Идрис Шах Суфии Канон 0
жүктеу/скачать 5.56 Mb.
|
Учитель, учение, ученикСам ты ничего не сможешь сделать – ищи Друга. Если бы ты мог ощутить хотя бы толику своего безвкусия, ты бы с отвращением отпрянул от него. Низами. Сокровищница тайн Часто говорят, что восточные люди в силу уже одной своей ментальности склонны подчиняться руководству учителя и исполнять его указания с покорностью, которую лишь очень редко можно встретить у людей западного склада ума. Для тех, кто имеет хоть какой‑то опыт общения с восточными людьми, это мнение столь же ошибочно, как и другое западное обобщение, смысл которого сводится к тому, что все восточные страны более или менее одинаковы. Самое большее, что можно сказать о восточном отношении к учителям, это то, что на Востоке их больше и что там можно найти больше свидетельств их благотворной деятельности. Почти всем человеческим существам прививается в процессе воспитания определенная уверенность в собственных силах, которая впоследствии становится привычкой мышления. Вследствие вполне естественного недостатка способности к истинно логическому мышлению, идея принятия руководства смешивается с потерей свободы. Как на Востоке, так и на Западе, большинство людей не понимают, что отдать себя в руки специалиста никак не подразумевает потерю собственной значимости. В нарушение всякой логики такие люди, например, позволят хирургу удалить у себя аппендикс, но поставят под сомнение высшее знание или опыт учителя в той области, в которой они столь же невежественны, как и в хирургии. Поскольку суфии не проповедуют свое учение и не пытаются привлекать последователей, единственно доступные материалы, касающиеся подхода к учителю можно поискать в высказываниях развитых суфиев, которые, как правило, сами учителями не являются. Вот что сказал по этому поводу один суфий: «К священнику вы ходите по привычке или по убеждению, а также потому, что он подтверждает те или иные истины. К врачу вы приходите по рекомендации или по необходимости, а то и вовсе от отчаяния. К магу вас приводит ощущение собственной слабости, к оружейнику – уважение к внешней силе, к сапожнику – наглядные образцы его работы и желание приобрести его обувь. Не приходите к суфию, если не хотите получить от него пользу, ибо он пошлет вас куда подальше, как только вы начнете с ним препираться». Суфии считают, что влечение, испытываемое человеком к суфийскому учителю, возникает вследствие интуитивного признания его функции, тогда как причины, которыми объясняет свое влечение сам кандидат на суфийское обучение, имеют второстепенное значение, являясь попросту рационализацией. Один суфий рассказывал: «Я знал, что мастер был великим и добрым человеком еще до того, как встретил его, но только после того, как он принес мне озарение, я осознал, что его величие и доброта были гораздо выше моей первоначальной способности судить об этом». Ощущение свободы или несвободы у обычного человека чаще всего субъективно. Один суфий писал: «Мой учитель освободил меня от рабства, в котором я жил, от того рабства, которое я считал свободой и которое в действительности было для меня заколдованным кругом». Некритический перенос ощущения уверенности в собственных силах в те области, где оно фактически не может принести никакой пользы, проиллюстрирован в отрывке из автобиографии одного суфия: «Я решил, что могу идти один по мистическому пути, и пытался делать это, пока внутренний голос не сказал мне: «Иди к нашедшему путь, только он сможет показать тебе дорогу через непроходимые дебри. Или ты предпочитаешь искать свой собственный путь и разрушить себя в процессе поисков?»92 Хотя некоторые суфийские способности могут развиться спонтанно, личность суфия не способна достичь зрелости в уединении, потому что искатель не знает точно, каким путем он идет и, в какой последовательности будут приходить к нему переживания. В самом начале он слишком подвержен собственным слабостям, которые воздействуют на него и от которых учитель его «защищает». По этому поводу шейх Абу аль‑Хасан Салиба сказал: «Аучше поместить ученика под контроль кошки, чем позволить ему контролировать самого себя. Порывы будущего суфия на ранней стадии столь же изменчивы и неуправляемы, как порывы и влечения кошки». В суфийском учении непреображенный человек часто уподобляется животному, наделенному способностями, которые он не в состоянии правильно использовать: «Чем больше животного в человеке, тем меньше понимает он суть деятельности учителя. Руководитель может казаться ему охотником, заманивающим его в клетку. Таким был и я, – пишет Аали‑Пир. – Дикий, нетренированный сокол думает, что если его поймают, он будет порабощен, как он это называет. Он не понимает, что сокольничий сделает его жизнь более полной, и он будет сидеть на руке короля, забыв о страхе и вечных заботах о пропитании. В данном случае единственное различие между животным и человеком заключается в том, что животное боится всех и каждого, а человек заявляет, что способен оценить надежность учителя. В действительности же он подавляет свою интуицию, свое побуждение отдаться под контроль того, кто знает Путь». Опять же, между учителем и учеником существует определенное взаимодействие, которое едва ли могло бы существовать, если бы не было учителя. Суфийский паттерн слов, действия и сотрудничества требует наличия трех вещей: учителя, ученика и общины, или школы. Именно на эту комплексную активность Руми ссылается в следующих строках: жүктеу/скачать 5.56 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|