Философия: Энциклопедический словарь

В рус. пер.: Творения Оригена. Казань, 1899; Против Цельса. Казань, 1912. Ч. I.

Болотов В. Учение Оригена о святой Троице. СПб., 1879; История философии. М., 1940. Т. 1; Volker W. Das Vollkommenheitsideal des Origenes. Tubingen, 1931; Danielou J. Origene. Paris, 1948.

ОРТЕГА-И-ГАСЕТ (Ortega у Gasset) Xoce (1883—1955) — исп. философ, теоретик искусства, публицист. С начала гражданской войны в Испании (1936) жил во Франции, Португалии, в 1939 эмигрировал в Латинскую Америку; в 1945 вернулся на родину.

Получил известность своими попытками переосмыслить природу западноевропейской культуры, и прежде всего философии. Теоретические взгляды О.-и-Г. складывались под влиянием марбургской школы неокантианства, к которым впоследствии философ относился критически. Основной недостаток творчества представителей нем. классической философии, и в особенности Г.В.Ф. Гегеля, О.-и-Г. усматривал в «оптимистическом благодушии», подпитывавшемся ощущением гарантированности прогресса и проявившемся в торжестве рационально-конструктивного осмысления человека и истории. Подобное воплощение филос. самодовольства, по мнению О.-и-Е, было лишено «подлинной и горькой искренности», взволнованного духа творчества и потому оставляло за рамками исследования поиски ключа к нашему существованию, «столь же загадочному, сколь и ненадежному». С именем исп. теоретика связана попытка выработать новое понимание философии как особого рода творчества, возможного только в единстве с реальной жизнью человека, а не как собрания готовых истин, которые индивиду предстоит лишь усвоить. Учение О.-и-Г. стало составной частью общей идейной переориентации европейской философии 20 в.: отразило ее антропологическую ориентированность, глубокое внимание к онтологической проблематике.

Одной из центральных тем, пронизывающих большинство работ О.-и-Г. («История как система», 1935; «Идея начала у Лейбница», 1947, и др.), стала проблема взаимодействия рациональных и «жизненных» начал в человеке. Жизнь человека — это целостность такого рода, которая неподвластна теоретическому анализу рационального мышления. Для жизни, определяемой философом как «единство драматического динамизма между Я и миром», характерны незаданность, необусловленность и незавершенность. Исходя из определения жизни как «драмы», О.-и-Г. разрабатывает принцип ситуационности в исследовании человека, ставший основным в инструментарии экзистенциально-феноменологической философии. Отсюда и стремление увидеть жизнь человека в ее изначальной реальности («человек — это то, что с ним произошло»), желание видеть жизнь очищенной от каких бы то ни было тенденциозных интерпретаций (см.: «В поисках Гёте»). О.-и-Г. критикует рационалистическую философию прежде всего за то, что для нее мир выступает в виде «моделей мира», в то время как подлинная задача разума состоит в том, чтобы помочь человеку освободиться от внешних абстрактных конструктов, парализующих мышление. Жизнь требует от человека постоянных самостоятельных ее интерпретаций, выработки личных убеждений, регулирующих его решения, поведение, все существование. Необходимо, чтобы эти мнения действительно принадлежали человеку, пробивались сквозь наслоения смыслов, которые социум наложил на те или иные явления мира. Только проделав эту трудную работу, человек начинает ориентироваться в тревогах, заботах и опасностях, рождаемых «неоспоримой очевидностью жизни».

Жизненная ситуация, когда человек в конце концов может жить и без истины, когда его отношения с истиной — внешние и случайные, описана О.-и-Г. через анализ феномена массовой культуры и массового человека («Восстание масс», 1929; «Человек и люди», 1927): «Архаические черты, живущие в глубине человека, празднуют свою победу в феномене массового искусства. Что ждет этого человека, какой жизнью ему суждено жить? Да никакой. Он обречен представлять собой другого, т.е. не быть ни собой, ни другим. Жизнь его неумолимо теряет достоверность и становится видимостью. Игрой в жизнь, и притом чужую».

Эстетические исследования О.-и-Г. вдохновляла мысль, что ни один тип художественного видения в истории культуры не может быть понят как вневременная норма искусства. В одной из центральных работ — «Дегуманизация искусства» (1925) — он проводит идею о преходящем характере любых художественных стилей и приемов; постоянным и абсолютным при этом остается процесс самопознания человека, стремящегося на каждом витке истории рассмотреть себя в более масштабной системе координат. О.-и-Г. обосновывает необходимость перевода художественного восприятия с принципа «ближнего видения», на принцип «дальнего видения». Последнее освобождает художественные смыслы от прямого взаимодействия с вещами, с реальной предметностью. В конечном счете, убежден О.-и-Г, искусство должно быть озабочено не тем, чтобы хранить и умножать свои языковые накопления, а тем, чтобы используемые им приемы были максимально адекватны глубинным состояниям человека в ту или иную историческую секунду. Творчество О.-и-Г. оказало существенное влияние на новейшие тенденции развития социологии, эстетики, философии культуры, на способы осмысления «неклассических» форм художественного творчества.

Эстетика. Философия культуры. М., 1991; Что такое философия? М., 1991; Философия. Эстетика. Культура. М., 1993; Этюды об Испании. Киев, 1994; Веласкес. Гойя. М., 1997; Размышления о «Дон Кихоте». СПб., 1997; Избр. труды. М., 1997.

Зыкова А.Б. Учение о человеке в философии X. Ортеги-и-Гасета. М., 1978; Деревянко Е.В. Неизбежность аристократии духа: учение X. Ортеги-и-Гасета об общественном идеале // Социологические исследования. 1992. № 6; Хайдеггер М. Встречи с X. Ортегой-и-Гасетом // Философские науки. 1994. № 1-3.

О.А. Кривцун

ОРТОДОКСИЯ (от греч. orthos — правый, прямой и doxa — мнение) — православие или правоверие, дословно «исповедание правого (или верного) мнения». Сам термин появляется довольно поздно как антоним к слову «гетеродоксия», которым обозначались «иные», или нецерковные, богословские взгляды разного рода еретиков и тех учителей, мнения которых церковь по к.-л. причинам отвергала. Термин «О.» впервые встречается у Евсевия Кесарийского (265— 340) в «Церковной истории», где Ириней Лионский и Климент Александрийский названы «послами церковной ортодоксии». Со времени Юстиниана (527— 565) слово «О.» начинает употребляться достаточно широко для обозначения богословских взглядов, относительно которых существует мнение, что они точно соответствуют Евангелию и учению церкви. С 843 первое воскресенье Великого поста получает наименование дня Торжества Ортодоксии, или Православия. После 1054 термин усваивается за учением Константинопольской и др. вост. церквей, отказавшихся от общения с католическим Римом. Слово «О.» широко употребляется в переносном смысле для обозначения религиозной или филос. позиции, о которой заявляется, что она в точности соответствует букв. и первоначальному пониманию того или иного учения. В этом смысле говорят об ортодоксальных иудеях, лютеранах, марксистах и пр.

ОРУЭЛЛ (Orwell) Джордж (псевд., настоящее имя и фамилия Эрик Артур Блэр (Blair) (1903—1950) — англ. писатель и публицист, давший одно из самых ярких и глубоких описаний тоталитарного общества. Оказал значительное влияние на понимание современной социальной философией двух основных версий радикального социализма — коммунизма и национал-социализма. В молодости О. искренне верил в близкое всемирное торжество социализма, участвовал в гражданской войне в Испании на стороне республиканцев, был ранен. Разочаровавшись в революционных идеалах, перешел на позиции либерального реформаторства. Большое влияние на творчество О. оказали Дж. Свифт, С. Батлер, Д. Лоренс, Е.И. Замятин.

Известность О. связана с его сатирой «Ферма животных» (1945) и с романом-антиутопией «1984» (1949), в котором изображена социалистическая система, пришедшая на смену капиталистической. Новое общество полностью отрицает свободу и автономию личности. Для него характерны: мобилизация всех сил для реализации глобальной цели; концентрация власти в руках одной партии, направляемой вождем; безраздельная монополия на средства коммуникации; считаемая единственно верной идеология; полный контроль за общественной и частной жизнью; жестокое насилие в отношении всех инакомыслящих и несогласных; постоянные поиски врагов, с которыми ведется непримиримая война; материальная нищета и всеобщий страх.

Вместе с тем коллективистическое общество, описываемое О., ориентировано не на углубление социалистического (коммунистического) образца общественного устройства, а на простое воспроизведение в условиях современного индустриального общества древнего коллективистического образца. Социализм, боровшийся за власть, пишет О., долгое время прибегал к помощи таких слов, как «свобода», «справедливость» и «братство». Революции устраивались под знаменем равенства. «Однако все варианты социализма, появлявшиеся после 1900 года, более или менее открыто отказывались считать своей целью равенство и братство. Новые движения, возникшие в середине века... ставили своей целью увековечение несвободы и неравенства... Целью их было в нужный момент остановить развитие и затормозить историю». Стабилизация общества и нерушимое неравенство — идеалы как раз древнего коллективизма.

Поскольку общество, рисуемое О., основывается не на любви и справедливости, а на ненависти и стремится вытравить у своих индивидов все чувства, кроме страха и самоуничижения, такое общество может существовать только в атмосфере жестокой борьбы с внутренними и внешними врагами. Один из идеологов этого общества говорит: «Никогда не прекратятся шпионство, предательство, аресты, пытки, казни, исчезновения. Это будет мир террора — в такой же степени, как мир торжества... Ереси будут жить вечно. Каждый день, каждую минуту их будут громить, позорить, высмеивать, а они сохранятся ... У нас всегда найдется еретик — и будет здесь кричать от боли, сломленный и жалкий, а в конце, спасшись от себя, раскаявшись до глубины души, сам прижмется к нашим ногам».

О. описал стиль тоталитарного мышления и тоталитарный образ жизни. Он обрисовал, в частности, постоянное тяготение этого мышления к парадоксу и соединению несовместимых понятий. В обществе будущего министерство мира ведает войной, министерство любви — охраной порядка, а бесконечно повторяемые партийные лозунги: «Война — это мир», «Свобода — это рабство», «Незнание — сила». Такое диалектическое мышление О. называет «двоемыслием», означающим «способность одновременно держаться двух противоположных утверждений». О. хорошо понимает основную цель диалектики (двоемыслия) — быть грандиозной системой умственного надувательства: «Успехи партии зиждятся на том, что она создала систему мышления, где оба состояния существуют одновременно. И ни на какой другой интеллектуальной основе ее владычество нерушимым быть не могло». Главный герой романа О. работает в министерстве правды, занятом постоянным переписыванием истории: поскольку прошлое истолковывается в обществе будущего как обоснование и оправдание настоящего, то с изменением «настоящего» должно неминуемо меняться и прошлое. «Ежедневно и чуть ли не ежеминутно прошлое подгонялось под настоящее. Историю, как старый пергамент, выскабливали начисто и писали заново — столько раз, сколько нужно. И не было никакого способа доказать потом подделку».

О. в художественной форме выразил основную социальную тенденцию 20 в.: на смену капитализму постоянно готова прийти какая-то разновидность социализма, причем новое общество окажется тоталитарным.

1984. М., 1992; Down and out in Paris and London. London, 1933; Burmese Days. New York, 1934; The Road to Wigan Pier. London, 1937; Homage to Catalonia. London, 1938; Coming up for Air. London, 1939; Animal Farm. London, 1945; The Collected Essays, Journalism and Letters of G. Orwell. New York, 1968. Vol. 1-4.

И.П. Никитина

ОРФИКИ — последователи др.-греч. легендарного певца Орфея. От их соч. сохранились лишь фрагменты. Уже в древности существовало несколько версий орфической космогонии. Первоначалом является то ли Никта (Ночь), то ли Вода, то ли Хронос (Время), то ли Хаос, то ли слиянность Земли, Неба и Моря. Будучи пред-философией, космогония О. содержит в себе значительные элементы теогонии. Человек сотворен Зевсом из праха испепеленных им титанов, растерзавших ребенка-Диониса и вкусивших его мяса, а потому является двойственным существом: титаническим и дионисийсклм, телесным и духовным. Бессмертная душа пребывает в смертном теле как в темнице, она обречена на переселение в новые тела. Цель жизни — освобождение души от тела для обитания на «островах блаженных».

ОСЕВОЕ ВРЕМЯ — термин К. Ясперса, обозначающий период между 8 и 2 вв. до н.э., когда произошел резкий поворот в истории, появился человек современного типа и образовалась как бы ось мировой истории. Христианская история видела отправной пункт исторического развития в явлении Христа. Даже Г.В.Ф. Гегель, пытавшийся нарисовать картину истории так, чтобы христианство выступало лишь как один из ее моментов, говорил, что весь исторический процесс движется к Христу и идет далее от него, что явление сына Божьего есть ось мировой истории. Ясперс отказывается видеть ось истории в явлении Христа: последнее имеет значение только для христиан, а историческая ось должна иметь значение для всего человечества.

В О.в. произошли многие примечательные события. В Китае жили Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления кит. философии. В Индии сложились Упанишады, жил Будда. В философии были рассмотрены все возможности филос. осмысления бытия, вплоть до скептицизма, материализма, софистики и нигилизма. В Иране Заратуштра учил о мире, где идет борьба добра со злом. В Палестине выступали пророки, в Греции — это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все, связанное с этими именами, появилось почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга. «Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения» (Ясперс). В О.в. были разработаны те основные категории, которыми человек мыслит по сей день, заложены основы мировых религий, существующих и сегодня. Важнейшей характеристикой этого времени является прорыв мифологического мировоззрения, переход от мифа к логосу. В О.в. впервые разделяются как противоположности земля и небо, сущее и должное, повседневное и идеал. Стремясь к идеалу и осознавая свою беспомощность, человек обращается к внешней силе — к всемогущему Богу, живущему вне мира и способному спасти человека лишь по своей доброй воле. О.в. знаменует исчезновение великих культур древности. Народы, не воспринявшие идей О.в., остаются на уровне природного существования, их жизнь является неисторичной.

Ясперс признает, что он не может ответить на вопрос о причине О.в. «Никто не может полностью понять, что здесь произошло, как возникла ось мировой истории! Нам надлежит очертить контуры этого поворотного периода, рассмотреть его многообразные аспекты, интерпретировать его значение, для того чтобы на данной стадии хотя бы иметь его перед глазами в качестве все углубляющейся тайны» (Ясперс).

Ясперс выделяет четыре гетерогенных периода человеческой истории: прометеевскую эпоху (возникновение речи, орудий труда, умения пользоваться огнем), эпоху великих культур древности, эпоху духовной основы человеческого бытия (начинающуюся с О.в., когда формируется подлинный человек в его духовной открытости миру) и эпоху развития техники. В человеческой истории оказываются, т.о., как бы два дыхания. Первое ведет от прометеевской эпохи через величие культуры древности к О.в. со всеми его последствиями. Второе начинается с эпохи науки и техники, со второй прометеевской эпохи в истории человечества и, возможно, ведет к новому, еще далекому и невидимому второму О.в., к подлинному становлению человека.

Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.
«ОСНОВЫ ФИЛОСОФИИ» — филос. трилогия Т. Гоббса. 1-я часть — «О теле» — впервые вышла в Лондоне в 1655. В ней с позиции механистического материализма строится картина телесного мира, рассматриваются законы движения и основные свойства тел, анализируется проблема чувственных качеств. Работу «О теле» Гоббс считал основой своей филос. системы, т.к. в ней формулируется понимание философии как учения о телах (естественных и искусственных). 2-я часть трилогии — «О человеке» — вышла последней, в 1658. В ней содержится анализ процесса чувственного восприятия (прежде всего — зрительного), рассматриваются психологические представления об аффектах, правах и способностях людей. 3-я часть — «О гражданине» — была опубликована на лат. языке в Париже в 1642. В ней в наиболее полной и систематизированной форме изложены взгляды Гоббса на естественное и гражданское состояние людей. Развивая учение о естественном праве и естественных законах, Гоббс показывает причины образования гос-ва (отвергая при этом религиозные объяснения), оценивает различные виды правления, формулирует идею сильной абсолютной власти правителя. В работе «О гражданине» Гоббс также подчеркивает, что церковная власть должна полностью подчиняться власти светской. Первый рус. пер. 3-й части был осуществлен в 1914. Полностью филос. трилогия Гоббса опубликована в кн.: Гоббс Т. Избранные произведения. М., 1965. Т. 1.

ОСТИН (Austin) Джон (1911—1960) — британский философ-аналитик, представитель лингвистической философии. Проф. Оксфордского ун-та (1952—1960).

В основе концепции О. лежит идея, что главной целью филос. исследования является прояснение выражений обыденного языка. Взгляды О. не носят систематического характера. Многие его выступления были направлены против неверного, т.е. нарушающего логику, употребления слов и целых фраз отдельными философами, но основной вклад О. в науку состоит в проницательных замечаниях об употреблении таких терминов, как «знать» и «истинный». О. подверг критике широко распространенную в аналитической философии теорию «чувственных данных». Общее филос. возражение против возможности знать ощущения др. людей иногда принимает форму вопроса о степенях уверенности. О. считает, что на самом деле никогда нельзя быть уверенным в своих же собственных ощущениях. Мы можем не только их неправильно назвать или обозначить, но и испытывать неуверенность относительно них и более основательным образом. Напр., мы можем просто быть недостаточно знакомы с данным ощущением, чтобы позволить себе уверенно судить о нем, или мы можем пытаться «распробовать» свое ощущение более полно. Общее филос. возражение против всех претензий на знание, согласно О., выражено в следующем рассуждении: знание не может быть ошибочным, а «мы, по-видимому, всегда или практически всегда подвержены ошибкам». Прилагательное «истинный», по О., не должно применяться ни к предложениям, ни к суждениям (propositions), ни к словам. Истинными являются высказывания (statements). Фактически можно сказать, что высказывание истинно, когда историческое положение дел, с которым оно соотносится посредством разъясняющих соглашений, однотипно тому положению дел, с которым употребленное предложение соотносится посредством описательных соглашений. Всякая попытка сформулировать теорию истины как образа оказывается неудачной вследствие чисто конвенционального характера отношения между символами и тем, к чему эти символы относятся. О. считает, что многие фразы, рассматриваемые часто как высказывания, вообще не должны характеризоваться как истинные или ложные; как, напр., формулы в исчислении, определения, исполнительные фразы, оценочные суждения, цитаты из литературных произведений.

Др. проблема, стоявшая в центре внимания О., — возможность познания «чужих сознаний». О. надеялся, что в результате его деятельности возникнет новая дисциплина, являющаяся симбиозом философии и лингвистики, — «лингвистическая феноменология». Он полагал, что познание сознания др. людей включает особые проблемы, но, подобно познанию любого др. вида, оно основывается на предшествующем опыте и на личных наблюдениях. Предположение о том, что это познание переходит от физических признаков к фактам сознания, ошибочно. О. считает, что вера в существование сознания др. людей естественна; обоснований требует сомнение в этом.

Важное место в ранних работах О. занимало различение понятий перформативного и констатирующего высказываний. Под первым он понимал высказывание, являющееся исполнением некоторого действия («Я обещаю, что...»), под вторым — дескриптивное высказывание, способное быть истинным или ложным. В дальнейшем эти идеи были преобразованы в теорию речевых актов (см.: Языка употребления). Единый речевой акт представляется О. как трехуровневое образование. Речевой акт в отношении к используемым в его ходе языковым средствам выступает как локутивный акт; в отношении к манифестируемой цели и ряду условий его осуществления — как иллокутивный акт; в отношении к своим результатам — как перлокутивный акт. Главным новшеством О. в этой схеме является понятие иллокуции, т.к. локуцией всегда занималась семантика, а перлокуция была объектом изучения риторики. О. не дает точного определения понятию иллокутивного акта, он только приводит примеры: вопрос, ответ, информирование, уверение, предупреждение, назначение, критика и т.п. О. пытается обнаружить отличительные признаки иллокуции. В дальнейшем Ф. Стросон свел замечания О. к четырем признакам, из которых главными являются признаки целенаправленности и конвенциональности.О. считал, что в отличие от локутивного в иллокутивном акте конвенции не являются собственно языковыми. Однако ему не удалось объяснить, в чем состоят эти конвенции. О. принадлежит и первая классификация иллокутивных актов. Он полагал, что для этой цели нужно собрать и классифицировать глаголы, которые обозначают действия, производимые при говорении, и могут использоваться для экспликации силы высказывания — иллокутивные глаголы. С т.зр. современного уровня развития лексической семантики классификация О. выглядит довольно грубым приближением к сложной структуре данного объекта исследования. Теория «речевых актов» оказала большое влияние на современную лингвистику и логику.

Чужое сознание // Философия, логика, язык. М., 1987; Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1989; Истина // Аналитическая философия: Становление и развитие (антология). М., 1998; Избранное. М., 1999; Ifs and Cans. London, 1956; Philosophical papers. Oxford, 1961; Sense and Sensibilia. Oxford, 1962; How To Do Things With Words. Oxford, 1962.

O.A. Назарова

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ — отношение зависимости человека от чего-то, что воспринимается им в качестве определяющего основания для принятия решений и совершения действий. Объектом О. могут быть др. люди, в т.ч. будущие поколения, общности, а также животные, окружающая среда, материальные, социальные и духовные ценности и т.д. В праве объектом О. является закон. О. может быть обусловлена: а) ненамеренно (естественно или случайно) обретенным человеком статусом (напр., О. родителей), б) сознательно принятым им социальном статусом (напр., О. должностного лица) или заключенными соглашениями (напр., О. перед контрагентом, О. наемного работника). Соответственно различают О. естественную и контрактную. О., обусловленная статусом, осознается человеком как призвание, обусловленная соглашением — как обязанность. О. может быть двоякой: а) накладываемой групповыми, корпоративными, служебными или какими-то иными локальными обязанностями, и это, скорее, подотчетность; б) самостоятельно принимаемой личностью в качестве личного и универсализуемого долга; но и в этом случае сохраняется то измерение О., которое фиксируется в модальности «О. перед» в отличие от модальности «О. за».

В истории философии идея О. развивается в связи с темами свободы (свободы воли, принятия решения, свободы действия), вменения и вины. В классической философии она и затрагивалась только в этом контексте и далеко не всегда была терминологически оформлена. Понимание О. зависит от понимания свободы; при детерминистском взгляде на человеческую деятельность возможность О. отрицается (напр., в бихевиоризме Б. Скиннера). Свобода — одно из условий О., О. — одно из проявлений свободы, в частности как автономии: человек вправе принимать решения и совершать действия согласно своим мнениям и предпочтениям, но он должен отвечать за их последствия и не может перекладывать вину за негативные результаты своих решений и действий на др. На это указывал еще Аристотель, подчеркивая, что произвольное (т.е. свободное) действие, но совершенное в неведении, свидетельствует о порочности действия, а то и испорченности самого деятеля.