Интервью с композитором Юрием Саульским
жүктеу/скачать 2.78 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- ЛЕННОНЫ ПОКУПАЮТ РЕНУАРА
ПОСЛЕРОДОВАЯ ДЕПРЕССИЯ Когда Йоко вернулась из больницы домой, Джон окружил ее юношеской заботой. Он сложил довольно высокую стопку из поздравительных писем и открыток, пришедших "мамочке" от поклонников, увенчав ее драгоценностями, приготовленными в подарок по случаю рождения сына. Однако Йоко не склонна была предаваться сантиментам; она бросила взгляд на подарки Джона, подхватила украшения, не обратив внимания на поздравления, и прошествовала в спальню, где улеглась в постель и принялась названивать по телефону. В качестве няни Йоко выбрала среднего возраста японку по имени Масако, крепкую как камень и очень преданную. Оказавшись в обществе двух женщин, которые вели хозяйство и разговаривали между собой на непонятном ему языке, Джон почувствовал себя бесполезным и брошенным. Вместо того, чтобы испытывать подъем после рождения сына, Джон снова погрузился в глубокую депрессию. Когда раздражение доходило до точки кипения, он отыгрывался на Йоко, стараясь публично ее унизить. Однажды вечером в "Эшли", во время ужина с Тони Кингом, Эллиотом Минцем и Ричардом Россом Джон повернулся к Йоко и начал кричать: "Я хочу Мэй! Я хочу Мэй! Я хочу Мэй! Я не хочу тебя!" Друзья попытались его утихомирить, но он распалялся все сильнее: "Приведите Мэй! Приведите Мэй!" Затем он ткнул пальцем в Йоко и закричал, обращаясь к остальным: "Отвезите ее домой! Я не желаю ее видеть! Отвезите ее домой!" Тони повез Йоко, а Ричард Росс и Эллиот Минц отправились вместе с Джоном на поиски Мэй, которая, как оказалось, уехала на каникулы во Флориду. К январю 1976-го, когда ситуация накалилась до опасного предела, Джон неожиданно нашел лекарство от своего недуга. Однажды вечером, когда Леннон и Джесси Эд Дэвис околачивались в просторных апартаментах отеля "Плаза", которые занимали музыканты из группы "Лед Зеппелин", Джон внезапно услышал, как в ванной комнате кого-то рвало. Мгновенно сделав стойку, он воскликнул: "А вдруг у него что-нибудь осталось!" Секунду спустя приятели были уже в туалете, где их взору предстал коленопреклоненный цеппелиновский барабанщик Джон Бонэм. Когда Леннон поинтересовался, не осталось ли у него, чем отравиться, Бонэм достал из кармана пакетик кокаина и простонал: "Держи! Забирай все! Видеть больше не хочу эту гадость!" Джон и Джесси отсыпали себе по дорожке чистейшего "китайского снега". Не успел Джон хорошенько набить нос, как его скрутило пополам, и он, засунув голову в унитаз рядом с Бонэмом, принялся блевать с ним в унисон. Джесси Эд оказался покрепче, он присел на край ванны и с изумлением уставился на странный спектакль в исполнении двух знаменитых музыкантов. (В 1980 году, дома у лидера "Лед Зеппелин" Джимми Пэйджа, Джон Бонэм захлебнулся собственной рвотой.) Той же ночью Джесси Эд представил Леннону некоего Джеймса By по прозвищу Чайнамэн, который снабжал наркотиками всех знаменитых рок-музыкантов. Джесси Эд познакомился с By в Новом Орлеане, когда гастролировал с Родом Стюартом и его группой "Фэйсиз", в которой также хватало любителей оттянуться. "Наступил момент, когда наши запасы иссякли и требовалось свежее вливание, - вспоминает Джесси Эд. - Один из ребят уже торчал, как шпала. Он сказал: "Ладно, я сейчас позвоню Чайнамэну". Джеймс By вылетел к нам ближайшим рейсом. Мы послали за ним лимузин. Никогда в жизни я не видел такого количества наркотиков и наличных!.. На следующий день нам надо было выступать в Супердоуме вместе с"Логгинз", "Мессиной" и "Флитвуд Мак". Примерно в десять утра ко мне постучали. Это был Джеймс By. Выглядел он хреново. "Послушай, - выдавил он осипшим голосом, - ты не мог бы продать мне немного порошка?" Вот придурок! Он продал нам все, что у него было. Я ответил: "Ты чего, мужик, не стоит тебе тратиться. Я и так тебе дам". Он набрал в машинку приличную дозу и вкатил ее себе прямо у меня на глазах! Тогда я впервые увидел, как кто-то вкалывает героин, до этого мы его только нюхали. Ну а после этого все покатилось, сами понимаете куда". Джон Леннон и Джеймс By были созданы друг для друга. У By было "ширево", у Джона - "капуста". По оценке Джесси Эда, очень скоро Джон начал спускать на это дело по 600-700 долларов в день. By оставался поставщиком Джона в течение нескольких лет. В ноябре 1978 года он жил буквально в двух кварталах от Дакоты, совершая ежедневные поездки в Чайнатаун, чтобы пополнить свои запасы для двух лучших клиентов - парня, который переправлял наркотики за границу и жил вместе с By, и Джона Леннона. В январе 1976-го Джон возобновил связь с Мэй Пэн, но теперь они встречались гораздо реже, чем прежде - не более одного раза каждые два-три месяца. Йоко ужесточила контроль, а Ричард Росс был явно не в восторге от роли посредника. Однако скорее всего главной причиной был героин. И хотя Мэй так и не сумела понять, что случилось с ее возлюбленным, в течение нескольких последующих лет она с удивлением наблюдала за переменами, происходившими с человеком, которого так хорошо знала. "Тот Джон, с которым я встречалась в последние годы, был напрочь лишен честолюбия, - рассказывала она. - Он мог сосредоточиться только очень ненадолго. Иногда он просто сидел и смотрел на меня подернутыми пеленой глазами. Он растерял свои чувство юмора, мудрость, волю, казалось, что у него совсем не осталось сил". Когда Джон не занимался с Мэй любовью, он с удовольствием вспоминал о чудесном времени, когда они были вместе. Он редко что-либо рассказывал о жизни с Йоко и Шоном, но всегда говорил Мэй, как по ней скучает. То, что бедная девушка уже в течение многих месяцев не могла найти себе работу в шоу-бизнесе именно из-за связи с Джоном, ничуть его не смущало. Он гнал из головы мысли, которые могли нарушить его душевное спокойствие. Тем не менее скоро произошли события, которые даже он не мог проигнорировать. В течение первых шести месяцев 1976 года на его многочисленных родственников и друзей обрушились удары судьбы. Первый шок случился, когда Джон узнал о том, что в ночь на 4 января в Лос-Анджелесе был застрелен полицейскими Мэл Эванс. Охваченный внезапным безумием, он схватил карабин и выгнал свою подружку Фрэнсис Хьюз из дома, в котором они жили вместе с четырехлетней дочерью. Перепуганная Фрэнсис вызвала полицию. Вместо того, чтобы сдаться, Мэл навел на полицейских карабин, и тогда они открыли огонь. Вскрытие показало, что он не был пьян и не перебрал наркотиков; вероятно, на то, чтобы спровоцировать офицеров полиции, его подтолкнул приступ самоубийственного отчаяния. В конце марта Джон узнал, что его отец умирает в доме для престарелых в Брайтоне. Он позвонил старику и поговорил с ним полчаса. Фредди было трудно говорить из-за сильнейших болей (он страдал от рака желудка), но ему было приятно в последний раз услышать голос сына. А двумя неделями раньше скончался отец Пола. Затем - уже в мае - Джон узнал, что умерла его любимая тетя Матер. Все эти печальные события подействовали угнетающе на человека, для которого смерть всегда была навязчивой идеей. Он и так потерял почти всех, кто был ему дорог в этой жизни: мать, отца, дядю Джорджа, отчима Джона Дайкинса, ближайшего друга Стью Сатклиффа, менеджера и любовника Брайена Эпстайна. Из "Книги Мертвых" Джон знал, что душа человека должна быть готова к смерти; если ее отрывают от тела внезапно, вместо того, чтобы спокойно отправиться к лучшей карме, она будет обречена на вечные и бесцельные скитания. Гибель Мэла Эванса всколыхнула прежние страхи Джона, связанные с его уверенностью в том, что и его ожидает внезапная и жестокая смерть от руки убийцы. Именно поэтому, услышав рассказ о том, что прах Мэла исчез по дороге в Англию, Леннон истерически расхохотался. Ему почудилось, что "душа Мэла обрела пристанище в бюро находок". Где-то окажется его собственная душа? Чтобы успокоиться, Джон решил устроить сорокадневный пост, перейдя исключительно на фруктовые соки. В течение всего 1976 года Джону пришлось сталкиваться с серьезными юридическими проблемами. Устные заявления, показания под присягой и выступления в суде давили на него тяжелым ярмом. Бесконечно тянулся процесс Морриса Леви, стоивший ему уйму денег, но это не шло ни в какое сравнение с той битвой, которая разразилась между "Битлз" и Алленом Кляйном. Когда "великолепная четверка" уволила Кляйна, "Битлз" оставались ему должны 5 миллионов долларов гонорара и комиссионных и еще 1 миллион, который Кляйн одолжил Джону, Джорджу и Ринго из собственного кармана. Поняв, что "Битлз" и не думают ему ничего отдавать, Аллен бросился в массированное юридическое наступление, направленное как против группы в целом, так и против каждого должника в отдельности, включая все принадлежавшие им компании в Великобритании и Соединенных Штатах. В течение четырех лет, с 1973 по 1977 год, в общей сложности сорок юристов работали над этими делами по обе стороны Атлантического океана, расходы на которые только для "Битлз" составили порядка восьми миллионов долларов! Правда, эти деньги так или иначе были бы истребованы у них британским правительством в качестве налогов. Иск Кляйна против Леннона основывался на устном контракте, заключенном с Джоном и Йоко 27 января 1969 года. Теперь Кляйн добивался, чтобы ему уплатили более 900 тысяч долларов (20 процентов от доли Леннона в компании "АТВ"). В мае 1976-го иск был вынесен на обсуждение нью-йоркского суда, и сразу стало ясно, что стратегия "Битлз", затягивавших процессы, не сработала. Приближалось время платить по счетам. 27 июля 1976 года, когда иммиграционная и натурализационная службы объявили о присвоении Джону Леннону статуса постоянного резидента в Соединенных Штатах Америки, он впервые после рождения Шона предстал перед камерами фоторепортеров, чтобы заявить, насколько счастлив от своей долгожданной победы. Теперь он мог спокойно покидать страну, не опасаясь, что ему сложно будет в нее вернуться. Йоко немедленно взялась за организацию путешествия. По теории Такаси Есикавы, путешественник, совершая кругосветный вояж в западном направлении, способен обрести гармонию со вселенной, обеспечивая тем самым успех всем своим последующим начинаниям. Йоко использовала этот принцип всякий раз, когда собиралась поручить кому-то из своих близких важное дело. Самое быстрое из таких кругосветных путешествий выпало на долю Джона Грина - он облетел земной шар за пятьдесят пять часов. Что же до Джона Леннона, то он не строил конкретных планов, и если в конце концов он, человек, который терпеть не мог путешествовать в одиночку, поддался уговорам Йоко, то лишь потому, что она разрешила ему сделать остановку в Бангкоке и отведать невообразимых удовольствий, предлагавшихся в знаменитом квартале красных фонарей. По прибытии в Гонконг Леннон первым делом поднялся в свой номер в отеле "Мандарин", включил телевизор и принялся накачиваться коктейлями "бренди Александер". "В Гонконге я играл сам с собой в какую-то странную игру, - рассказал Леннон Джону Грину по окончании путешествия. - Я вообразил, что весь состою из многочисленных слоев, наложенных один на другой, и принялся по очереди снимать их с себя, словно одежду, и раскладывать по комнате. Я представлял себе разные части собственной личности в виде призрачных форм, а сам продолжал лежать на кровати и слушать радио, ожидая, пока одна из них полностью материализуется. И тогда я видел, как моя частица устраивалась в кресле или оставалась стоять у двери и говорила со мной. У этой игры были свои правила. Например, призрак должен был оставаться именно в том месте, куда я его помещал - висеть на крючке в платяном шкафу, лежать на комоде, где угодно. Я заставлял их находиться там по нескольку дней. Это было все равно, что строить собственный дом с привидениями. Всякий раз, когда мне удавалось отделить очередной слой, я шел принять ванну. После ванны я наливал себе выпивки. Ванна помогала мне расслабиться, но она также была чем-то вроде испытания. Если я чувствовал, что не могу чисто эмоционально заставить себя оставаться погруженным в воду, то это означало, что на мне оставался еще один, последний слой. Я пережил жуткие моменты. Малейший звук отдавался в моей голове подобно удару грома, а тени принимали гигантские размеры. Я боялся, что в комнату ворвется кто-то невидимый, знакомый или незнакомый, может быть, давно ушедший отец, схватит меня, и я умру от страха. Я предавался этой игре в течение трех дней. Иногда я проваливался в полудрему. А когда просыпался, то первым делом проверял, на своих ли местах находились мои альтер-эго, и они неизменно были там. Я хотел отделаться от них, оставить их в комнате и больше туда не возвращаться. Я думал, что смогу таким образом от них освободиться, но это, конечно же, не срабатывало. Они умеют проходить сквозь запертые двери. Когда я наконец вышел из отеля, уже вставало солнце. Я шел по улице, успев прихватить с собой только паспорт и кредитные карточки, и воображал, что я свободен". Выйдя из гостиницы, Леннон был подхвачен толпой, которая принесла его в порт. Здесь он поднялся на борт "Стар Ферри", на котором можно было добраться через залив в Каулун. Когда паром отчалил, он оглянулся назад и увидел пик Виктория, возвышающийся над островом. Мгновенно он перенесся в такое же солнечное утро на двадцать лет назад, когда гостил у тети Матер в Шотландии. Он гулял по вересковым полям, глядя на отдаленные горы, и ощущал необыкновенный прилив вдохновения. Сойдя на берег в Каулуне, Джон почувствовал радостное возбуждение. Освободившись от призраков, он вдруг ощутил себя самим собой - настоящим Джоном Ленноном! Но за первым же поворотом фантомы вновь поджидали его, выстроившись в ряд. Поняв, что ему от них не отделаться, Джон перестал сопротивляться. "Я вернулся за чемоданом, - закончил он, - и сказал всем остальным призракам: "Поехали!", и мы все вместе поехали в Бангкок". В отличие от посещения Гонконга, о котором Джон много рассказывал, пребывание в Бангкоке для всех, за исключением Йоко, осталось покрыто тайной. Однако, зная о том, какие развлечения предлагаются вниманию туристов в этом городе, а также имея представление о пристрастиях Джона, легко вообразить, как он проводил здесь время. Вернувшись в конце октября в Нью-Йорк, Джон в последний раз встретился с Питом Шоттойом. Он объяснил Питу, что на смену старому Леннону пришел новый, который намеревался отделаться от вредных привычек и стать образцовым родителем. Джон заявил приятелю, что завязал с выпивкой и курением, сел на макробиотическую диету и занялся изучением японского языка в преддверии поездки в Японию в гости к родственникам Йоко. Вскоре после встречи с Питом Джон опять закурил и вернулся к наркотикам. Он закончил шестинедельный курс ускоренного изучения японского в школе Берлица, но так и не научился изъясняться на этом языке. Единственное, что ему удалось, так это научиться питаться из расчета не более 750 макробиотических калорий в день. Через какое-то время он похудел до шестидесяти килограммов и стал проводить большую часть времени в постели - богатый человек, страдающий от недостаточного питания. Тем не менее добровольное голодание помогло Джону доказать, что он все еще оставался хозяином в собственном доме. ЛЕННОНЫ ПОКУПАЮТ РЕНУАРА "Не хочу я туда идти и не пойду!" - воскликнул Леннон после того, как Джон Грин предложил ему отправиться на ежегодное собрание корпорации "Эппл", которое должно было состояться в ноябре 1976 года. Меряя кухню шагами, Джон ронял слова, с помощью которых он обозначал свое презрение к обществу деловых людей. "Мне надоело ходить на собрания и делать вид, что я что-то понимаю, встречать сочувственные улыбки и ощущать дружеское похлопывание по спине людей, которые втихаря раздевают меня до нитки. Нет, спасибо. Сам иди!" Когда Грин возразил, что Джон не может послать вместо себя гадателя на картах, тот коротко рявкнул: "Ну хорошо, пусть тогда отправляется Йоко!.. Я приколю ей на блузку записку: "Папа дал добро". Пойдет?" "Бизнес есть бизнес, Джон, - опять вернулся к прежней теме Грин. - Дела не делаются сами по себе". Но поколебать Джона было невозможно. "Все дела всегда делались у меня за спиной, - горько возразил он. - Дела и деловые люди обошлись мне в 90 процентов от всего, что я заработал. Я уже пробовал заниматься ими сам, доверял их другим людям, но результат всегда был один и тот же. Я терял деньги. Если Йоко хочет взять это дело на себя, это ее право, или твое - это тоже возможно. Хуже не будет, так что чем я рискую?" По правде говоря, Леннону не было необходимости присутствовать на собраниях "Эппл". После роспуска "Битлз", всеми делами занялись адвокаты и бухгалтеры. Тем не менее этот разговор имел определенное значение в том смысле, что он показал полное безразличие Леннона к вопросу о том, кто представлял его интересы в бизнесе. Это была новая и потенциально опасная позиция. В апреле 1976 года Ленноны расстались с Гарольдом Сайдером, посчитав его виновным в провале дела Морриса Леви. Правда, в частных беседах Сайдер выразил мнение, что его увольнение было плодом инсинуаций Йоко Оно. По мнению Сайдера, Йоко не развелась с Джоном потому, что он был для нее курицей, несущей золотые яйца. Адвокат считал, что Йоко была настолько озабочена деньгами, что вполне могла покончить с собой, если бы вдруг разорилась. И вот теперь, когда они с Джоном договорились не заниматься больше искусством, ее главной целью стало добиться полного контроля над его "золотыми яйцами". Именно в этой точке пересеклись интересы Йоко и Сайдера, который видел одну из своих задач как раз в том, чтобы никого не подпускать к деньгам своего клиента. Сайдер был обречен, ведь Йоко "никому не могла позволить иметь на Джона хоть какое-то влияние". Сайдер был уволен в марте 1976 года без объяснений, если не считать записки, которая гласила: "Мы собираемся произвести перемены. Надеюсь, ты поймешь. Позвони". Но Сайдер не смог дозвониться до Леннона. Он узнал, что не только с ним так поступили. Среди адвокатов и бухгалтеров была проведена основательная чистка: Йоко не доверяла никому из тех, кто был принят на работу по рекомендации Гарольда Сайдера. В отличие от Джона Леннона, который всегда нервничал перед тем, как оказаться в одном зале с огромным количеством людей, одетых в деловые костюмы и говоривших на непонятном ему языке, Йоко Оно не испытывала никаких опасений, бросаясь с головой в ту сферу, в которой ничего не смыслила. Тем более что теперь она заручилась поддержкой Джона Грина, джинна из "волшебной лампы", которого искала всю жизнь и который был призван осуществить ее мечты. Когда накануне своего дебюта Йоко запаниковала, Грин посоветовал ей потребовать, чтобы очередное совещание было проведено в Нью-Йорке, где она чувствует себя на своем поле. В течение всего заседания административного совета Грин оставался возле телефона, и всякий раз, когда Йоко должна была принять решение, она шла в ближайшую телефонную будку и узнавала, что по этому поводу говорили карты. Когда она пожаловалась на то, что Ли Истман отнесся к ней слишком покровительственно, Грин успокоил ее, объяснив, что каждый из акционеров "Эппл" стремится сделать ее своей союзницей в борьбе против остальных. Одно только понимание этого уже было неким элементом власти. Когда совещание, как обычно, закончилось тем, что на нем не было принято никаких важных решений, у Йоко осталось впечатление, что она вышла с него триумфатором. Ее впечатление неожиданно подтвердил 10 января 1977 года Аллен Кляйн, который получил наконец деньги от "Битлз" и решил возобновить прерванные было отношения с Леннонами. Обращаясь к прессе, он заявил, что Йоко проявила "удивительное умение вести переговоры, достойное Генри Киссинджера". Тогда он не мог и предположить, что его слова будут подхвачены средствами массовой информации и обратятся в миф о дочери японского банкира по имени Йоко-Миллионы, гениально разбирающейся в вопросах бизнеса. Когда Джон Грин сделался тайным деловым советником Леннонов, у него в руках оказалось состояние, за управление которым он продолжал получать те же 150 долларов в неделю, положенных ему за составление диет для Йоко. Было очевидным, что для восстановления справедливости Грину надо что-то придумать, так как он прекрасно знал свою клиентку, которая любую услугу воспринимала как должное и не имела привычки воздавать своим пажам по заслугам. Однажды, во время обычного гадания на картах новому клиенту, Грин увидел решение своих проблем. По странному стечению обстоятельств, этого клиента тоже звали Грин - Сэм Грин, знаменитый торговец предметами искусства из высшего общества. Во время беседы Сэм Грин посетовал на то, что, несмотря на многократные попытки, ему никак не удавалось связаться с Йоко Оно. Выдержав паузу, Джон Грин сообщил собеседнику, что регулярно гадает на картах для Йоко. Сэм Грин тут же сделал ему деловое предложение. Совсем недавно он узнал, что одна из картин Ренуара - "Девушки на морском берегу" - была выставлена на продажу за 200 тысяч долларов. Если Джон Грин сумеет представить Йоко Сэма, тот постарается продать ей картину, добавив к этой цене еще 300 тысяч долларов, которые партнеры разделят пополам. Это предложение выглядело соблазнительным, но одновременно и смущало Джона Грина. Он обратился за советом к своему ближайшему ученику Гэйбу Грумеру. Тот ответил, что сам по себе такой поступок выглядит в высшей степени неэтично, но если бы такой соблазн представился ему, он бы от денег не отказался. В конце концов запросы Йоко никогда не соответствовали получаемому от нее вознаграждению. Она не оставила Грину другого выбора, как позаботиться о себе самому. После того как Сэм Грин показал новой знакомой диапозитивы с изображением картины и объяснил, что недавно скончавшаяся знаменитая оперная певица Лили Понс оставила ее в наследство племяннице Ренуара и что пока она стоит полмиллиона долларов, хотя цена должна подскочить как минимум вдвое в течение ближайших десяти лет (что оказалось абсолютной правдой), Йоко обратилась к Джону Грину с просьбой погадать на картину. Карты, естественно, подтвердили, что ей представлялась возможность очень удачно вложить деньги. Единственная загвоздка заключалась в том, что деньги Леннонов находились в Англии и не могли быть оттуда вывезены. Сэм Грин легко решил эту проблему. Он объяснил, что картину не составляет труда перевезти в Лондон, где может состояться сделка. Затем, дав картине повисеть какое-то время в музее, можно легко найти способ тайно переправить ее обратно в Штаты. Таким образом, Ленноны делали не только потенциально выгодное капиталовложение, но и переводили часть своих капиталов, не подлежащих вывозу из Великобритании, на американский рынок. Йоко пришла в восторг, но она хотела заручиться мнением незаинтересованных экспертов. Она начала звонить по телефонам, большую часть которых назвал ей Сэм Грин. Один из экспертов вспоминает, как ему позвонил Сэм и начал объяснять, что пытается продать Йоко за полмиллиона долларов картину Ренуара стоимостью всего двести тысяч. Сэм попросил эксперта подтвердить названную цену, но тот отказался. Вскоре ему перезвонила Йоко. "Я решила вложить деньги в картину, - объявила она, - и хотела бы узнать ваше мнение по этому поводу. Это Лембрандт". "Миссис Леннон, - ответил искусствовед, - наверное, вы имеете в виду Ленуара?" Когда речь зашла о стоимости картины, эксперт обошел этот вопрос, ответив: "Вы знаете, миссис Леннон, искусство трудно поддается оценке!" В то время как Йоко не отходила от телефона, желая убедиться в том, что ее не обманывают, Сэм развил бурную деятельность. Ему приходилось бесконечно беседовать с адвокатами Лили Понс и бухгалтерами Леннонов, а также с самой покупательницей. Ежедневно они тратили по нескольку часов на телефонные разговоры, благодаря которым их отношения становились все более дружескими. 9 декабря 1976 года Сэм Грин вылетел в Лондон и оформил сделку по продаже Ренуара. Ленноны были в восторге от того, что сумели превратить бесполезные фунты в дорогостоящее произведение искусства, переходившее в их собственность через год, в течение которого картина должна была экспонироваться в галерее Уокера в Ливерпуле. Оба Грина поняли, что не просто здорово заработали, но и заложили фундамент своему будущему благосостоянию. жүктеу/скачать 2.78 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|