Екатерина Михайлова. Я у себя одна, или Веретено Василисы
жүктеу/скачать 1.6 Mb.
|
|
чтобы ангел светился и плавал над тобой, как над всеми людьми. Юнна Мориц Все, кому не лень, призывают нас к реалистическому взгляду на себя и наших мужчин, иронизируют по поводу идеализации “неопознанного летающего объекта” вначале и горьких разочарований потом. И я туда же. Прямо какое-то “люди, будьте бдительны” получается. А помечтать? Нет, серьезно, если бы встреча с Мужчиной Мечты не трогала каких-то специфически настроенных струн в женском сердце, кто бы читал дамские романы, кто бы обклеивал стены в общежитии постерами с душкой Ди Каприо, кто бы бесконечно пересказывал “Золушку” в десятках версий? По твердой и реалистической логике бедняжка должна была бы не по балам бегать с помощью магических уловок, а конвертировать благосклонность Крестной во что-нибудь надежное, со временем гарантирующее свободу от мачехи и сестер и устройство дел. Бал — в честь окончания кулинарной школы, танцы — с курсантами местного пожарного училища, платьице тоже можно было надеть попроще. По средствам, так сказать. Такого пресного назидательного чтива в защиту умеренности и предприимчивости, между прочим, тоже понаписано немало. Не читается как-то. И коли уж так сложилось, что женщины, в том числе и семейные, и немолодые, мечтают о Нем, поглядим на механизм этого универсального феномена. Мечта — это всегда энергия неудовлетворенной потребности. Мужчины, “о которых можно только мечтать”, при всех своих различиях имеют одну общую черту: с ними в фантазиях возможно то, что с живыми, реальными людьми для этой конкретной женщины невозможно, не получается — будь то секс “без тормозов” или разговор по душам, столкновение сильных характеров или, наоборот, подчинение воле властного “хозяина”. …В пору неприкаянной студенческой юности мой старый друг брел как-то раз зимней Москвой. Смеркалось, холодало, хотелось есть и спать одновременно. Краем глаза увиделась вывеска: “Шашлычно-пельменные товары”. Миновав ее, любознательный юноша впал в недоумение: уж коли пельменная, так не шашлычная, что-то здесь не так. Не поленившись вернуться, он опознал привычные каждому “школьно-письменные…” — и навсегда запомнил, какие шутки может играть с восприятием голод. А уж шутки, которые играет с нами тоска по любви, по эмоциональной и чувственной “пище”, случаются сплошь и рядом и порой они далеко не так невинны. И разобраться в источнике ошибки не так просто, и цена ее может быть высокой, а что самое главное — в эту историю обычно вовлечен еще и другой человек… Если бы речь шла только о сексуальной потребности, все было бы относительно просто: “люди, будьте бдительны”, не позволяйте случайной прихоти испортить вам жизнь. Наши естественные потребности прекрасны, но нуждаются в присмотре разума, а наши нормы и запреты тоже хороши и правильны, но время от времени нуждаются в пересмотре с помощью все того же разума… Ну, и так далее. Кто-то из мудрых сказал, что каждому человеку нужно, чтобы его любили, каждый хочет именно этого. Если же это невозможно — пусть уважают; если и это невозможно — пусть вожделеют; если и этого нет — пусть боятся; невозможно — пусть хоть презирают или ненавидят… Но в самом начале все равно стояла потребность в любви, хотя после всех замен ее порой и узнать-то нелегко. А вот что всем нам известный Стендаль, автор любопытнейшего трактата о разновидностях и механизмах любви, писал о “кристаллизации”: если в сверхнасыщенный раствор соли копей Зальцбурга опустить голую веточку, прутик, да что угодно — это “что угодно” покрывается кристалликами, превращаясь в блестящий, загадочный предмет… Суть того, чем этот предмет был раньше, более не важна — было бы достаточно соли в растворе. Потребность любить и быть любимой и есть та соль, которая может сделать блестящим и привлекательным “что угодно”. Как говорил один мой знакомый психоаналитик, “энергия либидо катектирует на объект”. Мудрено? Тогда обратимся к другому источнику. Как говорил мальчик из некогда знаменитого (“культового” по-нынешнему) фильма “Доживем до понедельника”: “Ухаживать я мог бы и за Огарышевой, была бы эта самая пружинка внутри”. На что барышня, естественно, фыркает: “Вот и ухаживай за Огарышевой!”. И никому не надо объяснять, что ей в этом рассуждении не понравилось. Рассуждение, между тем, болезненно верное. Умненький мальчик разделил “соль” и “прутик” — очарование кончилось. Привычная к нерассуждающему обожанию барышня не может с этим смириться, это бьет по ее самооценке, поэтому — сам дурак, и держись от меня подальше. Наши потребности могут быть опасны и для нас самих, и для других — особенно когда мы не даем себе труда их понимать. В пустыне путникам мерещится не что-либо, а зелень и вода. Мы воображаем себе героев, “чуткого и интеллигентного”, сексуального террориста или “таких, каких сейчас уже не бывает”. И тоже не просто так. Но все-таки школьно-письменные товары не едят. И потому особенно важно сохранять ясность зрения и мысли именно тогда, когда мы голодны. Особенно в неверном лунном свете… Всякая сильная потребность ведет к сужению восприятия, его сугубой избирательности: “голодной куме одно на уме”. То, чего не хватает, заполняет мысли, фантазии, сны, так и видится в поведении окружающих… Если потребности отказано в прямом, непосредственном удовлетворении, она найдет способ проявиться косвенно, в крайнем случае “уйдет в подполье”, на подсознательный уровень. Такая вот с этим “любовным голодом” незадача: налево пойдешь — себя потеряешь, прямо пойдешь — совсем пропадешь, направо — требуется, видите ли, умение видеть в темноте… Другими словами, в самых ярких “Его” свойствах отражается какая-то область нашей неуверенности или даже несостоятельности. Этому персонажу как бы приписывается то, что для нас является проблемой: молодая женщина, упорно не желающая взрослеть и принимать решения, мечтает о “завоевателе” или “надежной опоре”, а девушка, которой трудно и неловко выражать свои чувства, — о том, “кто поймет без слов”. Когда мы говорим, что “таких на свете нет”, мы одновременно выражаем сожаление и, как ни странно, ставим довольно точный диагноз своей жизненной ситуации: ведь другой человек вообще-то существует не для того, чтобы решать наши проблемы, а сам по себе. Мечты же “о Нем” — это всегда некоторое “если я тебя придумала, стань таким, как я хочу”, как пелось в старом советском шлягере. Потому-то встреча с “Мужчиной Мечты” — почти наверняка травма или разочарование: только не “он оказался как все”, а реальность близких отношений заставила увидеть живого человека вместо компенсаторной фантастической фигуры. Мы это не заказывали! Нас обманули! И — заряд неприкрытой агрессии по адресу мира, который почему-то не желает удовлетворять наши потребности: не осталось, мол, настоящих мужчин, нет ли у вас другого глобуса? А уж ему-то, родимому, и вовсе каюк: “Я в него влепила из того, что было. А потом, что стало, то и закопала”. Вот как нас выдрессировала романтическая традиция. В защиту женских фантазий “о Нем”, которые есть и будут и, следовательно, тоже зачем-то нужны и полезны, можно сказать следующее. Если к ним относиться со здоровым любопытством, как к проявлению своих потребностей, если отчетливо отделять мир грез от реальности и не гостить там слишком подолгу и, наконец, если смотреть на собственные мечты дружелюбно, но с долей иронии, — все в порядке. Всех потребностей в жизни все равно не удовлетворить, и именно с этой точки зрения “мечтать не вредно”. Хочется дословно привести один рассказ — на самом деле это тоже фрагмент групповой работы, той ее части, когда после действия мы говорим о чувствах и о том, как они связаны с нашим личным опытом. Героиня той работы как раз задавала себе вопрос: почему, ну почему непременно нужно “Его” идеализировать — а самое главное, что потом с этим делать. Ответы, конечно, получались не совсем приятные: от намерения примазаться к совершенствам партнера (раз он так прекрасен, то и я достаточно хороша) до крайне любопытной идеи “предоплаты”: все любовные восторги под этим углом зрения оказывались не более чем приманкой, гуманно подслащенной пилюлей последующей реальности. Понятно, что в этой, как и во всех остальных работах, искался не единственно “верный” ответ-рецепт, а предпринималась смелая попытка исследования собственных мотивов. Потом, как водится, делились своими чувствами, возникшими по ходу “исследования”. Чувств этих было немало — и разных: от зависти до глубокой печали, от умиления до тревоги по поводу собственной “динамики влюбленности”. Опыт восхищения, обожания, идеализации — важный опыт; чем он заканчивается и к чему приходит, еще важнее. Вот что рассказала нам в тот день одна из участниц (ее собственная работа о трудном процессе отпускания взрослых детей была еще впереди). “Когда ты работала, я все время ловила себя на том, что задерживаю дыхание. Очень уж мне хотелось, чтобы для тебя все не закончилось только горечью, чтобы ты пробилась через все сожаления к своему “моменту истины”. Только в конце я выдохнула, и так хотелось тебя поддержать, почти поздравить. А к моей жизни это, конечно, имеет самое прямое отношение. Есть у меня воспоминания, которыми поделиться очень хочется именно с тобой. В молодости я точно знала, что компромиссы не для меня, и знала, каков должен быть мужчина моей мечты. Идеал — вы будете смеяться — мой научный руководитель. Ни о каком флирте не было и речи, просто он был “платиновым эталоном”. Умен — не то слово. Джентльмен. В стороне от кафедральных интриг. По-настоящему смел — настолько, чтобы не участвовать в постыдной травле верующей лаборантки. Настоящий ученый. Спортсмен. Несколько языков. Внешность, на которую немедленно “делали стойку” женщины любого возраста. И море разливанное мужского шарма. Вы понимаете, о чем я, да? Я его не просто знала, а имела счастье общаться и быть любимой ученицей. И благодарна своей тогдашней застенчивости за то, что ни разу не сделала ни единой попытки увлечь, привлечь и завлечь. А мой герой был женат трижды, и всегда на очень глупых и красивых куклах. Видимо, это было для него идеальным вариантом. И уже вырастив своих детей и прожив жизнь с далеко не идеальным мужем, я понимаю, как мне повезло: ведь это нам, ученикам, досталось самое лучшее, что было в этом человеке. И на той энергетике влюбленности на самом деле воспитывали и растили себя. А все три жены рассказали бы о нем немало такого, что лично мне слушать совершенно не хочется. Есть такое присловье, что влюбленность — она как ртуть: сжимать в руке нельзя, сквозь пальцы укатится, и нет ее. А сейчас я подумала, что при постоянном контакте ртуть же еще и токсичная…” Поведи меня в консерваторию: Там дают сегодня ораторию, Знатоки уткнулись в партитуры, — Много там искусства и культуры. Поведи в джаз-клуб меня сегодня: Шумно, дымно там, как в преисподней, И струится в мареве бессонном Черный ангел с лунным саксофоном. Или поведи меня в пивную, Чтоб потом тащить домой хмельную. Улыбнись мне над граненой кружкой — Я в ответ соленой хрустну сушкой. Дотемна, до детского невроза Жду тебя, как дедушку Мороза! Но душа уже подозревает, Что тебя на свете не бывает. Марина Бородицкая. Зимний вечер Как оказывается трудно и как бывает важно не предъявлять, не выставлять своим реальным мужчинам неоплатных счетов за то, что иногда видишь во сне “Его”. Они в наших чрезмерных фантастических ожиданиях неповинны, делают что могут. А сравнения с идеалом не выдержать никому — на то он и идеал. Вы мне, конечно, не поверите, но для большинства из нас просто счастье, что мы никогда Его не встречали. Правда-правда. А если встречали, то он был или несвободен, или категорически недоступен. И слава Богу, все к лучшему в этом лучшем из миров. Потому что Мужчине Моей Мечты — сокращенно МММ, если вы еще помните эту аббревиатуру, — лучше всего там, в царстве грез и оставаться. Мечтать о Нем — это ведь не то же самое, что просто и без затей увлечься, влюбиться или тем более любить. Тут другое. Превосходные степени и заглавные буквы! Он должен излучать что-то этакое, по сравнению с чем меркнет и становится неинтересным все остальное (остальные). Мы, в свою очередь, должны быть готовы ради него бросить все и следовать за ним на край света. Его внешность, характер, занятия и понятия выше всяческих похвал. Таких просто не бывает! (Иногда еще говорят “сейчас не бывает”, напоминая тем самым, что человечество вырождается, а Этот как-то чудом сохранился.) И в самом деле, главное свойство Мужчины Моей Мечты — быть редкостью почти невероятной и недоступной. Во всяком случае, на общем фоне. Все, кто рядом, — не то, типичное не то! Он ли так хорош или фон так плох — неважно, было бы отличие. Он ни-ког-да не бывает всего лишь “улучшенным и дополненным” изданием реально известных мужчин: тогда неинтересно. Отличие должно быть радикальным и заметным невооруженным глазом. И тогда — гром, молния! — “вся обомлела, запылала и в мыслях молвила: вот Он”. “Фоторобот” Мужчины Моей Мечты (МММ) Список этих черт, разумеется, глубоко индивидуален и зависит от личности мечтательницы. Тем не менее, нам на одной субботней группе удалось выделить некоторые общие закономерности. Итак, ОН: l. Не похож на обычных мужчин, с которыми мы учились, работали, ходили на свидания. Обязан от них отличаться, быть “не таким, как они”. 2. Не вполне понятен. О Нем известно мало или почти ничего — какой простор для фантазии! 3. Не отягощен парочкой родителей, маячащих за каждым обычным мужчиной. Его невозможно представить в роли вечного сына-подростка, говорящего в трубку что-то вроде: “Ну ладно, мам, ну я же сказал…” Он не то чтобы сирота (это уж совсем индийское кино), а скорее супервзрослый. Его можно приручать, но никак не воспитывать. 4. Обычно высок. Плечист, худощав; ноги длинные. Имеет право на какую-нибудь милую “особую примету”, но только не смешную. Никаких намеков на животик, никаких кривоватых ног и редеющих волос на макушке! 5. Окружен аурой сильной и, возможно, опасной энергии (подробно см. дамские романы). 6. Что-то умеет делать очень хорошо, желательно — первоклассно (кроме того, понятное дело, чтобы быть первоклассным любовником: необходимо, но не достаточно). 7. Любит детей — это если у Вас серьезные намерения. 8. Обладает противоречивой личностью, каких в природе не бывает: добр, но тверд; щедр, но деловит; супермен, но с душой институтки и проч. 9. В состоянии наконец-то оценить по достоинству — то есть в превосходной степени — Вас (меня, ее), иначе не стоило бы и огород городить. 10. Не существует в природе. Главное условие Его появления в мечтах — томление, серия любовных неудач, на самый крайний случай — просто скука. Опытные дамы во все времена снисходительно и даже не без умиления смотрели на грезоподобное состояние дочерей и воспитанниц, зная, что мечтательный туман — необходимая фаза: повздыхает-повздыхает, а там и жизнь свое возьмет. За исключением одной маловероятной, но все же иногда приключающейся ситуации: отворяется дверь, и Он появляется из своего Зазеркалья во плоти. Что и произошло с одной милой чудачкой, о которой все мы писали сочинения …дцать лет тому назад. Для женщины это — испытание. Если не катастрофа. Мужчина Мечты соткан, фигурально выражаясь, из материала заказчика, и с реальным человеком имеет совсем немного общего. И не будем утешаться рассуждениями о наивности провинциальной барышни, начитавшейся романов: куда более взрослые, тертые и житейски опытные современницы неуклонно повторяют этот нехитрый маршрут. Пример? Извольте. Голосом Аллы Борисовны: “Ах, какой был мужчина! Ну, настоящий полковник!..” Мягко говоря, отличается все — кроме самого механизма идеализации. А уж видеть полковником урку или демоном капризного мальчишку… так ведь и буфетчица из любимой народом песенки — не Татьяна Ларина… Все симптомы характерного умопомешательства хорошо известны, на них останавливаться не будем. Лечат время и реальность. Если повезет, обходится без хирургии — тогда это только разочарование. Если нет… Шрамы и горечь, часто на всю жизнь. Подозрительность. Пессимизм. Иногда депрессия. Иногда — озлобленность. Иногда — попытки повторить опыт очарованности. (Есть женщины, которые вне состояния слепой влюбленности в очередного Мужчину Своей Мечты как бы и не живут вовсе — так алкоголик влачит какое-нибудь существование от рюмки до рюмки. Помните работу Розы?) Короче, Татьяна Ларина еще хорошо отделалась. Интересно, что все без исключения помнят сюжет “Евгения Онегина”, но упорно пропускают как несущественную деталь один важнейший поворот в истории “выздоровления” героини. Знаете, о чем я? Нет? Преодолейте привычную тоску при упоминании произведения из школьной программы, дело того стоит. Вспомните: после дуэли бедная девочка остается с разбитым сердцем и своей невостребованной любовью, плюс глупая и жуткая история убийства Ленского, плюс жизнь, в которой все по-старому, но только хуже. Где же она излечивается? Где к ней возвращается достоинство, и рассудок, и способность понимать саму себя? В библиотеке Онегина. Читая Его любимые книги — сначала, надо полагать, от тоски, а после уже не только. Отслеживая ход его мыслей там, где на полях “отметки резкие ногтей”. Тут и только тут она начинает что-то понимать в этом человеке, его вкусах, ценностях, слабостях и прочая. А заодно — понимать, на что она сама полетела, как мотылек на огонь. И у нее возникает критический, взрослый взгляд: “Уж не пародия ли он?” — а с ним уходят и все заглавные буквы и восклицательные знаки. Браво, Татьяна Дмитриевна! Умница! Поразительно, как много людей, и мужчин, и женщин, именно этого фрагмента романа просто не помнят. Интересно, почему? Ну да ладно. Оставим в покое пыльную полку с книгами, тем более, что они — вкупе с кино, разумеется, — во многом ответственны за нашу склонность к мечтам о Нем. На прощание расскажу еще одну историю, на сей раз подлинную. История эта о том, как встретила Его бабушка моей бабушки Ольга Ивановна, но на романтический лад лучше не настраиваться. Итак середина того (уже позапрошлого) века. Глухая российская провинция. Семнадцатилетняя красавица, купеческая дочь Оленька. Жизнь сонная, ленивая, перемен не предполагающая, вот разве что замуж пора… И вдруг! Городок потрясен новостью! Туда, в муромскую глушь, проводят железную дорогу! (Нам, наверное, представить трудно масштаб этой новости на фоне полного отсутствия каких бы то ни было новостей: это даже с первым полетом человека в космос не сравнить.) …Первый поезд. На перроне — “весь цвет”. Героиня под кружевным зонтиком, сдержанное волнение толпы, предвкушающей небывалое зрелище. Медленно приближается паровоз, которого никто прежде не видел… …и с подножки лихо спрыгивает та-кой “молодой-интересный”, в та-акой красивой форме, с та-ким сверкающим свистком, что — ах! Ясно, он здесь главный! Зван немедленно в лучшие дома, обхождение столичное, что и говорить… Куда до него местным молодым людям! Медведи-с! Короче, голубоглазая дурочка увидела Мужчину Своей Мечты и очень быстро оказалась обручена — ах, какой пассаж! — со скромным, хотя и подающим надежды служащим Московской железной дороги. (Впоследствии он дослужился аж до диспетчера, явив талант к составлению сложных и продуманных расписаний. Но мечты Оленьки были разбиты навсегда, и карьерой толкового, способного и не лишенного оригинальности мужа она так и не заинтересовалась.) А пока: папенька, в ярости, лишил приданого. Маменька поплакала, да и простила, отправила в Москву тайком от мужа воз-другой (!) с “самым необходимым”. А красавица всю последующую жизнь горько обижалась на мужа за обман. Знал ли он, что в глухом городке сроду не видывали ни железнодорожной формы, ни живого кондуктора? Очарован голубоглазой дурочкой — да, был, а заподозрил ли недоразумение — кто знает… Никого из этих людей уже давно нет на свете. Вот так, мои дорогие… Между тем, если бы не эта “комедия положений”, вашей покорной слуги бы и на свете не было. Но это я так, к слову. Мечты, как говорили древние, имеют одно опасное свойство — иногда они сбываются. ЕЩЕ РАЗ ПРО ЛЮБОВЬ Смысл жизни младше жизни лет на тридцать — тридцать пять. Полагается полжизни ничего не понимать. А потом понять так много за каких-нибудь полдня, что понадобится Богу вечность — выслушать меня. Вера Павлова Что можно добавить ко всему, что уже сказано, сыграно, снято и написано про великое чувство — то самое, которое рифмуется с “кровь, морковь”? Разве что относительно свежую, хотя тоже не вчера придуманную мысль… А именно: то, как мы любим других людей, а они нас, напрямую связано с нашим самоотношением, самооценкой — короче, с тем, насколько мы способны любить и уважать себя самих. Конечно, связано. Любой уважающий себя “душевед” — психолог, психотерапевт — вам скажет, что женщина, которая по-настоящему не любит себя, не может и других любить как следует. И уж само собой, вызывать к себе любовь ей тоже бывает трудно; в поведении, в манере общаться как будто написано, что недостойна, а окружающие склонны верить такого рода “надписям”. И что же? Разве задавая психологам вопросы “про любовь”, люди хотят узнать — понять — что-то о себе самих? Или о своих любимых, будь то мужчины, женщины или дети? Да нет, пожалуй. Скорее, подтвердить “по науке” какое-нибудь уже сложившееся убеждение. Или утешиться тем, что доводящая до бешенства привязанность мужа к его мамочке не уникальная, а очень даже классическая, эдипов комплекс. Или просто в какой-то очередной раз поверить, что все “кончится хорошо” и любви хватит всем. Или вызнать какие-нибудь “приемчики”, якобы гарантирующие успех в любовной лотерее. А вот уж чего эти люди — между прочим, сплошь женщины — совершенно не хотят, так это задуматься о своей самооценке, понять, какие ожидания в отношениях реалистичны, а какие нет, или тем более посмотреть на ситуацию его глазами, или увидеть собственные ошибки и разобраться в их причинах. Что-то в разговорах о том, как вместо любви можно получить внятное представление о причинах ее отсутствия, не вдохновляет. Воля ваша, есть в этом что-то похожее на “сама дура”. Возможно, дело еще и в море разливанном популярной психологической литературы: обложки и заголовки так и призывают “простить себя”, “полюбить себя”, “изменить себя” — наряду с предложениями “очистить организм чесноком”. Серьезная — до страшного — мысль на наших глазах становится банальностью из разряда “просто добавь воды”. То, что может быть только добыто своими руками в ходе долгого и порой мучительного путешествия в собственный внутренний мир, стало походить на готовый продукт быстрого приготовления. Достаточно встать перед зеркалом, улыбнуться и сказать десять раз: “Я люблю и принимаю себя”, — как демоны рассеются, покой снизойдет и все будут жить долго и счастливо. Как говорил Станиславский на репетициях: “Не верю!”. Нет, разумеется, это гораздо лучше, чем стоять перед зеркалом и крыть себя на чем свет стоит. Но, похоже, быстрозамороженное волшебство часто не срабатывает, а универсальная рекомендация уплывает в те же туманные дали, куда ушли некогда столь же популярные советы “взять себя в руки” или “дышать носом”. Более того, на групповых занятиях или во время индивидуальных консультаций все чаще можно услышать примерно следующее: “Я знаю, что себя надо любить. Но что же делать, если не получается? Почему у меня не получается, ведь это должно быть просто? Со мной что-то не так?”. И мудрый совет становится всего лишь еще одной ловушкой, очередным “надо”. А согласитесь, что всяких “надо” и “должна” в жизни большинства женщин и так предостаточно, от неисполненных же обязательств можно ждать чего угодно, но не помощи. Как ни обидно, собственного опыта со всеми вытекающими отсюда трудами и набиванием шишек все равно не избежать. И когда мы присоединяемся к утверждению “Я у себя одна!”, — мы признаем, кроме всего прочего, что разбираться со всеми своими потребностями, чувствами и отношениями придется самой. И учиться себя беречь, защищать, уважать, любить — тоже самой. Возможно, с помощью других — но самой. А уж раз речь зашла о “других”… Может быть, как раз по сравнению с “просто любовью” — все равно к кому, к мужчине, ребенку, да хоть собаке — можно что-нибудь понять про эту самую загадочную “любовь к себе”, от нехватки которой, говорят, все наши беды. Все существенные признаки упомянуть не берусь, обобщения в этой трепетной сфере дело вообще коварное, но кое-что сомнений не вызывает. Итак, если мы кого-то любим… жүктеу/скачать 1.6 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|