Генералы в юбках

Леон. Я не признаю правомочность вашего правосудия.

Президентша (посоветовавшись с заседателъницами). Суд отклоняет ваше заявление как не относящееся к делу. Можете сесть. Переходим к заслушиванию свидетелей. (Замечает Лебеллюка, ерзающего на стуле и тянущего вверх руку.) У вас есть возражения, мэтр?

Лебеллюк (преувеличенно тонким голоском). Мой клиент, госпожа президент... (Голос у него срывается.) Мой клиент, госпожа президент...

Президентша (благосклонно). Говорите нормальным голосом, мэтр.

Лебеллюк (виновато). Это невозможно.

Леон криво улыбается и бурчит: «Хитер, подлец!»

Президентша. Ну что же, продолжайте.

Лебеллюк (писклявя изо всех сил). Мой клиент, госпожа президент, всеми уважаемый человек. Одни его титулы и награды, не говоря уже о его безупречной репутации, свидетельствуют в его пользу. А мы с высоты нашего положения хотим вынести ему...

Президентша (сухо). До этого пока еще не дошло. Свою защитительную речь, мэтр, вы произнесете позднее. А пока прошу вас сесть и впредь не просить слова без достаточного основания.

Лебеллюк (тотчас садясь). Да, госпожа президент. Больше это не повторится.

Леон. Заячья душа!

Президентша (заметив, что Ада встает). Вы желаете сделать суду сообщение до начала разбора дела, мадам де Сен-Пе?

Ада (с достоинством). Я считаю своим долгом поставить суд в известность, что менее двух часов тому назад мой муж в приступе животной страсти, никак не спровоцированной, прошу поверить, моими действиями, попытался меня изнасиловать.

Президентша (посовещавшись с заседательницами). Суд начинает слушание дела. Вызовите первого свидетеля.

Лебеллюк (шепотом). Что, не выгорело?

Леон (мрачно). Где там! Такого дурака свалять! Это все ты со своими идиотскими идеями!

Лебеллюк (шипит, разозленный). В студенческие годы, помнится, у тебя не бывало проколов по этой части. Тогда они сами стелились перед тобой.

Леон; Заткнись! Тоже мне специалист! Проваливай в свою Сикстинскую капеллу.

1-я заседательница (найдя повестку у себя за корсажем). Флипот Ле Публан, супруга Ля Фиселля, служанка дома.

Президентша (мужским банком). Поклянитесь говорить правду, только правду, ничего, кроме правды. Поднимите правую руку и скажите: клянусь.

Флипот (поднимая руку). Клянусь.

Президентша. Вы находитесь на службе у обвиняемого с тысяча девятьсот пятьдесят пятого года?

Флипот (испуганно). Да, господин президент.

Президентша (задетая за живое, привычно поправляет). Госпожа. Вы были свидетельницей акта?

Флипот, Да, господин президент.

Президентша (лающим голосом). Госпожа! Надо говорить: госпожа президент!

Флипот (затравленно). Да, господин президент!

Президентша (посовещавшись с зассдателъницами, пожимает плечами). Хорошо, продолжим! Не надо волноваться. Расскажите, что вы видели.

Флипот. Я послала ее, как обычно, убрать спальню месье. Сама я была на кухне. Гляжу, нет чеснока! А я как раз собиралась делать телятину с морковкой. Не знаю, как вы, господин президент, а я, когда делаю телятину с морковкой, всегда кладу чеснок. Я знаю, многие со мной наверняка не согласятся...

Президентша. Постарайтесь придерживаться фактов.

Флипот. Хорошо, господин президент. Иду я, значит, за ней, чтобы она сбегала за чесноком к итальянцу... у него лавка-то в двух шагах от нас... ну вот, открываю, значит, дверь, а он на ней сверху!

Президентша. На ком?

Флипот. На этой горничной, господин президент.

Президентша. Как он был одет?

Флипот. В свой мундир. Он с утра так одевается. Говорит, что так ему сподручнее писать свои статьи в «Фигаро».

Президентша. Понятно. И что же вы сделали?

Флипот. Я подумала — не моего это ума дело, прикрыла дверь и сама пошла к итальянцу за чесноком.

Лебеллюк (вставая). Могу ли я задать свидетельнице вопрос, госпожа президент?

Президентша. Задавайте, мэтр.

Лебеллюк (обращаясь к Флипот). Что, постель была застлана?

Флипот. Наполовину, месье Лебеллюк.

Лебеллюк. Называйте меня мэтром. А что, эта юная особа тоже, как и вы, застилала постель?

Флипот. Да, месье Лебеллюк.

Лебеллюк (выведенный из себя). Называйте меня мэтром! (Обращаясь к суду.) Кровать моего подзащитного, если мне не изменяет память, не вполне обычная кровать. Это фамильная реликвия — старинная огромная кровать, из тех, что стоят в углу. Отодвинуть ее, с тем чтобы заправить покрывало с другой стороны, под силу далеко не каждому. Проще — я бы даже сказал, естественнее — перегнуться к дальнему краю. (Неуклюже показывает, как это делается.) Горничной, понятно, не привыкать, для нее это дело привычное, но если взглянуть со стороны... Согласитесь, подобная поза может кому-то показаться двусмысленной, чтобы не сказать завлекающей. Хотелось бы услышать от свидетельницы, которой самой приходилось заправлять эту постель, что она думает по данному поводу.

Флипот. Ваша правда! Чтобы заправить эту треклятую кровать, надо посередке ложиться. А он только того и ждет!

Президентша. Что вы хотите этим сказать?

Флипот. Ах, господин президент, ну чего я буду вам объяснять? Мы, женщины, для того и леворюцию делали, чтобы себя от них оборонить, только ведь у них, сами знаете, всегда одно на уме! Ну вот, и когда он, значит, так ее припечатал, она, натурально, давай голосить, это уж как водится. А я так понимаю: раз голосит — считай, дело наполовину сделано. А коли сделано, то, значит, и результата ждать недолго! Не худо бы помнить об этом всем девушкам, а то, как я когда-то, в такой же переплет попадут.

Президентша. Следует ли понимать вас в том смысле, что вы лично прошли через подобное испытание?

Флипот (бесхитростно). Месье был тогда мужчина видный. А я пришла к ним в дом еще незамужней. Чего же вы хотите?

Президентша (покоробленная). Все это происходило до принятия нового законодательства и потому не может быть поставлено в вину подсудимому. Благодарим вас. Вы можете вернуться на свое место. Вы хотите что-то сказать, мэтр?

Лебеллюк. Если позволите, два слова, госпожа президент. Свидетельница коротко и ясно заявила буквально следующее: «Он был сверху». (Начинает развивать свою мысль.) Может быть, «сверху» означает просто «на кровати»? А что если мы просто-напросто помогали этой девушке застилать кровать, ни о чем другом не помышляя?

Флипот (даже вскрикивает от изумления). Как вы можете, месье Лебеллюк? Вас же тогда не было! Месье был один!

Лебеллюк (обмениваясь с судьями понимающей улыбкой). Я позволю себе, с разрешения суда, оставить без ответа последнюю реплику. (Продолжает свою речь, широко размахивая руками мантии.) И эту помощь, гражданки судьи, я расцениваю как одно из проявлений подлинной человечности и изысканной учтивости моего подзащитного. (Флипот, со значительностью в голосе.) Мадам Флипот, не станете же вы оспаривать тот факт, что мой подзащитный по доброте душевной помогал горничной заправлять кровать? Кровать, с которой, по вашим собственным наблюдениям, чрезвычайно трудно управиться?

Флипот (простодушно смеясь). Ну да, месье Лебеллюк! Помогал, а как же!

Лебеллюк (торжествующе садится). Ну вот!.. Зовите меня мэтром... именно это я и хотел от вас услышать.

Флипот (продолжает, хихикая). Он ведь, хитрец, всегда так! Сначала скажет: «Подождите, дитя мое, я вам сейчас помогу!» А потом — цап! И уже поздно кочевряжиться. (Под леденящими взглядами судей благоразумно отступает назад.) Это так раньше было. (Продолжает как по-писаному.) При патриархамском режиме. Когда сознание женщины еще не успело пробудиться. (Заканчивает весьма рассудительно.) Сегодня дело другое. Да и я давно уже не такая простушка!

Президентша (сухо). Вот и отлично. Садитесь!

Флипот возвращается на свое место. На нее туг же набрасывается Фиселль, и они начинают вполголоса ожесточенную свару, которая, то утихая, то вспыхивая с новой силой, продолжается до конца заседания.

Президентша. В деле имеются показания пострадавшей стороны, а также копия метрики ребенка, совпадающая по числам с концом срока интересующей нас беременности. (Леону.) Вы признаете себя отцом ребенка?

Леон. Да, конечно. Если он от меня. Я прошу одного: показать мне его. Я ведь этого ребенка ни разу не видел. Вечно они от меня все прячут!

Президентша. Это запрещено. (Зачитывает.) Статья семьсот вторая: «Виновные в противозаконной любовной связи должны быть разлучены. Административные меры должны быть направлены на то, чтобы обе стороны ничего не знали о местонахождении друг друга».

Леон. Она мне говорила о своей беременности, но подсчеты были настолько приблизительными, что отцом мог быть кто угодно. Тем более что она давно уже не была аленьким цветочком. Нет, я верю только своему носу. У него мой нос?

Президентша. Видел ли кто-нибудь из присутствующих этого ребенка? Если да, то пусть даст свидетельские показания.

Флипот. Я, господин президент!

Президентша (в сильнейшем раздражении). Госпожа!

Флипот (испуганно). Да, госпожа.

Президентша (рычит). Госпожа президент!

Флипот (затравленно). Да, господин президент!

Президентша (воздевает руки к потолку). Флипот Ле Публан, суд готов выслушать ваши показания по этому вопросу при условии, что вы будете говорить только правду. Итак, когда вы видели этого ребенка и при каких обстоятельствах?

Флипот. Так ведь я сама отвела ее в роддом! Не хотела говорить, что она с пузом! Делала вид, будто это от пирожков! Ну вот, а уж в больнице сестричка мне ребенка, как родился, сразу принесла показать. Решила, видно, что я ему бабушкой буду.

Президентша. Можете ли вы описать нам ребенка, чтобы рассеять сомнения обвиняемого, а заодно и суда?

Флипот (хмыкает, предвидя реакцию зала). Он был весь черный-пречерный, господин президент! Хорошенький такой сенегальчонок!

Леон (кричит Лебеллюку). Это посыльный Потэна. Он частенько к ней заглядывал. Я всегда подозревал, что тут дело нечисто!

Лебеллюк (язвительно). У нас, в Сикстинской, тебе никто такую свинью не подложит!

Президентша (трясет колокольчиком, требуя прекратить шум). Суд благодарит свидетельницу и заносит ее показания в протокол. Вы можете сесть на место.

Президентша. Подсудимый! Показания Флипот Ле Публан сняли с вас обвинение в незаконном отцовстве по статье четыреста сорок пятой. Однако вы продолжаете обвиняться в прелюбодеянии с вашей служанкой, прелюбодеянии, которое вы совершили в покоях, освященных Гименеем. А это преступление влечет за собой все перечисленные наказания. Сейчас суд заслушает свидетелей по вопросу о вашем моральном облике. (Заседательнице.) Вызовите следующего свидетеля.

1-я заседательница. Вызывается Мирей Паралюи, двадцати четырех лет, служанка дома.

Президентша. Поклянитесь говорить только правду, всю правду, ничего, кроме правды. Поднимите правую руку и скажите: клянусь.

Горничная (поднимия руку). Клянусь.

Президентша. Вы поступили на службу в семью Сен-Пе несколько дней назад. Вас взяли на место пострадавшей. Представился ли вам за это время случай вступить в контакт с обвиняемым?

Горничная. Не сразу. Мадам хотела, чтобы я сначала получше познакомилась с домашним укладом. И еще она сказала, чтобы я была начеку. Она много рассказывала мне про месье и внушала, что месье очень опасен, даже когда он на цепи... то есть, я хотела сказать, когда он привязан!

Президентша. В каких выражениях описывала вам мадам де Сен-Пе своего мужа?

Горничная (смущенно). Ну... не знаю...

Президентша (строго). Что значит «не знаете»? Суд предупреждает вас. Вы поклялись говорить всю правду!

Горничная, (решается, не без стеснения). Мадам говорила, что он старый развратник и притворщик.

Шепот в зале. Леон опускает голову. Похоже, ему не по себе оттого, что сейчас скажет Горничная.

Президентша. При каких обстоятельствах вам довелось общаться с обвиняемым?

Горничная. Сегодня утром я пришла отвязать ему правую руку, чтобы он написал свою колонку в «Фигаро».

Президентша. И как он держался все это время?

Горничная (после легкого замешательства). Очень вежливо. Попросил только потереть ему затекшую руку, а то он писать не мог.

Президентша. И вы это сделали?

Горничная. А чего такого!

Президентша. Скажите, пока вы растирали ему руку, вы не заметили в его поведении ничего предосудительного?

Горничная. Да нет вроде.

Президентша. Суд благодарит вас. Вы слишком недолго пробыли в доме, чтобы можно было ожидать от вас каких-то новых подробностей.

Ада (вставая). Свидетельница сообщила далеко не все! Я прошу суд задать ей вопрос: в какую игру мой муж попросил ее поиграть с ним?

Горничная (после некоторой растерянности) Он попросил меня побыть горбуном с улицы Квинкампуа.

Президентша (явно заинтригованная). Не могли ли бы вы пояснить нам, что в точности означает выражение «побыть горбуном с улицы Квинкампуа»?

Горничная (хихикнув). Да ничего такого! Просто надо держать на спине блокнот, чтобы человеку было удобно писать. Особенно когда у него только одна рука отвязана.

Президентша (слегка разочарованная). И это называется «побыть горбуном с улицы Квинкампуа»?

Горничная (простодушно). Ну да. А вы чего подумали?

Президентша (свысока). Ничего! Здесь вопросы задаю я!

Ада (вскакивает, брызжа слюной). Да, он попросил ее подержать на спине блокнот, как знаменитый горбун эпохи Регентства! Но пусть она вам расскажет, госпожа президент, про безобразную и двусмысленную позу, в которую он ее при этом поставил!

Президентша. Поясните ваши слова.

Ада (бушуя). Горбун с улицы Квинкампуа действительно подставлял свой горб различным спекулянтам, которые подписывали на нем всякие там бумаги. Но, во-первых, у него был настоящий горб и очень удобный горб! И к тому же он был мужчина, мужчина в возрасте, да еще обиженный природой! Разве он мог, подставив свой горб спекулянтам, возбудить в них какое-нибудь желание? Тем более что голова у них была занята совсем другим. А теперь я прошу судей представить себе, как свидетельница, пытаясь удержать на спине блокнот, складывается пополам и выставляет свой зад на обозрение моему мужу!

Лебеллюк тянет вверх руку, привставая со стула.

Президентша. Говорите, мэтр.

Лебеллюк (устраивает пантомиму). Прошу суд вникнуть в ситуацию. Вот я кладу на спину блокнот и нагибаюсь. (Блокнот падает, Лебеллюк распрямляется). Видите, надо нагнуться таким образом, чтобы удержать блокнот в равновесии. Спина при этом должна быть прямая, зад подан чуть назад... вот так, иначе не выгнешь спину. (Застыл, согнувшись пополам.) Взгляните! Разве моя поза настраивает вас гражданки судьи, на игривый лад?

Оживление в зале.

Президентша (резко). Сядьте, мэтр. Ваша демонстрация неубедительна. И вообще, вы выказываете неуважение суду... Продолжим восстановление картины. Подсудимый, встаньте. Теперь пускай свидетельница примет позу, в которую вы поставили ее сегодня утром, чтобы вам было удобнее писать.

Президентша. Обвиняемый, сделайте вид, что вы пишете.

Горничная (хихикает). Когда он так быстро пишет, страсть как щекотно!

Президентша (посовещавшись с заседателъницами). Достаточно. Можете сесть на свое место. Инцидент исчерпан. Суд не может поставить в вину подсудимому то, что он положил блокнот на спину горничной.

Лебеллюк (вскакивает). Защита благодарит суд за понимание в этом вопросе!

Ада (вскакивает). Нет, ему это так не пройдет! Я прошу судей представить себе, какое направление должны были принять мысли моего мужа при виде почти голого тыла этой барышни!

Президентша (начиная раздражаться). Суд имеет дело только с голыми фактами! Итак, этот вопрос закрыт. Нам осталось допросить, если не ошибаюсь, еще одного свидетеля из домашней прислуги.

1-я заседательница (чуть было снова не потерявшая повестку). Вызывается Люсьен Ля Фиселль, слуга дома.

Фиселль (вскакивает, руки по швам). Полотер, командир!

Президентша. Что — полотер?

Фиселль. Я полотер! Натираю полы!

Президентша. Вас об этом никто не спрашивает. Выйдите к барьеру и поклянитесь говорить правду, только правду, ничего, кроме правды. Поднимите правую руку и скажите: клянусь,

Фиселль (поплевав на свою грязную руку, вытирает ее о штаны и, радуясь своей новой роли, поднимает руку вверх). Клянусь головой моей женушки!

Президентша. Вас никто не просит клясться ее головой. Сколько лет вы находитесь на службе у обвиняемого?

Фиссель. Одиннадцать, глубокоуважаемая госпожа президент!

Президентша (поморщившись). Просто «госпожа президент»! И как вы с ним ладили все это время?

Фиселль. Как сапог с портянкой!

Президентша. Суд просит вас выбирать выражения, Вы сказали, что полотер. Ваша работа такова, что вам, вероятно, не часто приходилось тесно общаться с обвиняемым?

Фиселль (почувствовав себя в своей стихии). Как бы не так! Это я только зовусь полотером, а вообще, чего я только не делаю! В этом доме так уж заведено: никакой специализации. Приношу ему утром, к примеру говоря, начищенные ботинки или отутюженные брюки, ну и, натурально, покалякаем немножко. Месье, он любит общаться с народом, а я люблю поговорить с умным человеком. Глядишь, тоже ума-разума наберешься. И потом, не забывайте, кто, как не я, кормил его все это время, что он стоял у позорного столба! А ведь он такой жук, с ним замучаешься! «Ложечку за папу, ложечку за маму»... Я уж перед ним чуть не лебедем скакал! Особенно когда дело до шпината доходило. Не любит он шпинат, хоть ты тресни! Но, вообще говоря, ничего худого о нем я вам не скажу.

Президентша. А в моменты близости с обвиняемым, о которых вы сейчас говорили, случалось ли ему делиться с вами какими-то интимными подробностями? Например, своими сексуальными увлечениями?

Фиселль. О! Не могу сказать, что он не пытался. Но я его не слушал! Таков был приказ! А для Фиселля приказ — это закон! У нас на фронте офицеры как говорили? «За Фиселля можно быть спокойным. Этому только прикажи!» Так что я его не слушал. Приказ есть приказ! (После паузы.) Но уши-то мне на что даны? Так что, сами понимаете, я все слышал.

Президентша. И что же вы слышали?

Фиселль. Да ничего особенного. Ничего такого, о чем я должен был доложить по инстанции. Я, знаете, действую согласно инструкции! Да и о чем ему было говорить? Ну вспоминал про всякие так милые мордашки и аппетитные ляжки... Ну всплакнул разок-другой... (Косится в сторону Леона, явно готовя какое-то вероломство). Вы уж, месье, не обессудьте, но начальству надо говорить все как на духу! Так вот, сказать вам по правде, месье всегда немножко грустил по старым порядкам. Много ведь таких, которым наша леворюция не по сердцу пришлась! В общем, когда он что-нибудь этакое говорил, я становился непроницаемым, как броня! Потому что сам я, спросите хоть у моей жены Флипот, в жизни своей не позволил себе не то что похабного слова — худого намека, ей-богу, даже под этим делом! Нельзя, и все! Да и на кой они мне сдались, эти мордашки? Я, знаете, в этом вопросе строг. Чтоб все по закону! Кюре там, библия, и все честь честью. Отведите мне специальный день на исполнение супружеского долга, и я первый крикну: «Будет исполнено, мой лейтенант!» От чистого сердца. Я ведь не баламут, как некоторые. Слово женщины для меня закон! Да что там слово! Словечко, тайный знак — и я готов! Но только чтоб в установленный день! Недаром у нас на фронте...

Президентша (не выдержав, перебивает его). Вы отвлеклись. И вы не ответили, по существу, на мой вопрос. Скажите, когда у обвиняемого была связь с девицей Парампюир, посвящал ли он вас в свои с ней отношения?

Фиселль. Не в его это характере. Я, конечно, пытался его прощупать... на случай, если придется вот так вот докладывать по инстанции. А что, она ничего, говорил я ему. А он — ни звука. Месье привык все делать втихаря.

Президентша. Случалось ли вам застать их вместе?

Фиселль. Что вы! По части маскировки это такой жук! В любую щель спрячется. И не видно его, не слышно. Столько лет всех за нос водить... конечно, насобачился! У него уже свои отработанные приемы. Может, он все это в спальне проделывал, когда горничная убираться приходила... А может, когда она утречком приносила завтрак ему на верхотуру... Только не на кухне! Там всегда Флипотка толчется! И не у нее в комнатке на втором этаже, где живет вся прислуга. Исключено. Сам проверял.

Флипот (подскакивая). Так это ты, паскудник, проковырял дыру на уровне умывальника?

Фиселль. Не будем об этом. Я же тебе еще тогда сказал, когда ты попросила меня ее заделать, что это старая дыра, проковыренная еще при патриархамстве. Стало быть, списано амнистией!

Флипот. Все равно это твоих рук дело! Это ты ее проковырял, чтобы подсматривать за кухарками, когда они перед сном раздеваются! Грязная свинья!

Фиселль. Я ж тебе говорю: дыра старая!

Президентша (выйдя из себя, звонит в колокольчик). Замолчите оба, не то вы будете удалены из зала! Свидетельница Флипот, сядьте на место!

Флипот (садясь). Ты мне за это еще ответишь!

Фиселль (запуганный). Вы уж скажите, командир, как все было, если она вдруг пожалуется в Комитет. Законы-то на что? Дыра ж попала под амнистию! Это раньше можно было плевать на закон, а сейчас, моя дорогая, не те времена! (Видно, что он «поджал хвост».) Если хотите знать, там просто известка отвалилась. А я эту дырочку так заштукатурил — ни одна живая душа не обнаружит! И вообще, мой президент, я ею давно уже не пользовался. Я ведь стал совершенно другим человеком! (Сообразив, что его могут превратно исполковатъ.) Да я за новое общество в огонь и в воду!

Флипот (кричит мужу). Врешь, отлетела вчера замазка! Ни к черту твоя штукатурка не годится!

Фиселль (пытается сохранить хорошую мину при плохой игре). Отлетела, говоришь? Значит, высохла. На то она и штукатурка. Все имеет свой предел.

Президентша (сквозь зубы). Наше терпение тоже! Так вы не желаете сообщить суду ни одного конкретного факта, касающегося подсудимого? Хочу напомнить вам, что в ваших интересах полностью отмежеваться от патриархамских взглядов и поступков вашего патрона. Подозрений вашей жены в отношении некоторых ваших действий, на мой взгляд, достаточно, чтобы заявить в Комитет Бдительности с указанием на нарушение вами статьи семьсот двенадцать. Поймите суд правильно, я не оказываю на вас давления. Но не забывайте: я — женщина, и к тому же член Комитета. Так что если нам все же придется заняться вами, мне достаточно будет заверить моих коллег в вашей лояльности, чтобы они отнеслись к этому относительно легкому проступку с известной снисходительностью...