Философия: Энциклопедический словарь

K.M. Антонов

В истории философии подход к определению С. зависел от характера или типа того мировоззрения, в рамках которого она рассматривалась. Так, в механистической картине мира, где господствовала концепция «жесткого» детерминизма, случайные явления либо отрицались вообще, либо под ними подразумевались явления, причины которых были неизвестны. Считалось, что как только эти причины будут найдены, явления автоматически окажутся необходимыми. Напр., 77. Гольбах категорически утверждал: «Ничего в природе не может произойти случайно; все следует определенным законам; эти законы являются лишь необходимой связью определенных следствий с их причинами». Такой взгляд на С. находился в полном согласии с научными представлениями и картиной мира естествознания 17—18 вв. Классическое естествознание и прежде всего механика анализировали только такие процессы, результаты которых можно было предсказать с полной достоверностью. Хотя ученые осознавали приближенный характер подобных представлений в применении к действительности, в теории продолжали придерживаться концепции «жесткого» детерминизма. Наиболее ясно ее выразил П. Лаплас, по фамилии которого такой детерминизм часто называют лапласовским: «Ум, которому были бы известны для какого-либо данного момента все силы, одушевляющие природу, и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движения величайших тел Вселенной, наряду с движением легчайших атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверным, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором».

Однако концепции «жесткого» (лапласовского) детерминизма и механистического мировоззрения в целом все больше и больше приходили в противоречие с реальными явлениями и событиями, которые стали изучаться в физике, биологии и социальных науках. С. все настойчивее вторгалась в науку и требовала своего исследования. Если считать все явления, процессы и связи между ними только необходимыми, остается непонятным, как может возникать новое в мире. О такой возможности догадывались еще некоторые антич. материалисты. Так, Лукреций в поэме «О природе вещей» вынужден был допустить произвольное отклонение в движении атомов, т.е. С.. чтобы сохранить возможность появления новых вещей в мире. В настоящее время конструктивная роль С.. ее значение для объяснения возникновения нового в развитии находят все большее признание в науке.

Количественным анализом случайных событий занимается математическая теория вероятностей, которая оценивает степень возможности появления таких событий. Практика показывает, что чем чаще появляется событие при данных условиях наблюдения, тем выше степень его вероятности. На этом исходном положении основывается статистическая интерпретация вероятности, которая рассматривает не отдельные случайные события, а случайные события массового, повторяющегося характера. Именно такие события исследуют современное естествознание и общественные науки. Хотя поведение отдельного элемента или некоторого ансамбля остается при этом случайным, но совокупное взаимодействие большого числа случайностей дает возможность оценить вероятность устойчивого поведения всего их ансамбля в целом. Т.о., именно в результате взаимодействия множества случайностей возникает определенная регулярность и устойчивость в поведении или функционировании совокупности или системы, которую называют статистической закономерностью.

Лаплас П.С. Опыт философии теории вероятностей. М., 1908; Гольбах П. Избр. антирелигиозные произв. М., 1934. Т. 1; Сачков Ю.В. Вероятностная революция в науке. М., 1999.

Г.И. Рузавин

СМИТ (Smith) Адам (1723—1790) — брит, экономист и философ. Род. в Шотландии, образование получил в ун-тах Глазго и Оксфорда. В 1751—1763 — проф. логики и моральной философии в Глазго.

С. отличал широкий круг научных интересов — этика, политическая экономия, история, право. Одна из его ранних работ — «Основные принципы философского исследования, проиллюстрированные примерами из истории астрономии» — показывает, что С. был заинтересован научным методом И. Ньютона. Он полагал, что вслед за натурфилософией, давшей образец «систематического изложения различных наблюдений на базе общих принципов», нечто подобное должно быть предпринято и в области нравственной философии.

Попытку реализации этого С. предпринял в трактате «Теория нравственных чувств» (1759, рус. изд. 1997), посвященном проблемам этики, но в то же время тесно связанном с его пониманием «моральных наук», включая политическую экономию. На С. серьезное влияние оказали взгляды Д. Юма и Ф. Хатчесона. Этические отношения объясняются С. через личный интерес и чувство справедливости, которое существует внутри каждого человека.

Экономические взгляды С.. обобщенные в классическом трактате «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776, рус. изд. 1962), основаны на принципах естественного права, экономического либерализма, идее о самопроизвольности экономических ин-тов, оптимистической вере в их благотворный характер. С. утверждал, что движение нации к богатству обеспечивается системой свободной конкуренции. Индивид, «стремящийся исключительно к своей собственной выгоде, направляется невидимой рукой к достижению такого результата, который не входил в его намерения». Разделение труда, а затем ин-т денег возникают в результате склонности людей к обмену, преследования ими своих частных интересов. От обмена и разделения труда выигрыш получают все классы общества.

Учение С. о ценности (стоимости) отличает двойственность методологического подхода: с одной стороны, С. исследует закономерности изменения меновой ценности, с др., — занят поиском ее неизменной меры. Каждый из этих путей приводит С. к особым концепциям ценности, которые были восприняты и развиты последующими школами политической экономии.

Сторонник либеральной доктрины laissez-faire (дословно «позвольте делать»), С. считал, что вмешательство гос-ва в естественный экономический порядок нарушает правильное распределение и не способствует росту богатства, поэтому его деятельность должна быть ограничена обеспечением безопасности, справедливости и оказанием определенных общественных услуг. Научная система С. оказала огромное влияние на последующее развитие экономической науки.

И. В. Филатов
СМЫСЛ — внутреннее содержание, значение ч.-л., то, что может быть понято. В семантике логической общее значение языковых выражений расщепляют на две части: предметное значение и С. Предметным значением (объемом, денотатом, экстенсионалом) некоторого выражения называют тот предмет или класс предметов, который обозначается данным выражением.

Вместе с тем каждое выражение несет в себе мысленное содержание, которое и называют С. Понять некоторое выражение — значит усвоить его С. Если С. усвоен, то мы знаем, к каким объектам относится данное выражение, следовательно, С. выражения задает его предметное значение. Два выражения могут иметь одно и то же предметное значение, но различаться по С. Напр., выражения «самый большой город в России» и «город, в котором родился А.С. Пушкин» обозначают один и тот же объект — город Москву, однако обладают разными С. Значением предложения обычно считают его истинное значение — истину или ложь; С. предложения — выражаемую им мысль. Т.о., все истинные предложения имеют одно и то же значение и различаются только своим С.; то же самое относится и к ложным предложениям. Анализом проблем, встающих в связи с попытками точно определить понятие С. для различных типов языковых выражений, занимается специальный раздел логической семантики — теория С.

В повседневной речи и в философии понятие С. используется в разных значениях. Говорят о С. художественного произведения, о С. действия, поступка, о С. жизни, о С. истории, о здравом С. и т.п. Ясно, что во всех этих выражениях слово «С.» употребляется для обозначения весьма разных вещей. Задача точного и ясного определения понятия «С.» до сих пор еще далека от решения.

Павиленис Р.И. Проблема смысла. М., 1983.

Выделяют четыре основные позиции в решении вопроса о С.и.:

1) история наделена объективным смыслом, поскольку она является средством для достижения определенных ценностей (таких, как, скажем, свобода, всестороннее развитие человека, его благополучие и т.п.), реализация которых хотя и является итогом исторического развития, но не зависит от планов отдельных людей и их групп, от их понимания истории и от их сознательной деятельности;

2) у истории объективно есть смысл, т.к. она является ценной сама по себе, в каждый момент ее существования, причем эта внутренняя ценность совершенно на зависит от людей и их групп, которые могут как понимать смысл и ценность истории, так и не понимать их;

3) история имеет субъективный смысл как средство достижения тех идеалов, которые вырабатывает само человечество и которые оно стремится постепенно воплотить в жизнь в ходе своей деятельности;

4) у истории есть субъективный смысл, поскольку она позитивно ценна сама по себе, и эта ее ценность придается ей не извне, а самими людьми, живущими в истории, делающими ее и получающими удовлетворение от самого процесса жизни.

О первых двух позициях можно сказать, что история наделена смыслом, независимым ни от человека, ни от человечества в целом. Ход истории предопределен, ее ценность в качестве средства или самой по себе существует независимо от к.-л. планов или действий людей. Согласно двум последним позициям, сам человек придает истории смысл, делая ее средством достижения каких-то своих идеалов или считая ценностью сам по себе процесс исторического существования. Первые две позиции характерны для сторонников коллективистических (закрытых) обществ, полагающих, что история реализует определенное предназначение. Позиции, усматривающие в истории субъективный, задаваемый самими людьми смысл, разделяются обычно сторонниками индивидуалистических (открытых) обществ, исходящими из идеи самоконституирующегося человечества (см.; Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество).

Хорошими примерами первой позиции в вопросе о С.и. служат религиозные концепции истории. Так, иудеи, исходя из своего понимания призванности, отраженного в книгах пророков, усматривали объективный С.и. в установлении господства Яхве над всеми народами. Человек может пытаться способствовать этому процессу или, напротив, препятствовать ему — от этого ничего не зависит. История, написанная в соответствии с христианскими принципами, также является провиденциальной и апокалиптической. Она приписывает исторические события не мудрости людей, но действиям Бога, определившего не только основное направление, но и все детали человеческой деятельности. В философии истории Г.В.Ф. Гегеля, являющейся модификацией христианской философии истории, история рассматривается как целеполагающее и смыслообразующее поступательное движение. «Мир не предоставлен случаю и внешним случайным причинам, но управляется провидением» (Гегель). Ход и развитие мировой истории раскрываются как «разумный прогресс в сознании свободы». Знающая саму себя свобода способна самостоятельно стать действительным миром свободы. Объективный смысл придает истории и К. Маркс: целью и тем самым смыслом истории является будущее «царство свободы», для достижения которого необходимо уничтожение частной собственности и создание бесклассового общества.

Вторая из указанных позиций в вопросе о С.и. видит цель истории не в будущем, а в самой длящейся истории, и вместе с тем полагает, что внутренняя ценность придается истории не человеком, а присуща ей независимо от него. Эта позиция является редкой, поскольку она плохо приложима к реальной истории, переполненной угнетением, войнами и насилием. Можно отметить, что для Маркса объективную внутреннюю ценность имеет не только жизнь в постистории, при коммунизме, но и жизнь в реальной истории, однако только при условии, что эта жизнь сознательно посвящена борьбе за высокие коммунистические идеалы, т.е. идет по линии действия законов истории и согласуется с ее конечной целью.

Согласно третьему из возможных ответов на вопрос о С.и., история имеет инструментальную цель и является средством достижения тех идеалов, которые вырабатывает сам человек. Эти идеалы могут быть коллективистическими (построение некоего совершенного общества, способного безоблачно существовать тысячелетия), или индивидуалистическими (последовательное и постепенное усовершенствование имеющегося общества), или промежуточными между открытым коллективизмом и ясно выраженным индивидуализмом. В частности, К. Ясперс в числе тех субъективных внешних ценностей, или целей, которые чаще всего выдвигаются индивидуалистическим обществом в качестве основных ориентиров своей деятельности, называет: цивилизацию и гуманизацию человека; свободу и сознание свободы; величие человека; открытие бытия в человеке и др. Все эти цели историчны. Они «могут быть достигнуты в каждую эпоху, и действительно — в определенных границах — достигаются; постоянно теряясь и будучи потерянными, они обретаются вновь. Каждое поколение осуществляет их на свой манер» (Ясперс). Субъективный смысл придает истории К. Поппер: «Хотя история не имеет цели, мы можем навязать ей свои цели, и хотя история не имеет смысла, мы можем придать ей смысл». Поппер отбрасывает старую, коллективистическую по своей сути идею о том, что высший суд — это суд истории. Высшим судьей своей жизни и своей истории является сам человек, поскольку именно он своей деятельностью, направленной на реализацию определенных идеалов, делает историю оправданной или неоправданной.

В основе представления об истории как средстве реализации идеалов, выработанных самим человеком, лежит идея самосоздающегося человечества, будущее которого определяется им самим, а не божественной волей или непреложными законами истории. Человечество, подобно Богу в еретической мистике, должно совершить парадоксальное действие: опираясь на свои собственные, ограниченные (в отличие от божественных) силы, оно должно возвыситься над самим собой.

Согласно четвертой позиции в вопросе о С.и., история является позитивно ценной сама по себе, как текущий ход событий, приносящий удовлетворение тем, кому выпала удача жить и быть погруженным в него. Этот смысл можно назвать автаркическим (от греч. autarkeia — самоудовлетворение) и передать словами: «История ради истории». История оказывается самоосмысленной в том же самом значении, в каком самоосмысленны индивидуальная жизнь, познание, любовь и иные «практические» действия. Автаркический смысл истории получил свое классическое выражение в др.-греч. мышлении. С т.зр. последнего, история движется по кругу, постоянно возвращаясь к своему исходному пункту, она не имеет никакой, находящейся в конце ее или вне ее цели. В моменты триумфа народов и гос-в им следует думать о возможных ударах судьбы. «Чем больше обдумываю я события старого и нового времени, тем больше видится мне во всех делах и свершениях слепота и ненадежность всех человеческих дел» (Тацит). Поскольку будущее случайно и не может придать смысл настоящему, история имеет ценность лишь сама по себе, в самом непосредственном ее течении.

Гегель Г.В.Ф. Собр. соч. М., 1935. Т. VIII; Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980; Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. М., 1991. Т. 1—2; Трёльч Э. Историзм и его проблемы. М., 1994; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994; Философия истории. Антология. М., 1995; Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М., 1997; Гобозов И.А. Введение в философию истории. М., 1999; Ивин А.А. Философия истории. М., 2000.

А.А. Ивин

Интерес к С. характерен для всех эпох человеческой культуры, причем почти всегда преобладало стремление найти связь между С. и реальностью. В древности толкование С. носило магический характер, сами С. объяснялись контактом души с иным миром. В др.-греч. философии впервые были сделаны попытки рационального объяснения С. В частности, Аристотель рассматривал С. как продолжение деятельности.

Значительное внимание анализу С. уделял З. Фрейд. По его мнению, в С. в символической форме происходит иллюзорное осуществление вытесненных желаний. Психоанализ указывает на связь С. с инфантильным, с мышлением архаическим, с фантазиями и т.п. В глубинной психологии особое значение придается анализу С. как методу проникновения в бессознательные психические процессы.

С. изучаются этнографией, историей культуры, медициной, психологией.

Современная психофизиология связывает возникновение С. с фазой т.н. быстрого сна, во время которой наблюдается активность коры головного мозга, преимущественно в правом полушарии, что обусловливает преобладание в С. пространственно-образного мышления, отсутствие критического отношения к содержанию С.. даже если оно алогично. Сюжет С. в образной, символической форме отражает основные мотивы и установки субъекта. Считается, что одной из главных функций С. является эмоциональная стабилизация, они также составляют важное звено в системе психологической защиты, временно ослабляют напряженность психологического конфликта, способствуют восстановлению поисковой активности, положительно влияют на процессы творчества.

Анализу явления С. посвящены некоторые филос. работы, в частности Н. Малкольма, который применяет «грамматический анализ» Л. Витгенштейна к самому понятию «С.» и рассматривает такие вопросы, как критерии реальности С. и т.п.

СОБЫТИЕ — имеет широкий спектр как общих, так и специальных толкований: как природное явление (геологическое, физическое, биологическое, экологическое, космологическое и т.п.); как С. историческое; психобиографическое («история жизни»); мировое (катастрофы, войны, эпидемии); как С. в статусе происшествия или случая (событийность повседневного опыта). В современных и новейших филос. онтологиях «органицистского» (постбергсонианского), феноменологического и постструктуралистского толка понятие «С.» (аналог становления) противопоставляется понятию бытия. Понятие «С.» становится необходимым в связи с введением в человеческий опыт представления о процессуальных образах мира (универсума), временной длительности, duree (А. Бергсон) того или иного явления независимо от его содержательных характеристик (материальных, физиологических или духовно-психических). С. может быть названо любое явление, которое, свершаясь, отменяет прежние принципы наблюдения, т.е. индивидуализируется в своей уникальной и неповторимой сущности. С. отличается от нейтральности и пассивности явления, или: С. есть явление, обретшее индивидуальную выраженность, даже собственное имя. В этом смысле событийной формой наделяются все научные открытия, получающие имена ученых, впервые их открывших; как получают имена различные стихийные явления и аномалии, исторические эпохи и политические С. Осуществляясь, С. вносит изменения в область собственного осуществления и тем самым изменяет законы наблюдения.

С. может быть как пустым, так и заполненным: пустым — это значит, что оно свершается без участия постороннего наблюдателя, который был бы способен к охвату всех стадий его свершения, С. здесь недоступно и непостижимо, оно свершается по божественному плану; заполненным — вот пришло мгновение и нечто свершилось, одно стало другим, явило себя в ином обличье и больше не существует. Такого рода модальность С. доступна наблюдению. Более того, С. свершается, потому что его свершения ждут, предсказывают, планируют, его завершение «навязывают».

С. в постбергсонианской натурфилософии (А.Н. Уайтхед, Ж. Делёз). Под влиянием идей «метафизики природы» Уайтхеда складывается традиция понимать С. в качестве «конечной единицы природного явления», как выражение природного процесса, которое, структурируясь (актуализуясь), т.е. включая в себя определенные значения и ценность, обретает свою индивидуальную выраженность («сущность»), собственное имя. Без индивидуализации нет С. Очевидно влияние на Уайтхеда монадологии Г. В. Лейбница и пантеистической доктрины Б. Спинозы. С. — «живой организм», непрерывно становящийся во всех проявлениях (формах, элементах и единицах и т.п.). В этой системе абстракций нет необходимости обращаться к «философиям сознания», ибо функция субъекта (воспринимающего событие) упразднена. Все в природе процесс, все событийно. Нет такого явления реальности, которое не было бы событийно. С. взаимодействуют и друг друга определяют. Ряд событиеобразующих принципов: принцип структурности, поскольку всякое С. выявляется лишь благодаря неизменной повторяемости им охватываемого содержания; принцип имманентности, поскольку всякое С. имманентно другому благодаря вводимому временному принципу, где будущее имманентно настоящему, а настоящее имманентно будущему в силу имманентности завершенным состояниям прошлого; принцип каузальной независимости— принцип имманентности не ведет к пониманию неограниченной взаимоопределенности всех аспектов универсума, напротив, именно в силу принципа каузальной независимости С. могут формироваться в индивидуальные комплексы; в той мере, в какой С. имманентны, они взаимоограничивают друг друга; все новшества в мире и появляются благодаря каузальной независимости С.

Повседневный язык косвенно указывает на отсутствие подобной «жесткой» корреляции перцептивного и событийного. Невоспринятое в восприятие и будет очагом С.. изменяющим восприятие и отношение к самому акту восприятия. Сфера преднаходимого перцептивного смысла перестает существовать. В акте восприятия образуется промежуток нейтрального времени, эффект прерывистости процесса восприятия, ибо восприятие имеет собственное время, которое является асинхронным времени воспринимаемого, — там, где мы не воспринимаем, воспринимают нас. И этот пустой временной промежуток нельзя отнести ни к прошлому, ни к будущему, ни к настоящему, так появляется «между-время» С.. «мертвое время» (Делёз). С. (как будто бы) оккупирует время настоящего, и его следует понимать как область, которая насыщена событийными мгновениями прошлого и будущего. Однако на самом деле не существует настоящего времени как реального времени, если оно занято С. Или иначе: там, где С. есть, оно проявляет себя автономно и во всей полноте (своих) возможных временных и пространственных наполнений, однако отделенным от реального времени или др. длительностей. Время С. является не-временем или «между-временем». Всякий момент настоящего есть и не-есть: есть — поскольку замещается в качестве только что бывшего будущим моментом; и не есть — поскольку тут же оказывается в прошлом. Чтобы воспринять С., мы должны остановить момент настоящего в определенной временной точке и создать возможность процесса опространствования временнбй длительности, а затем заместить ее идеальной формой времени настоящего. И в этой форме должны быть заложены все др. точки будущего и прошлого, но идеально, не актуально. Не-время, что развертывается во времени в качестве длительности, и будет С.

Статус С. (Ereignis) в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Философствование позднего Хайдеггера развивается под знаком исследования С. как фундаментального экзистенциала. С. уже есть. С. — длительность, «чистое явление, не соотносимое ни с каким деятелем». Др. словами, его место — не между двумя крайними терминами, и оно не объясняет их в себе как в чем-то высшем. С. — не закон, оно скорее предшествует, предваряет, открывает возможность бытия для всего того, что может произойти, случиться, стать. В любом случае то, что Хайдеггер пытается определить как С.. можно отнести к длительности вне времени и пространства, длительность, в котором бытие становится тем, что есть.