Храни вас Бог! Ваш священник Константин Пархоменко Вопросы прихожан Человек в храме: традиции и обряды

Если мы все грехи сказали, но не дали Богу обещание исправиться, Таинство не совершилось.

Если мы грехи написали, а народа много, и священник их не прочитал при нас, Таинство исповеди не совершилось.

Наталья

…Однажды я ехал в машине с одним человеком. Это хороший и очень верующий человек. И вот он включил в машине радио. Там пела Дженис Джоплин. Мы стали слушать.

Человек говорит: «Хорошо поет!» Я согласился.

Он продолжает: «…жалко, что в ад попала». Я просто остолбенел... «Как, – говорю, – мы можем за Бога решать, кто куда попадет?»

Вот мнение отца Амвросия похоже на позицию этого человека. Это не просто смелое, а даже какое-то дерзновенное (скажем так, избежим слова «дерзкое») утверждение. Тайны духовной жизни во всей полноте не открыты даже великим святым. Утверждать, что «Дух Святой вот тут есть, а тут его нет», значит за Духа (который, кстати, дышит, где хочет (Ин. 3, 8)), решать, где Ему быть, а где не быть, где действовать, а где не действовать.

Но я лучше отвечу по порядку. Приведу курсивом мнение отца Амвросия и под ним дам свой комментарий.

Это так и есть. Запрещенный, лишенный сана и проч. священник не имеет права совершать никакие Таинства и обряды, Таинство исповеди не совершается.

Вот приходит человек первый раз в жизни. У него от страха даже в глазах темно. А если священник и смотрит еще грозно… И этот человек искренне кается, но какой-то грех не может назвать. По стеснению или по какой-то иной причине он не может еще это сделать… Это нехорошо — я согласен, но значит ли это, что вся исповедь аннулируется? Не думаю. И у святых отцов никогда такого не видел.

Это вообще противоречит православному учению. Эта так называемая разрешительная молитва появилась в чине исповеди в XVII веке. Причем ее происхождение — католическое. (Об этом можно прочитать статью проф. Н.Д. Успенского «Коллизия двух богословий в исправлении русских богослужебных книг в XVII веке». Богословские труды. М., 1975. Сборник 13.)

Получается, что исповеди до XVII века не совершались?

Но даже если сформулировать тезис так: «Сегодня над всеми обязательно должна быть прочитана…», то и тут можно кое-что сказать.

Засеките время и прочитайте эту молитву быстро-быстро. А теперь умножьте эти 10 секунд на 360 исповедников (такое количество бывает в большие праздники). Получается час. Целый час скороговоркой проговаривать эту молитву. При том, что литургия идет максимум 2 часа. А где же время человеку перечислить грехи?..

Именно исходя из этой проблемы и практикуется так называемая общая исповедь. То есть над людьми читаются молитвы, перечисление грехов и над всеми один раз (!) — полная разрешительная молитва. Потом люди подходят к аналою, на котором лежат Св. Евангелие и Крест, преклоняют голову, и священник покрывает голову кающегося епитрахилью и осеняет ее знаком креста. Иногда со словами: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа», иногда молча.

А сколько батюшек из-за нехватки времени только начинают читать эту молитву и недочитывают…

Ставить Таинство покаяния человеческой души в прямую зависимость от каких-то слов просто несерьезно. Это как раз соответствует католическому пониманию, что Таинство совершается при произнесении особых слов.

Но Православие никогда не ставило веру и духовную жизнь в зависимость от слов.

Если мы все грехи сказали, но не дали Богу обещание исправиться, Таинство не совершилось.

Тоже сложный вопрос. А если человек не готов пока сказать «нет» какому-то греху? Не подходить к исповеди?

Взять курение. Многие люди говорят: «Я понимаю, что это плохо, много раз пытался бросить, прошу Бога о помощи, очень хочу освободиться, но боюсь, что опять паду…» Что же, Таинство не совершилось? Бог не простил?

Духовнический опыт показывает, что иногда христианину до каких-то вещей надо «дорасти». Если каяться в курении и просить Бога о помощи, то через какое-то время желание курить пропадает. Не сразу, но через какое-то время.

А если человек, с которым ты поссорился, не хочет мириться?

Может, правильнее было бы сказать так: «Человек, который хочет, чтобы Бог его простил, должен примириться со всеми. Если по не зависящим от него причинам это сделать невозможно (отъезд человека, нежелание того, с кем ты поссорился, и проч.), нужно примириться в душе. Простить от всего сердца и не держать обиды».

Когда грехов много, бывает тяжело их высказать одному священнику, а то и стыдно, и если мы часть грехов скажем одному священнику, часть другому, третьему, т.е. сознательно свои грехи утаим на одной исповеди, на другой, на третьей, разнесем свои грехи по разным духовникам, Таинство исповеди не совершается. Но если мы покаялись во всем и священник прочитал над нами разрешительную молитву, мы уехали и вдруг вспомнили еще грехи, и у нас нет возможности к этому священнику опять поехать, тогда мы можем обратиться к любому священнику и сказать грехи.

Разные бывают ситуации, и хотя отец Амвросий в чем-то прав, не сказал бы, что он прав абсолютно.

Мы знаем, что существуют разные «возрасты» во Христе. Бывает, что человек дорастает прийти на исповедь, но не может покаяться во всем. Через какое-то время воцерковления он еще хотя и кается, но тоже не может высказать все. Но когда-то наконец свершается событие полного и чистосердечного раскаяния даже в тех грехах, о которых хотел забыть, боялся назвать своим именем.

…Женщина говорит на исповеди: «Я так счастлива, что наконец смогла вам сказать об этом…» Я говорю: «И я вместе с вами счастлив, и теперь давайте серьезней относиться к духовной жизни. Больше никаких недосказанностей, недомолвок…»

А может быть, отец Амвросий, мне надо было бы сказать: «Хочу вас огорчить, дорогая сестра, но все ваши предыдущие исповеди были недействительны. И причащались вы себе во осуждение…»

Если мы стали каяться, а в это время священник по каким-то причинам отвлекся или по старости слабо слышит, а мы в это время стараемся побыстрее свои грехи сказать, так, чтобы он не расслышал, Таинство исповеди не совершается.

Плохо, очень плохо, когда кающийся пытается скороговоркой проговорить грехи в надежде, что священник не расслышит. Но и тут я бы не выносил приговор: «Исповедь не совершается!»

А что касается того, что священник отвлекся, так это вообще смешно… Это что, прихожанин, который хочет, чтобы его исповедь гарантированно совершилась, должен спрашивать батюшку: «Отче, вы меня слушаете? Вы внимательно меня слушаете?»

А может быть, проще вообще уволить старцев? От молодого не уйдешь: внимательно слушает, слух хороший…

Апофеоз абсурда! Идет Божественная литургия. Прихожанин приносит убористо исписанную тетрадку в 18 страниц. Да что же, я на одну эту тетрадку потрачу полчаса драгоценного времени, отняв его у других двух сотен исповедников?

А иные ведь и требуют: «Нет, батюшка, вы должны мне это время уделить. Читайте сейчас…»

Вот человек искренне подготовился к исповеди, внутренне раскаялся в грехе, пообещал Богу приложить все усилия не повторять грех и написал записку. Но священник, руководствуясь ему одному ведомыми соображениями, не прочитал ее, а порвал и накрыл голову кающегося епитрахилью… Да почему же Таинство исповеди не совершилось?.. Это выше моего понимания.

А вот Таинство — это покаяние. Покаяние — это Таинство примирения человека с Богом.

Каков «механизм» Таинства покаяния?

Вот человек содрогнулся от осознания своей греховности; он мысленно молит: «Прости, Господи, прости, дорогой Владыка! Я так пал! Я такое ничтожество!»

Он спешит в храм. Он кается перед священником в грехе.

В какой момент происходит Таинство примирения души с Богом? В момент, когда священник читает разрешительную молитву? В момент, когда человек мысленно раскаялся?

Ответов на эти вопросы нет. Мы знаем только, что разделять эти вещи нельзя. Это моменты установленного Церковью Таинства. Разделять и обособлять, как делает это отец архимандрит, нельзя! Нельзя считать самой важной частью чтение разрешительной молитвы или зачитывание грехов по бумажке и т.п.

В защиту же отца Амвросия скажу вот что. Этот человек служит в монастыре. В монастыре никто никуда не спешит. После всенощной батюшка садится на скамеечку и готов читать тетрадки хоть до утра. Тут есть время и прочитать записку, и поговорить, и не спеша наложить благословение на голову кающегося с молитвой: «Господь и Бог…»

Но в городских приходах такой роскоши мы не имеем. И поэтому в нашей ситуации Таинство подчас приходится совершать в экстремальных условиях: во время литургии, при катастрофической нехватке времени (меня это всегда перед воскресной или праздничной исповедью повергает в ужас — я медленно соображаю и, чтобы что-то кающемуся посоветовать, мне нужно подумать), с людьми, которые, быть может, первый раз робко переступили порог храма…