Источники по истории раннего христианства в работах А. Б. Рановича Первоисточники по истории раннего христианства

Ромул, зная, что, если не будет ничего сдерживающего, люди по природе своей поскользнутся, предоставил рабам и чужестранцам ручной труд и – источник дурных страстей – ремесла, так как они губят и оскверняют тело и душу тех, кто ими занимается.

Ибо ни одному из римлян нельзя было заниматься ни торговлей, ни ремеслом (сообщения Дионисия относятся к V в., но и в эпоху самого Дионисия старый взгляд сохранил силу, как об этом свидетельствует нижеследующий отрывок из Цицерона).

А о том, какие ремесла и промыслы надо считать благородными, какие низкими, мы знаем примерно следующее. Во-первых, не одобряются те промыслы, которые вызывают ненависть людей, как промыслы сборщиков податей и ростовщиков. Неблагородны и презренны промыслы поденщиков и всех тех, кто продает свою работу, а не искусство, ибо само получение платы служит задатком на рабство. Презренными надо считать тех, кто покупает у купцов для немедленной перепродажи: они ведь ничего не заработают, если не будут сверх меры лгать, а нет ничего позорнее пустозвонства. Ремесленники все занимаются грязным делом: в мастерской не может быть ничего от свободнорожденного. А меньше всего заслуживают одобрения те занятия, которые обслуживают чувственное наслаждение,– ремесло торговца соленой рыбой, мясников, поваров, колбасников, рыбаков, как говорит Теренций. Сюда можно, если хочешь, прибавить продавцов мазей, танцовщиков и всякого рода игроков. Но те ремесла, которые требуют значительного ума или приносят серьезную пользу, как медицина, архитектура,

преподавание почтенных наук, считаются почтенными – для тех конечно, кому они подходят по их социальному положению (ordo). Что касается торговли, то мелкую надо считать презренной; но если она крупная и богатая, когда привозится отовсюду много товаров и они продаются оптом многим без надувательства (sine vanitate), то такую торговлю не следует порицать. Более того, если купец, насытившись или, вернее, удовлетворившись заработанным, как это часто (наблюдается), оставляет открытое море для спокойной гавани, помещает свои деньги в землю и становится помещиком (se possessionesque in agros contulit), то, мне кажется, такого можно с полным правом хвалить. Но из всех способов добывания благ нет ничего лучшего, прибыльнее, достойнее свободного человека, чем земледелие.

Хуже всего – обрабатывать землю при помощи рабов, находящихся в эргастулах: да и все, что делают отчаявшиеся люди (не годится).

Мы только через шесть лет вступили в полосу надежды на свободу; мы терпели рабство дольше, чем трезвые и старательные пленные рабы обычно терпят.

Законом Фуфия и Каниния установлен модус отпуска на волю рабов по завещанию: кто будет иметь больше двух, но меньше десяти рабов, тому разрешается отпустить на волю до половины этого количества; тому, кто будет иметь больше десяти, но меньше тридцати рабов, разрешается отпустить на волю до трети этого количества; тому, кто будет иметь больше тридцати, но не больше ста, дается право отпустить на волю до четверти. Наконец тому, у кого будет больше 100, но меньше 500, разрешается отпустить не больше одной пятой, (владеющие) большим количеством рабов, чем 500, в этом законе не упоминаются: но закон предписывает, что никому не разрешается отпускать на волю больше 100.

Павел в четвертой книге к Сабину: Если завещан раб с пекулием, а он (тем временем) перешел к другому владельцу, или отпущен на волю, или умер, аннулируется также завещание пекулия.

Плиний – Патерну. Меня сразили болезни моих (рабов), даже смерти – в том числе юношей. Два утешения у меня, хоть и не сравнимые никоим образом с тяжестью горя, но все же утешения. Первое – это возможность отпускать на волю… второе – что я разрешаю и рабам составлять как бы завещания и соблюдаю их как законные. Они поручают или просят, что найдут нужным; а я выполняю, как приказ. Они распределяют, дарят, завещают в пределах дома; ведь для рабов дом – нечто вроде республики, как бы государство…

Плиний – Паулину. Не в твоем характере требовать от близких друзей выполнения вопреки их удобствам этой не экстренной и почти официальной обязанности, и я слишком прочно тебя люблю, чтобы опасаться, как бы ты не истолковал в нежелательном для меня смысле, если я не навещу тебя в должности консула сразу же, первого числа. К тому же необходимость сдать в аренду имения на несколько лет меня отрывает от государственной службы. А в этом деле мне приходится применить новые методы. В прошлый арендный сезон недоимки, несмотря на большие скидки, возросли; поэтому многие совсем перестали заботиться об уменьшении своих долгов, так как они отчаялись в возможности их выплатить; они расхищают и расходуют урожай, поскольку они считают, что для себя им беречь нечего. Этим все растущим порокам надо оказать противодействие, надо найти против них средство. А средство одно – сдать не за плату, а за долю урожая и назначить некоторых из моих работников сборщиками, других сторожами урожая. Вообще нет более справедливого типа дохода, чем доходы от земли и процентов: но это требует большого доверия, бдительности глаза и многочисленных рук. Надо, однако, попытаться и попробовать против этой застарелой болезни какие угодно средства.

Ты видишь, какие сложные причины не позволяют мне принять участие в торжестве первого дня твоего консулата; но я и здесь отпраздную его пожеланиями, радостью и поздравлениями, как если бы я был у тебя лично. Будь здоров.

Плиний – Кальвизию Руфу. Обращаюсь к тебе, как обычно, за советом по личному делу. По соседству с моими владениями, даже примыкая к ним, продаются имения. В этом деле многое меня прельщает, но не меньше у меня есть и опасений. Привлекает меня, во-первых, самая возможность красиво округлить свои владения; во-вторых, возможность – столь же полезная, как и приятная,– навещать одним разом и без лишних путевых издержек оба имения, держать в них общего управляющего (procurator) и почти общих надзирателей, обстраивать и украшать одну виллу, а другую держать в запасе. Здесь можно свести вместе расход на мебель, расход на дворецких, на садовников, мастеров и на снаряжение для охоты; а это очень важно сконцентрировать в одном, а не оставлять разбросанным в разных местах.

Но, с другой стороны, я боюсь, не будет ли неосторожностью подвергнуть огромное имущество риску одних и тех же условий погоды, одних и тех же случайностей; мне кажется, гораздо спокойнее страховать себя от неожиданностей, приобретая владения в разных местах. Далее, перемена места и самое путешествие по своим владениям (то есть когда они разбросаны) доставляет большое удовольствие. Наконец, основной пункт моих колебаний: земля плодородная, жирная, обильная водой, состоит из полей, виноградников и лесов, которые должны дать хоть и умеренный, но верный доход. Но эта счастливая земля обрабатывается никудышными земледельцами. Прежний владелец слишком часто продавал заклады (арендаторов) и, уменьшая таким образом на время недоимки колонов, вконец истощил их силы; в результате этой немощности их недоимки вновь возросли. Придется поэтому многих, поскольку они сами бессильны, снабдить рабами; а ты знаешь, что я – да и никто здесь – никогда не имею закованных рабов.

Наконец надо тебе знать, по какой цене можно, по-видимому, эти имения купить: за 30 000 сест. Не потому, чтобы они не стоили раньше 50 000, но из-за разорения колонов и из-за общей неблагоприятной конъюнктуры убыли как доходы с земли, так и стоимость ее. Ты спросишь, сумею ли я без труда собрать эти 30 000; правда, я почти весь капитал вложил в имения (sum prope totus in praediis), но кое-что у меня отдано в рост, и некоторую сумму нетрудно будет реализовать; возьму у тестя, кассой которого пользуюсь, как своей. Поэтому пусть тебя денежный вопрос не смущает, если тебя не пугают прочие условия, которые я прошу тебя взвесить самым тщательным образом. Ведь ты во всем, в частности в умении размещать средства, обладаешь большим опытом и чутьем. Будь здоров.

33. Не идет ведь колон на поклон с пустыми руками,

Спрашивается, включается ли в завещанный инвентарь (также) раб, который работал в поле на положении колона (quasi colonus). Лабеон и Пегас правильно отвечают: нет, ибо он находился в имении не в качестве предмета инвентаря (pro instrumento).

Когда был поставлен вопрос о вилике и высказывалось сомнение, входит ли он в состав инвентаря, Сцевола разъяснил, что, если (земля) обрабатывается не за твердо

установленную арендную плату (pensionis), а за счет хозяина, его надлежит (включить в инвентарь).

Некто завещал своему вольноотпущеннику имения такими словами: "Сею, (условные имена, как мы говорим: Иван, Сидор и так далее) моему вольноотпущеннику, я даю завещаю такие-то мои имения так, как они оборудованы, с дачами и недоимками колонов, с надсмотрщиками, с семьями рабов, с их сыновьями и дочерьми". Спрашивается, принадлежит ли на основании фидеикомиса Сею раб Стих, который обрабатывал одно из этих имений и остался должен большую сумму недоимок. Он ответил: "Если он обрабатывал землю не за счет хозяина, а за плату (арендную), как посторонние колоны, то он не подлежит".

Если я ссужу кому-нибудь раба-штукатура и он упадет с помоста, то риск – мой, говорит Мамуза; но, я думаю, это лишь в том случае, если я его ссудил с тем, чтобы он работал на помосте: если же (я его дал) с тем, чтоб он работал прямо с земли, а ты его поставил на помосте, или если (несчастие) произошло по вине помоста, небрежно скрепленного не им (потерпевшим рабом), или из-за ветхости канатов и перекладин, то, говорю я, ввиду того, что (несчастье) произошло по вине просившего в ссуду, он должен сдать (другого раба взамен убитого или искалеченного). Мела тоже писал, что если раб, данный в ссуду каменщику, погиб под лесами, то ремесленник отвечает за ссуду, поскольку он слишком небрежно скрепил леса. Помпонии Мела, современник Сенеки.

"Прошу, чтобы вы отписали мое имение в Кампании моей воспитаннице Генезии за двести золотых, как оно есть". Спрашивается, включаются ли в имение недоимки колонов или рабы, находившиеся там в момент смерти (завещателя).

Ответил: "Недоимки колонов не завещаны, а все прочее, по-видимому, дано в словах "как оно есть".

Имение, сданное в аренду, завещано вместе с инвентарем, включая и инвентарь, находящийся у колона. Спрашивается (относится ли сюда) инвентарь, принадлежавший колону, или только то, что принадлежало завещателю? Последнее толкование предпочтительнее, за исключением того случая, если владельцу имения никакой инвентарь не принадлежал (ибо в последнем случае завещатель мог иметь в виду только инвентарь колона. Наследник в этом случае должен был откупить инвентарь у колона, чтобы таким образом выполнить волю завещателя, отписавшего по завещанию не принадлежащее ему имущество.То обстоятельство, что юристы только сомневаются в праве завещать имущество колона, показывает, что колон фактически не считался хозяином своих орудии производства).

Должник по договору обязался, что все, что введено, ввезено, доставлено в заложенное имение, все, что там родится или будет заготовлено, включается в заклад. А из этих имений часть была без колонов, и должник передал их для обработки своему надсмотрщику, отпустив ему необходимых для обработки рабов. Спрашивается, считаются ли в закладе также вилик Стих, прочие рабы, посланные для обработки земли, и помощники Стиха. Ответил: "Только те, которые были посланы туда своим господином, с тем чтобы оставаться там постоянно, а не командированы временно".

Если кто сдал кому-либо в пользование имение или жилище и по какой-либо причине продает имение или дом, он обязан позаботиться, чтобы и у покупателя можно было колону пользоваться (землей) или жильцу – жить на тех же условиях.

Форс-мажор, то, что греки называют theou bian (сила божья), не должен быть в ущерб нанимателю, если урожай поврежден больше терпимого. Но умеренный убыток колон должен принять спокойно, поскольку ведь у него не отнимают исключительно высокой прибыли. Очевидно, мы говорим о тех колонах, которые сняли (землю) за наличные деньги; а колон-сдольщик (partiarius) ((то есть сдающий владельцу определенную долю урожая. Hygin., Р. 205: "В некоторых провинциях сдают определенную часть урожая: одни – пятую, другие – седьмую") как бы на правах компаньона делит с хозяином имения и прибыль и убыток.

Если раб колона, печник, заснул у печи и вилла сгорела, то, как пишет Нератий (второй век), колон обязан сдать то, что обусловлено по договору, если он оказался небрежным в выборе слуг.

Прокл говорит, что, если рабы колона сожгли виллу, колон отвечает или согласно договору, или согласно lex Aquileia, с тем что колон может рабов отдать в возмещение убытка… Но это в том случае, если колон не виноват.

Помпоний в девятой книге к Сабину: "Когда сдается имение, и колон получает инвентарь по оценке". Прокл говорит, что речь идет о том, что колон покупает инвентарь, как это мы видим, когда что-либо дается в приданое по оценке.

Посмотрим, какие – при сдаче в аренду имения – предметы инвентаря сдатчик должен предоставить нанимателю, а в случае непредоставления их он отвечает по правилам найма. Есть письмо Нератия к Аристону, что колону надо дать бочки, пресс и мельницу,

снабженные канатами, а если их нет, хозяин должен их доставить; а испорченный пресс хозяин обязан починить, а корзины, которыми мы пользуемся при выжимании масла, колон должен сам себе заготовить. Нератий писал: "Если масло выжимается при помощи кружков, хозяин должен заготовить пресс, ворот, кружки, колесо и винты, которыми поднимают пресс. Также медный чан, в котором масло промывают горячей водой, и прочую масляную посуду должен дать хозяин, так же как и винные бочки, которые колон должен будет осмолить для предстоящего пользования".

Если кто завещает поселенцев (Inquilinos, то есть постоянных жителей. То не могут быть рабы, ибо раба по римскому праву можно, конечно, завещать и продавать без земли. Приходится признать, что речь идет о колонах) без земель, к которым они привязаны, завещание не имеет силы: но бож. Марк и Коммод предписали, что нужно выяснить, не следует ли согласно воле покойного произвести оценку. По-видимому, речь идет не об оценке самих колонов как товара (в эпоху Марка Аврелия это вряд ли возможно), а об установлении размера недоимок и прочих обязательств. Возможно, что имеется в виду чисто условная оценка для формального выполнения воли завещателя, хотя бы и незаконной. Во всяком случае, сама постановка вопроса о том, можно ли завещать колонов без земли, свидетельствует о закрепощении их.

Известно также, что колон, обрабатывающий (землю) за деньги, (то есть который платит аренду деньгами) имеет право иска за кражу к тому, кто сорвет плоды, ибо с того момента, как они сорваны, они стали принадлежать ему. Колону принадлежит только снятый урожай: хлеб на корню, плоды на дереве не являются собственностью колона, а за повреждение их иск может предъявлять только владелец земли. Но вор, сорвав плод, тем самым сделал колона его собственником.

8. Если кто не покажет (в декларации цензору) поселенца или колона, он подлежит заключению в цензорскую тюрьму.