначала, впрочем, также печатавшейся отдельными статьями в ЖМНП) "Остров Белый и Таврика на Евксинском Понте" (Пг., 1918).

В советское время Толстой, не порывая совершенно с северопричерноморской тематикой и надписями (в частности, граффити), преимущественно занимался вопросами греческой филологии - фольклором, героическим эпосом и эллинистическо-римским романом (перевод "Повести о любви Херея и Каллирои" Харитона). Он стал признанным авторитетом в этой области и в качестве профессора Ленинградского университета и действительного члена Академии наук СССР играл важную роль в сохранении в нашей стране традиций классического образования и науки.

Иначе сложилась судьба Хилинского. До революции он опубликовал ряд интересных статей по разнообразным вопросам греческой истории. Начинал он в русле штудий своего учителя, исследуя частные сюжеты эллинистического времени на основе эпиграфических источников и особенно разрабатывая вопросы хронологии. Его первые работы трактовали о зависимом земледельческом населении Малой Азии (на основании надписей), о хронографической традиции и хронологии македонских царей.¹²⁴ Затем он стал менять время и предмет своих занятий и обратился к изучению ранних эпох Ионии и Афинского государства.¹²⁵ Однако какой-либо крупной работы он так и не успел создать, а с началом Мировой войны ряд его публикаций (по крайней мере, в России) и вовсе обрывается. Поляк родом, Хилинский после революции обосновался в Польше и был профессором Львовского университета.

Примечания к главе 5  (назад)

 1 Для истории русскогоантиковедения на рубеже XIX-XX вв. см.: Бузескул В.П.1) Введение в историю Греции, изд.3-е, Пг., 1915, с.314-318,385-387, 454-468, 536-545; 2) Всеобщая история и еепредставители в России в XIX и начале XX в., ч.II, Л.,1931, с.129-221; Путнынь Э.К. Изучение истории древнейГреции <в 1890-1917 гг.> // Очерки историиисторической науки в СССР, т.III, М., 1963, с.376-396;Машкин Н.А. Изучение истории древнего Рима <в1890-1917 гг.> // Там же, с.396-411; Кузищин В.И. Русскаяисториография античности <в 1890-1917 гг.> //Историография античной истории. М., 1980, с.171-183; SwobodaK. Die klassische Altertumswissenschaft im vorrevolutinaren Russland // Klio, Bd.XXXVII,1959, S.247 ff., 255 ff., 265 ff.  (назад)

2 О В. К. Ернштедте см.некрологи, составленные: С. А. Жебелевым - ЖМНП, 1902,октябрь, отд. 4, с. 50 - 63; П. В. Никитиным - Известияимп. Академии наук, т. XVII, № 2 (1902, сентябрь), с. I - VI;Г. Ф. Церетели - ВВ, т. IX, 1902, вып. 3 - 4, с. 691 - 696. Списоктрудов Ернштедта см. в посмертно изданном"Сборнике статей по классической филологии В.К. Ернштедта", СПб., 1907, с. IX - X (ниже это изданиеименуется просто "Сборник").  (назад)

3 ЖМНП, 1876, октябрь, отделклассич. филологии, с. 57 - 78 (= Сборник, с. 305 - 327).  (назад)

4 ЖМНП, 1882, март, отделклассич. филологии, с. 105 - 127 (= Сборник, с. 281 - 304).  (назад)

5 Таких небольших заметок,касающихся темных мест в отдельных надписях,происходящих из Афин и Олимпии, ХерсонесаТаврического и Боспора Киммерийского, уЕрнштедта набирается целый ряд (семь номеров).Все они опубликованы в его "Сборнике статей поклассической филологии".  (назад)

6 ЖМНП, 1878, июль, с. 1 - 29 (=Сборник, с. 1 -32).  (назад)

7 ЖМНП, 1879, апрель-май, с. 13 -136, 151 - 192 (= Сборник, с. 33 - 102).  (назад)

8 Antiphontis orationes. Edidit V. Jernstedt.Petropoli, 1880.  (назад)

9 См. его статьи: 1) Забытыегреческие пословицы // ЖМНП, 1893, апрель-май, с. 23 - 48;2) К "Мирским комедиям" Эзопа // ЖМНП, 1894, март,с. 150 - 158; 3) "Речения Эзопа" в Москве и вДрездене // ВВ, т. VIII, 1901, с. 115 - 130 (= Сборник, с. 179 - 206,207 - 216, 217 - 234).  (назад)

10 Из этих заметок выделим вкачестве примера одну - "Thucyd., III, 39" (ЖМНП, 1884,июнь, с. 78 - 82 = Сборник, с. 109 - 114). Анализ одного неслишком ясного места в речи, влагаемой Фукидидомв уста Клеона (при обсуждении в 427 г. до н. э. вафинском собрании судьбы усмиренных митиленцев),дает Ернштедту повод не только предложитьостроумное исправление текста, но и высказатьпопутно меткие суждения и о существе афинскихдебатов, и о состоянии рукописного предания, и опромахах новейших интерпретаторов.  (назад)

11 Жебелев С. А. В. К.Ернштедт // ЖМНП, 1902, № 10, отдел 4, с. 57.  (назад)

12 Cecaumeni Strategicon et incerti scriptoris deofficiis regiis libellus. Ediderunt B. Wassiliewsky et V. Jernstedt. Petropoli, 1896.  (назад)

13 См.: Биографическийсловарь профессоров и преподавателей имп. С.Петербургского университета (1869 - 1894), т. I, СПб., 1896,с. 371 - 380; Материалы для биографического словарядействительных членов имп. Академии наук, ч. I, Пг.,1915, с.413-430; Пятидесятилетие ПетроградскогоИсторико-филологического института.Биографический словарь лиц, окончивших курсинститута, ч.I, Пг., 1917, с. 91 - 107. В дальнейшем длякратости мы будем обозначать эти три очерка какАвтобиография 1896, 1915 и 1917.  (назад)

14 Жебелев С. А. ВасилийВасильевич Латышев // Византийский временник, т.XXIV, 1926, с. 105 - 110; Успенский Ф. И. Памяти академика В.В. Латышева // Известия АН СССР, серия VI, т. XX, № 9(1926, 15 мая), с. 577 - 584; Никитский А. В. ВасилийВасильевич Латышев // ВДИ, 1972, № 4, с. 181 - 188(некролог составлен в 1921 г., публикация В. П.Яйленко).  (назад)

15 Бузескул В. П. Всеобщаяистория и ее представители в России в XIX и началеXX в., ч. II, Л., 1931, с. 135 - 139.  (назад)

16 См., например, рецензии Ю.А. Кулаковского на 1-й и 2-й тома изданного В. В.Латышевым свода "Древних надписей северногопобережья Понта Эвксинского" (ЖМНП, 1886, март, с.100 - 111; 1891, май, с. 171 - 182) и Ф. Ф. Соколова на 4-й(дополнительный) том того же собрания (ЖМНП, 1902,ноябрь, с. 225 - 231 = Труды Ф. Ф. Соколова, с. 638 - 645).  (назад)

17 Наиболее полнаяпубликация: Винберг Н. А. 1) Список трудов В. В.Латышева // СА, т. XXVIII, 1958, с. 36 - 51 (учтены 242оригинальные работы Латышева, 10 редактирований и12 наблюдений за печатанием чужих трудов); 2)Материалы по биографии В. В. Латышева // Там же, с. 52-53 (указаны 23 работы о Латышеве).  (назад)

18 Латышев В. В.Автобиография 1917, с. 91.  (назад)

19 ЖМНП, 1878, ноябрь, с. 157 - 176.  (назад)

20 Латышев В. В. Очеркгреческих древностей, ч. I, (государственные ивоенные древности), Вильна, 1880.  (назад)

21 См.: Летопись имп.Русского Археологического общества. Извлечениеиз протоколов заседаний. Заседание 8 марта 1882 г.,ст. VIII // Известия имп. Рус. Арх. об-ва, т. X, 1884, с. 438 -4442. Дополнительные подробности см. в статье:Толстой И. И. Памяти Ф. Ф. Соколова // Зап. классич.отделения Рус. Арх. об-ва, т. VI, 1910, с. IV - VI.  (назад)

22 Летопись имп. Рус. Арх.об-ва. Извлечение из протоколов заседаний.Заседание 8 марта 1882 г., ст. VIII, с. 439, 441.  (назад)

23 Латышев В. В. О некоторыхэолических и дорических календарях.Эпиграфические исследования. СПб., 1883.  (назад)

24 Латышев В. В.Автобиография 1915, с. 414.  (назад)

25 ЖМНП, 1884, июнь, с. 35 - 77; тоже на франц. яз.: Bulletin de correspondance hellйnique, т. IX, 1885, р. 265- 300.  (назад)

26 Латышев В. В. Сообщение оходе работ по изданию общего сборника греческихи латинских надписей северного побережьяЧерного моря // Труды VI Археологического съезда вОдессе (1884 г.), т. II, Одесса, 1887, с. 44 - 55 (позднеетакже в сб.: Латышев В. В. ПONTIKA. СПб., 1909, с. 11 - 24).  (назад)

27 Latyschev B. Inscriptiones antiquae oraeseptentrionalis Ponti Euxini, vol. I, Petropoli, 1885 (обычноесокращенное наименование - IOSPE).  (назад)

28 Латышев В. В.Исследования об истории и государственном строегорода Ольвии. СПб., 1887.  (назад)

29 Виноградов Ю. Г.Политическая история Ольвийского полиса VII - I вв.до н. э. (историко-эпиграфическое исследование).М., 1989.12 Cecaumeni Strategicon et incerti scriptoris de officiis regiis libellus.Ediderunt B. Wassiliewsky et V. Jernstedt. Petropoli, 1896  (назад)

30 Gilbert G. Handbuch der griechischenStaatsaltertuemer, Bd. I - II, Leipzig, 1881 - 1885 (I2 - 1893); Busolt G. GriechischeStaats- und Rechtsaltertuemer. Muenchen, 1886 (2. Aufl. - 1892).  (назад)

31 Латышев В. В. Известиядревних писателей греческих и латинских о Скифиии Кавказе, т. I, вып. 1 - 3, СПб., 1893, 1896, 1900; т. II, вып. 1 - 2,СПб., 1904 - 1906 (сокращенное наименование поавантитулу - Scythica et Caucasica, или, еще короче, - SC).  (назад)

32 Латышев В. В.Автобиография 1917, с. 96.  (назад)

33 Латышев В. В. Известиявизантийских писателей о СеверномПричерноморье, вып. 1 (Известия ГАИМК, вып. 91), М.-Л.,1934.  (назад)

34 В советское время былоосуществлено переиздание двух первых томов Scythicaet Caucasica в "Вестнике древней истории" (1947 - 1949;1950, № 4; 1952, № 2), с дополнениями и расширеннымкомментарием, но без древнего текста (греческогоили латинского) оригинала. Недавно былапредпринята новая попытка переиздания этогосвода, но дело остановилось на публикации 1-йполовины 1-го тома (СПб., Изд-во Фарн, 1992 - 1993).  (назад)

35 Latyschev B. IOSPE, vol. II, Petropoli, 1890.  (назад)

36 Латышев В. В. Краткийочерк Боспорского царства. Пер. с лат. В. А.Михалевского // Известия Таврической ученойархивной комиссии, № 17, 1893, с. 1 - 66 (отд. оттиск -Симферополь, 1893; перепечатка: Латышев В. В. ПONTIKA.СПб., 1909, с. 60 - 128).  (назад)

37 Бузескул В. П. Всеобщаяистория ... , ч. II, с. 136.  (назад)

38 См.: Ирмшер И. Русскиеисследователи античности в Берлинской Академии// ВДИ, 1967, № 2, с. 118 - 120, где приводится в русскомпереводе пространная выдержка из самогосоставленного У. Кёлером предложения.  (назад)

39 Latyschev B. IOSPE, vol. IV, Petropoli, 1901.Странный номер тома - четвертый - объясняется тем,что по общему плану, принятому РусскимАрхеологическим обществом, за двумя томамилапидарных надписей должен был последоватьтретий с надписями на утвари, в первую очередь насосудах и других керамических изделиях.Приготовление этого тома было поручено Е. М.Придику; им был собран большой материал, но томтак и не был издан.  (назад)

40 Latyschev B. IOSPE, vol. I2, Petropoli, 1916.  (назад)

41 Корпус Боспорскихнадписей. М.-Л., 1965 (издание включает 1316 надписейпротив 733, опубликованных в IOSPE, vol. II и IV).  (назад)

42 См.: Boeckh A. Corpus inscriptionumGraecarum, vol. II, 1843; Древности Боспора Киммерийского,т. I - II, СПб., 1854.  (назад)

43 Новейший исследовательольвийских древностей Ю. Г. Виноградовподтверждает, в принципе, принятую Латышевымдатировку протогеновской надписи концом III в. дон. э.; что же касается декрета в честь Никерата, тоВиноградов склонен отнести его на столетие ранее- к первым двум десятилетиям II в. до н. э. См.:Виноградов Ю. Г. Политическая историяОльвийского полиса, соответственно с. 180 - 183 и 183 -186.29 Виноградов Ю. Г. Политическая историяОльвийского полиса VII - I вв. до н. э.(историко-эпиграфическое исследование). М., 1989.12Cecaumeni Strategicon et incerti scriptoris de officiis regiis libellus. Ediderunt B.Wassiliewsky et V. Jernstedt. Petropoli, 1896   (назад)

44 В историческойинтерпретации и датировке этой надписи Латышевследовал М. И. Ростовцеву, который относилсоставление документа к концу 3-й Митридатовойвойны, именно к 64 г. до н. э. (Ростовцев М. И.Мифрадат Понтийский и Ольвия // ИзвестияАрхеологической комиссии, вып. 23, 1907, с. 21 - 27).Предложенная Ростовцевым и принятая Латышевымтрактовка была, однако, пересмотрена, и теперьнадпись в честь амисенского кибернета относят кболее раннему времени - к концу II или самомуначалу I в. до н. э., вскоре после Крымской кампанииМитридата. См.: Wilhelm A. Koenig Mithradates Eupator und Olbia // Klio, Bd.XXIX, 1930, S. 50 - 59; Жебелев С. А. Ольвия и МифрадатЕвпатор (1940) // Жебелев С. А. СеверноеПричерноморье. М.-Л., 1953, с. 275 - 290; Виноградов Ю. Г.Политическая история Ольвийского полиса, с. 250слл.  (назад)

45 По этому поводу такжеимеется специальное исследование М. И.Ростовцева (Ростовцев М. И. Сириск - историкХерсонеса Таврического // ЖМНП, 1915, апрель, с. 151 -170).  (назад)

46 Для интерпретациинадписи в честь Агасикла ср.: Жебелев С. А.Херсонесская присяга (1935) // Жебелев С. А. СеверноеПричерноморье, с. 231 - 232; Щеглов А. Н.Северо-западный Крым в античную эпоху. Л., 1978, с. 121-122; Виноградов Ю. Г., Щеглов А. Н. Образованиетерриториального Херсонесского государства //Эллинизм: экономика, политика, культура. М., 1990, с.350 слл. (с более ранней датировкой документарубежом IV - III вв. и новыми предположениямиотносительно смысла проведенного Агасиклом"размежевания").  (назад)

47 Для историческойинтерпретации см. далее: Колобова К. М. Фарнак IПонтийский // ВДИ, 1949, № 3,с. 27 - 35; Пальцева Л. А.Херсонес и понтийские цари // Античный полис. Л.,1979, с.71 слл.; Сапрыкин С. Ю. Гераклея, Херсонес иФарнак I Понтийский // ВДИ, 1979, № 3 , с. 43 - 59.  (назад)

48 Исходным пунктом сталапубликация работы С. А. Жебелева "ПоследнийПерисад и скифское восстание на Боспоре" (Изв.ГАИМК, вып. 70, 1933 = ВДИ, 1938, № 3, с. 49 - 71 = Жебелев С. А.Северное Причерноморье, с. 82 - 115). Жебелевусмотрел в Савмаке, "вскормленном"последним боспорским царем Перисадом,"доморощенного" раба, а в еготоварищах-скифах - боспорских земледельческихрабов. Принятая поначалу восторженно советскойнаукой, эта трактовка стала в дальнейшемпредметом ожесточенного спора. См. по этомуповоду: Гаврилов А. К. Скифы Савмака - восстаниеили вторжение? // Этюды по античной истории икультуре Северного Причерноморья. СПб., 1992, с. 53 - 73(с подробным историографическим обзором и новымипредположениями).  (назад)

49 Исторической вехой длядатировки этих документов естественно служитКрымская кампания царя Митридата и еговоеначальника Диофанта, но эта веха определяетсялишь приблизительно, по наиболее убедительномупредположению, 110 - 107 гг. до н. э. (Reinach Th. Mithridate Eupator,roi du Pont, Paris, 1890, p. 55 - 67; Will Ed. Histoire politique du Monde Hellenistique,t. II, Nancy, 1967, p. 393 - 395; Ломоури Н. К историиПонтийского царства, ч. I, Тбилиси, 1979, с. 77 - 81;Молев Е. А. Боспор в период эллинизма. НижнийНовгород, 1994, с. 114 - 133).  (назад)

50 Латышев В. В. Греческие илатинские надписи, найденные в Южной России в 1888 -1891 г. (Материалы по археологии России, № 9). СПб.,1892, с. 1 - 13; Latyschev B. Buergereid der Chersonesiten // Sitzungsberichte derPreussischen Akademie der Wissenschaften zu Berlin, Jg 1892, S. 479 - 494.  (назад)

51 Semenoff A. Zum Buergereid der Chersonesiten// Blaetter fuer das Gymnasialschulwesen, Bd. XXX, 1894, S. 202 - 203; Соколов Ф.Ф. Рец. на: IOSPE, vol. IV (1902) // Труды Ф. Ф. Соколова, с. 640;Жебелев С. А. Херсонесская присяга (1935) // ЖебелевС. А. Северное Причерноморье, с. 220 - 223.  (назад)

52 Соколов Ф. Ф. Рец. на: IOSPE,vol. IV, с. 639 - 641.   (назад)

53 Жебелев С. А.Херсонесская присяга, с. 234 - 247.  (назад)

54 См.: IOSPE, vol. II, № 6, 10 - 11, 418 идр. Ср.: Гайдукевич В. Ф. 1) Боспорское царство. М.-Л.,1949, с. 62 - 63; 2) История античных городов СеверногоПричерноморья // Античные города СеверногоПричерноморья, т. I, М.-Л., 1955, с. 114 - 117.  (назад)

55 См.: IOSPE, vol. II, № 19, 58, 60 - 65(надписи Пантикапея), 365 и 389 (надписи Фанагории), 437слл. (надписи Танаиса). Упоминания о БогеВсевышнем - № 400 - 401 (надписи Горгиппии), 437 - 439, 445 -457 (надписи Танаиса).  (назад)

56 Ср. обзор мнений вкомментарии Латышева к надписям культовыхобъединений из Танаиса (IOSPE, vol. II, p. 346 - 347). О культеБога Всевышнего на Боспоре см. также: ГайдукевичВ. Ф. Боспорское царство, с. 433 слл.; Книпович Т. Н.Танаис. М.-Л., 1949, с. 109 слл., Goodenough R. R. The Bosporus Inscriptionsto the Most High God // The Jewish Quarterly Review, vol. 47, 1956, p. 221 - 244.  (назад)

57 Латышев В. В.Автобиография 1915, с. 415.  (назад)

58 Там же.  (назад)

59 Латышев В. В. На досуге.Переводы из древних поэтов. СПб., 1898.  (назад)

60 Латышев В. В. ПONTIKA.Изборник научных и критических статей поистории, археологии, географии и эпиграфикеСкифии, Кавказа и греческих колоний напобережьях Черного моря. СПб., 1909.  (назад)

61 Латышев В. В. Сборникгреческих надписей христианских времен из ЮжнойРоссии. СПб., 1896.  (назад)

62 Латышев В. В.Автобиография 1915, с. 419.  (назад)

63 Латышев В. В. Житие св.епископов херсонских. Исследование и тексты(Записки Академии наук по ист.-филолог. отделению,т. VIII, № 3). СПб., 1906.  (назад)

64 Latyschev B. Menologii anonymi Byzantinisaeculi X quae supersunt, fasc. 1 - 2, Petropoli, 1911 - 1912.  (назад)

65 Латышев В. В. 1) Две речиФеодора Дафнопата, изданные со введением о жизнии литературной деятельности автора и с русскимпереводом (Правосл. Палест. сб., вып. 59). СПб., 1910; 2)Страдание св. славного великомученика Георгия,приписываемое Феодору Дафнопату и ныне впервыеизданное (с русским переводом) (Правосл. Палест.сб., вып. 59 [окончание]). СПб., 1911.  (назад)

66 Латышев В. В. Четьи минеиИоанна Ксифилина. Предварительное сообщение //Изв. Академии наук, серия VI, 1913, № 4, с. 231 - 240.  (назад)

67 См.: Латышев В. В.Византийская Царская минея (Записки Академиинаук по ист.-филол. отд., т. XII, № 7). Пг., 1914. Ср.:Автобиография 1915, с. 420.  (назад)

68 Латышев В. В.Автобиография 1917, с. 95.  (назад)

69 См. список трудов В. В.Латышева в "Советской археологии", т. XXVIII, 1958,с. 36 - 51 (составитель Н. А. Винберг).  (назад)

70 Жебелев С. А. ВасилийВасильевич Латышев // Византийский временник, т.ХXIV, 1926, c. 109.  (назад)

71 Успенский Ф. И. Памятиакадемика В. В. Латышева // Известия АН СССР, серияVI, т. XX, № 9 (1926, 15 мая), с. 579 - 580.  (назад)

72 Никитский А. В. ВасилийВасильевич Латышев // ВДИ, 1972, № 4, с. 187 - 188.  (назад)

73 Жебелев С. А. Изуниверситетских воспоминаний (1922) // ВДИ, 1968, № 3, с.165.  (назад)

74 Жебелев С. А. ВасилийВасильевич Латышев, с. 105 - 106.  (назад)

75 Там же, с. 106.  (назад)

76 Там же, с. 105.  (назад)

77 Никитский А. В. ВасилийВасильевич Латышев, с. 186 - 187.  (назад)

78 Прозоров П. И.Систематический указатель книг и статей погреческой филологии, напечатанных в России с XVIIстолетия <...>. СПб., 1898.  (назад)

79 В списке его печатныхтрудов, помимо названного "Указателя",значатся только переводы отрывков для Scythica etCaucasica. См.: Воронков А. И. Древняя Греция и древнийРим. Библиографический указатель <...>. М., 1961(см. номера, указанные при имени П. И. Прозорова валфавитном списке авторов).  (назад)

80 Жебелев С. А. ВасилийВасильевич Латышев, с. 108.  (назад)

81 Книпович Т. Н. В. В.Латышев как исследователь СеверногоПричерноморья в античную эпоху // СА, т. XXVIII, 1958, с.10 - 11.  (назад)

82 Об А.В.Никитском, помимосоответствующих пассажей в трудах В.П.Бузескула,см.: Пятидесятилетие ПетроградскогоИсторико-филологического института.Биографический словарь лиц, окончивших курсинститута, ч.I, Пг., 1917, с.199-203; Успенский Ф.И.А.В.Никитский (некролог) // Известия Росс. Академиинаук, серия VI, т.XVII, N 1-18 (1923, 15 января - 15 декабря),с.1-3; Яйленко В.П. А.В.Никитский (к 50-летию со днясмерти) // ВДИ, 1972, N 4, с.175-180.   (назад)

83 Гинрикс Г. Греческаяэпиграфика. Пер. с нем. А.В.Никитского. Одесса, 1892.  (назад)

84 Cоколов Ф.Ф. Рец. на кн.:Никитский А.В. Исследования в области греческихнадписей. Юрьев, 1901 // ЖМНП, 1902, N 1, отд.3, с.187 = ТрудыФ.Ф.Соколова, с.610.   (назад)

85 Никитский А.В. Речи Исея иДемосфена. Лекции, читанные в 1903/1904 академическомгоду. М., 1903.  (назад)

86 Успенский Ф.И.А.В.Никитский (некролог), с.2-3.  (назад)

87 О нем см.: ПрофессорН.И.Новосадский (к 30-летию его ученой ипедагогической деятельности). М., 1914 (извлечениеиз Педагогического вестника Моск. учебн. округа,1914, N 2, с.135-137); Пятидесятилетие ПетроградскогоИсторико-филологического института.Биографический словарь лиц, окончивших курсинститута, ч.II, с.222-225; Граков Б.Н. Н.И.Новосадский(80 лет жизни и 55 лет ученой и педагогическойдеятельности) // ВДИ, 1939, N 2, с.172-173.  (назад)

88 Кавиры, или, в болеепривычном классическом произношении, кабиры, - вгреческой мифологии демоны, сыновья и дочерибога Гефеста и нимфы Кабиро, присутствовали прирождении Зевса и входили в окружение Великойматери богов Реи (иногда отождествлялись скуретами и корибантами). Культ кабиров -малоазийского происхождения, они особеннопочитались на островах Самофракии, Лемносе иИмбросе.  (назад)

89 Новосадский Н.И.Греческая эпиграфика, ч.I, изд.2-е. Лекции читанныев Московском Археологическом институте. М., 1915.Обозначение издания как часть перваясвидетельствовало о намерении автора заизложением истории греческой эпиграфики датьтакже и самый учебник по этому предмету.  (назад)

90 Новосадский Н.И. 1)История греческой литературы. Курс, читанныйстудентам историко-филологического факультетаМоск. ун-та в 1909/1910 акад. году. М., 1910; 2) Историягреческой драмы, т.I. Трагедия. Курс, читанный<...> в 1911/1912 акад. году. М., 1912. Что касаетсяораторов, то сохранились литографированныеиздания комментированных переводов Андокида(Варшава, 1900), Демосфена (Варшава, 1900/1901), Исократа(речи IV - "Панегирик", Варшава, 1904/ 1905), Эсхина(речи II - "О преступном посольстве", Москва,1912), Лисия (речи XII - "Против Эратосфена",Москва, 1913).  (назад)

91 К 25-летию научнойдеятельности С.А.Жебелева // Гермес, 1916, N 7-8, с.151-157(статьи Э.В.Диля и И.И.Толстого).  (назад)

92 К 50-летнему юбилеюнаучно-исследовательской иобщественно-политической деятельности акад.С.А.Жебелева // ВДИ, 1940, N 1, с.160-187 (статьиИ.И.Толстого, Д.П.Каллистова, Б.Д.Грекова и другиематериалы); К 100-летию со дня рождения акад.С.А.Жебелева //ВДИ, 1968, N 3, с.145-175 (статьяД.П.Каллистова и др.).  (назад)

93 Бузескул В.П. 1) Ведение висторию Греции, изд. 3-е, Пг., 1915, с.412, 508, 540-541; 2)Всеобщая история и ее представители в России в XIXи начале XX в., ч.II, Л., 1931, с.143-147, 192.    (назад)

94 Список печатных трудовС.А.Жебелева. Л., 1926 (212 номеров за 1889-1925 гг.,составитель А.И.Доватур). Далее см.: ИАН СССР,серия VI, т.XXI, 1927, N 8, с.1546-1557 (212+12 номеров за 1889-1927гг.); ВДИ, 1940, N 1, с.176-187 (264 номера за 1889-1940 гг.); СА,т.VII, 1941, с.13-15 (N 213-293, дополнение к списку,изданному в 1926 г., составитель Е.Г.Кастанаян).   (назад)

95 Жебелев С.А. Изуниверситетских воспоминаний (1886-1890) // Анналы,т.II, 1922, с.168-187 (перепечатка - ВДИ, 1968, N 3, с.158-175).  (назад)

96 Жебелев С.А. Автонекролог(1932 г.) // Архив АН СССР, фонд 729, опись 1, N 47, с.1-43(машинопись). Публикация: ВДИ, 1993, N 2, с.172-201. Далеессылки даются по этому изданию.  (назад)

97 Cр.: Жебелев С.А. 1)Ф.Ф.Соколов (извлечение из ЖМНП за 1909 г.). СПб., 1909,с.47-48; 2) Из университетских воспоминаний // Анналы,т.II, 1922, с.182.  (назад)

98 Ср.: Жебелев С.А.Автонекролог, с.187.  (назад)

99 Бузескул В.П. Всеобщаяистория... ч.II, с.147.  (назад)

100 Жебелев С.А.Автонекролог, с.179.  (назад)

101 Там же .  (назад)

102 Там же, с.180.  (назад)

103 Бузескул В.П. Всеобщаяистория... ч.II, с.144.  (назад)

104 Жебелев С.А. К историидиадохов // ЖМНП, 1889, ноябрь, отд. классич. фил.,с.13-32.  (назад)

105 См. рецензии Ф.Ф.Соколовав ЖМНП, 1899, март, отд.V, с.83-103, и 1904, май, отд.II, с.211-223,и А.В.Никитского в ЖМНП, 1899, май, отд.II, с.215-259.  (назад)

106 Жебелев С.А.Автонекролог, с.181.  (назад)

107 Жебелев С.А. К вопросу окомпозиции "Описания Эллады" Павсания //ЖМНП, 1909, октябрь, отд.V, с.395-440.  (назад)

108 Жебелев С.А. БоспорскиеАрхеанактиды // ЖМНП, 1902, март, отд.V, с.130-138(перепечатка - Жебелев С.А. СеверноеПричерноморье. М.-Л., 1953, с.21-28).  (назад)

109 Аристотель. Политика.Пер. с греч. С.А.Жебелева. СПб.-М., 1911.  (назад)

110 Фукидид. История. Пер. сгреч. Ф.Г.Мищенко в переработке С.А.Жебелева, т.I-II,М., 1915.  (назад)

111 Жебелев С.А.Автонекролог, с.186.  (назад)

112 Там же, с.183 сл.  (назад)

113 Там же, с.192.  (назад)

114 Zebelev S. Zur Geschichte von Lemnos // Klio,Bd.II, 1902, S.36-44.  (назад)

115 Zebelev S. L'abdication de Pairisades et larevolution scythe dans le royaume de Bosphore // Revue des Etudes Grecques, t.49, 1936,p.17-37.  (назад)

116 О Щукареве имееютсянекрологи, составленные С.А.Жебелевым (в"Записках Рус. Археол. об-ва", новая серия,т.XII, 1901, вып.3-4, с.1-14) и М.И.Ростовцевым (ЖМНП, 1900,ноябрь, отд.IV, с.46-50). О Селиванове - некролог,составленный В.В.Латышевым (Гермес, 1908, N 20, с.532-535),и небольшая заметка в кн.: ПятидесятилетиеПетроград. Историко-филолог. ин-та. Биографич.словарь лиц, окончивших курс Института, ч.I, с.349-352.  (назад)

117 См.: Колобова К.М. Изистории раннегреческого общества (о.Родос IX-VII вв.до н.э.). Л., 1951, с.7.  (назад)

118 Обзоры ученойдеятельности Покровского: Штепа К. ПокровскийА.И. // Историко-филологический институт князяБезбородко в Нежине. Преподаватели ивоспитанники. 1901-1912. Нежин, 1913, с.45; Бузескул В.П.Всеобщая история..., ч.II, с.147-149.   (назад)

119 См. соответственно егостатьи в журналах: Историческое обозрение, т.I, 1890(о новых явлениях в разработке греческойистории); ЖМНП, 1891, июль (рецензия на труд Р.Скалы);Известия Ист.-фил. ин-та кн.Безбородко в Нежине,т.XXI, 1904 (рецензия на пособие В.П.Бузескула).   (назад)

120 Опираемся на сведения,сообщаемые В.П.Бузескулом (Всеобщая история... ч.II,с.149).   (назад)

121 О Толстом см. короткуюзаметку Ф.А.Петровского (Изв. АН СССР, отделениелит-ры и языка, т.XIII, 1954, вып.6, с.570-571) и столь жекраткие некрологи без имени автора (ВестникАкадемии наук, 1954, N 12, с.63; ВДИ, 1955, N 2, с.203-204). ОХилинском, помимо упоминаний у В.П.Бузескула,нами не обнаружено пока никаких дополнительныхматериалов.  (назад)

122 Толстой И.И. 1) КультАполлона на Боспоре и в Ольвии // ЖМНП, 1904, январь,отд.V, с.1-15; 2) Миф о браке Ахилла на Белом острове //ЖМНП, 1908, июль, отд.V, с.245-259; 3) Апатаро на памятникеDe la Motraye // ЖМНП, 1909, май, отд.V, с.216-221; 4) Ахилл иСвященная Левка // ЖМНП, 1916, отд.V, август, с.265-307,сентябрь, с.309-351; 5) Таврическая богиня // ЖМНП, 1917,май, отд.V, с.129-183.  (назад)

123 Остров Левка (греческоеназвание означает буквально "Белый"),расположенный в Черном море в 45 км к востоку отустья Дуная, в древности был местом особенногопочитания Ахилла Понтарха (древний герой чтилсяздесь как божество - владыка Понта Эвксинского).Позднейшее наименование острова - Фидониси,современное русское - Змеиный.   (назад)

124 Хилинский К.В. 1) Laoi вМалой Азии // ЖМНП, 1904, март, отд.V, с.106-112; 2)Хронография и хронология македонских царейпосле Александра Великого // ЖМНП, 1905, январь,отд.V, с.1-52.  (назад)

125 Хилинский К.В. 1) Преданиео начале Ионии // ЖМНП, 1908, июль, отд.V, с.284-302; 2)Медимны Солона // Н.И.Карееву. Ученики и товарищипо научной работе. СПб., 1914, с.158-166.   (назад)

Глава 6. КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ НА РУБЕЖЕ XIX-XX ВВ. Ф.Ф. ЗЕЛИНСКИЙ. Ю.А. КУЛАКОВСКИЙ