Foreign business Джаред А. Коэн
жүктеу/скачать 4.27 Mb.
|
|
Желание общества удостовериться в подлинности контента означает, что экстремистам придется выполнять свои угрозы. Ведь если кто-то из известных террористов этого не сделает, потеря доверия к нему навредит и его собственной репутации, и репутации всей его группировки. Если, скажем, «Аль-Каида» заявит, что один из лидеров организации выжил во время удара беспилотного бомбардировщика, и обнародует якобы подтверждающую это аудиозапись, а компьютерный эксперт-криминалист при помощи программы распознавания голоса докажет, что на пленке записан чужой голос, это ослабит позиции «Аль-Каиды» и сыграет на руку ее критикам. Каждый такой случай будет подрывать имидж непобедимых, на который рассчитывают многие экстремистские группы при поиске финансирования, вербовке новых членов и запугивании общества. Таким образом, верификация станет важнейшим средством борьбы с насильственным экстремизмом. Битва за умы и сердца перемещается в интернет. Умелые хакеры и компьютерные эксперты повысят возможности террористических группировок, это правда, однако основную массу их новых членов будут по-прежнему составлять рядовые «пешки». Это молодые, плохо образованные люди, чью неудовлетворенность жизнью экстремисты станут использовать в своих интересах. Мы считаем, что в будущем главное внимание нужно уделять не подготовке налетов и мобильной слежке, а устранению социальных проблем тех, кто рискует попасть в преступные сети при помощи высоких технологий. По оценкам специалистов, 52 % населения Земли моложе 30 лет, и подавляющее большинство этих людей относится к так называемой социально-экономической группе риска, поскольку живут в трущобах или плохо интегрированных в новое общество иммигрантских сообществах, в странах, где плохо исполняются законы, а экономические возможности ограниченны. Бедность, отчужденность, унижение, отсутствие возможностей и недостаток мобильности, да и просто скука делают этих молодых людей легкой добычей. Они выросли в обстановке репрессий и принадлежат к субкультуре, поощряющей экстремизм; они испытывают обиду, которая подталкивает их к радикализму. Это касается и необразованных детей трущоб, и студентов университетов, которые не видят возможностей найти работу после получения диплома. В нашем центре Google Ideas мы изучали радикализацию населения в разных уголках планеты, в частности с точки зрения роли, которую в борьбе с ней могут сыграть коммуникационные технологии[39]. Оказалось, что процесс радикализации террористов ненамного отличается от радикализации городских банд и других насильственных группировок, например сторонников идеи превосходства белой расы. На нашем «Саммите против насильственного экстремизма», состоявшемся в июне 2011 года, мы собрали больше 80 бывших экстремистов для того, чтобы обсудить, как люди попадают в исповедующие насилие организации и как их покидают. В ходе открытого диалога участников, среди которых оказались бывшие религиозные экстремисты, националисты, члены городских банд, ультраправые фашисты и сторонники джихада, выяснилось, что все эти группы объединяют одни и те же мотивы и что религия или идеология играют гораздо меньшую роль, чем думает большинство людей. Причины, по которым люди становятся членами экстремистских группировок, сложны; часто это сочетание таких мотивов, как отчуждение от общества, желание принадлежать к группе, стремление к протесту, поиск защиты или жажда опасности и приключений. Такие настроения разделяют слишком много молодых людей. Новизна заключается лишь в том, что многие из них станут проявлять свое недовольство в сети, сознательно или нечаянно привлекая внимание вербовщиков из террористических организаций. То, что склонная к радикализму молодежь ищет в интернете, есть следствие их опыта в реальной жизни: следствие заброшенности, отторжения, изоляции, одиночества и жестокости. Можно многое для них сделать в виртуальном мире, но чтобы излечить их от радикализма, понадобятся групповые встречи, поддержка, медицинская помощь и значимые альтернативы в реальной жизни. В битве за умы и сердца молодежи мало одних призывов. Силой тоже ничего не решить. Власти неплохо справляются с поимкой и уничтожением террористов, но пресечь поток новобранцев им не удается. Как сказал в 2010 году в интервью Der Spiegel генерал Стэнли Маккристал, бывший командующий силами США и НАТО в Афганистане, «по-настоящему победить терроризм смогут только две вещи. Первое: власть закона, второе: возможности в жизни. Если вы так управляете страной, что в ней верховенство принадлежит закону, у вас сложится среда, в которой террористом быть очень трудно. А если вы при этом создаете людям возможности в жизни – сюда входит образование и шанс найти работу, – то устраняете главную причину терроризма. То есть на самом деле терроризм не победить военными ударами, это вопрос базовых условий». Слова Маккристала означают, что перед энтузиастами и компаниями из технологических отраслей открывается широкое поле деятельности. Что может быть лучше с точки зрения повышения качества жизни людей, чем доступ в интернет и возможность связываться друг с другом? В результате развития коммуникаций общество получает такие выгоды, как новые экономические возможности, масса развлечений, свободный доступ к информации, прозрачность и подконтрольность власти. Все это вносит свой вклад в снижение уровня радикализма. Когда выход в сеть получит бо́льшая часть населения, можно постараться мобилизовать местное виртуальное сообщество, убедив его сказать «нет» террористам, и потребовать таких же решительных действий от властей. В любом случае противников экстремизма всегда будет больше, и, хотя развитие технологий расширяет возможности фанатиков, им не удастся навязывать единственную точку зрения без того, чтобы не встретить некоторого противодействия. Все, что присуще активной виртуальной среде – больше споров, больше точек зрения, больше противоположных версий событий, – породит сомнения и будет способствовать развитию независимого мышления юной, податливой аудитории. И, конечно, почва будет подготовлена лучше, если благодаря доступу в интернет появятся новые рабочие места. Самая действенная стратегия ослабления процесса радикализации общества – создание нового виртуального пространства, наполненного разнообразным контентом и способного привлечь молодых людей. Это пространство станет альтернативой прежде единственного их прибежища – экстремизма. Конечно, потребуются большие усилия со стороны многих участников: общественного сектора, частных компаний, местных и зарубежных активистов. Главную роль в этой кампании сыграют мобильные технологии, поскольку большинство людей, выходящих в сеть, будут делать это при помощи мобильных устройств. Телефоны – индивидуальные и мощные платформы, ставшие символом статуса; владельцы полагаются на них и очень их ценят. Установить контакт с враждебно настроенными молодыми людьми с помощью их мобильных телефонов – лучшая из целей, которую мы можем себе поставить. Разработкой нового контента займутся не только западные компании и правительства. Наибольшего успеха достигнут ультралокальные решения, созданием и поддержанием которых занимаются представители местного сообщества, досконально знающие тему. Ведь просто запускать платформы в надежде, что они понравятся отчужденным от взрослого мира подросткам и будут популярными в их среде, все равно что разбрасывать пропагандистские листовки с самолета. Чужакам не стоит создавать контент, им нужно всего лишь предоставить пространство. Обеспечьте в городе доступ в интернет и дайте горожанам простейшие устройства, а все остальное они сделают сами. Множество технологических компаний разработали инструменты для начинающих, с помощью которых пользователи могут создавать приложения на базе их платформ (среди прочих можно упомянуть Amazon Web Service и Google App Engine). Вообще это блестящая идея – предоставлять людям место для развития бизнеса, написания игр, разработки платформ и строительства организаций в соответствии с собственными представлениями, поскольку она означает, что продуктами компании пользуются (что укрепляет лояльность бренду), и при этом пользователи занимаются тем, чем сами хотят. Сомалийцы будут создавать приложения для связи с другими сомалийцами, и это станет эффективным средством против радикализации общества; то же самое сделают для своих соотечественников пакистанцы. У местных жителей появится больше возможностей, одновременно возникает и малый бизнес, и занятие для молодежи. Самое главное здесь – позволить людям адаптировать продукты под свои нужды и не требовать от них большого технического опыта. Этот процесс станет возможным благодаря сотрудничеству государственного и частного секторов, а также участию активистов и лиц, обладающих влиянием в обществе. Компаниям также следует объединять усилия с местными сообществами и создавать контент совместно. В идеале должно появиться множество материалов, платформ и приложений, говорящих на языке конкретного сообщества, но на одной технологической или системной основе, позволяющей воспроизводить их в других местах. Ведь если причины радикализации везде одинаковы, схожим должно быть и лекарство. Технологические компании находятся в уникальном положении и могут возглавить эти усилия на международном уровне. Самые известные из них разделяют все ценности демократического общества и при этом менее ограничены в средствах, чем власти страны. Они могут пойти туда, куда не может пойти правительство, общаться с людьми, невидимыми на дипломатических «радарах», и говорить на нейтральном, универсальном языке технологий. Более того, именно в этой отрасли создаются видеоигры, социальные сети и мобильные телефоны; вероятно, именно здесь знают, как привлечь внимание молодежи и детей из социальных групп, наиболее восприимчивых к вербовке в террористические группировки. Возможно, эти компании не очень хорошо разбираются в тонкостях радикализации или в различиях между населением ключевых регионов – Йемена, Ирака, Сомали, но зато очень хорошо понимают психологию молодых людей и то, в какие игры они любят играть. Только завладев их вниманием, мы можем надеяться завоевать их умы и сердца. Кроме того, поскольку технологические компании имеют отношение к угрозам безопасности – их продукты используются и террористами, – общество потребует, чтобы они вносили больший вклад в дело борьбы с экстремизмом. Это означает, что им придется не только постоянно совершенствовать свои продукты и ужесточать политику безопасности для защиты пользователей и их контента, но и занять ясную общественную позицию. Как и в случае с капитуляцией MasterCard и PayPal перед политическим давлением в саге WikiLeaks, которая убедила многих активистов, что компании сделали свой выбор, примкнув к противоположной стороне, кто-то посчитает непростительным и бездействие технологических корпораций. Справедливо это или нет, но компаниям придется нести ответственность за использование их продуктов в деструктивных целях. Их культура и ценности будут понятны по тому, каким образом они борются с новыми вызовами. Пустые слова не смогут успокоить хорошо информированную общественность. Уже сделаны первые шаги в правильном направлении: некоторые компании делают по этому поводу ясные заявления в своих политиках. Скажем, в YouTube есть проблема объема контента. Ежедневно просматривается более четырех миллиардов роликов (и шестьдесят часов видео загружается каждую минуту), поэтому компания не может изучить все эти материалы, чтобы отсеять те, что содержат неприемлемое содержание, в частности пропагандируют терроризм. Вместо этого YouTube полагается на процесс, в рамках которого сами пользователи помечают контент, который считают недопустимым, после чего видеоролик направляется на рассмотрение команды YouTube и снимается с показа, если нарушает политику компании. В конечном счете должны появиться единые отраслевые стандарты. Все цифровые платформы выработают общие подходы к опасным экстремистским видеоматериалам, размещаемым в сети, как им уже удалось договориться об одинаковой политике в отношении детской порнографии. Между безопасностью и цензурой – очень тонкая грань, и мы должны это учитывать, создавая систему защиты. Совместными усилиями участников отрасли удастся разработать программное обеспечение, способное более эффективно обнаруживать видео с террористическим содержанием. Какие-то компании пойдут так далеко, что станут применять программы распознавания речи, регистрирующие определенные последовательности ключевых слов, или распознавания лиц, чтобы идентифицировать известных террористов. Конечно, терроризм будет существовать всегда, оказывая деструктивное влияние на общество. Но раз завтрашним террористам придется жить одновременно в реальном и виртуальном мире, их сегодняшняя модель обеспечения секретности и свободы действий окажется разрушенной. За ними будет следить больше электронных глаз; будет фиксироваться больше взаимодействий, и поэтому, какими бы осторожными ни были даже самые способные из террористов, они не смогут найти в виртуальном пространстве идеального укрытия для себя. Если они в виртуальном пространстве, их можно найти. А значит, раскрыть и всю сеть их помощников. В этой главе мы рассматривали самые темные способы насильственного разрушения будущего мира. Однако, увы, конфликты и войны уже стали частью истории и неотъемлемым элементом жизни общества. Поэтому возникает вопрос: как используют эти инструменты государства и политические движения для достижения своих целей? Попробуем найти ответ, представив, на что будут похожи конфликты, войны и интервенции в мире, где практически каждый имеет доступ в интернет. Глава 6 Будущее конфликтов, войн и иностранного военного вмешательства Прежде мы не знали о стольких конфликтах по всему миру. Благодаря обилию информации о жестокости, творящейся повсюду: рассказов, видеоматериалов, фотографий, твитов, – иногда кажется, что в наше время насилия особенно много. Просто, как говорят газетчики, «настоящие новости – плохие новости». Поэтому если что и изменилось в последнее время, так это информированность о конфликтах, а не их количество. Вообще-то сейчас гораздо более мирное время, чем когда бы то ни было, а уровень насилия в обществе за последние несколько веков резко упал благодаря стабилизации власти государств (которые монополизировали право на насилие и установили верховенство закона), развитию торговли (выгоднее торговать, чем убивать) и расширению международных связей (непонятные и страшные «чужие» стали ближе). Психолог Стивен Пинкер в своем выдающемся масштабном исследовании «Лучшие стороны нашей натуры»[40] отмечает, что «проявление миролюбивых наклонностей», так же как эмпатия, способность отличать добро от зла, здравомыслие и самоконтроль, стимулирует некие внешние силы, которые «удерживают нас от насилия и заставляют сотрудничать с другими и проявлять альтруизм». Как только понимаешь эту взаимосвязь, замечает Пинкер, «мир начинает выглядеть иначе. Прошлое представляется менее безоблачным, а настоящее – менее мрачным». Если бы это исследование было проведено на пятьдесят лет позже, то, конечно же, пункт «Доступ в сеть» попал бы в список Пинкера, поскольку во времена интернета преступникам скрыться намного труднее, а это ослабляет мотивы к совершению насилия и меняет баланс сил: желание совершать преступления уходит, препятствовать им – растет. Тем не менее конфликты, войны, приграничные перестрелки и массовые убийства останутся неотъемлемой частью человеческой истории в течение жизни многих поколений, даже если их характер изменится в условиях технологической эпохи. В этой главе мы поговорим о появлении новых возможностей и угроз и о том, как изменятся в ближайшие годы различные типы конфликтов: дискриминация меньшинств, вооруженные конфликты и иностранное военное вмешательство. Меньше геноцида, больше дискриминации Причины насильственных конфликтов столь сложны, что выделить какую-то одну невозможно. Но есть один всем известный фактор (и он изменится в цифровую эпоху): это систематическая дискриминация и преследование меньшинств, когда их представители, став жертвами насилия, начинают мстить своим обидчикам. Мы считаем, что в будущем такие масштабные убийства, которые можно было бы признать геноцидом, совершать будет все труднее, а вот дискриминация, скорее всего, усилится и будет проявляться в самых разных формах. И официальные ведомства, и неформальные группировки, цель которых – дискриминация, с помощью интернета и мобильной связи найдут новые способы маргинализации меньшинств и других сообществ-изгоев, которые сами невольно облегчают задачу своим преследователям тем, что также используют современные технические устройства. К существующим способам дискриминации виртуальный мир добавит множество новых, и те, кто сумеет синхронизировать свои действия в реальном и виртуальном мире, особенно преуспеет. Если у населения страны есть доступ в интернет, то у властей найдется масса способов оказать давление на одну из социальных групп. Самый простой – это удалить информацию о меньшинстве из национального интернета. Особенно легко это сделать в странах, где существует жесткая система фильтрации контента. Для этого достаточно потребовать от интернет-провайдеров блокировать все запросы, содержащие определенные ключевые слова, и отключать сайты с запретными материалами. Чтобы предотвратить расползание ссылок по сайтам вроде Facebook и YouTube, можно использовать активный подход к цензуре, аналогичный китайскому, когда цензоры автоматически отключают соединение, заметив запрещенное слово. Китайские власти в качестве мишени могут выбрать уйгурское меньшинство, проживающее на западе страны. Представители этой этнической группы сконцентрированы в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, имеют тюркское происхождение, исповедуют ислам, и у них давние трения с китайцами хань, составляющими большинство жителей Китая. Сепаратистские движения уйгуров несколько раз пытались поднять восстание, но все эти попытки закончились неудачей. Уйгурское население при всей своей немногочисленности представляет собой постоянную головную боль для Пекина, и не нужно обладать слишком развитым воображением, чтобы представить, как власти страны переходят от цензуры информации (вроде запрета материалов о волнениях в Урумчи в 2009 году) к удалению из интернета любого контента, касающегося уйгуров. Кто-то может посчитать, что такие действия вызваны политической необходимостью, что можно попытаться устранить внутренние угрозы стабильности, просто «стерев» их. И тогда информации об этих группах внутри страны не останется, хотя, конечно, за пределами национального интернета она сохранится. Удаляя информацию, власть унижает меньшинство, как бы игнорируя сам факт его существования, и сильнее изолирует его от остального населения, тем самым получая возможность безнаказанного преследования. Кроме того, если достаточно жесткая цензура продержится долгое время, вырастут следующие поколения титульной нации, которые практически ничего не будут знать об этом меньшинстве и о его проблемах. Трудно заметить удаление контента, оценить потери и поднять тревогу, поскольку в материальном плане эффект от него минимален, зато оно имеет огромное символическое и психологическое значение для представителей меньшинства, глубоко оскорбляя их. Если же кто-то уличит правительство в том, что оно сознательно блокирует информацию, касающуюся меньшинств, официальные лица могут оправдать свои действия соображениями безопасности или сослаться на компьютерный сбой или неполадки инфраструктуры. Если же власти захотят не только контролировать всю информацию в рамках политики дискриминации, но и перейдут к полноценным виртуальным гонениям, то найдут способ полностью лишить представителей меньшинства доступа в интернет. Это может показаться несерьезным по сравнению с физическим притеснением, незаконными арестами, актами насилия и экономическим и политическим подавлением, с которыми сталкиваются сегодня во всем мире подвергающиеся гонениям сообщества. Но люди все больше привыкают к использованию сотовой связи и интернета. Мобильные устройства становятся жизненно важными для них, позволяя им раздвинуть свои рамки, получая информацию, работу, доступ к ресурсам и развлечениям, связываясь с другими людьми. Исключение представителей преследуемых меньшинств из виртуального пространства может ухудшить их положение, поскольку в определенном смысле их развитие затормозится и они упустят возможности для роста и процветания, которые, как мы видим, несут всему миру информационные технологии. Им будет сложнее воспользоваться своими деньгами, оплачивать покупки банковской картой и получить кредит. В Румынии власти умышленно лишают примерно 2,2 млн этнических цыган тех возможностей, которые есть у остального населения страны. Эта политика проявляется в раздельном обучении и экономических притеснениях в виде дискриминации при приеме на работу и отсутствия равного доступа к медицинским услугам (не говоря уже о социальном клейме). Трудно сказать хоть что-то об уровне проникновения мобильной связи и интернета среди цыган: многие из них не указывают при опросах свою национальность из страха наказания. Однако когда они освоят виртуальное пространство, то найдут способы улучшить свое положение. Возможно, когда-нибудь в будущем цыгане даже задумают создать свое виртуальное государство. Все эти потенциальные возможности будут блокированы, если румынское правительство решит распространить свою политику дискриминации цыган на интернет. Технологическое давление может принимать различные формы в зависимости от возможностей влияния государства и степени его желания причинять страдания свои жертвам. Если от всех граждан потребуют зарегистрировать свои устройства и IP-адреса (во многих странах уже регистрируют мобильные телефоны и компьютеры) или будут вести реестры «людей-невидимок», то с помощью этих данных румынское правительство легко сможет блокировать доступ цыган к новостям, информации из-за рубежа и платформам, важным с экономической или социальной точки зрения. У пользователей будет или пропадать доступ к их персональным страницам в социальных сетях или услугам онлайн-банкинга и появляться сообщение об ошибке, или практически до нуля падать скорость соединения. Власти могут воспользоваться своим контролем над телекоммуникационной инфраструктурой страны и начать разрывать разговоры по мобильному телефону, глушить телефонную связь в определенных районах или время от времени прерывать соединение пользователей-цыган с интернетом. Возможно, даже договорятся с розничными дистрибьюторами и, действуя через посредников, организуют продажи цыганам неисправных или напичканных ошибками и троянами ноутбуков и смартфонов, чтобы впоследствии установить на них вредоносные программы. Вместо того чтобы систематически прерывать доступ в интернет (такая тактика может привлечь нежелательное внимание), румынскому правительству было бы достаточно делать это эпизодически: настолько часто для того, чтобы это раздражало целевую группу, но с такими перерывами, чтобы отрицать наличие злого умысла. Конечно, цыгане смогут найти техническую возможность получить хотя бы базовый доступ к сети, но все же блокада окажется вполне действенной и нанесет им серьезный ущерб, ведь эпизодически доступный интернет – не то же самое, что полноценно работающий. Если такие действия будут практиковаться на протяжении достаточно долгого времени, они могут превратиться в политику виртуального апартеида, когда для различных групп в обществе будут установлены разные ограничения на использование мобильной связи и интернета. жүктеу/скачать 4.27 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|