Эдуард Ходос Еврейский синдром-2,5

Вопрос третий. Личный

Чтобы внести ясность в этот вопрос, я вновь должен вернуться к декабрю 1991 года, ставшему точкой отсчёта новейшей истории Украины.

Свалившаяся на голову независимость привела к необходимости изменения модели управления государством. Во всех бывших советских республиках роль «рулевого», которую 74 года играла компартия, была отдана президентско-парламентскому «ассорти».

На протяжении всего последующего 10-летнего периода предпринимались неоднократные попытки усовершенствовать или видоизменить эту модель.

Особенно наглядно свидетельствуют об этом последние события в Украине: оппозиция настаивает исключительно на парламентской республике, президентская сторона прилагает отчаянные усилия по укреплению жёсткой вертикали власти, а центристов — больших любителей компромиссов — вполне устраивает существующая президентско-парламентская модель.

В уже далеком 91-м году, когда на смену «развитому социализму» пришёл «оголтелый капитализм», замена «первого секретаря ЦК» на «президента независимого государства» была воспринята, как норма (тем более, что во многих бывших советских республиках изменилось только название «первого лица», а само лицо осталось прежним).

Тогда ни в Украине, ни в России никто не задумывался, что западная модель президентства, созданная по американскому «образу и подобию», по сути, является чужеродной для славянских стран с православными традициями.

И когда я в то время заговорил о монархии, как оптимальной модели для наших стран, многие восприняли это, если не как абсурдную идею, то, в лучшем случае, как некую экзотику.

Я даже был обвинён в популизме, хотя во многих своих выступлениях и публикациях аргументировано доказывал преимущества монархической системы во всех аспектах государственного устройства.

Вспомните, что в дореволюционной Российской Империи, частью которой, между прочим, была и Украина, именно на фоне монархии, а никакого не президентства, отлично развивались рыночная экономика и страна уверено шла вверх по лестнице материального благополучия.

И если 74 года «построения развитого социализма» были восприняты, как исторический «зигзаг неудачи», то, возвращаясь к преимуществам рынка, необходимо было вернуть и модель государственного устройства, традиционную для православной страны.

Мою многолетнюю последовательность в отстаивании преимущества монархической модели власти, от которой я и впредь не собираюсь отступать, должным образом оценил претендент¹⁴ на украинский престол — Великий Князь Михайло Карачевский-Вовк, ныне живущий за пределами нашей страны.

К двухлетию провозглашения независимости Украины мне был дарован титул барона. Кстати, я стал первым «гражданином независимой Украины», которому был пожалован дворянский титул.

Позже ещё нескольким нашим соотечественникам были также дарованы дворянские звания. В их числе оказался и тогдашний министр иностранных дел Украины Геннадий Удовенко.

В тот момент не осталось, наверное, ни одного уважающего себя средства массовой информации, не протрубившего с гордостью о «награждении» Удовенко титулом графа.

Но, вернёмся к монархии. Почему же славянское православное государство должно остановиться именно на этой модели власти? Давайте разберёмся.

Во-первых, это обусловлено ментальностью православных славян, основанной на, так называемой, патерналистской психологии (от латинского «pater» — отец).

Вспомните, понятие Справедливости у православных всегда отождествлялось с образом Царя-Батюшки, в котором народ видел и прокурора, и адвоката, и судью, к которому испытывал такие святые чувства как Вера, Надежда и Любовь.

Царь — как Помазанник Божий, как Заступник, как Отец Родной, для которого его народ — его дети.

Кстати, нужно отдать должное большевикам, хитро использовавшим эту особенность православных славян.

Ведь, в сущности, они не столько разрушили монархию, сколько трансформировали её под себя: та же жёсткая вертикаль власти, та же чёткая иерархия, но основанная не на сословной, а на партийно-должностной принадлежности и, наконец, «царь-батюшка», принявший облик Генерального секретаря.

Но большевистская политическая система основывалась на совершенно ином экономическом фундаменте: рыночная система была заменена плановой. К чему это привело, всем хорошо известно.

Но если мы всё-таки решили вернуться на круги своя и вновь перешли на рыночные отношения, то сам Бог велел нам воссоздать традиционную для славянской православной страны монархическую модель правления государством.

Вы скажете: почему именно монархия, ведь институт президентства также предполагает концентрацию государственной власти в руках практически одного человека, который, к тому же, выступает гарантом Конституции и несёт весь груз ответственности за судьбу своего народа и страны?

В том то и дело, что сходство это только внешнее. Подумайте сами: президент — избираемая фигура, находящаяся у власти лишь в течение определённого срока, говоря проще, — временщик.

Как показали минувшие 10 лет, основная цель этих временщиков — побольше нажраться за период своего правления, а там — хоть трава не расти…

Какая страна, какой народ, какое будущее?! Главное — хапнуть побольше, пока есть возможность.

А перед уходом, выторговать себе президентские льготы, президентские пенсии, президентские «хатынки» и, самое важное, гарантию запрета на судебные преследования для себя и для членов семьи — своего рода индульгенцию на всю оставшуюся жизнь.

Именно поэтому эти президенты-однодневки так тщательно подбирают себе преемников, готовых гарантировать им статус «неприкасаемых».

Вы можете представить себе монарха, продавшего свой народ ради собственного кармана и пристроившего часть государственной казны на анонимном счёте в заграничном банке? Никогда!

Ведь, в отличие от президента, царь по природе своей не может вести себя, как временщик: ответственность перед Богом и людьми он впитывает с молоком матери и передаёт по наследству.

Став однажды царём, он остаётся им всю жизнь, верой и правдой служа Державе и собственному народу.

Кроме того, важна система передачи монархической власти — по династийному принципу, обеспечивающему непрерывность и законность власти и исключающему борьбу за неё.

В этом случае бесполезны дорогостоящие рекламные компании, «чемоданы компромата» и остальная грязь, сопутствующая «выборам на альтернативной основе».

Что касается парламентской республики, здесь тоже есть свои минусы. Как известно, «коллективная ответственность» порождает всеобщую безответственность.

Только представьте себе «народных избранников», брызжущих слюной при выяснении того, кто из них виноват в очередной глупости, расплачиваться за которую по традиции придётся всему народу.

Да и вообще, учитывая особую склонность к продажности тусующихся возле государственной «кормушки» и их опять же временный статус, ничего хорошего от этого «народовластия» ожидать не приходится.

Как видите, преимущества монархической системы власти настолько очевидны, что упорное сопротивление ей наших политиков и их цепляния за совершенно чуждую нам модель, навязанную извне, выглядят не так уж безобидно.

Ведь речь уже идёт не просто о политической близорукости, а о выполнении исторического «заказа» всё той же Тайной Силы, для которой борьба с православной монархией была главной целью во все времена.

Чтобы вы поняли, насколько обоснованны мои утверждения, постараюсь в максимально сжатой форме показать всю глубину трагизма падения православной монархии и ту особую роль, которую играла она в Мировой Истории, на примере Российской Империи и последнего Царя-Мученика.

Невиданная смута, охватившая в начале ХХ века Русскую Землю, достигла своего апогея свержением власти Помазанника Божия и его зверским убийством.

Как показали последующие события, отход православных славян от монархии привёл не только к утрате подлинного смысла национальной идеи, но и к полнейшей духовной деградации.

В истории человечества можно найти немало примеров трагических судеб народов, поправших свои традиции и предавших истинные — Высшие — ценности. Но пример православного славянства, ставшего игрушкой в безжалостной Руке, пожалуй, самый яркий из них.

Навязанное равнодушие к истине, с которого начинается процесс саморазрушения любого народа, искусственное подавление его национального самосознания и вытеснение духовного начала — вот «три кита», на которых строился захват власти тёмными силами.

Ведь народом-«манкуртом» легче управлять: он не способен понять, что с ним происходит и сопротивляться Злу, обрекшему его на неизбежное падение.

В альтернативной православной цивилизации «Рука Абрама» видела главное духовное препятствие своему мировому денежному всевластию и сделала всё возможное для устранения её стержня — православной монархии.

После падения Византийского царства (Второго Рима), сокрушённого турецкой ордой, Российская православная монархия стала Третьим Римом — духовным преемником Константинополя, взявшим на себя священную миссию оберегать мир от воцарения антихриста.

И, в отличие от своих западноевропейских родственников, православные монархи более строго относились к христианскому смыслу царского служения. Именно на этом было основано их стремление ограничить еврейское влияние в общественно-политической жизни Православного государства.

В стране, где нормы нравственности и само оправдание самодержавной власти основывались на христианстве, нельзя было признавать равноправной религию, отрицавшую Христа и имевшую черты расовой исключительности.

Поэтому политика ограничения, проводимая в отношении евреев, являлась абсолютно обоснованной с точки зрения православных монархов, тем более, что речь шла об ограничениях вовсе не по национальному признаку, а исключительно — по религиозному.

Подтверждением этому служит тот факт, что подобные меры не распространялись на евреев, принявших христианство. Кроме того, «черты оседлости» избежали также еврейские ремесленники, купцы, лица с высшим образованием и члены их семей.

Однако, даже «черта оседлости», включавшая в себя 15 губерний, не помешала тому, что в конце XIX века в Российской Империи, как и в западных странах, в еврейских руках оказалось большинство банков и печать.

Таким образом, существовавшие ограничения не достигали возложенной на них цели, а лишь раздражали евреев, которые в дальнейшем и составили руководящее ядро всех революционных партий.

Ещё большее раздражение вызывала православная Россия в глазах международного еврейства: Российская Империя, где в то время находилась самая крупная еврейская диаспора (около 6 миллионов человек), оставалась практически единственным (за исключением небольшой Румынии) государством, в котором существовали ограничения евреев по религиозному признаку.

Поэтому именно здесь, при мощнейшей поддержке из-за границы, наиболее обострились проблемы взаимоотношений между еврейством и православным окружением.

Истоки такой взаимной непримиримости кроются, если так можно выразиться, в конфликте двух «мессианизмов», т.е. диаметрально противоположных образах — небесного Мессии-Христа, олицетворяющего духовное начало и земного Мессии-царя, олицетворяющего материалистический соблазн.

Поэтому совершенно естественно, что православный монарх, как Помазанник Божий, не мог допустить распространения на территории своего государства религии, противостоящей Христу. Это был бы совершенный нонсенс.

Но именно эта позиция православной монархии вызвала столь яростную агрессию со стороны международных еврейских кругов.

В необъявленной, но жестокой войне против Российской Империи Рука Абрама широко использовала влияние на возникшее в Западной Европе масонское движение, исключавшее любые ограничения, как по национальному, так и по религиозному признаку.

Известный еврейский исследователь Я. Кац в своей работе «Евреи и масоны в Европе 1723-1939» отмечает, что в то время еврейство, в целях самосохранения, замыкалось в добровольном гетто, уход из которого был связан с проклятьем и отлучением от еврейства (как поступили со Спинозой), поэтому уходить решались немногие.

Да и в христианском окружении для некрещёных евреев не было места, пишет Кац:

«они ещё нигде не имели равноправия и только в масонских ложах могли чувствовать себя свободно, не разрывая связей с еврейской общиной»; «ложи стали первой «территорией», на которой исчезали сословные и религиозные перегородки»; «в ложах евреи приобретали деловые контакты в кругах, которых не могли бы достичь другим способом».

Именно благодаря этому в масонские ложи потянулись еврейские «агенты влияния». Масонство стало «отдушиной» и путём в общество также для тех евреев, кто тяготился нравами гетто, но не желал креститься.

Постепенно ключевые посты в масонстве оказались в руках евреев, обладавших к тому же мощными финансовыми возможностями, а само масонство глубоко проникло в структуры власти европейских стран.

В XIX веке «масонство приобрело уверенный и признанный статус в группе, образовывавшей центральную опору в обществе… Масонские ложи стали символом социальной элиты», — пишет Кац.

Поэтому именно масонством евреи воспользовались для достижения своего равноправия, а виделось оно им — на пути дехристианизации и демократизации мира.

В дальнейшем это дало повод заговорить о «жидо-масонском заговоре». (Кстати, «заговор» давно завершился: его плод — западная «цивилизованная» демократия.)

Борьба международного еврейства за равноправие единоверцев в православной Российской Империи началась ещё в конце XIX века и усилилась во время русско-японской войны.

Видный масон А.В. Давыдов, в своё время имевший доступ к секретным документам русского Министерства финансов, в своих воспоминаниях, опубликованных в Париже, отмечал безуспешные попытки царского правительства «прийти к соглашению с международным еврейством на предмет прекращения революционной деятельности евреев».

В то же время американский банкир Яков Шифф даже не скрывал, что через него в Россию поступают средства для революционного движения.

Издание нью-йоркской еврейской общины «The Jewish Communal Register of New York City» подтверждало, что «Шифф никогда не упускал случая использовать своё влияние в высших интересах своего народа. Он финансировал противников самодержавной России…».

Граф С.Ю. Витте (в российском правительстве занимал посты министра путей сообщения, министра финансов, а в 1905-1906 гг. — возглавлял кабинет министров) упоминал в своих мемуарах, как при подписании мирного договора в Портсмуте еврейская делегация (с участием Шиффа — «главы финансового еврейского мира в Америке» и Краусса — главы ложи «Бнай Брит») требовала равноправия евреям и когда Витте пытался объяснить, что для этого понадобится ещё много лет, — «последовали угрозы революцией».

Экономическая сторона этой борьбы была, пожалуй, ещё более важной: для России было закрыто зарубежное кредитование, в то время, как Япония имела неограниченный кредит и смогла вести войну гораздо дольше, чем рассчитывало русское командование.

Вот, что по этому поводу пишет «Еврейская энциклопедия»: Шифф, «чрезвычайно разгневанный антисемитской политикой царского режима в России, с радостью поддержал японские военные усилия.

Он последовательно отказывался участвовать в займах России и использовал своё влияние для удержания других фирм от размещения русских займов, в то же время оказывая финансовую поддержку группам самообороны русского еврейства.

Шифф продолжил эту политику во время Первой мировой войны, смягчившись лишь после падения царизма в 1917 г. В это время он оказал помощь солидным кредитом правительству Керенского».

Как видите, ситуация до боли знакома: Рука Абрама, если захочет, сметёт с пути любого — хоть президента, хоть Царя, — под властью денег склоняют головы не только грешные люди, но и великие державы…

Но, вернёмся к «личным заслугам» Якова Шиффа, которые, кстати, были оценены благодарной Японией, наградившей его орденом.

В японских лагерях для русских военнопленных на деньги «главы финансового еврейского мира в Америке» была развёрнута активная революционная пропаганда. А в самой России, наряду с пропагандистскими методами, использовались и гораздо более радикальные — «огнём и мечом».

Уже упомянутые здесь, так называемые, «группы самообороны» открыли сезон кровавой охоты.

Эти финансируемые Шиффом террористы, говоря современным языком, — бандформирования, в попытке устроить революцию в 1905-1907 гг. убили сотни российских полицейских и чиновников — вплоть до губернаторов и министров.

На этом фоне напрашивается естественный вывод по поводу убийства в сентябре 1911 года премьер-министра П.А. Столыпина. Почерк один и тот же…

Новый виток борьбы международного еврейства против самодержавия начался в декабре 1911 г., когда, при активном участии всё того же Шиффа, Американский Еврейский Комитет добился резолюции конгресса США об аннулировании Русско-американского договора 1832 года о торговле и навигации, если Россия не прекратит политику ущемления прав евреев.

О накалённости атмосферы того времени можно судить по таким призывам со стороны влиятельных в США лиц:

«Пылающий страстью Герман Леб, директор Департамента Продовольствия, обратился… с речью к присутствовавшим трём тысячам евреев, описывая мрачное угнетение, царящее в России, призвал к оружию и настаивал, чтобы на русское преследование был дан ответ огнём и мечом.

“Конечно, неплохо отменять договоры”, — пояснял он, — “но лучше… освободиться навсегда от имперского деспотизма”…

“Давайте собирать деньги, чтобы послать в Россию сотню наёмников-боевиков. Пусть они натренируют нашу молодёжь и обучат её пристреливать угнетателей, как собак»…

Подобно тому, как трусливая Россия вынуждена была уступить маленьким японцам, она должна будет уступить Богоизбранному народу… Деньги могут это сделать»¹⁵.

Газета «New York Sun» (31.03.1912 г.) резюмировала:

«Евреи всего мира объявили войну России. Подобно Римско-католической Церкви, еврейство есть религиозно-племенное братство, которое, не обладая политическими органами, может выполнять важные политические функции. И это Государство теперь предало отлучению русское Царство.

Для великого северного племени нет больше ни денег от евреев, ни симпатии с их стороны… а вместо этого, беспощадное противодействие. И Россия постепенно начинает понимать, что означает такая война».

В Первой мировой войне Рука Абрама использовала финансовый шантаж на полную катушку. В 1915 году как западные, так и российские банки, находившиеся под еврейским контролем, одновременно отказались предоставить России кредиты, без которых страна не могла продолжать воевать.

Наиболее тяжёлым ударом был отказ из США, которые выступали в качестве основного «банкира» воюющей Европы (напомню, что на тот момент «долларовый» печатный станок уже оказался в руках Федеральной резервной системы).

О том, какую силу к тому времени набрало финансовое господство еврейства, даёт представление стенограмма обсуждения царским правительством в августе 1915 г. еврейского ультиматума об отмене ограничений прав иудеев.

Министр А.В. Кривошеин предлагал просить международные еврейские круги об ответных услугах: «Мы даём вам изменение правил о черте оседлости… а вы… окажите воздействие на зависимую от еврейского капитала (т.е. почти всю — Авт.) печать в смысле перемены её революционного тона».

Министр иностранных дел С.Д. Сазонов: «Союзники тоже зависят от еврейского капитала и ответят нам указанием прежде всего примириться с евреями».

Министр внутренних дел князь Н. Б. Щербатов: «Мы попали в заколдованный круг… мы бессильны ибо деньги в еврейских руках и без них мы не найдём ни копейки, а без денег нельзя вести войну»¹⁶.

Правительство Российской империи было вынуждено пойти на уступки…

Поскольку в подготовке Февральской революции интересы масонства и еврейства совпадали, не удивительно, что её совместно финансировали и Яков Шифф, и Великий Надзиратель Великой Ложи Англии, видный политик и банкир лорд Мильнер.

Говоря об активности Мильнера в Петрограде накануне Февраля 1917-го, один из представителей британского парламента прямо заявил: «Наши лидеры… послали лорда Мильнера в Петроград, чтобы подготовить эту революцию, которая уничтожила самодержавие в стране-союзнице»¹⁷.

Своя причина для поддержки революционеров была у Германии и Австро-Венгрии — ставка на разложение воевавшей против них российской армии. Но и в этом случае решающую роль сыграли деньги еврейских банкиров, особенно Варбургов — родственников и компаньонов Шиффа.

Сразу же после своего формирования Временное правительство подготовило декрет о равноправии евреев.

Процесс подготовки проходил в постоянном контакте с беспрерывно заседавшим еврейским Политическим Бюро, которое, в итоге, «скромно» попросило не делать в декрете акцент на евреях, а придать документу общий характер — отменить «вероисповедные и национальные» ограничения.

После публикации декрета Политбюро отправилось с депутацией к главе Временного правительства и в Совет рабочих и солдатских депутатов — «но не с тем, чтобы выразить благодарность, а с тем, чтобы поздравить Временное правительство и Совет с изданием этого декрета» (так гласило постановление Политического бюро).

Весьма показателен и публичный обмен телеграммами, когда Яков Шифф «как постоянный враг тиранического самодержавия, беспощадно преследовавшего моих (Шиффа — Авт.) единоверцев», поздравил нового министра иностранных дел России, кадета-масона Милюкова с победой революции, на что тот ответил:

«Объединённые в ненависти и отвращении к свергнутому режиму, будем также объединены в проведении новых идеалов…».

Помните, «Новый порядок на века»? Ну что ж, еврейские денежки были потрачены не зря…

Итак, Февраль 1917-го завершился вожделенной для антихристианских кругов победой над Православной Монархией.

Но одновременно из бутылки был выпущен большевистский «джин», которого «авторы» февральской революции поначалу недооценили: и международное еврейство, полагавшееся на кровную связь с евреями-интернационалистами (неоправдавшаяся ставка на Троцкого) и атеистическое масонство, надеявшееся на идейную родственность с большевиками.

Октябрь не только победил Февраль, но пошёл гораздо дальше в своей антиправославной борьбе. Марксизм-ленинизм был не столько прагматически-политическим явлением, сколько утопической «религией» с отрицательным знаком.

Именно этой фанатичной «религиозностью» можно объяснить стойкий иммунитет большевиков к западным либеральным влияниям. Их еврейство модифицировалось в особую интернационалистическую ипостась.

Но это не помешало международным финансовым кругам верно сориентироваться в «миссии» большевиков и с их участием полностью обезопасить себя от реставрации православной монархии.

Стоит также отметить, что тогдашняя большевистская верхушка была составлена по двум разным линиям: из кадров Ленина (которых финансировали и перебросили в 1917 г. в Россию немцы) и кадров Троцкого (их финансировала и тогда же переправила в Россию американская сторона).

Но весь фокус в том, что в обоих случаях деньгодателями выступали шиффы-варбурги — еврейская финансовая элита.

Свои благодарные восторги в адрес американских «друзей» Троцкий выразил в воспоминаниях:

«Я оказался в Нью-Йорке, в красочно-прозаическом городе капиталистического автоматизма, где на улицах торжествует эстетическая теория кубизма, а в сердцах — нравственная философия доллара. Нью-Йорк импонировал мне, так как он полнее всего выражает дух современной эпохи…

Цифры роста американского экспорта за время войны поразили меня. Они предопределяли … решающую мировую роль Соединённых штатов после войны… Я уезжал в Европу с чувством человека, который только одним глазом заглянул внутрь кузницы, где будет выковываться судьба человечества…»¹⁸.

Эх, знал бы Лев Давидович, насколько пророческими окажутся его слова! Вот только, в настоящую «кузницу», где выковывается судьба человечества, ему не суждено было заглянуть: чужих к станку не допускают…

Разумеется, принимая щедрое «спонсорство» еврейских финансовых воротил и Троцкий, и Ленин искренне считали, что банкиры, космополитизируя мир, «бессознательно» содействуют мировой коммунистической революции.

На самом же деле, последние безошибочно всё просчитали. Сделав ставку на большевиков, они прекрасно понимали, что революционеры, разрушая мир христианских ценностей, работают на установление всемирной власти «кузнецов».

Последующие события подтвердили точность расчёта: православная монархия была окончательно растоптана, Помазанник Божий распят на Поверженном Кресте, а само Имя Бога предано дьявольской анафеме.

Чего только стоят такие высказывания Ленина, как «всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке … есть невыразимейшая мерзость… самая опасная мерзость, самая гнусная зараза».

Так он отчитывал Горького за его «богоискательство». Ленинская рулада заканчивается словами: «Дьявольски обидно».

И не случайно в первые годы советской власти в г. Свияжске был установлен памятник Иуде. Наблюдавший церемонию открытия памятника датский писатель Хеннинг Келер свидетельствовал:

«Местный совдеп долго обсуждал, кому поставить статую. Люцифер был признан не вполне разделяющим идеи коммунизма, Каин — слишком легендарной личностью, поэтому и остановились на Иуде Искариотском, как вполне исторической личности, представив его во весь рост с поднятыми кулаками к небу»¹⁹.

Свершилось! Приговор Святой Руси, подписанный Рукою Абрама, приведён в исполнение…

Хочу отдельно поговорить о трагической судьбе Николая II — оклеветанного, низвергнутого и растерзанного последнего православного монарха.

В постмонархический период новые политики и заангажированные историки, все, как на подбор, твердили об «отсутствии политических способностей», «слабости» и «безволии» Государя. Это — бессовестная ложь.

Свои решения Николай II принимал вовсе не под чьим-то влиянием, хотя именно на этом спекулировали его противники. Да, он был человеком мягким, но отнюдь не слабым, а скорее даже непоколебимым — там, где ему не позволяли поступать иначе христианские духовные ценности.

Он не был способен на расчётливый компромисс и интриги. В политике, как и в жизни, он руководствовался высочайшими моральными принципами. Поистине Государь был олицетворением Ума, Чести и Совести своей эпохи.

Даже весьма сдержанный историк Г.М. Катков в своей книге «Февральская революция», проводя оправданную параллель между Николаем II и образом князя Мышкина, отметил в личности Императора «некий элемент святости», веру «в некую как бы волшебную и неизбежную победу справедливых решений просто в силу их справедливости.

А это ошибка, так же, как ошибочно верить, что правда восторжествует среди людей просто потому, что она — правда. Это ложное толкование христианской этики есть корень “нравственного разоружения”…».

Отсюда, по мнению Каткова и «общественные беды» Российской Империи.

Но такой упрёк в «разоружении» можно сделать многим святым и даже самому Христу. Вряд ли это уместно, поскольку победное значение святости действует на духовном, а не на политическом уровне, но очевидным оно становится не сразу.

Возможно, на этом — духовном — уровне для православного славянства было бы гораздо хуже не иметь такого Государя… Поэтому для его оценки возьмём иную точку отсчёта.

Нужно учитывать, что в тот момент мир находился в вопиющем противоречии с такого рода честной политикой.

(Вспомним инициативу Николая II по созыву в 1899 году первой в истории конференции по разоружению в Гааге — она, конечно, была обречена на неуспех из-за назревшей уже схватки за глобальный контроль.)

Таким образом, в лице своего искреннего монарха Россия оказалась «белым пятном» на карте мира. Поэтому в него летела всевозможная грязь клеветы (достаточно просмотреть «либеральную» печать того времени).

Именно в этой искренности можно усмотреть роковую неизбежность торжества антихристианских сил, осаждающих Царство Православия: честные политические шаги православного Царя, продиктованные его христианской совестью, вели к ускорению Катастрофы.

Так, в отличие от современных правителей-временщиков, он не мог бросить на произвол судьбы православную славянскую Сербию и этим дал возможность «закулисным силам» втянуть себя в Первую мировую войну.

Уже в ходе войны, оказавшейся губительной для России, именно святым чувством долга была продиктована жертвенная верность Царя «союзникам», на самом деле предавшим его.

Вопреки традиционному взгляду на историю, главными в этой войне были отнюдь не обычные политические интересы участников, а глобальная идеологическая цель «союзников» России по Антанте, в политические и финансовые круги которых уже глубоко проникла масонская червоточина.

Они делали всё, чтобы привести к столкновению и взаимному крушению главные европейские монархии — Российскую, Германскую и Австро-Венгерскую — для утверждения либерально-демократической идеологии.

Поэтому столь охотно Англия и Франция изменив своему союзническому долгу, ещё до отречения Государя, поддержали февральскую революцию и 1 марта официально через своих послов заявили, что «вступают в деловые сношения с Временным Исполнительным Комитетом Гос. Думы, выразителем истинной воли народа и единственным законным временным правительством России»²⁰.

В то же время британский премьер-министр Ллойд Джордж, выступая в английском парламенте, «с чувством живейшей радости» приветствовал свержение русского Царя:

«Британское правительство уверено, что эти события начинают собою новую эпоху в истории мира, являясь первой победой принципов из-за которых нами была начата война»; «громкие возгласы одобрения раздались со всех мест»²¹.

Вернусь к тому, что непреклонное упорство Николая II в еврейском вопросе, восстановившее против Российской Империи мировое еврейство, объясняется не столько стремлением ограничить нараставшее еврейское влияние в общественной и экономической жизни государства, сколько невозможностью признать достойной равноправия религию, попирающую основы христианства.

Государь нравственно не мог принять и той масонской «февральской» системы ценностей, которую его стране ультимативно навязывала «закулисная» власть. Царь воспринимал любой компромисс с нею, как измену своему долгу и христианскому призванию.

Поэтому отречение ему представлялось неизбежным в ситуации, когда «кругом трусость и измена и обман», — таковы были последние слова в царском дневнике, написанные в ночь отречения.

Образец духовного величия Государя в момент отречения — его последнее обращение к армии (оно было скрыто Временным правительством), продиктованное стремлением избежать гражданской войны, которая бы ослабила страну перед внешним врагом.

И те, кто до сих пор упрекает Николая II в «безволии», не осознают мистического уровня мировой катастрофы, остановить которую он был не в силах. Его отречение стало победным результатом глобальной атаки на православную монархию всемирной еврейской мощи.

Государь явно чувствовал, что военно-политическими мерами спасти Отчизну уже невозможно, что необходим духовный подвиг и он совершил его, положившись на волю Божию.

В те безумные дни Российской Смуты его смиренный отказ бороться за власть и за жизнь был в чём-то подобен отказу Христа перед распятием бороться за Свою жизнь.

Сын Божий смиренно предал себя в руки палачей ради спасения рода человеческого: он молча стоял перед Пилатом и беснующейся фанатичной толпой.

Так же на свою Голгофу молча взошёл и Помазанник Божий — Государь Николай II, человек высочайшего христианского духа интуитивно чувствуя, что иного пути для спасения Православной Родины уже нет.

Государь всегда помнил о своём рождении в день Иова Многострадального, воспринимая это, как некий знак свыше.

Есть свидетельства, что ему были также известны предсказания инока Авеля, преподобного Серафима Саровского, Варнавы из Гефсиманского скита и других православных подвижников о мученической судьбе Царской семьи, о революции и бедствиях Православного Мира, о возможности покаяния и грядущего возрождения.

Известно, что при открытии мощей прп. Серафима в 1903 году в Дивееве одна из стариц передала Государю письмо с этими пророчествами. Знал он и о пророческом сне, который увидел в 1908 году св. праведник Иоанн Кронштадтский:

«…трон пошатнулся и пала корона, покатилась. Звери ревели, бились, давили Помазанника. Разорвали и растоптали, как бесы в аду и всё исчезло…».

В продолжении сна Царь-Мученик предстал о. Иоанну и сказал, что «пострадал за всех христиан», но — «могилы моей не ищите, — её трудно найти…»²².

Многие мемуаристы отмечали в поведении Государя накануне революции предчувствие им своей судьбы: «Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России — я буду этой жертвой».

Вот, в чём смысл святости последнего Царя-Мученика и крестный подвиг его. И отречение было последним актом служения Помазанника Божия Божией воле.

Но даже после отречения (вырванное революционным насилием, оно было юридически и канонически ничтожно), Николай II всё ещё оставался Помазанником Божиим. Его никто не мог лишить этого качества, полученного через особое церковное таинство.

Поэтому в Екатеринбурге убили не «гражданина Романова», а Помазанника и в этом кроется исторически-переломный, ритуальный смысл для антихристианских «держателей» Мира.

Был убит Православный Монарх — главный носитель идеала Христианской государственности и соответственно главный противник иудейского идеала государственности — царства Антихриста.

Поэтому можно сказать, что в убийстве Царя Николая II нашла свою логическую кульминацию та двухтысячелетняя борьба иудейства против христианства, которая началась с распятия Христа.

Примечательно, что до сих пор никто не решается официально подтвердить этот ритуальный смысл цареубийства. Хотя многие факты указывают именно на него.

Во-первых, если Временное правительство, как позже утверждал Керенский, хотело арестом «обезопасить» Царя и его семью, то выслало бы их за границу, а не в Сибирь, откуда побег был практически невозможен.

По достоверному свидетельству, после отречения Государя в ответ на вопрос, что ждёт Царя, Керенский «проведя указательным пальцем левой руки по шее, сделал им энергичный жест вверх …все поняли, что это намёк на повешение. “Две-три жертвы, пожалуй, необходимы!” — сказал Керенский»²³.

Известно, что масонское Временное правительство не принимало ни одного важного решения без консультаций с правящими «братьями» в странах Антанты. Более всего оно было связано с французским атеистическим масонством, в котором практиковались ритуалы символического убийства монарха.

Во-вторых, «белый» следователь Н.А. Соколов утверждал, что приказ об убийстве Царской семьи исходил от уже известного вам Якова Шиффа, передавшего свои распоряжения Якову Свердлову через американскую миссию в Вологде²⁴.

Как свидетельствовали друзья Соколова, эти данные он взял из расшифрованных им телеграмм, которыми обменивался Екатеринбург с Москвой.

Похоже, что именно эти изыскания Соколова послужили причиной его загадочной смерти накануне поездки в Америку, где он, используя имеющиеся у него данные, собирался выступить свидетелем на суде автопромышленника Г. Форда, вступившего в конфликт с еврейским банкирским домом «Кун, Леб и Ко», принадлежавшем Шиффу.

(Кстати, в скором времени, после нескольких покушений и перед угрозой банкротства, Форд вынужден был извиниться перед банкирами за свой «антисемитизм».)

Судьба пропавшего архива следователя Соколова осталась неизвестна.

В-третьих, в Екатеринбурге в те дни перед убийством вместе с красноармейцами, приехавшими из Москвы, очевидцы видели «еврея с чёрной, как смоль, бородой».

(О нём упоминается в книге участника следствия, английского журналиста Р. Вильтона «Последние дни Романовых» изданной в 1923 г. в Берлине.)

В-четвёртых, в комнате, где произошло убийство, были обнаружены странные каббалистические надписи. Одна из них, составленная из букв трёх языков, была расшифрована исследователями и гласила:

«Здесь, по приказу тайных сил, Царь был принесён в жертву для разрушения Государства. О сём извещаются все народы»²⁵.

Кстати, у иудеев издавна принято надписание «вины преступника» на месте казни — оно было сделано на трёх языках и на кресте, где был распят Иисус Христос²⁶.

Перечень фактов, указывающих на ритуальный смысл убийства Помазанника Божия, можно продолжить. Но я думаю, вполне достаточно уже сказанного, тем более, что, кроме духовной «вины», никакой другой на нём не было.

Ведь давно известно, что все обвинения против Царской семьи были клеветой. Даже комиссия Временного правительства, созданная для расследования «поощрения Царём антисемитских погромов», его «тайных переговоров с Германией», назначения министров «под безраздельным влиянием развратного Распутина», — ничего подобного не обнаружила.

Главный следователь по «делу Царя» В. Руднев закончил свой отчётный доклад словами: «Император чист, как кристалл»²⁷.

Сомнений нет — свершился кровавый ритуал. В духовном плане случайностей не бывает. Показательно, что ещё в 1998 году об этом заговорил Александр Коржаков — человек, посвящённый во многие «закулисные» тайны, но всегда предпочитающий говорить намёками:

«Нет доказательств того, что все документы, касающиеся расстрела царской семьи, найдены… История, на мой взгляд, только начинается. Расстрел царской семьи в те далёкие годы по всем признакам был ритуальным действом…

Теперь же в нашем новом, немножко демократическом обществе разворачивается действо, которое, при определённом повороте, на многие годы вперёд будет рассматриваться, как действо — тоже ритуальное, а значит и соответствующая печать будет лежать на этом обществе…»²⁸.

То же самое можно сказать и о будущей судьбе Украины — исторической Колыбели Православия, в отношении которой уже 10 лет разворачивается «ритуальное действо». И есть только один способ воспрепятствовать ему — Православная Монархия.

Знаю, что в Украине достаточно противников этой модели государственного устройства. Аргументы, как правило, одни и те же: «Украина никогда не была монархией», «наша цель — вступление в цивилизованную демократическую Европу» и т.д.

Минуточку, не надо горячиться. Давайте взвешенно, без лишних эмоций, подойдём к рассмотрению этого вопроса.

Прежде всего, вспомним о Великом Княжестве Киевская Русь — Праматери трёх славянских ветвей, государстве, достигшем своего расцвета после принятия христианства. Именно в Киеве сложилась первоначальная модель православной монархии, которая и обусловила процветание христианской державы.

Давайте вспомним и о том, что последние несколько веков Украина была частью мировой монархической системы: Украинский Запад входил в Австро-Венгерскую Империю, Восток — в Российскую. А, как известно, любая часть несёт в себе элементы целого. ,

Поэтому вполне естественно, что Украина впитала в себя монархический дух, наложивший особый отпечаток как на государственную символику и атрибутику страны, так и на ментальность нашего народа, в основе которой, как я уже говорил, лежит патерналистская психология.

Особенно необходимо учитывать, что украинцы представляют собой одну из ветвей Православного Славянства, основным стержнем которого всегда была Православная Монархия.

Для сегодняшней Украины преимущества этой модели очевидны: гарантия незыблемости существующих границ, новый толчок к развитию рыночных отношений, решение религиозных проблем православия, конец бесчинствам нечистоплотных политиков-временщиков и их «подковёрной» борьбе за власть, симпатии и поддержка со стороны монархических домов Европы и т.д.

Справедливость моих утверждений доказать можно элементарно. Достаточно назвать несколько государств, монархическая модель которых обусловила их процветание и высочайший уровень жизни, являющийся самой убедительной гарантией независимости от чужого кармана: Дания, Швеция, Норвегия, Англия, Испания, Нидерланды, Андорра, Монако, Люксембург.., не говоря уже о Японии и Арабских Эмиратах.

Не думаю, что «цивилизованная Европа», куда мы так стремимся, состоящая наполовину из монархических государств, закрыла бы двери перед Украинской Монархией. Скорее, наоборот…

А самое главное преимущество, я считаю, заключается в том, что только монархическая модель государства может защитить независимость самого государства. Вряд ли у кого-то хватит наглости насильно тянуть под общую «крышу» Независимую Монархическую Державу.

Справедливости ради замечу, что идея воссоединения трёх православных славянских народов вполне оправдана в контексте их исторического единства.

Но не ценой продажи Украины за «газовые» долги, за интересы олигархических кланов и гарантии спокойствия Леонида Даниловича Кучмы, которыми этот «политический хамелеон» заручился, чтобы усидеть на зашатавшемся «троне».

Кстати, у монархического будущего Украины есть ещё одна заманчивая перспектива — стать Центром всего Православного Славянства, то есть, вернуть себе свою изначальную историческую суть.

Чтобы понять, о чём идёт речь, необходимо расставить точки над «i» по поводу прежнего названия Украины — Малороссия, вызывающего аллергию у многих украинцев.

Нужно сказать, что подобную болезненную реакцию можно объяснить только исторической неграмотностью, поскольку слово «малоросс» не несёт в себе никакого дискриминационного оттенка.

Дело в том, что в название «Малороссия» заложена традиция античного происхождения, пришедшая через Византию вместе с православием: «Малой Россией», по аналогии с «Малой Элладой», греки называли центральное историческое ядро государства, в отличие от разросшихся территорий «Большой Эллады» или «Великой России» (кстати, подобное деление на «великую» и «малую» существовало и в Польше).

Так что, нам сам Бог велел восстановить Великое Княжество Киевскую Русь и статус Киева, как «матери городов русских».

В этой связи хочу обратить ваше внимание ещё на одну историческую закономерность: постоянную смену столиц на территории Православного Славянства.

За последние сто лет каждое изменение государственной формации сопровождалось смещением официального Центра.

Кроме практической необходимости, обусловленной обязательной ломкой старого госаппарата и уходом от устоявшихся чиновничьих связей, в этом «столичном калейдоскопе» заложен и большой символический смысл.

Так, Петроград, как столица Империи, ассоциировался с «кровавым царским режимом» и в дальнейшем был заменён на «краснозвёздную» Москву, которая, в свою очередь, стала отождествляться со «светлым коммунистическим будущим».

После свержения советской власти и развала СССР столицей СНГ — дохлого аморфного образования — стал Минск. С ним также связаны определённые ассоциации — Беловежская Пуща, место предательства предыдущих идеалов.

(Складывается впечатление, что без вины виноватая Белоруссия подсознательно чувствует «тяжесть греха» за невольно сыгранную роль «лобного места». И поэтому именно она, в лице своего «бацьки», стала инициатором нового славянского союза.)

Последней незадействованной славянской столицей остался Киев — «Матерь городов русских». И только Великое Княжество Киевская Русь вернёт Историю Православного Славянства на круги своя.

Украина должна выполнить свою историческую миссию, возложенную на неё Богом. Не даром ею была принесена великая искупительная жертва — Чернобыль, с которой по значимости может сравниться лишь духовный подвиг Царя-Мученика.

Только Киевская Русь, осенив себя крестным знамением, тысячу лет назад смогла «отмстить» Хазарии.

Только Киевская Русь, осенив себя крестным знамением, спустя тысячу лет сможет противостоять «Новому порядку на века».