Институциализация астрофизических исследований в контексте развития астрономии в России в конце XIX первой трети XX вв

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Москва

Диссертационная работа выполнена в Учреждении Российской

Академии наук Институте истории естествознания и техники

им. С.И.Вавилова РАН

Симонов Рэм Александрович

Рожанская Мира Михайловна

Козенко Александр Васильевич

кандидат исторических наук, доцент М.В.Мокрова

Излагающийся во вводной главе генезис организации астрономических исследований в России XIX в. дополнен актуальными с точки зрения современной истории астрономии данными¹, свидетельствующими о тесной связи между развитием картографической деятельности и логикой политического самоутверждения империи эпохи абсолютизма².

Хотя в России 1910 – 1920-х гг. происходило глубокое изменение форм социальной жизни, вызванное войной и двумя последующими революциями, общий вектор изменений организационной структуры научных учреждений (равно как их тематических предпочтений) носил не столько политический, сколько общецивилизационный характер. Поэтому особую актуальность приобретают анализ деятельности научных специалистов в различных политических контекстах и реконструкция путей адаптации дореволюционных схем организации научных исследований к новым политическим условиям, возникшим после Февральской и Октябрьской революций 1917 г.

Актуальным также является освоение обширного, не изучавшегося ранее комплекса архивных документов, отражающих деятельность российских астрономических организаций в тот период. Это в особенности касается учреждений, сыгравших промежуточную, но от того не менее важную роль в основании новой советской системы организации науки. В исследовании проведен социально-исторический анализ, позволивший выявить контекст отношений между астрономическими организациями и правительственными подразделениями в первые годы после Октябрьской революции 1917 г. и определить условия возникновения новых форм научного строительства.

Не менее актуальной является реконструкция институциализации астрофизических исследований в России, а именно – анализ содержания научных статей по астрофизической тематике и изучение обстоятельств организации астрофизических исследований в условиях технической оснащенности российских обсерваторий. Особое внимание уделяется становлению астрофизических исследований и возникновению астрофизических институтов.

Степень разработанности проблемы. Что касается периода истории астрономии в России до 1917 г., то он достаточно подробно освещен в большом количестве публикаций советских авторов. Хочется особенно отметить фундаментальные, выполненные на высоком профессиональном уровне работы М.К.Вентцеля по развитию в России практической астрономии³ и О.А.Мельникова по истории спектроскопии в России и СССР⁴. В этих объемных исследованиях предпринята попытка согласованно изложить логику внутридисциплинарного развития астрономического знания по результатам деятельности многих астрономических институтов и отдельных авторов. Однако в целом текст упомянутых работ замкнут преимущественно на сугубо астрономическом материале и не учитывает некоторых важных деталей социального взаимодействия между различными астрономическими коллективами и административными службами. Это подтверждается, в частности, тем, что в качестве источников этими авторами использовался в основном материал публикаций в области астрономии, а архивные документы почти полностью игнорировались (во всяком случае, сноски на них в тексте отсутствуют).

Кроме того, имеется большое количество качественных советских исследований по истории отдельных астрономических институтов⁵. Мы не можем перечислить здесь всех авторов (сноски на их работы присутствуют в тексте диссертации), но если говорить о планомерно проводимых исследованиях, носящих характер постепенно развиваемого масштабного проекта с обширной архивной составляющей, то необходимо упомянуть о следующих авторах. Несомненную ценность представляют статьи В.Л.Ченакала, посвященные проектированию астрономических обсерваторий Петербургской академии наук⁶. Эти работы особенно важны тем, что в них дается первичная интерпретация многих важных архивных документов. Однако в них (как и в большинстве других советских публикаций по теме настоящего исследования) внимание уделяется только данному конкретному институту; в лучшем случае, содержится абрис отношений этого института с административными службами царской России, и совсем не акцентируется внимание на конкурентном взаимодействии, возникавшем между тремя опорными для астрономии XVIII–XIX вв. социальными институтами – Академией наук, университетами и организациями, в которых служили военные геодезисты. (Интересную попытку сравнительного анализа стратегий выбора места для постройки академических и университетских обсерваторий можно найти в статье А.В.Бугаевского⁷, но она представляет собой скорее исключение, чем правило⁸.)

В силу вышесказанного нам пришлось раздельно изучать библиографию, посвященную обсерваториям Академии наук, университетским астрономам и военным геодезистам, а затем выявлять в этом материале серии событий, демонстрирующих не столько институциональную разрозненность организаций, в которых они работали, сколько причастность их к единому профессиональному полю с неизбежными прецедентами пересечения (иногда конфликтного) интересов. В этом смысле нам очень помогла до сих пор не потерявшая своей ценности и уже приобретшая статус источника знаменитая книга В.Я.Струве «Дуга меридиана», в которой изложены многие важные детали основания и развития геодезических и астрометрических исследований в России⁹.

Что касается университетской астрономии, то здесь базисными работами, заложившими концептуальную основу анализа социальных и исторических обстоятельств становления астрономических исследований в университетах (опять же, с обработкой обширного блока архивных документов), можно считать серию статей С.Н.Корытникова¹⁰. Этому автору удалось выявить сложности, возникавшие у университетских астрономов в отношениях с административными инстанциями, и политическую ангажированность некоторых специалистов, что достаточно хорошо согласуется с последними выводами, полученными при изучении системы высшего образования в России XIX в. в целом¹¹. Однако и его исследования лишь частично охватывают поле социального взаимодействия российских астрономических коллективов XIX в. (В этом смысле привлекательной выглядит попытка В.А.Добровольского обнаружить зоны взаимодействия между академической и университетскими обсерваториями¹².) Среди других авторов, представивших обширные обзоры формирования университетской астрономии в России, можно назвать Д.В.Пясковского, написавшего очерк становления астрономических исследований в Киевском университете¹³, а также таких авторов, как Н.Грушинский¹⁴ и П.Г.Куликовский¹⁵.

Если говорить о структурах, обслуживаемых военными геодезистами, то много интересной информации, основанной на проработке архивных документов, можно почерпнуть из серии статей и книг З.К.Новокшановой¹⁶, а также из работ А.В.Постникова¹⁷ и В.В.Щеглова¹⁸. Не теряют своего значения хрестоматийные обзоры развития астрономических дисциплин, составленные Н.И.Невской¹⁹ и Г.М.Идлисом²⁰ в рамках издания «Развитие естествознания в России», а также очерки Б.А.Воронцова-Вельяминова²¹. Наконец, в вопросе истории развития общественных астрономических организаций очень полезным является исследование В.К.Луцкого²².

Немало важной информации о развитии астрономии в России можно почерпнуть из биографической литературы, дающей возможность почувствовать социальные напряжения, существовавшие в среде профессиональных астрономов, на примере индивидуальных интересов и карьерных траекторий отдельных специалистов. В частности, в диссертации используются биографический справочник астрономов, составленный И.Г.Колчинским, А.А.Корсунь и М.Г.Родригесом²³, а также биографические очерки и книги, посвященные В.Я.Струве²⁴, К.И.Теннеру²⁵, Н.Г.Курганову²⁶, А.А.Тилло²⁷, Ф.Ф.Шуберту²⁸, Ф.А.Бредихину²⁹, А.К.Кононовичу³⁰, А.Д.Красильникову³¹, В.П.Энгельгардту³², В.К.Цераскому³³, В.В.Стратонову³⁴, В.Т.Тер-Оганезову³⁵, К.Х.Рейссигу³⁶, В.К.Вишневскому³⁷, В.Г.Фесенкову³⁸.

Перечисленные выше работы содержат много фактических данных и в этом смысле продолжают оставаться очень полезными. Однако ни в одной из вышеупомянутых публикаций не предпринимается полномасштабная попытка анализа конкурентного взаимодействия между существовавшими в России астрономическими коллективами, а следовательно, поле профессиональной деятельности российских астрономов проявлено в них недостаточно отчетливо.

Если историографию астрономии в России дореволюционного периода можно считать достаточно объемной и, в целом, достоверно отражающей ход описываемых событий, то работы о преобразованиях в области астрономии первых послереволюционных лет вряд ли можно считать таковыми. С одной стороны, есть немало статей, написанных на тему организации Главной российской астрофизической обсерватории (ГРАФО), Государственного астрофизического института (ГАФИ) и других астрономических учреждений, возникших в 1920-е гг.³⁹ Кроме того, краткая информация о наиболее значимых шагах в развитии этих учреждений регулярно публиковалась в сборниках «Астрономия в СССР» (иногда с приложением библиографии научных астрономических работ, вышедших за период, истекший с 1917 г.). Тем не менее, как показали проведенные в ходе выполнения исследования архивные изыскания, эти работы неполно отражают ход событий, а иногда (особенно в ранних публикациях) содержат намеренные искажения, вызванные участием авторов в конъюнктурной борьбе. К числу последних относится, например, текст директора ГРАФО В.В.Стратонова, представляющий собой первое печатное упоминание об основании обсерватории⁴⁰, а потому часто цитируемый авторами, писавшими о ГРАФО позже. Статьи о ранней истории ГАФИ, написанные В.Г.Фесенковым, содержат меньше искажений, однако умалчивают о некоторых важных деталях основания этого института.

В силу этого при описании событий 1917–1931 гг. автору диссертации пришлось опираться почти исключительно на архивные документы. Кроме того, в некоторых случаях понадобилось мотивировать субъективную целесообразность искажения информации в определённых статьях логикой институционального соперничества, возникшего между астрономическими организациями и между некоторыми астрономами в 1920-е гг. Большую помощь в этом оказали воспоминания, написанные участниками событий начала 1920-х гг. в России, такими как М.М.Новиков⁴¹, Н.А.Бердяев⁴², В.И.Вернадский⁴³, С.Б.Веселовский⁴⁴.

В числе работ, посвященных общей логике организации научных исследований в первые послереволюционные годы, необходимо отметить статьи и книги Д.А.Александрова⁴⁵, В.П.Алексеева⁴⁶, М.С.Бастраковой⁴⁷, Л.Р.Грэхэма⁴⁸, Л.В.Ивановой⁴⁹, В.Р.Лейкиной-Свирской⁵⁰, В.Г.Макарова и В.С.Христофорова⁵¹, В.А.Ульяновской⁵², С.С. Цетлина⁵³ и Шейлы Фитцпатрик⁵⁴.

Для достижения поставленной цели нами определены следующие задачи:

- охарактеризовать институциональную структуру сети астрономических учреждений до 1917 г.: ее состав, схемы административной поддержки и различия в стратегических направлениях исследований;

- проследить силовые напряжения, возникшие в результате конкурентного взаимодействия между различными астрономическими коллективами, и дать общую характеристику сложившихся между ними устойчивых отношений;

- проследить на основе изучения архивных документов изменения, произошедшие в схемах обеспечения деятельности астрономических институтов в ходе и после революций 1917 г.; объяснить их с точки зрения адаптации схем научного взаимодействия к новым социальным условиям послереволюционной России;

- проследить динамику изменений в поле профессиональной астрономии в течение 1920-х гг. до момента создания объединенного Государственного астрономического института им. П.К.Штернберга (1931) и определить характерные черты новой институциональной структуры организации астрономических исследований;

- изучить тематическую направленность астрофизических исследований российских астрономов в период с 1917 по 1931 г. и определить, каким образом институциональные и дисциплинарные преобразования отразились на развитии наиболее важных астрофизических тем российских астрономов, сложившихся до 1917 г.;

- уточнить биографические детали жизни и деятельности астрономов, участвовавших в организационных и тематических преобразованиях российской астрономии 1920-х гг., и мотивировать стратегии их профессиональных действий с точки зрения логики дисциплинарных изменений исследуемого периода.

Изучение преобразований в сфере организации астрономических исследований в 1917–1920-х гг. основано преимущественно на неопубликованных архивных документах. В процессе работы над диссертацией было выявлено и введено в научный оборот большое количество архивных материалов, входящих в состав коллекций Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Архива Российской академии наук (АРАН), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ). Использовались также документы, опубликованные в сборнике «Организация науки в первые годы советской власти (1917–1925)»⁵⁵.

Крайне важными с точки зрения реконструкции событий, происходивших в первый период организации астрономии в послереволюционной России, являются воспоминания непосредственных участников этих событий – астрономов В.В.Стратонова и В.Г.Фесенкова (авторов и исполнителей первых проектов астрофизического института в России). Рукопись воспоминаний Стратонова была обнаружена автором диссертации в ГАРФ⁵⁶ в личном фонде Стратонова. Особую ценность для настоящего исследования представляет третий том, полностью посвященный событиям 1917–1922 гг. (Д. 669). Рукопись воспоминаний Фесенкова, хранящаяся в домашнем архиве его дочери, была недавно опубликована в ИАИ⁵⁷.

При реконструкции организации в советской России астрономо-геодезических исследований была использована делопроизводственная документация к заседаниям междуведомственного совещания по вопросу о Высшем геодезическом управлении (ВГУ)⁵⁸. При анализе других ранних большевистских инициатив в области реформы высшего образования, в том числе в вопросах, касающихся организации астрономических исследований в вузах, использовались протоколы заседаний Государственной комиссии по просвещению в 1918 г. (ГАРФ. Ф. А-2306. Оп. 2. Д. 135) и деловая переписка В.Т.Тер-Оганезова, курировавшего в большевистском правительстве вопросы, связанные с организацией и развитием науки, в включая астрономические исследования (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 288, 365). Прояснить общие тенденции развития астрономии в университетах после 1917 г. помогли архивные документы, зафиксировавшие борьбу за новый статус Энгельгардтовской обсерватории Казанского университета (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 285). Общие вопросы, связанные с реформой высшего образования, хорошо отражены в делопроизводственной документации заседаний Политбюро ЦК РКП(б) по вопросам реформы высшей школы (РГАСПИ. Ф. 17). Немало ценных сведений по реформе высшей школы содержит документация научной комиссии, возглавляемой последним выборным ректором МГУ М.М.Новиковым (ГАРФ. Ф. 6767. Оп. 1. Д. 73).

Для исследования оказалась очень полезной информация, связанная с основанием Главной российской астрофизической обсерватории – проектом, предложенным весной 1920 г. В.В.Стратоновым (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 183, 274). Эта документация включает «Записку», содержащую основные положения проекта и письменные отзывы ведущих российских астрономов с изложением своих взглядов на перспективы развития астрофизики в России. Кроме того, она содержит ряд промежуточных отчетов о реализации задач, поставленных перед коллективом астрономов (Организационным комитетом обсерватории и Астрофизическим совещанием), занимавшихся основанием ГРАФО.

Не менее важными для исследования были документы, отражающие конфликт между Организационным комитетом ГРАФО, базировавшимся в Москве, и его филиалами в Одессе и Ташкенте (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 283). Интересные детали отношений между центральными научными учреждениями и их бывшими филиалами, оказавшимися после 1922 г. на территориях союзных республик, демонстрируют материалы нескольких всесоюзных конференций Народных комиссариатов просвещения (НКП), прошедших в 1923–25 гг. в Москве (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 9. Д. 178; Оп. 7. Д. 9; Оп. 10. Д. 41, 42). На этих конференциях была предпринята попытка преодолеть трудности в области межреспубликанского научного сотрудничества и урегулировать вопросы национальной принадлежности научных учреждений, оказавшихся в республиках. Генезис общих положений советской научной риторики можно обнаружить в стенограммах совещаний директоров научных учреждений, прошедших в 1924–25 гг. (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 9. Д. 202, 205; Оп. 10. Д. 42).

История объединения московских астрономических учреждений в единый институт была прослежена по архивным документам начиная с самых первых прецедентов, произошедших уже в 1924 г. (ГАРФ. Ф. А-2307. Оп. 2. Д. 179, 183; Ф. А-2306. Оп. 1. Д. 2902, 2945). Логика общих административных преобразований в правительственных подразделениях, занимавшихся организацией научных исследований, была выявлена на основе отчетов о проверке входящего в Наркомпрос главка по управлению научными и музейными учреждениями (Главнаука) и Главного ученого совета (ГУС), прошедших в конце 1920-х гг., а также на основе протоколов заседаний новых административных подразделений, которым были переданы функции Главнауки (ГАРФ. Ф. Р-7668. Оп. 1. Д. 198, 228; Ф. А-2307. Оп. 15. Д. 24).

Значительный материал для изучения астрономической периодики представлен в томах «Русского астрономического журнала» за исследуемый период, а также в томах журнала «Мироведение» – печатного органа Российского общества любителей мироведения, активно работавшего в 1920-х гг. Остальные астрономические публикации были выявлены по астрономической библиографии, составленной под руководством Н.Б.Лавровой⁵⁹.

Принципиально новым является анализ обстоятельств, сопутствующих выдвижению первых масштабных проектов по организации в России астрофизических учреждений – ГРАФО и ГАФИ. На основе архивных данных выявлены несоответствия в ранних публикациях, посвященных основанию этих учреждений, и проведен анализ, позволяющий выявить причины начальных искажений.

В работе впервые проанализированы отношения между научными организациями, оказавшимися после создания СССР отделенными друг от друга границами национальных республик. Прослежены пути формирования новых административных схем, нацеленных на преодоление кризиса легитимности, вызванного несоответствием централистской модели управления периферийными научными учреждениями (филиалами) политической ситуации начала и середины 1920-х гг.

В научный оборот введено большое количество архивных документов, отражающих этапы становления советской системы организации астрономических исследований.

Подробно проанализированы изменения в тематической направленности и методологии исследований, проводившихся в Астрофизическом институте в первый период его работы под руководством В.Г.Фесенкова. Прослежено, как эти изменения сказались на развитии традиционных для России дореволюционного периода астрофизических направлений.

Практическая значимость исследования. Данные, выявленные в процессе написания диссертации, могут быть использованы для дальнейшего, более подробного изучения взаимодействия в профессиональном поле научной астрономии. Обнаруженные и впервые опубликованные архивные документы позволяют более полно понять специфику организации науки в России в первое послереволюционное десятилетие. Это может иметь практическое значение при подготовке учебных пособий по истории науки и при разработке специализированных учебных курсов по истории астрономии. Результаты исследований могут также иметь практическое применение в ходе решения проблем, связанных с организацией астрономических исследований, при экспертной оценке различных научных проектов, требующих учета специфики форм научного и организационного взаимодействия научных подразделений с правительственными инстанциями, общественными организациями и друг с другом.

Апробация работы. Основные положения и выводы исследования регулярно докладывались: на Объединенном московском семинаре по истории астрономии, существующем на базе Московского института истории естествознания и техники РАН (в проблемной группе истории астрономии); на международных и общероссийских конференциях, проходящих в Москве, Санкт-Петербурге, Туле, Калуге, Красноярске; на конференциях в американских университетах Джона Хопкинса (Балтимор, Мэриленд) и Джорджии (Афины, Джорджия); на двух ежегодных конференциях Американского общества истории науки.

Материалы диссертации нашли отражение более чем в 30 публикациях, в том числе в двух монографиях, 10 статьях в журналах, рекомендованных ВАК. В отечественной и зарубежной печати было опубликовано несколько положительных рецензий на работы диссертанта.