Протестантская церковь в Германии
Аугсбургский религиозный мир от 25 сентября 1555 года
действительно принес мир Германии от внешних врагов,
однако внутри распри продолжались и далее, с течением
времени становясь еще острее. Молодая церковь была раз-
делена не только на два больших лагеря - лютеран и рефор-
маторов - но и внутри каждого; особенно в лютеранской
церкви уже с первых десятилетий возникли постоянные
разногласия и распри. Преемники Лютера в большей степе-
ни хотели быть лютеранами, нежели сам Лютер, культи-
вируя лютеранство. Да и сам великий реформатор не оста-
вался на протяжении жизни до конца неизменным. В нача-
ле своего выступления в своей грубоватой манере он сказал:
„Я проповедую Христа, не Лютера, которого я вообще не
знаю. Дьявол претендует на Лютера, но не может!" Однако
после крестьянского восстания и печально известного из-
гнания некоторых фанатиков он потерял простоту взгляда
на Христа. Он испугался и почти превратился в малодуш-
ного и начал в своем учении ставить в центр скорее Лютера,
нежели Христа. После его смерти восстали такие мужи,
которые цеплялись за учение и мнения Лютера еще крепче,
чем он сам, и потому любое иное мнение объявляли за
ересь. В противоположность этим настырным лютеранам
другие называли себя по имени миролюбивого магистра
Филиппа „филиппистами", а также „криптокальвиниста-
ми". Кальвинисты были от лютеранских фанатиков, подоб-
но „не-конформистам" в Англии от епископской церкви, не
только ненавидимы и поносимы, но также и притесняемы.*
________________
* От реформаторов к тому же требовали еще: „Бежать, как от дьявола, от
атеистов, турков, иудеев и язычников, потому что для них ад уже приготовлен,
потому что их учение равно божественно, как и Коран". С глубокой болью мы
взираем на эту ярость ортодоксальных представителей по отношению к реформа-
торам, среди которых, вне сомнения, были многие дети Божьи.
Некоторые из них были убиты с такой жестокостью, как
едва ли какой протестант был бы убит католиками. Так,
лютеранский курфюрст Август Первый из Саксонии заклю-
чил в тюрьму своего хорошего дворцового врача Пойцера за
то, что тот был кальвинистом; там он томился двенадцать
лет, пока его не морили голодом и холодом. Ему не позво-
лялось иметь ни книг, ни каких либо сочинений или коррес-
понденции, и прежде всего у него была отнята Библия.
Вместо Слова Божьего, которое он просил с мольбой, ему,
наконец, дали человеческое слово: исповедную книгу люте-
ранской церкви. На этой ненавистной ему книге несчаст-
ный писал гусиным пером, которое он вырезал из крылыш-
ка для смахивания пыли, и чернилами, которые он изготов-
лял из пива и корки хлеба, свое исповедание веры и о своих
страданиях. Он был освобожден из тюрьмы только после
смерти курфюрста и его жены. Его жена, между тем, умер-
ла, имущество было разорено, дети рассеялись, здоровье
было подорвано. Примерно в то же самое время саксонский
канцлер Краков так долго был пытаем и мучим из-за своего
реформистского исповедания, что он умер прямо в тюрьме.
Член церковного совета Штезель, державшийся кальви-
нистского вероисповедания, был брошен в крепость в Зенф-
тенберге, где его содержали в заключении; вследствие
постоянных истязаний он впал в горячку и помешательство
и в таком плачевном состоянии умер. Ревнители лютеранст-
ва творили такие жестокости в великом множестве. Испанс-
кие инквизиторы едва ли были более беспощадны, чем так
называемые ортодоксальные лютеране. После смерти уме-
ренного курфюрста Христиана Первого, сына курфюрста
Августа Первого, был взят под арест саксонский министр и
канцлер Николас Грель, поскольку он твердо держался
своего исповедания, которое более сходилось с учением
Кальвина, нежели с учением немецкого реформатора. Вме-
сте с ним были арестованы некоторые проповедники, как,
например, известный Гундерман из Лейпцига, жена которо-
го не перенесла этого горя и лишила себя жизни, это приве-
ло его в помешательство. Николас Грель, заболевший в
тюрьме, был доставлен на допрос, а позднее и на место каз-
ни, в кресле. Прежде чем ему отсекли голову, он крикнул:
„Отче, создавший меня, Иисус Христос, искупивший меня,
Дух Святой, освятивший меня, я передаю Тебе, Триединый
Бог, все, что Ты вверил мне в этой жизни, прими меня!" На
мече палача, которым было отсечено множество голов,
стояла надпись: „Берегись, кальвинист!"
Распри и споры, которые возникали на учебных кафедрах,
в университетах, особенно в Иене - „твердыне чистого люте-
ранства" - от слушателей переходили на кафедры проповед-
ников, а затем в гущу народа. В Лейпциге дело дошло до
больших волнений. Чернь штурмовала дома многих кальви-
нистов, и городской совет не имел ни желания, ни силы пред-
отвратить бесчинства. По свидетельству историка в универ-
ситетских городках в книжных магазинах зачастую невоз-
можно было найти ни одной Библии, так как все было забито
крылатыми сочинениями воинствующей лютеранской тео-
логии. Таким образом, народ вновь вскоре погрузился во
мрак и смерть. Слова Господни: „Ты носишь имя, будто жив, но
ты мертв", - уже равно относились к протестантизму.
Великий прусский историк Дройзен сообщает нам о про-
тестантской церкви в начале 17 столетия так: „Оправдание и
спасение верующих уже зависело не от веры (в Иисуса Хри-
ста), но в большей степени от ортодоксального правоверия,
о чем должны были решать теологи. Теологи должны были
решать о каждом в отдельности, верующий ли это человек
или это еретик, достоин ли он прощения грехов или он за-
служивает проклятия. На месте священства всех христиан
возникла церковь духовного лидерства, лютеранская иерархия,
и она была острее, тяжелее и непримиримее, чем бывшая пап-
ская иерархия, потому что была основана на высокомерии
познания. Знаменитый проповедник из Кальва, Иоганн Ва-
лентин Андрео, свидетель первой половины несчастного сто-
летия, сетовал, говоря: „После того, как евангелисты сверг-
ли иго человеческих уставов, то приняли на себя не благое
иго Иисуса, но другие, человеческие уставы, которые назы-
ваются громко „Слово Божие". Господство папства мы сверг-
ли, но теперь мы насадили множество маленьких папочек.
Формальные молитвы теперь отменены, но зато теперь
большинство вообще не молится!" Благочестивый ста-
рейшина и профессор из Ростока, Генрих Мюллер (родился в
1675 году) в своей книге „Евангельские и апостольские
финальные оковы" на 858 стр. восклицает с болью в сердце:
„Нынешнее христианство имеет четыре немых церковных
идола, которыми оно утешается и к которым прилепляется:
камень крещения, престол проповедника, престол исповеди и
алтарь."* От Рима отказались, протестуя против его учения,
однако в этом нет еще ни исцеления, ни спасения, так как
„во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необре-
зание, но вера, действующая любовью" (Гал. 5,6). Господь
весьма рано должен был сказать протестантскому народу:
„Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Бо-
гом Моим" (Откр. 3,2).
Ранее уже упомянутая исповедная книга в лютеранской
церкви, введенная некоторыми руководителями в 1577 году
в установление единства в молодой церкви как новое испо-
ведание веры, не смогла предохранить общины от духовной
смерти, она не смогла даже существовавшие распри смяг-
чить или устранить, поскольку ее острие с самого начала
было направлено против реформаторов. Споры и разногла-
сия, открытая вражда и распри не стихали, а усиливались.
Проповедники, особенно со стороны лютеран, почти повсе-
местно своим общинам предлагали камень вместо хлеба. К
ужасу многих лютеранских ревнителей, видные князья, пра-
вители земли того времени, несмотря на их шумливую про-
паганду, открыто перешли в „кальвинизм", то есть к испове-
данию реформаторов. К такому исповеданию переходили
целыми городами и церквями. В 1560* Курпфальц, в 1562
Бремен, в 1597 княжество Ангальд, в 1602 графство Липпе,
в 1604 году Гессен-Кассель, в 1613 году курфюрст из Бран-
денбурга примкнули к этому вероисповеданию. К тому же в
протесте против лютеран многие земли вновь попали под
власть Рима.
Достарыңызбен бөлісу: |
