Маргинал как «типичный представитель» (проблема этнической и национальной идентичности в романе Д.Гилба «Последнее известное пристанище Мики Акунья»)
На рубеже тысячелетия стали очевидны качественные изменения в американской культуре: ее многообразие резко возросло за счет влившихся в нее и признанных ею этнических культур. Смена акцентов в национальном самоосознании пошатнула устоявшуюся теорию «плавильного котла» и дала толчок к появлению других определений: «мозаика», «калейдоскоп» или «лоскутное одеяло». Последняя метафора, как полагают, наиболее точно и полно отражает действительную картину происходящего – неоднородное, непоступательное развитие этнических пластов («лоскутов»). Эти «лоскуты», отличаясь по размеру, цвету и форме, продолжают добавляться,
изменяя тканевую структуру самого «лоскутного одеяла» (patchwork).
Американцы испанского происхождения представляют собой самую быстрорастущую группу этнического населения США. Подобно афро-американцам и вослед им, чиканос пережили культурный ренессанс: в последние десятилетия появились замечательные произведения литературы и искусства, занявшие достойное место в рамках «основной» американской культуры («мейнстрима»). Произведения таких авторов как Рудольфо Анайя, Сандра Сиснерос, Дагоберто Гилб, Денис Чавес, Глория Ансальдуйа, Хелена Мария Верамонтес и др. получили высокую оценку критиков, их работы отмечены престижными литературными премиями. Этот феномен в литературе США признан и легитимирован выпуском 82 тома Словаря литературных биографий под названием «Писатели чиканос. Первые шаги». Опубликованный в 1989 году, этот труд был подготовлен к печати двумя известными исследователями мексикано-американской литературы Фр. Ломели и К. Ширли, которые в предисловии указывают, что само появление такой работы является ярким свидетельством развития мексикано-американской литературы и критики. Известный ученый-литературовед Эдвард Симменс в предисловии к антологии «К северу от Рио-Гранде» констатирует тот факт, что отдельные издания рассказов чикано-авторов в 40-х, 50-х и 60-х годах сменились впечатляющим обилием произведений в 70-х, 80-х и 90-х годах.
Если в эпоху литературного «ренессанса» чиканос (60-70-е годы) речь шла «о подъеме культурного самосознания этноса» и его утверждении в культуре мейнстрима, то на данном этапе – «латинос выступают американским барометром культурных трансформаций, характерных для постмодернистской эпохи», и правомерно говорить о влиянии культуры латинос на общемировую. «Мир Латинской Америки находится в состоянии динамического метаморфоза, формотворчества и самосозидания, в результате которого возникает тот самый «порядок из хаоса», о котором неустанно возвещают И.Пригожин и И.Стенгерс как о будущем – синергетическом – образе мира».
По образному выражению Ф.Ломели и К.Икаса, латиноамериканская культура перестала быть «невидимой». Однако, став видимой, она превратилась в объект активной стереотипизации.
Среди мексикано-американских писателей последнего десятилетия имя Дагоберто Гилба является одним из самых известных. За сборник «Магия крови» ему были присуждены престижные литературные премии: Пен-Фолкнеровская и Пен-Хемингуэевская. В своих интервью автор акцентирует внимание на особом характере трудностей, с которыми он первоначально сталкивался, пытаясь опубликовать работы в престижных Нью-Йоркских издательствах. Недоумение редакторов вызывало отсутствие привычных образов мексиканских бандитов и знахарок. Они спрашивали: «Где же мир чикано?» Венди Лессер, издатель «The Threepenny Review», одной из первых смогла по достоинству оценить «грубый, детальный, интересный» - не вписывающийся в систему расхожих стереотипов - мир писателя.
Получив диплом магистра (в области философии) в Калифорнийском университете, Д. Гилб не сумел найти работу по специальности и был вынужден зарабатывать на жизнь на стройках Техаса в качестве плотника, столяра,
каменщика и просто разнорабочего. «Я провел шестнадцать лет на стройках, – говорит он в своем интервью «Герой рабочего класса» Давиду Бару. – Я горжусь этим больше, чем своим высшим образованием или своей преподавательской работой. Я горжусь тем, что работал с настоящими хорошими людьми». Парадокс, по мнению Гилба, заключается в том, что он, никогда специально не обучавшийся писательскому ремеслу,ведет курс «creative writing» в университете Сан Маркос штата Техас.
Первый и пока единственный роман Д. Гилба «Последнее известное пристанище Мики Акунья» был опубликован в издательстве “Grove Press” (Нью-Йорк) в 1994 г., спустя год после выхода в свет сборника «Магия крови». Книга сразу же привлекла к себе внимание прессы. Роман, который на уровне сюжета, композиции, художественных приемов выглядит как естественное продолжение короткой прозы писателя, вызвал, тем не менее, «эффект обманутого ожидания». Дело в том, что Гилб отказался от принципа формирования целого путем движения от «частного к общему» (характерного для его новеллистического творчества). Мир чиканос предстал в романе как составляющая «общеамериканского» мира, и, хотя среди персонажей романа почти нет американцев англосаксонского происхождения, они не типизируются и по этническому признаку. В фокусе повествования - этические и социокультурные проблемы «маргинального» человека, находящегося в состоянии «пограничного» выбора. Рисуя пограничный, маргинальный социум приюта, автор стремится определить универсальные законы человеческого бытия и представить мультикультурный мир как целостную самоорганизующуюся систему. Социум приюта «этничен» только по отношению к мейнстриму. Во внутренней системе координат этнос лишен дифференцирующей функции: ментальность приюта и его обитателей носит «наднациональный» характер.
Определяющее свойство прозы Гилба – познание окружающего мира и социальной действительности через описание внутреннего мира личности, ее морально-психологических и этических проблем. Любой из героев его романа, обитая в замкнутом социуме приюта, внутренне пребывает в состоянии неопределенности, в точке бифуркации. В этой точке невозможно предвидеть, как пойдет дальнейшее развитие, - случайные факторы подталкивают его как бы со стороны и делают непредсказуемым. Однако после того как тот или иной путь выбран, в силу вступает жесткая и однозначная линейная детерминация. Пограничность в романе подчеркивается маргинальной этнической идентичностью, - слабой, нечетко выраженной идентификацией как со своей, так и с чужой этнической группой. Путаясь в идентичностях, маргиналы часто испытывают внутриличностные конфликты. Так, чикано Мики во сне и наяву не отделяет себя от своего виртуального двойника – белого ковбоя Джейка. Существующие параллельно два автономных Я, тем не менее, составляют единую «чередующуюся» личность, в которой каждое Я поочередно захватывают господство над другим на срок от нескольких минут до нескольких дней.
Одним из важных качеств героев Гилба (людей «порогового сознания») является их разобщенность с собой, обособленность от себя самих. Эта разорванность сознания проявляется в том, что, осознавая обреченность того окружения, в котором они «вынуждены» находиться, эти персонажи не могут адекватно оценить собственное положение. К примеру, сумасшедший Джимми или старый мистер Крокетт не в состоянии сделать это – один в силу больного рассудка, другой из-за старческого маразма. Характеристика главных героев Гилба сводится во многом к изображению процессов, протекающих в их сознании. Жесткая ограниченность контекста – действие романа практически не покидает пределов приюта – только подчеркивает напряженность этих процессов.
Система образов произведения представляет собой совокупность различных моделей поведения в ситуации обыденного хаоса: начиная с разорванности социальных связей и кончая утратой собственного «Я», тем, что И. Бродский назвал «экзистенциальным кошмаром». У Гилба, однако, хаос не воспринимается как нечто однозначно негативное, разрушающее, - он привычен, обыден и даже играет позитивную роль в процессе эволюции героев. Рождение нового в Мики, Сарже, Омаре связано с нарушением привычной системы, ее переструктурированием и достраиванием, - в ряде случаев это ведет к выходу за пределы, очерченные приютом. В «Последнем известном пристанище Мики Акунья» хаос фигурирует и в качестве созидающего начала, конструктивного механизма развития. Во многом это обусловлено синергетическим мировоззрением Д. Гилба: в своем творчестве он стремится передать динамику перемен и то напряжение, которое эти перемены влекут за собой.
Достарыңызбен бөлісу: |
