Борьба иудеев с солдатами Сабина и кровопролитие в Иерусалиие

Прежде чем император принял определенное решение, заболела мать Архелая, Малтака, и умерла. Одновременно с этим получены были от Вара из Сирии письма, известившие о восстании иудеев. Вар, собственно, это предвидел; чтобы предупредить могущие произойти волнения (так как было ясно, что народ не останется в покое), он вслед за отъездом Архелая прибыл в Иерусалим и, оставив один из взятых им в Сирии трех легионов, возвратился об­ратно в Антиохию. Но вторжение Сабина вызвало взрыв неудовольствия и дало иудеям по­вод к восстанию. Сабин вынудил гарнизоны цитаделей к сдаче последних и с беспощадной суровостью требовал выдачи ему царских сокровищ. При этом он опирался не только на ос­тавленных Варом солдат, но и на многочисленную толпу своих собственных рабов, которых он вооружил и превратил в орудие своей алчности. Так как приближался праздник пятиде­сятницы (так иудеи называют один из своих праздников, совершаемый по истечении семи недель и носящий свое название по числу дней), то не только обычное богослужение, но еще более всеобщее ожесточение привлекало народ в Иерусалим. Несметные массы людей уст­ремились в столицу из Галилеи, Идумеи, Иерихона и Переи Заиорданской. В числе и реши­тельности жители собственно Иудеи превосходили, впрочем, всех других. Они разделились на три части и разбили тройной стан: один на северной стороне храма, другой на южной сто­роне, у ристалища, а третьи на западе, близ царского дворца. Таким образом они оцепили римлян со всех сторон и держали их в осадном положении.

Сабин, устрашенный многочисленностью и грозной решимостью неприятеля, посылал к Вару одного гонца за другим с просьбой о скорейшей помощи: если он будет медлить, гово­рили послы, то весь легион будет истреблен. Он сам взошел на высочайшую из башен крепо­сти — Башню Фазаелеву, названную по имени погибшего в парфянской войне брата Ирода, и оттуда дал знак легиону к наступлению; испытывая сильный страх, он даже боялся сойти к своим. Солдаты, повинуясь его приказу, протеснились к храму и дали иудеям жаркое сраже­ние, в котором они благодаря своей военной опытности до тех пор имели перевес над не­опытной толпой, пока никто не затрагивал их сверху. Когда же многие иудеи взобрались на галереи и направили свои стрелы на головы римлян, то они падали массами; ибо защищаться против сражавшихся сверху они не могли так легко, да и против тех, которые бились в упор, они с трудом могли дальше держаться.

Стесненные с двух сторон солдаты подожгли снизу колоннады — это удивительное произведение по великолепию и величине. Многие из находившихся наверху были тотчас охвачены огнем и погибли в нем, другие падали от рук неприятеля, когда соскакивали вниз, некоторые бросались со стены в противоположную сторону, иные, приведенные в отчаяние, своими собственными мечами предупреждали смерть от огня; те же, наконец, которые слеза­ли со стены и схватывались с римлянами, находились в таком смущении, что их легко было обессилить. После того как одна часть таким образом погибла, а другая от страха рассеялась, солдаты набросились на неохраняемую храмовую казну и похитили оттуда около 400 талан­тов. Все, что не было украдено тайно, собрал для себя Сабин.

Гибель колоннад и огромной массы людей до такой степени возмутила иудеев, что они противопоставили римлянам еще более многочисленное и более храброе войско. Они оцепи­ли дворец и грозили римлянам поголовным истреблением, если они тотчас не отступят, если Сабин уйдет с легионом, то они обещали ему безопасность. Большинство царских солдат пе­решло также на сторону восставших; но к римлянам примкнула храбрейшая часть войска в числе 3000 человек, так называемые себастийцы, и во главе их Руф и Граг, один — предво­дитель всадников, другой — царской пехоты, оба — люди, которые, независимо от подчи­ненных им частей войск, личной своей энергией и осмотрительностью должны были иметь

70

большое влияние на исход борьбы. Иудеи усердно продолжали осаду, производя вместе с тем нападения на стены цитадели и приглашая людей Сабина удалиться и не мешать им, ко­гда они после долгого терпения хотят наконец возвратить себе свободу их предков. Охотно бы Сабин отступил втихомолку, но он не верил их обещаниям и боялся, что их великодушие только заманит его в западню; вместе с тем он надеялся на скорую помощь Вара. Он решился поэтому выдержать осаду.

В это же самое время в разных местах страны также произошли беспорядки. Положение дел подстрекало многих протянуть руку к царской короне. В Идумее взялись за оружие две тысячи ветеранов Ирода и открыли войну с приверженцами царя. Ахиаб, двоюродный брат царя, боролся с ними, скрываясь за сильнейшими крепостями, но избегая всякого столкнове­ния с ними в открытом поле. Дальше, в Сепфорисе, в Галилее, Иуда — сын того Иезекии, который некогда во главе разбойничьей шайки разорял страну, но был побежден царем Иро­дом, — поднял на ноги довольно многочисленную толпу, ворвался в царские арсеналы, воо­ружил своих людей и нападал на тех, которые стремились к господству.

В Перее нашелся некто Симон, один из царских рабов, который, надеясь на свою красо­ту и высокий рост, напялил на себя корону. Собрав вокруг себя разбойников, он рыскал по открытым дорогам, сжег царский дворец в Иерихоне, многие великолепные виллы и легко наживался на этих пожарах. Еще немного — и он бы опустошил огнем все пышные здания, если бы против него не выступил начальник царской пехоты Грат со стрелками из Трахонеи и самой отборной частью себастийцев. В завязавшейся между ними схватке легло значитель­ное число пехоты, но сам Симон был отрезан Гратом в тесной ложбине, через которую он хотел бежать, и, получив удар в затылок, упал мертвым. В другом восстании, вспыхнувшем в Перее, были обращены в пепел царские дворцы возле Вифарамата, у Иордана.

Даже простой пастух, по имени Афронг, дерзал в ту минуту посягать на корону. Его те­лесная сила, отчаянная храбрость, презрение к смерти и поддержка четырех ему подобных братьев внушали ему эту надежду. Каждому из этих братьев он дал вооруженную толпу, во главе которых они служили ему как бы полководцами и сатрапами во время его набегов. Он сам, как царь, был занят более важными делами. Надев на себя диадему, он затем вместе с братьями еще долго опустошал страну. Преимущественно они убивали римлян и царских солдат, но не щадили они и иудеев, если последние попадались к ним в руки вместе с добы­чей. Раз, возле Эммауса, они даже осмелились оцепить целую когорту римлян, подвозивших легиону провиант и оружие. Центурион Арий и сорок наиболее храбрых солдат пали под стрелами. Та же участь угрожала остальным, как вдруг примчался Грат с себастийцами и спас их. После многих подобных насилий, совершенных ими в течение всей этой войны над коренными жителями и иноземцами, трое из них были, наконец, схвачены в плен; самый старший — Архелаем, два следующих — Гратом и Птолемеем, четвертый сдался Архелаю после миролюбивого соглашения. Этот конец постиг их уже впоследствии; но тогда они ис­полосовали всю Иудею своей хищнической войной.

Получив письма Сабина и других начальников, Вар, беспокоясь о судьбе всего легиона, решился поспешить ему на помощь. Он поэтому выступил в Птолемаиду с оставшимися у него двумя легионами и принадлежавшими к последним четырьмя конными эскадронами; туда же он назначил собраться вспомогательным отрядам царей и князей. Проходя мимо Бе-рита, он и оттуда взял с собою 1500 тяжеловооруженных воинов. Когда в Птолемаиде, кроме

71

других союзных войск, присоединился к нему еще аравийский царь Арета, который из враж­ды к Ироду прибыл с многочисленными отрядами пехоты и всадников, он одну часть армий немедленно отправил под начальством своего друга Гая в ближайшую к Птолемаиде часть Галилеи. Гаи отбил назад всех вставших против него, покорил город Сепфорис, предал его огню, а жителей продал в рабство. Сам Вар со всем своим войском вторгся в Самарию, не трогая, однако, ее главного города, так как он нашел, что последний не принимал участия в волнении других городов. Он раскинул свой стан у деревни Ар, принадлежавшей Птолемею и разграбленной поэтому арабами, которые свою злобу против Ирода вымещали и на его друзьях. Затем он двинулся вперед и остановился у другой укрепленной деревни Самфон; и ее разгромили арабы точно так же, как они разграбили все попадавшиеся им в руки государ­ственные запасы. Смерть и огонь царили повсюду, и ничто не могло укрыться от хищниче­ской алчности арабов. И Эммаус, жители которого заблаговременно спаслись бегством, Вар также приказал уничтожить огнем в наказание за то, что последние убили Ария и его людей.

Тогда ему было донесено, что около Идумеи десять тысяч воинов стоят еще под оружи­ем. Так как он на опыте мог убедиться, что арабы не ведут себя как союзники, а ведут войну довольно своенравно и из ненависти к Ироду разоряют страну больше, чем ему самому было желательно, то он распустил их и поспешил навстречу мятежникам только со своими собст­венными легионами. По совету Ахиаба те сдались добровольно, не доведя дело до сражения. Большей массе из них Вар даровал прощение; предводителей же он отослал к императору для дальнейшего расследования. Император помиловал всех, за исключением только некото­рых родственников царя Ирода, тоже примкнувших к мятежникам, которых он велел каз­нить, так как они поднимали оружие против родственного им царя. Потушив таким образом восстание в Иерусалиме, Вар возвратился в Антиохию. Легион, еще раньше находившийся в Иерусалиме, он там же оставил.

Архелаю в Риме предстояло между тем выдержать также борьбу с иудеями, которые еще до начала восстания прибыли с разрешения Вара в Рим в качестве делегатов с целью хлопо­тать перед Августом о дарования народу автономии. Посольство состояло из пятидесяти иу­деев, к которым присоединилось свыше 8000 из живших в Риме иудеев. Император назначил собрание знатнейших римлян и своих друзей в палатинском храме Аполлона — одном из воздвигнутых им самим зданий, блиставшем удивительной роскошью. Здесь стояло множе­ство иудеев с их делегатами, против них поместился Архелай с его друзьями. Друзья же его родственников занимали нейтральное положение; ненависть и зависть к Архелаю не дозво­лили им стать на его сторону; робость перед императором удерживала их от того, чтобы при­стать к обвинителям Архелая. Явился, кроме того, еще и Филипп, брат Архелая, которого

благоволивший к нему Вар послал с двойной целью: во-первых, для того, чтобы он поддер­живал интересы Архелая, а во-вторых, — чтобы и он получил свою долю, в случае если им­ператор разделит царство Ирода между всеми его потомками.

Получив позволение говорить_‚ обвинители прежде всего изобразили беззаконие Ирода. "Не царя они имели в нем_‚ а лютейшего тирана_‚ какой когда-либо сидел на троне. Бесчис­ленное множество подданных он убил_‚ но участь тех_‚ которых он оставил в живых_‚ была та­кова_‚ что они завидовали погибавшим. Он не только поодиночке пытал своих подданных_‚ но мучил целые города. Иностранные города он украшал_‚ а свои собственные — разорял; чужие народы он одарял кровью иудеев. На месте прежнего благосостояния и добрых старых нра­вов наступила_‚ таким образом_‚ полнейшая нищета и деморализация. Вообще иудеи за немно­гие годы терпели от Ирода больше гнета_‚ чем их предки за весь период времени от выхода из Вавилонии и возвращения на родину в царствование Ксеркса. Привычка_‚ к несчастью_‚ до того подавила дух народа_‚ что он даже был готов терпеть жестокое рабство под властью то­го_‚ которого Ирод назначил после сея преемником: сына тирана_‚ Архелая_‚ он сейчас же по­сле смерти его отца добровольно приветствовал как царя_‚ вместе с ним оплакивал смерть Ирода и молился Богу за благополучное царствование его. Архелай же для того_‚ вероятно_‚ чтобы показать себя настоящим сыном Ирода_‚ открыл свое царствование закланием трех ты­сяч граждан. Вот сколько жертв он принес Богу_‚ чтобы испрашивать у него благоденствия своему царствованию_‚ — и вот какой массой трудов он наполнил храм в праздничный день. И поэтому-то те_‚ которые уцелели от стольких бедствий_‚ задумались_‚ наконец_‚ о своем пе­чальном положении и хотят стать на военную ногу и открыто выставлять свои лица непри­ятельским ударам. Они просят римлян сжалиться над развалинами Иудеи и не бросить оста­ток народа на съедение жестокому тирану_‚ а соединить страну вместе с Сирией и властво­вать над нею собственными правителями. Тогда можно будет видеть_‚ что те иудеи_‚ о кото­рых прокричали как о неукротимых мятежниках_‚ прекрасно умеют ладить со справедливыми правителями." Этой просьбой иудеи заключили свою жалобу. После них поднялся Николай и старался обессилить обвинение против обоих царей. С другой стороны_‚ он изобразил иудеев народом по природе своей трудно управляемым и склонным к неповиновению своим царям и выставил также в невыгодном свете родственников Архелая_‚ присоединившихся к обвините­лям.

Выслушав обе партии_‚ император распустил собрание. Несколько дней спустя он пре­доставил Архелаю половину царства с титулом этнарха и обещанием возвести его в царский сан_‚как скоро он покажет себя этого достойным. Вторую половину он разделил на две тет­рархии_‚ которые предоставил двум другим сыновьям Ирода: одну Филиппу_‚ а другую Анти-пе_‚ оспаривавшему престол у Архелая. Антипа получил Перею и Галилею с доходом в две­сти талантов. Батанея и Трахонея_‚ Авран и некоторые части владений Зенона_‚ возле Ямнии_‚ со ста талантами дохода в год достались в удел Филиппу. Этнархию Архелая образовали: Идумея_‚ вся Иудея и Самария_‚ которой отпущена была четвертая часть податей за то_‚ что она не принимала участия в восстании остальной страны. Точно так же сделались ему под­властными города: Стратонова Башня (Кесария)_‚ Себаста (Самария)_‚ Иоппия и Иерусалим. Греческие же города — Гадару и Ипп император отрезал от государства и присоединил к Сирии. Доходы Архелая с его владений достигали 400 талантов. Саломея_‚ в прибавление к назначенному ей по завещанию Ирода_‚ получила еще господство над Ямнией_‚ Азотом и Фа-заелидой; кроме того_‚ император подарил ей также дворец в Аскалоне; доходы всех этих владений оценивались 60 талантами я год; но ее область была подчинена этнархии Архелая. Остальные потомки Ирода получили то_‚ что им оставлено было по завещанию. Двум его не­замужним дочерям император подарил_‚кроме полученного ими от отца наследства_‚еще 500 000 серебряных монет и обручил их с сыновьями Ферора. Уже после окончания дележа им-

ператор подарил наследникам и ту тысячу талантов_‚ которая была ему самому завещана Иродом_‚ и оставил себе лишь некоторые из его вещей небольшой ценности на память об умершем.

К тому же времени прибыл в Рим иудейский юноша_‚ воспитанный в Сидоне у римского вольноотпущенника_‚ который_‚ обладая внешним сходством с Александром_‚ убитым Иродом_‚ выдавал себя за последнего в надежде_‚ что никем не будет изобличен. Соотечественник его_‚ посвященный во все новейшие события Иудеи_‚ помогал ему в исполнении роли; по его на­ставлению он рассказывал_‚ "что палачи_‚ посланные для умерщвления его и Аристобула_‚ скрыли их из жалости в безопасное место и подложили похожие трупы." Этим объяснением он ловко обманул критских иудеев и_‚ блестяще снабженный ими всем необходимым_‚ отплыл на Мелос. Здесь он также приобрел полное доверие_‚ собрал еще больше средств и уговорил своих гостеприимных хозяев ехать вместе с ним в Рим. Прибыв в Дикеархию_‚ он получил от тамошних иудеев массу подарков_‚ а друзья его мнимого отца провожали его_‚ как царя. Сход­ство его наружности было до того обманчиво_‚ что даже те_‚ которые видели Александра и хо­рошо знали его_‚ клялись_‚что это именно он. Все римское иудейство устремилось ему на­встречу_‚ и бесчисленное множество людей наполняло улицы_‚ по которым должны были его нести. Мелиане пришли в такой экстаз_‚ что носили его на носилках и на свой собственный счет приобрели ему царское одеяние.

Император_‚ который хорошо знал черты лица Александра — перед ним же он обвинялся Иродом_‚ — распознал весь этот основанный на наружном сходстве обман еще прежде_‚ чем увидел перед собою эту личность; но для устранения всякого сомнения он приказал привести юношу к более близкому знакомому Александра_‚ Келаду. При первом же взгляде последний заметил даже разницу в лице_‚ но_‚ помимо этого_‚ грубое телосложение заставляло признать в нем раба. Келад убедился в обмане; но его выводили из себя дерзкие уверения обманщика. Когда_‚ например_‚ спрашивали у него об Аристобуле_‚ он отвечал: "И этот находится в живых; но из предосторожности он остался на Кипре_‚ чтобы избежать преследования_‚ потому что_‚ если они будут разъединены_‚ их труднее будет поймать." Келад отвел его в сторону и име­нем императора обещал ему помилование_‚ если он назовет то лицо_‚ которое натолкнуло его на обман. Он выразил согласие_‚ отправился вместе с ним к императору и выдал того иу­дея_‚ который воспользовался его сходством для надувательства. "Они_‚ — сознался он_‚ — в каждом отдельном городе получили больше подарков_‚ чем Александр за всю его жизнь." Император рассмеялся_‚ определил Лжеалександра вследствие его здорового телосложения в гребцы_‚ а обольстителя его приказал казнить. Что же касается мелиан‚то они своими боль­шими затратами казались ему достаточно наказанными за их глупость.

Вступив в свою этнархию_‚ Архелай_‚ помня прежнюю неприязнь к нему_‚ так жестоко обращался с иудеями и даже с самаритянами_‚ что на девятом году своего царствования_‚ вследствие жалобы соединенного посольства обеих наций_‚ был сослан императором в Виен-ну — город в Галлии. Его имущество перешло в императорскую казну. Прежде чем он был вызван императором на суд_‚ ему_‚ как говорят_‚ приснился следующий сон. Он видел девять больших колосьев_‚ которые пожирались волами; он послал за гадателями и некоторыми хал­деями и спрашивал у них о значении этого сна. Одни толковали его так_‚ другие иначе. Но один ессей_‚ Симон_‚ дал следующее разъяснение: колосья_‚ кажется_‚ означают годы_‚ а волы — коловратность судьбы_‚ так как они выворачивают плугом почву. Он поэтому столько лет ос­танется царем_‚ сколько колосьев видел во сне_‚ а затем_‚ после разных превратностей судьбы_‚ умрет. Через пять дней Архелай был потребован к суду.

Достопамятен также сон его жены Глафиры дочери каппадокийского царя Архелая_‚ ко­торая прежде была замужем за Александром (братом Архелая_‚ о котором мы говорим_‚ и сы­ном Ирода_‚ который_‚ как выше было рассказано_‚ лишил его жизни). После смерти ее мужа она вышла замуж за Юбу_‚ ливийского царя_‚ а после смерти последнего возвратилась к себе на родину и жила у отца вдовой. Здесь увидел ее этнарх Архелай_‚ который так полюбил ее_‚ что сразу удалил свою жену Мариамму и женился на ней. Незадолго до того как она вторич­но прибыла в Иудею_‚ ей привиделось_‚ будто Александр стоит перед ней и говорит: "Ты бы могла удовлетвориться замужеством в Ливии. Но_‚ не довольствуясь этим_‚ ты возвратилась в мой родительский дом_‚ взяла третьего мужа_‚и кого о дерзкая! моего брата! Этого позора я тебе не прощу. Хочешь не хочешь_‚ а я унесу тебя!"Едва прошли два дня после того_‚ как она рассказала этот сон_‚ она была уже мертвая.

Восстание Иуды галилеянина. Три иудейские секты.

Владения Архелая были обращены в провинцию_‚ и в качестве правителя послано было туда лицо из сословия римских всадников. Колоний_‚ которому дано было императором даже право жизни и смерти над гражданами. В его правление один известный галилеянин по име­ни Иуда объявил позором то_‚ что иудеи мирятся с положением римских данников и призна­ют своими владыками_‚ кроме Бога_‚ еще и смертных людей. Он побуждал своих соотечест­венников к отпадению и основал особую секту_‚ которая ничего общего не имела с остальны­ми.

Существуют именно у иудеев троякого рода философские школы: одну образуют фари­сеи_‚ другую — саддукеи_‚ третью — те_‚ которые_‚ видно_‚преследуют особую святость_‚ так называемые ессеи. Последние также рожденные иудеи_‚ но еще больше_‚ чем другие_‚ связаны между собой любовью. Чувственных наслаждений они избегают как греха и почитают вели­чайшей добродетелью умеренность и поборение страстей. Супружество они презирают_‚ зато они принимают к себе чужих детей в том возрасте_‚ когда они еще восприимчивы к учению_‚ обходятся с ними_‚ как со своими собственными_‚ и внушают им свои нравы. Этим_‚ впрочем_‚ они отнюдь не хотят положить конец браку и продолжению рода человеческого_‚ а желают только оградить себя от распутства женщин_‚ полагая_‚ что ни одна из них не сохраняет вер­ность одному только мужу своему.

Они презирают богатство_‚ и достойна удивления у них общность имущества_‚ ибо среди них нет ни одного_‚ который был бы богаче другого. По существующему у них правилу_‚ вся­кий_‚ присоединяющийся к секте_‚ должен уступить свое состояние общине; а потому у них нигде нельзя видеть ни крайней нужды_‚ ни блестящего богатства — все как братья владеют одним общим состоянием_‚ образующимся от соединения в одно целое отдельных имуществ каждого из них. Употребление масла они считают недостойным_‚ и если кто из них_‚ помимо своей воли_‚бывает помазан_‚ то он утирает свое тело_‚ потому что в жесткой коже они усмат­ривают честь_‚ точно так же и в постоянном ношении белой одежды. Они выбирают лиц для заведования делами общины_‚ и каждый без различия обязан посвятить себя служению всех.

Они не имеют своего отдельного города_‚ а живут везде большими общинами. Приез­жающие из других мест члены ордена могут располагать всем_‚ что находится у их собратьев_‚ как своей собственностью_‚ и к сочленам_‚ которых они раньше никогда не видели в глаза_‚ они входят_‚ как к старым знакомым. Они поэтому ничего решительно не берут с собой в дорогу_‚ кроме оружия для защиты от разбойников. В каждом городе поставлен общественный слу­житель специально для того_‚ чтобы снабжать иногородних одеждой и всеми необходимыми припасами. Костюмом и всем своим внешним видом они производят впечатление мальчиков_‚