Философия: Энциклопедический словарь

Вызывает затруднение и само понимание идеи как образца: вещи не могут уподобиться ей в главном, т.е. в том, что она — идея. Идеи соотносятся с идеями и как таковые подобны одна другой, а не вещам; точно так же и вещь в качестве вещи будет подобна другой вещи, но никак не идее. Поэтому, обладая опытом вещей, мы ничего не сможем сказать об идеях, а от идей никак не перейдем к вещам.

Рассматривая все эти вопросы в «Пармениде», П. говорит о необходимости сохранить идеи для рассуждения, а диалектику — как основной метод упражнения в философии. Но отсутствие у него строгой системы рационального знания все более остро ощущалось и в Академии, и им самим. С появлением Аристотеля критика идей принимает сокрушительный характер, а после сведения им диалектики только к области вероятностных рассуждений П. в «Законах» изымает ее из образовательной программы и начинает искать верифицируемый метод филос. исследования.

Но П. плохо даются онтологически ненаполненные конструкции. В «Софисте» и «Политике» он разрабатывает метод диерезы: разделения рода до неделимых далее видов, в основе которого лежит не технический прием, а пристальное вглядывание в сущность вещи, при котором, по замечанию Аристотеля (I Анал. 1, 31), то, что должно быть показано, постулируется, и которое есть как бы бессильный силлогизм. В «Филебе» П. предлагает глубокомысленный метод смешения, при котором все, допускающее «больше» или «меньше», рассматривается в своих проявлениях как то или иное сочетание беспредельного и предела. Но он не мог победить в споре с Аристотелем, подвергшим эти методы сокрушительной критике, специально рассмотревшим всю сферу языковых выразительных средств и создавшим соответствующие науки (топику, аналитику, риторику, учение о языковом выражении и категориях). При этом победа Аристотеля была всего лишь одним из явлений школьной практики Академии при жизни ее первого схоларха.

П. четко продумал и письменно зафиксировал два своих грандиозных проекта: идеального государственного устройства и законодательства, которому «вряд ли когда-нибудь выпадет удобный случай для осуществления» («Законы» 745е). Он подвел итог опыту предшествующей философии и заново создал ее как узнаваемый феномен европейской культуры. Параллельно с этим он создал филос. школу и противопоставил ее софистическим и риторическим школам. Школа П. единственная просуществовала до конца античности (закрыта эдиктом Юстиниана в 529), затем платоники продолжали непрерывно учить вплоть до 10 в. в Каррах (в Месопотамии, недалеко от Эдессы). Тем самым платонизм вместил и сохранил все реальные достижения антич. философии не только для зап. Средневековья и Византии, но и для арабо-мусульманской традиции, и тем самым обеспечил сущностное единство не только антич. но и всей европейской мысли.

Лучший греческий текст в серии Collection Bude (Les Belles Lettres. Paris, 1921). Издание воспроизведено в Оксфордской университетской серии (ed. I. Burnet. Т. 1—5. 1956—1962). См. также в серии Loeb Classical Library: Vol. 1 — 12, Cambridge (Mass.), 1921 — 1966. Рус. пер. в серии «Философское наследие» (Сочинения под ред. А.Ф. Лосева и В.Ф. Асмуса. М., Мысль. 1968—1972. Т. 1—3. Диалоги / Под ред. А.Ф. Лосева. М., 1986 — есть переиздания).

Ю.А. Шичалин

Сущность человека в том, что он способен дистанцироваться от своей собственной «жизненной середины», способен осознать себя как Я в теле и как Я вне тела. Я представляет собой находящийся вне человека пункт, из которого он способен созерцать сценарии своей внутренней жизни. В силу этого человек по природе своей, на основании формы своего существования искусственен. Как эксцентрическое существо, лишенное равновесия, своего места и времени, пребывая в ничто, лишенный родины, человек должен стать чем-то и создать себе равновесие. Будучи вне места и времени, он делает возможным переживание самого себя и одновременно переживание своей безместности и безвременности как стояния вне себя. Он положен в свои границы и потому переступает их, ибо как всякое живое, он не удерживается в границах. Человек устроен таким образом, что всегда стремится стать иным, не таким, каков он есть в данный момент. Он не знает покоя, нигде не ведает пристанища, переходит от одного превращения к др. Даже в осуществлении мысли, чувства и воли человек находится вне себя самого, не находится в «здесь и теперь», но — позади этого «здесь и теперь», без места, в ничто. Его «действительный внутренний мир» — это разлад с самим собой, из которого нет выхода, нет компенсации. Жизнь человека снова и снова рассыпается у него в руках, он постоянно носит в себе раскол, перелом, пустоту, зияние, пропасть, конфликт и т.п.

П. формулирует три закона человеческого существования: закон естественной искусственности, закон опосредованной непосредственности и закон утопического места — все они подчеркивают специфическую, эксцентрическую природу человека. Осознание безосновности себя и мира в целом наталкивает человека на идею Бога. Из неустойчивости ему остается только «прыжок в веру». Ссылаясь на М. Шелера, П. утверждал, что антропоморфизму сущностного определения абсолюта необходимо соответствует теоморфизм сущностного определения человека. Последнюю связь и упорядочивание, место жизни и смерти, укрытость и примирение с судьбой, истолкование действительности, родину способна подарить лишь религия. Поэтому между нею и культурой, полагал П., существует абсолютная враждебность, несмотря на все исторические мирные договоры и заверения в откровенности и открытости друг другу, столь излюбленные, напр., ныне. Кто хочет домой, на родину, в укрытие, должен принести себя в жертву вере. Но кто водится с духом, не возвращается. Однако поскольку человек — прежде всего духовное существо, дух отвращает человека и вещи от себя. Его знак — прямая нескончаемость бесконечности, а его элемент — будущее.

Идеи П. оказали большое влияние на последующее развитие филос. антропологии.

Gesammelte Schriften. Bd 1—6. Frankfurt am Main, 1980— 1984.

Кимелев Ю.А. Современная буржуазная философско-религиозная антропология. М., 1985; Hengstenberg H.E. Philosophische Antropologie. Stuttgart. 1957; Philosophische Antropologie heute. Munchen, 1972; Rothaker E. Philosophische Antropologie. Bonn, 1996.

Губин В.Д.
ПЛЕХАНОВ Георгий Валентинович (1856—1918) — рус. общественный и политический деятель, первый пропагандист марксизма в России, литературный критик, философ. В 1874—1876 учился в Петербургском горном ин-те; с 1875 —участник народнического революционного движения. В 1883 создал в Женеве социал-демократическую группу «Освобождение труда»; после раскола Российской социал-демократической рабочей партии на большевиков и меньшевиков стремился сохранить «внефракционность», но чаще оказывался на стороне меньшевиков.

П. — не просто первый теоретик российской социал-демократии, он претендует и на статус ее главного философа. Не ограничиваясь интерпретацией, систематизацией и изложением идей К. Маркса и Ф. Энгельса, он сформулировал фактически самобытную филос. концепцию, расходившуюся во многом с филос. посылками основоположников марксизма. Вместо марксовско-энгельсовской идеи приближения «конца философии» как системы и науки наук по мере проникновения диалектики в положительные науки Плеханов предложил концепцию марксистской философии именно как системы, ведущей за собой науку. Он соглашался с А. Лабриолой, что философия, в отличие от теологии, занимается теми же задачами, что и наука. При этом философия стремится или опередить науку, предлагая гадательные решения, или резюмирует и подвергает дальнейшей логической обработке решения, найденные наукой. Т.о., философия ведет за собой естественные и общественные науки, освобождая их от противоречий; в будущем точные науки настолько встанут на ноги, что гипотезы философии сделаются бесполезными. Философия доходит до сущности вещей, изучает мир как целое, науки же изучают этот мир по частям. Марксистская философия представляет собой систему идей, объединяющих совокупность человеческого опыта на данной ступени интеллектуального и общественного развития, синтез познанного бытия в данную эпоху. Основные составные части этой философии: диалектика как метод и универсальная теория развития («душа» системы), философия природы и философия истории (исторический материализм).

Избр. филос. произв.: В 5 т. М., 1956.

Чагин Б.А. Г.В. Плеханов и его роль в развитии марксистской философии. М.; Л., 1963; Пустарнаков В.Ф. «Капитал» К. Маркса и философская мысль в России. М., 1974; Baron S.H. Plehanov, the Father of Russian Marxism. Stanford, 1964; Steila D. Genesis and Development of Plekhanov's Theory of Knowledge. A Marxist Between Antropological Materialism and Physiology. Dordrecht; Boston; London, 1991.

Как и представители платонизма, П. прежде всего толкует Платона, но не комментирует отдельные его диалоги, а на основе ряда платоновских текстов строит некое подобие системы. Подчеркнутое почтение к Платону сопровождается у П. острой критикой всей послеплатоновской философии, которой П., однако, многим обязан.

Традиция среднего платонизма и неопифагореизма, к которой тяготел П., исходила из противопоставления чувственного космоса умопостигаемому, посредствующим звеном между которыми признавалась мировая душа. Новым у П. явилось учение о первоначале всего сущего, едином, которое само выше сущего, или, по Платону, «за пределами сущности». При этом последовательность ум — душа — космос, т.е. вся сфера бытия, оказывалась только проявлением, осуществлением первоначала, тремя его ипостасями: ум и душа — осуществление единого в вечности, космос — во времени. Единое, начало всего сущего, как и у Платона, именуется у П. благом и сравнивается с солнцем. Ему противоположна темная и лишенная вида материя, принцип зла. Но такова только собственно материя, низшая граница, замыкающая иерархию бытия; однако материя есть и в умопостигаемом. В принципиальном смысле материя у П. — бестелесный неаффицируемый субъект, относительное неопределенное подлежащее. П. использует здесь также пифагорейский комплекс представлений о неопределенной двоице, первом различии и «дерзости», ставшей причиной перехода единого во множество. Ум дерзнул отпасть от единого, душа — от ума, а наиболее дерзкая часть души прозябает вплоть до растений. Т.о., материя у П. провоцирует высшее к переходу в низшее. Она — зеркало, отражаясь в котором высшее порождает низшее в качестве своего подобия. Итак, сфера сущего охвачена, по П., мощью сверхсущего единого и ограничена немощью не-сущей материи. Структуру бытия у П. задает противопоставление «тамошнего» и «здешнего». «Там» — истинно сущее, ум, который и есть первичные сущности; в уме мысль и предмет мысли совпадают. Поэтому ум обладает недоступной низшему способностью: осуществлять свои замыслы без посредства орудий и в материи, которая не отличается от него самого. «Образы», творимые умом, есть первообразы, тогда как в «здешнем» мире нам приходится довольствоваться подобиями. Однако принцип подражания П. проводит не механически. П. исходит из того, что только чувственный космос находится в определенном месте, тогда как умопостигаемый мир — повсюду. Поэтому душа в человеке не есть подобие некоей души-в-себе; знания, получаемые ею от ума, — подлинные. Сфера истинного бытия всегда открыта для души, ей нужно только уметь вернуться к себе самой, познать свою истинную природу. Возможность такого возвращения обеспечена тем, что душа не целиком выступает из умопостигаемого космоса; ее рождение в теле означает «дробление» единой души, ибо «там» — все души нераздельны. Достигается это возвращение на путях очищения души и уподобления ее божеству.

Универсум П. статичен. Всякая низшая ступень в нем вечно рождается от высшей, причем высшая вечно остается неизменной и, порождая, не терпит ущерба. Единое вечно сияет в своей сверхпрекрасной благости, вечно прекрасен созерцающий сам себя ум, вечно душа устремляется к единому и оглядывается на созданный ею космос. Космос вечно движется круговым вращением и в подлунной части его вечно чередуются возникновение и гибель. Вечно взаимное истребление животных, вечны войны и убийства среди людей. Вечно и неизбежно зло в мире. Это, однако, не делает П. пессимистом. Здешний мир для него — игра в театре. Ничто не властно над благой душой, даже рок, которому подвластна вся сфера времени. Из того, что в мире есть зло, не следует, будто божество не заботится о мире, что мир лишен разумного плана: ведь и в драме не все герои, но есть и рабы. Разнообразие, вносимое злом, только украшает пьесу, а наша истинная отчизна — всегда рядом с нами. Пусть душа, презрев «здешнее», вернется к своему истинному отцу и любит его чистой любовью. Это ироническое отношение П. к настоящему и «здешнему», его устремленность к прошлому и «тамошнему» как единственному пристанищу для затерянной в просторах космоса души — характерные черты не только позиции П., но и того последнего этапа в развитии антич. философии, который открывается им.

П. оказал огромное влияние на последующее развитие философии, нередко — анонимно и опосредованно (ср. т.н. «Теологию Аристотеля», являющуюся в действительности извлечением из «Эннеад», а также широкое проникновение идей П. в западноевропейскую средневековую культуру через посредство Макробия и особенно Августина). Прямое знакомство с П. происходит в 15 в. (М. Финчино и платоновская Академия во Флоренции); под влиянием П. находится Дж. Бруно. Позднее особый интерес к П. характерен для Дж. Беркли, представителей нем. классического идеализма, а также для мыслителей и эпигонов нем. романтизма.

Opera. V. 1—3. Bruxeles; Leiden, 1973; То же. Vol. 1—2. Oxford, 1964—1977; в рус. пер. Избр. трактаты // Вера и разум. 1898. № 8, 9, 11, 13, 14, 17, 19; 1899. № 2, 6, 11-15; 1900. № 18—21;Антология мировой философии. М., 1969.Т. 1.4. 1.

Блонский П.П. Философия Плотина. М., 1918; Лосев А.Ф. Диалектика числа у Плотина. М., 1928; Он же. История античной эстетики. Поздний эллинизм. М., 1980; Baladi N. La pensee de Plotin. Paris, 1970; Moreau J. Plotin ou La gloire de la philosophie antique, Paris, 1970; Sleeman J.H., Pollet G. Lexicon Plotinlanum. Leiden, 1980.

Ю.А. Шичалин

ПОДОРОГА Валерий Александрович (р. 1946) — специалист в области истории философии, культурологии и политологии, доктор филос. наук. Окончил филос. факультет МГУ (1970), аспирантуру ИФ АН СССР (1974). С 1974 — в ИФ АН СССР (РАН), в настоящее время зав. сектором аналитической антропологии. Докторская диссертация — «Выражение и смысл. Коммуникативная стратегия философии культуры 19—20 столетий» (1992). Руководитель серий «Ad marginem» и «Ессе Homo». Основной предмет исследования П. — философия тела, телесности. На базе концепции телесности анализируются произведения литературы, искусства филос. методом постструктуралистской феноменологии. Цель П. — подготовить категориальный инструментарий для осмысления отечественной традиции интеллектуальной истории и попытаться построить общую археологию чувственности или перцептивности рус. культуры.

Проблема языка в негативной философии Адорно // Вопросы философии. 1979. № 11; Ницше и стратегия маргинальной философии // Критический анализ методов современной западной философии. М., 1986; Фундаментальная антропология М. Хайдеггера // Философская антропология в XX веке. М., 1986; Знаки власти // Киносценарий. 1991. № 3, 4; Евнух души. Позиция чтения и мир Андрея Платонова // Вопросы философии. 1989. № 3; Художник и власть // Искусство кино. 1990. № 5; Театр без маски (попытка философского комментария) // Человек. 1990. № 1; Метафизика ландшафта. М., 1993; Выражение и смысл. Коммуникативная стратегия в философии культуры XIX—XX столетий. М., 1995; Феноменология тела. М., 1995.
ПОДСОЗНАТЕЛЬНОЕ — слой сознания, прикрытый сознанием и обнаруживающий себя явно только в особых случаях (сновидения, гипнотическое состояние, оговорки, описки, др. ошибочные действия и т.п.). П. влечения могут, по З. Фрейду, выявляться и ставиться под контроль сознания с помощью техники психоанализа.
ПОЗИТИВИЗМ (от лат. positivus — положительный) — филос. направление 19—20 вв., подчеркивающее надежность и ценность положительного научного знания по сравнению с философией и иными формами духовной деятельности, отдающее предпочтение эмпирическим методам познания и указывающее на недостоверность и шаткость всех теоретических построений. В своем развитии П. прошел три этапа, сохраняя при этом некоторые основные особенности, которые и позволяют говорить о нем как о едином направлении филос. мысли.

Родоначальником П. считается О. Конт. Рассматривая историю человеческого познания и умственное развитие отдельного индивида, Конт пришел к убеждению в том, что человеческий интеллект в своем развитии проходит три стадии: «В силу самой природы человеческого разума всякая отрасль наших познаний неизбежно должна в своем движении пройти три различных теоретических состояния: состояние теологическое, или фиктивное; состояние метафизическое, или абстрактное; и, наконец, состояние научное, или позитивное». Когда-то люди объясняли явления окружающего мира с помощью мифа и религии, затем человеческий разум возвысился до филос. (метафизического) объяснения; в 19 в. филос. объяснение должно уступить место научному познанию мира. Отсюда вытекает негативное отношение к философии, характерное для П.: философия уже сыграла свою роль в развитии человеческого познания и должна уступить место науке. В этом же причина высокой оценки науки и научного подхода: только наука способна дать позитивное знание о мире, она должна охватить все сферы человеческой деятельности и обеспечить им прочное основание.

Для Конта, как и для П. вообще, главным в науке являются факты — твердые, несомненные, устойчивые факты. Основное дело науки — собирать эти факты и систематизировать их. Миф, религия, философия стремились объяснять явления, указывая на некоторые сущности, лежащие за явлениями и порождающие их. Религия видит в мире проявление божественной воли, философия ищет причины чувственно воспринимаемых вещей и событий в сфере невоспринимаемых сущностей. Но все рассуждения о причинах, полагали позитивисты, как религиозные, так и филос. весьма недостоверны, поэтому надежнее всего ограничиться простой констатацией фактов, не занимаясь спекулятивными размышлениями насчет их возможных причин. «Истинный позитивный дух состоит преимущественно в замене изучения первых или конечных причин явлений изучением их непреложных законов; другими словами, в замене слова «почему» словом «как» (Конт). Т.о., основным методом научного познания оказывается наблюдение, а главной функцией науки — описание: «Все здравомыслящие люди повторяют со времен Бэкона, что только те знания истинны, которые опираются на наблюдения». (Конт).

Стремление Конта и его последователей освободиться от умозрительных спекуляций и опереться на надежное знание имело под собой вполне определенную историческую почву. Идеи фр. просветителей 18 в. привели в конечном итоге к революционному потрясению Франции и к кровавым наполеоновским войнам, длившимся более четверти века. Учение Г.В.Ф. Гегеля о том, что развитие природы обусловлено саморазвитием абсолютного духа, находилось в резком противоречии с научным подходом к изучению природы. Все это порождало подозрительное отношение ко всяким идеям, выходящим за пределы того, что доступно простому и надежному наблюдению. Это отношение и выразил нарождающийся П. Именно поэтому он получил широкое распространение как раз в среде ученых.

Однако его популярность была обеспечена прежде всего деятельностью двух англ. последователей Конта — Г. Спенсером и Дж.С. Миллем. Их работы определили облик и многие характерные черты нового филос. направления: подчеркивание безусловной надежности и обоснованности эмпирического знания — знания фактов; настороженное отношение к теоретическому знанию, включая обобщения, законы, теории; склонность к инструменталистскому истолкованию теоретического знания; превознесение науки в ущерб философии и др. формам духовной деятельности.

Эти черты сохранились и в т.н. втором П., который приобрел широкую популярность в научных кругах в кон. 19 — нач. 20 в. Лидером П. в этот период становится Э. Мах, придавший П. новую форму, получившую название «махизм», или «эмпириокритицизм». Вместе с Махом идеи П. в этот период разрабатывали нем. физико-химик В.Ф. Оствальд, швейц. философ Р. Авенариус, фр. физик П. Дюэм, рус. философы А.А. Богданов, П.С. Юшкевич, В.М. Чернов.

Мир, с т.зр. Маха, состоит из элементов, которые представляют собой соединение физического и психического. Поэтому в отношении физического мира и человеческого сознания эти элементы нейтральны: они не включаются полностью ни в первый, ни во второй. Эти элементы однородны, равнозначны, среди них нет более важных, более фундаментальных или существенных: «Весь внутренний и внешний мир составляется из небольшого числа однородных элементов...» Учение о нейтральных элементах мира должно было, по мысли Маха, преодолеть крайности материализма и идеализма и разрешить противоречия между этими направлениями в философии.

Поскольку все элементы мира абсолютно равноправны, между ними нет отношений «сущность — явление», «причина — следствие». Связи в природе не настолько просты, чтобы каждый раз можно было указать на одну причину и одно следствие: «в природе нет причин и нет следствия. Природа нам только раз дана» (Мах). Единственный вид отношений, существующий между элементами, это — функциональные отношения. Поэтому следует считать устаревшими такие понятия, как «причина», «вещь в себе», «сущность» и «заменить понятие причины математическим понятием функции». Следствием такого плоскостного видения мира, при котором в нем усматривают лишь однородные элементы и функциональные связи между ними, является дескриптивизм в теории познания: все функции познания, в т.ч. и научного, сводятся к описанию. И это вполне естественно, ибо если из мира изгоняются закон и сущность, то объяснение и предсказание оказываются невозможными. «Описания... — говорит Мах, — сводятся к определению численных величин одних признаков на основании численных величин других признаков при помощи привычных численных операций». Это и есть идеал научного познания. «Но пусть этот идеал достигнут для какой-нибудь области фактов. Дает ли описание все, чего может требовать научный исследователь? Я думаю, что да!» Последовательно развивая эту т.зр., Мах и научные понятия истолковывает как «определенный род связи чувственных элементов». Законы науки также оказываются не более чем описаниями. Точно так же истолковывается и научная теория: «быстрота, с которой расширяются наши познания благодаря теории, придает ей некоторое количественное преимущество перед простым наблюдением, тогда как качественно между ними никакой существенной разницы нет ни в отношении происхождения, ни в отношении конечного результата». Причем теория оказывается худшим видом описания, ибо она дальше всего отстоит от своего объекта. Однако мы вынуждены пользоваться теориями, ибо они в сокращенном и сжатом виде аккумулируют в себе громадные множества отдельных описаний, которые трудно было бы запомнить и воспроизвести. В использовании теорий проявляется принцип экономии мышления, который Мах считает фундаментальным принципом, регулирующим развитие человеческого познания.