Жизнь мага введение

Покинув Кембридж, Кроули ощутил себя свободным че­ловеком с большими доходами, который не обязан не­медленно пускаться на поиски работы. Выражаясь его собственными словами, он в тот момент «пылал тремя увлечениями: альпинизмом, поэзией и Магией», причём каждое из них в большей или меньшей степени определя­ло выбранную им карьеру. Он вступил в новую жизнь с удовольствием и с довольно большим количеством, пусть не вполне управляемой им, энергии.

Всего через несколько недель после того, как Кроули освободил квартиру на Тринити-стрит, он и Экенштаин уже жили в палатке на леднике Шонбюль под вершиной Дент-Бланш, достигающей 4300 метров в высоту. Планирова­лось потренировать Кроули перед путешествием в Гима­лаи, а также проложить новый маршрут восхождения по восточному склону Дент-Бланш. Этот план был сорван ухуд­шившейся погодой, и-тренировки Кроули свелись к жиз­ни в высокогорном лагере и приготовлению еды. Кроме всего прочего, он изобрёл тогда приправу «ледниковый карри», заставлявшую других альпинистов выскакивать из палатки и набивать себе рот снегом после первого же проглоченного куска: Кроули всю свою жизнь славился любовью к острым блюдам. Живя на леднике, Кроули про­читал книгу «Разоблачённая Каббала» Сэмюэля Лиддела Мазерса, вышедшую в 1887 году. Он признавался, что не понимал там ни слова, но книга притягивала его, отчасти благодаря самой своей непонятности, которую Кроули решил преодолеть.

Ещё одно удерживало Кроули от занятий скалолаза­нием. Его здоровье ухудшилось, и он вынужден был от­правиться на отдых в Церматт. Во время выздоровления Кроули посещал пивной бар, где обыкновенно толпились альпинисты. С характерной для Кроули энергией и склон­ностью к оригинальности он начал читать для желающих лекции по алхимии. Среди его слушателей оказался бри­танский альпинист Джулиан Л. Бейкер, специалист по ана­литической химии, начинающий маг и практикующий ал­химик, который утверждал, что ему удалось добиться «фик­сации ртути». Кроули не мог поверить своему счастью. Месяцами он искал возможностей получить доступ в мир магов, и вот перед ним сидел человек, который мог ввес­ти его туда.

Когда Бейкер уехал из Церматта, Кроули последовал за ним, рассказал ему, что читал книгу «Небо над храмом» и что страстно желает найти описанный там Тайный Храм Всех Святых. Бейкер, тронутый большой заинтересован­ностью и искренностью Кроули, признался ему, что не яв­ляется мастером в этом деле, но знает человека, который может помочь.

Между тем здоровье Кроули не улучшалось, поэтому он вернулся в Лондон, занял комнату в отеле «Сесил» на набережной, посещал врачей, писал стихи — в это время он работал над книгой «Йефтах» — и встречался с Бейке-ром, который познакомил его с Джорджем Сесилом Джоунсом.

Вспыльчивый, бородатый валлиец, невероятно похо­жий на типичные викторианские изображения Христа, Джоунс работал в химической промышленности, имел лабораторию в центре Лондона и дом в пригороде Бей-зингстока в Хэмпшире. Он был также очень начитан в об­ласти магии, которую изучал с любознательностью и до­тошностью учёного. Кроули с огромным вниманием слу­шал то, что Джоунс говорил о магии, и вскоре они стали близкими друзьями, причём отношениям этим суждено было продлиться многие годы.

На этом этапе Кроули старался впитать как можно больше знаний о магии. Ему важно было понять, что она собой представляет. Для того чтобы начать что-то пони­мать в магии, необходимо сначала освободиться от всех своих предубеждений.

Сам Кроули определял магию как «искусство обще­ния без использования обычных средств» — иначе гово­ря, при помощи силы воли; или, цитируя Кроули, «Ма­гия — это Наука и Искусство совершать Перемены в соот­ветствии со своей Волей». Ещё одно объяснение, которое предлагает Кроули, звучит следующим образом: «Соглас­но природе вещей... жизнь является таинством; другими словами, любое наше действие является магическим дей­ствием. Наше духовное сознание при помощи воли и её орудий воздействует на материальные объекты, с тем что­бы осуществить изменения, результатом которых станет рождение новых состояний сознания, к которым мы и стре­мимся». В качестве примера он приводит католическое богослужение, во время которого воля руководящего обрядом священника наделяет облатку и потир с вином божественными свойствами, давая тем самым физиче­ское выражение духовной сущности. Однако мысль Кроу­ли заключается в том, что мы все совершаем подобное своими действиями, когда задействуем в них волю. Про­водя параллель этому рассуждению, можно представить себе человека, вскапывающего землю в своём саду лопа­той, которую он для этого купил. Человек использует волю для вскапывания земли, поскольку деньги, которые он за­работал, потратив собственную энергию, «заставляют» землю быть вскопанной: покупая лопату, он тем самым направлял свою волю на вскапывание сада.

Через несколько дней Кроули начал практические за­нятия по астральному видению. Бейкер, как рассказывает Кроули, инструктировал его, говоря:

Тело Света создано из Астрального Света, космиче­ской субстанции, иногда называемой эфиром, невероят­но чувствительной к любому влиянию или воздействию. В том числе и к воздействию человеческой мысли, кото­рая, как принято было считать, исходит из человеческого мозга в виде волн. Если эти мысли-волны удавалось при помощи магических средств сконцентрировать и напра­вить на Астральный Свет, то составляющая его субстан­ция оформлялась в образ, являющийся проекцией или творением мысли. Считалось, что как только человек ов­ладевает умением создавать Тело Света, он становится способным к телепатии, передаче мыслей на расстоянии и даже к путешествиям во времени.

Кроули опробовал и проверял всё, что узнавал от Джоунса, и вскоре, как было когда-то и с альпинизмом, ре­шил, что превзошёл своих учителей. И в самом деле, он чувствовал, что магические упражнения даются ему лег­ко. За короткое время он овладел, как ему казалось, ис­кусством создания настолько мощного Тела Света, что его могли видеть обычные люди. Позднее его Тело Света обрело такую независимость сознания, что могло путе­шествовать без ведома своего хозяина. Кроули утверж­дал, что слышал рассказы друзей о том, как они видели его в том или ином месте, где его в данный момент не было. Друзья видели не его самого, а Тело Света.

Не все магические упражнения Кроули проходили успешно. Кроули рассказывает об одном эксперименте, который он проводил в Истборне, где его мать снимала дом. Однажды вечером во время отлива он отправился к воде, причём отошёл как можно дальше от набережной, а затем, начертив на песке круг и соорудив маленький ал­тарь из камней, зажёг костёр, воскурил ладан и начал обряд. Он надеялся вызвать ундин, женских духов, оби­тающих в воде и способных общаться с людьми. Но вме­сто них появился любопытный полицейский, привлечён­ный видом человека, который при свете луны произносил заклинания и скакал вокруг костра. Неизвестно, насколь­ко правдива эта история: возможно, перед нами пример подшучивания Кроули над самим собой.

На собственных ошибках он узнал о самых распро­странённых заблуждениях, свойственных тем, кто стремит­ся овладеть искусством магии, и скоро пришёл кубежде-нию, что успех в этом деле зависит от способности чело­века пробудить в себе творческий дух, который позволяет начинающим действовать без понимания и осознания механизма собственных действий и помимо интеллек­туальной рационализации. Магия, по предположению Кроули, была скорее искусством, чем наукой.

В книге Колина Уилсона «История оккультизма», опубликованной в 1971 году, магический статус Кроули достаточно точно определён утверждением, что он был прирождённым магом с мощными животными инстинк­тами и сексуальной мотивацией. Имея это в виду, даже те, кто относится к Кроули с насмешкой, должны принять во внимание, что он верил во внутреннюю связь между магией и человеческой волей, которая, как он считал, на­ходится, как правило, в подавленном состоянии, посколь­ку люди пассивны и слишком полагаются на свой разум, вместо того чтобы довериться инстинктам и интуиции. Стремление опираться на рассудок — не просто предпо­ложение Кроули: без сомнения, это стремление свой­ственно западному обществу, в котором он жил. Кроули считал, — и те, кто принимал его теорию, должны были твёрдо в это верить, — что магия является подсознатель­ным процессом и что обратиться к ней его заставила ско­рее интуиция, чем разум. Перед теми, кто отмахивался от магии Кроули, ставился вопрос: что такое воображение? Кроули сказал бы, что это и есть магия. Говоря кратко, то, что Кроули считал магией, сегодня расценили бы как со­четание подсознания, воображения и методов, позволя­ющих управлять ими и вступать с ними в контакт — всем этим зачастую занимаются современные психиатры.

Для Кроули магия была сложным материалом, трудно поддающимся овладению. Практикующий маг должен быть одарённым человеком, обладать необходимыми на­учными знаниями, не иметь предрассудков, кроме того, он должен уметь легко схватывать новое и обладать обыч­ным здравым смыслом. Что касается самого Кроули, то математика и химия давали ему необходимый багаж на­учных знаний, литературное творчество позволило ему избавиться от предрассудков, а благодаря наличию прак­тически мысливших предков-пивоваров он удовлетворял и последнему требованию.

Прошло не так много времени, прежде чем Джоунс, наставник Кроули в магических делах, понял, что его уче­ник обладает большими способностями, и предложил ему выдвинуть его в качестве кандидата на вступление в маги­ческое сообщество, в котором состоял сам. Оно назы­валось «Герметический Орден Золотой Зари», или, для посвященных, просто «Золотая Заря» (Golden Dawn, или G.\ D.\). Имея в своих рядах А.-Э. Уэйта, это общество на­зывалось герметическим потому, что было связано с бо­гом Гермесом. Кроули с готовностью принял предложе­ние, и вскоре Джоунс представил его лидеру «Золотой Зари» Сэмюэлю Лидделу Мазерсу.

Мазере был необычной личностью. Ирландский поэт У.-Б. Йейтс, тоже член «Золотой Зари», считал его напо­ловину лунатиком, наполовину мошенником. И он был прав. Мазере, очарованный возрождением искусства и религии кельтов и почему-то являющийся убеждённым якобитом, безо всяких оснований утверждал, что Мак-Гре-гор из Гленстрэ — это он, нередко называя себя Мак-Грегором Мазерсом графом де Гленстрэ. Он настаивал на том, что его фамилия использовалась родом Мак-Грегеров после того, как в 1603 году они были объявлены вне закона, и что его прапрадед унаследовал франко-шотланд­ский титул графа Мак-Грегора де Гленстрэ. Он одевался по-шотландски, исполнял танец с мечами, носил за голе­нищами кинжалы и щеголял шотландской кожаной сум­кой, отороченной мехом. Тот факт, что Мазере, сын клер­ка, никогда не был в Шотландии вплоть до 1897 года, ка­залось, ничуть не смущал его.

История самого общества «Золотой Зари» была столь же пёстрой и неоднозначной, как история главы этого общества. В значительной степени оно было ро­зенкрейцерским и в этом качестве вело своё происхож­дение от розенкрейцеров, тайной европейской религии, основателями которой считались тамплиеры, катары и альбигойцы. Постоянно подвергаясь гонениям со сто­роны христианской церкви, розенкрейцеры верили, что являются хранителями тайных истин, восходящих ещё к Древнему Египту, и что их долг — обучать новых посвя­щенных и передавать им свои знания.

В конце XIX века «Золотая Заря» была самым влия­тельным из оккультных сообществ, действовавших на территории Великобритании. Она была основана на по­чве неприятия нового духа научных открытий, экзистен­циализма, материализма и благочестия христианства викторианской эпохи. Общество пополнялось как людь­ми, приходящими непосредственно в «Золотую Зарю», так и теми, кто переходил из Теософского общества госпожи Елены Петровны Блаватской, образованного в 1875 году. Причиной таких переходов было то, что об­щество Блаватской в большей степени ориентировалось на восточные религиозные традиции, а некоторым его чле­нам казалось, будто религиозные образы Индии и Тибе­та, которыми пользовалась Блаватская, не подходят для западного общества. В центре теософии Блаватской была идея, перенесённая затем в «Золотую Зарю». Заключалась она в том, что существует группа отшельников, извест­ных какТайные вожди, Махатмы, Незримые учителя, кото­рые живут в гималайских пещерах, наблюдают за жизнью человечества и управляют его делами и судьбами. Двое из них, КутХуми и Мория, будто бы являлись госпоже Бла­ватской. Это, однако, не спасло её от обвинений в мошен­ничестве, выдвинутых против неё Обществом психиче­ских исследований. Но как следствие этого выпада про­тив неё и теософии было основано общество «Золотой Зари».

Существует несколько версий истории основания «Зо­лотой Зари», но суть этой истории в том, что однажды около 1880 года, а возможно, в 1884 году преподобный Альфонс Вудфорд, исследователь масонских рукописей, нашёл зашифрованный манускрипт. Романтики утвержда­ют, что он обнаружил его в книге, купленной на букинисти­ческом рынке, который действительно существовал в то время на Фаррингдон-роуд в Лондоне. Другие говорят, что этот манускрипт встретился ему в августе 1887 года среди бумаг, завещанных ему оккультистом по имени Фре­дерик Хокли. Не зная, с какого конца браться за расшиф­ровку найденной рукописи, Вудфорд передал её доктору Уильяму Винну Уэсткоту, следователю по делам об убий­ствах из северного Лондона, начинающему оккультисту, масону, состоящему членом «Societas Rosicruciana in Anglia» (Общество розенкрейцеров в Англии), эзотериче­ского масонского розенкрейцерского ордена, и другу гос­пожи Блаватской. Манускрипт был показан также доктору У.-Р. Вудмену, ещё одному из уважаемых членов той же розенкрейцерской общины. Доподлинно неизвестно, что произошло дальше. То ли Уэсткоту удалось перевести некоторые фрагменты пяти магических ритуалов, запи­санных при помощи искусственного алфавита XVI века, то ли оба, и Вудмен и Уэсткот, расписались в своей беспо­мощности и показали рукопись Мазерсу.

Член того же розенкрейцерского ордена, что и Уэст­кот, Мазере некоторое время жил в Париже, переводя один из самых известных трудов по магии под названием «Соломоновы ключи». Мазерсу удалось расшифровать манускрипт, который состоял из описания древнего ри­туала посвящения и объяснения истинных возможностей козырей в картах Таро. В манускрипте значились также имя и адрес женщины, сведущей в оккультизме. Это была фройляйн Анна Шпренгель из Нюрнберга. В октябре 1887 года Уэсткот написал ей и в следующем месяце получил ответ. Фройляйн Шпренгель оказалась главой организации под названием Rosicrucian Lichte Liebe Le-ben Tempel (Розенкрейцеровский Храм Света, Любви и Жизни). Организация действовала в Нюрнберге, давно известном как место основания тайных групп и сооб­ществ. Фройляйн Шпренгель дала Уэсткоту, Вудмену и Мазерсу разрешение основать общество, сходное с её собственным.

Мазере и Уэсткот вместе составили свод ритуалов, дополнили его от себя и в качестве комментария к нему написали «Ознакомительные лекции». Экипировавшись таким образом, они открыли «Храм Изиды — Урании гер­метических ученых ордена "Золотой Зари"». В марте сле­дующего года из Нюрнберга пришла грамота, узако­нивающая работу новой организации. По нечаянности фройляйн Шпренгель забыла подписать документ, но Уэсткот сделал это за неё, используя её магическое имя Sapiens Dominabitur Astris: вероятно, она дала на то своё разрешение. Это стало причиной некоторых трений меж­ду английскими и немецкими розенкрейцерами, по­скольку после смерти фройляйн Шпренгель в 1890 году её нюрнбергские коллеги оскорбились тем, что с ними не-посоветовались по поводу создания английского от­деления общества. Они сообщили адептам из Лондона, что не будут оказывать им никакой магической поддерж­ки, однако будут снабжать их знаниями, необходимыми для самостоятельных контактов с Тайными Вождями.

Как бы то ни было, сейчас ко всей этой истории при­нято относиться с подозрением. Скорее всего, Уэсткот выдумал её, подделав как манускрипт, так и грамоту. Возможно, это было сделано при поддержке со сторо­ны Вудмена и Мазерса, причём фройляйн Шпренгель никогда не существовала. Уэсткотом двигало желание основать организацию, которая могла бы соперничать с Теософским обществом Блаватской. Что бы там ни произошло на самом деле, это несущественно. Важно, что к 1890 году «Золотая Заря» уже была вполне при­знанной организацией, растущей и упрочивающей своё влияние.

В «Золотой Заре» занимались преимущественно ри­туальной магией, а также искусством оказывать влияние при помощи хорошо тренированной воли. Члены обще­ства в основном стремились лишь получить знания в об­ласти магии, и только немногие действительно хотели заниматься ею на практике.

Тому, кто желал достичь успехов в магии, следовало верить в способность человека общаться со вселенной как с целым, а также в то, что правильно тренированная чело­веческая воля способна исполнить буквально любое жела­ние. Кроме того, нужно было верить в существование пла­нов и уровней бытия, отличных от физического, в то, что есть разумные существа помимо имеющих физическое воплощение, и в то, что люди находятся лишь в процессе восхождения по лестнице психической эволюции.

Вступив в контакт с этими иными планами бытия или войдя в них, на них можно было воздействовать при по­мощи исполнения соответствующего обряда. В обществе «Золотая Заря», как правило, использовался герметиче­ский ритуал, то есть ритуал, имеющий отношение к богу Гермесу. Это действо называлось заклинанием Гермеса. Поскольку с Гермесом связано число восемь, ритуал со­вершался при восьми зажжённых свечах, алтарь был вось­миугольным или стоял внутри восьмиугольника, начер­ченного на полу. Во время ритуала принималась пища, ещё со времён древних греков ассоциирующаяся с Гер­месом. В процессе церемонии маг отправлял своё энер­гетическое тело на другие уровни бытия и, пребывая в них, получал знания, силу или возможность общения, которые стремился получить. Как правило, маг хотел изменить своё сознание, с тем чтобы общаться с другими разумны­ми существами и получить от них информацию или навы­ки, необходимые для тренировки воли.

Поначалу «Золотая Заря» была не более чем кружком промасонски настроенных, похожим образом мыслящих начинающих магов. В обществе состояло даже несколько женщин, также заинтересованных в оккультизме: в отли­чие от большинства других обществ, приём женщин не возбранялся. Однако под руководством Мазерса все из­менилось.

В течение нескольких лет Мазере жил впроголодь, с трудом сводя концы с концами и отдавая своё время науке, но в 1890 году его приняли библиотекарем в Музей Хорнимена, располагавшийся в Форест-хилле на юге Лон­дона. Эта эклектичная коллекция совмещала в себе экс­понаты по этнографии и естествознанию с музыкальны­ми инструментами и была основана в 1860-х годах Фре­дериком Джоном Хорнименом, известным чайным торговцем, членом партии либералов и депутатом пар­ламента от Фалмута и Пенрина. Эту работу Хорнимен пред­ложил Мазерсу по настоянию своей дочери Энни, всту­пившей в общество «Золотой Зари». Энни, которую дру­зья прозвали Тэбби, была подругой красавицы жены Мазерса, Мины Бергсон, сестры философа Анри Бергсо­на: девушки вместе учились в Школе изящных искусств Слэйда. Получив работу, Мазере с женой, которая была намного младше его, поселился при музее. Несомненно, дело было в том, что Энни Хорнимен хотела помочь по­друге выбраться из полунищенского состояния, в кото­ром та находилась. Тем не менее в первый же год работы Мазере поссорился с Хорнименом, втом числе из-за лож­ной информации, которую дал о себе Мазере во время общенациональной переписи, объявив себя на пятнад­цать лет младше, чем был на самом деле. После того как он был изгнан из музея, Энни Хорнимен по меньшей мере ещё пять лет продолжала оказывать обоим Мазерсам материальную поддержку.

В 1892 году Мазерсы переехали в Париж, где сначала жили по адресу бульвар Сен-Мишель, 121, а затем пере­ехали в пригород Отей и поселились на улице Моцарта, 87.

В то время Мазере именовал себя шевалье Мак-Грегор. По слухам, Мазере, который познакомился с Миной Берг­сон в библиотеке Музея Хорнимена и сменил её имя на имя Мойна, потому что оно звучало более по-шотланд­ски, никогда не имел с ней половых сношений, поскольку считал, что половые связи являются помехой в самосо­вершенствовании мага.

Мойна Мазере была ясновидящей, и через неё, как утверждал Мазере, он вступал во взаимодействия с Тай­ными Учителями. По его собственному утверждению, он встретил троих из них однажды вечером в Булонском лесу. Оснащённый знаниями, которые дали ему эти трое, Ма­зере вернулся в Лондон и объявил Вудфорду и Уэсткоту о том, что узнал. Удивив их своими известиями, он уве­рил рядовых членов «Золотой Зари» в том, что является носителем истин, которые были переданы лично ему, и что Тайные Учителя назначили его главой всего сооб­щества. За очень короткое время он стал единственным лидером «Золотой Зари». Облечённый такой властью, он сочинял новые ритуалы, писал новые манускрипты и учре­дил внутри ордена отдельную ступень для тех адептов, которым удавалось добиться заметного прогресса в ма­гии. Его высокое положение, несомненно, гарантировало ему некоторое финансовое вознаграждение.

Общество было организовано иерархически. Снача­ла человек вступал в Первый (или внешний) орден в ка­честве неофита, затем продвигался, в зависимости от уровня именуясь зелатором, теоретиком, практиком или философом, причём последнего уровня достичь было не­вероятно трудно, потому что к этому моменту человек должен был овладеть уже очень большим количеством знаний и почти уже быть в состоянии входить в контакт с собственным святым Ангелом-хранителем. Члены внеш­него ордена участвовали в ряде магических церемоний, но не совершали серьёзных магических действий. Во Второй (внутренний) орден можно было вступить только по при-глашениюТайныхУчителей, которые выражали свою волю через Мазерса. Если Первый орден был окутан тайной, то Второй был абсолютно секретным, поскольку, попав в него, члены «Золотой Зари» получали указания по заня­тиям ритуальной магией.

Известный под названием Rosae Rubeae et Aurae Crucis, что означает «Рубиновая Роза и Золотой Крест», Второй орден включал в себя три уровня — Adeptus Minor (младший адепт), Adeptus Major (старший адепт) и Adep­tus Exemptus (исключительный адепт). За ними следовал уровень, который обыкновенно называют Argentinum Astrum (серебряная звезда), но он недоступен для людей. Разумеется, Мазере достиг уровня Adeptus Exemptus. Этого было достаточно: он поднялся до наивысшей точ­ки, к которой только может стремиться человек.

Как только вся эта система установилась, для «Золо­той Зари» наступила эпоха процветания. Под своей се­нью общество собрало обширный корпус разнообраз­ного, порой несовместимого магического материала и сфабриковало из него жизнеспособную (действующую) систему с упорядоченной структурой членства и отправ­ления обрядов, а также со сводом наставлений для заня­тий теоретической и практической магией. В 1893 году в обществе состояло 170 действующих членов, причём к 1896 году их число возросло до 315 человек. Храм Изи-ды — Урании (так сказать, главный штаб общества) про­водил свои ритуальные церемонии в Марк-Мейсон-холле на Грейт-Куин-стрит в Лондоне, главном здании масон­ской ложи, предназначенном для членов высшей ступени масонского братства. Отделения «Золотой Зари» были и вне Лондона. Например, храм Озириса в Уэстон-сью-пер-Мэре, Храм Гура в Брэдфорде, Храм Амен-Ра в Эдин­бурге и Храм Ахатор, основанный Мазерсом в Париже в 1894 году. Некоторые храмы существовали недолго, другие — наоборот. Члены Второго ордена, число кото­рых достигло в 1900 году шестидесяти, встречались в менее роскошных условиях: на Оукли-сквер, 26, непода­лёку от железнодорожной станции Юстон, а затем на Блайт-роуд, 36. В Марк-Мейсон-холле арендовалась от­дельная комната для особо важных церемоний.

Плата за посвящение составляла десять шиллингов. Ещё десять шиллингов уплачивались ежегодно в виде членского взноса. Во время собраний по рядам пускали шляпу для сбора пожертвований. Казной общества заве­довал Мазере. В общество принималось большое коли­чество новых членов, поскольку Мазерсу необходимо было как укреплять финансовое положение общества, так и наращивать своё собственное состояние. Однако зна­чительная часть принятых людей не задерживалась надол­го. Большинство новых членов были выходцами из круп­ной буржуазии с более чем поверхностным представле­нием об иной реальности и о том, что в наши дни назвали бы лунатизмом или сумасшествием. Однако среди них было несколько искренне заинтересованных и серьёзных людей.

Самым известным примером последних является У.-Б. Йейтс, который с подросткового возраста интере­совался оккультизмом, особенно чёрной магией и сата­низмом, и основал свою собственную небольшую группу под названием «Герметическое общество», которая дей­ствовала в Дублине, пока Йейтс в 1887 году не переехал в Лондон. Впервые он встретил Мазерса в читальном зале Британского музея, где, как вспоминает Йейтс, он «часто видел человека лет тридцати шести — тридцати семи в коричневом вельветовом пиджаке с худым, решитель­ным лицом и атлетическим телосложением, который ка­зался, прежде чем ему стали известны его имя и род за­нятий, некой романтической фигурой». В марте 1890 года Мазере предложил Йейтсу вступить в «Золотую Зарю», а в январе 1893-го принял его во Второй орден, дав ему внутреннее имя Frater Demon Est Deus Inversus (Брат злой дух — Бог наоборот), что отвечало сатанинским представ­лениям Йейтса.

Как бы ни расширял границы «Золотой Зари» приток новых членов, столь же быстро нарастали и противоре­чия внутри общества. Вудфордумерв 1891 году, аУэст-кот отошел от управления обществом, возможно, после того, как Мазере, самоуверенный автократ, вынудил его это сделать, но уж точно после того, как его работодатели сообщили ему, что членство в оккультном обществе несовместимо с должностью следователя. Как именно начальство Уэсткота узнало о том, что он состоит в тай­ном обществе, остаётся только догадываться, однако сам Уэсткот считал, что информация поступила от Мазерса, который, по-прежнему живя большей частью в Париже, пытался управлять своей паствой издалека при помощи регулярно отсылаемых распоряжений и энциклик. Адеп­там, получающим магическое знание от Мазерса, пола­галось подписывать обещание в личном повиновении ему до тех пор, пока они не продвинутся в магическом искус­стве. Многие соблюдали это предписание, но никакого повышения в отношении их не следовало, тогда некото­рые начинали подозревать, что магические знания и сила Мазерса не безграничны. Встречались и такие, кто не был готов слепо подчиняться и хотел знать, на что идут день­ги членов общества, были и пуристы, которые сомнева­лись в подлинности ритуалов. Добровольные уходы, а так­же исключения из общества стали частыми и провоциро­вали волнения.

Мазере раздражал всех. С ним поссорилась даже Энни Хорнимен, и в декабре 1896 года она была исключена из общества за неповиновение. Энни, недовольная тем, что Мазере был якобитом, его часто повторявшимися за­поями и расточительством, прекратила оказывать ему финансовую помощь. Правда, для их разрыва была и дру­гая, подспудная причина. Энни поссорилась с доктором Эдвардом Берриджем, гомеопатом и членом «Золотой Зари», и попросила Мазерса исключить его. Однако Бер-ридж был другом Мазерса, и Мазере встал на его сторо­ну. Группа членов общества ходатайствовала о том, что­бы Мазере не исключал Энни, но тот не внял этим просьбам. После исключения Энни у Мазерса начались серьёзные проблемы с деньгами, и он изо всех сил ста­рался добыть их.

Один из способов, которым он зарабатывал себе на жизнь, заключался в торговле турецкими железнодорож­ными акциями. Другой — в публичном проведении маги­ческих церемоний. Всё началось с того, что однажды ве­чером Мазерсу явилась египетская богиня Изида и пове­лела ему рассказать людям о её божественности. Мазере превратил одну из комнат своей квартиры на улице Мо­царта в храм богини Изиды и начал устраивать там теат­рализованные церемонии, во время которых он был одет в длинную белую мантию, опоясанную ремнём с выграви­рованными на нём знаками зодиака, на его щиколотках и запястьях красовались священные браслеты, а через плечо была перекинута шкура леопарда. Тем временем Мойна надевала мантию из шифона, конусообразную еги­петскую шапку. Её голову венчал цветок лотоса. Поначалу эти представления проводились только для друзей, но вскоре один журналист посоветовал Мазерсу сделать це­ремонии публичными. Вероятно, выиграв битву со своей совестью, Мазере согласился. Для своих представлений он арендовал маленький Театр Бодиньер с камерной ат­мосферой, располагавшийся по адресу улица Сен-Лазар, 18. На сцене возвышалась огромная статуя Изиды, окру­жённая изображениями менее значительных божеств. Пе­ред статуей располагался алтарь, а на нём — тибетская лампа, в которой горело неугасимое пламя.

Иерофант Рамзес (Мазере) появлялся из-за кулис, держа в руках цветок лотоса и трещотку, которой он тряс. Стоя около алтаря, он произносил несколько заклинаний из египет­ской Книги мёртвых, и Верховная жрица Анари (Мойна) приступала к материализации и вызыванию Изиды. За­тем следовал финал, во время которого французская танцовщица исполняла Танец Четырёх Стихий. Не оста­лось никаких данных о том, сколько таких представлений было дано и сколько денег они принесли Мазерсу.

Кроули был принят в общество «Золотая Заря» в каче­стве неофита в Марк-Мейсон-холле 18 ноября 1898 года. В момент вступления он был уверен, что здесь он сможет проникнуть в тайны бытия и страстно желал найти в этом обществе систему, которая дала бы направление его ма­гическим устремлениям. Остальное, как он считал, долж­но было прийти с опытом.

Он проходил обряд посвящения со всей искренно­стью и серьёзностью, приличествующими этому случаю, хотя тот факт, что церемония проходила в здании масон­ской ложи, разочаровал его. Его насторожило и то, что члены общества, как оказалось, в основном были обыч­ными буржуа. Однако эти небольшие недостатки были смягчены самим событием. Ритуал выглядел впечатляю­ще и содержал, по убеждению Кроули, настоящие маги­ческие формулы и заклинания. Сквозь призму священной природы этой церемонии Кроули увидел себя входящим в Тайную церковь святого Грааля.

Перед началом этого волнующего ритуала Кроули одели в просторную мантию, доходившую ему до лоды­жек, голова его была целиком закрыта шапкой, а талия подвязана трижды обёрнутой вокруг неё верёвкой. К его правому запястью была также привязана верёвка, конец которой держал проводник. Этот человек должен был провести Кроули по ступеням обряда. Затем его ввели в храм, где на его руки и мантию начали брызгать водой и воскурять вокруг него ладан. Потом с лицом, по-преж­нему закрытым шапкой, его подвели к алтарю, перед ко­торым он встал на колени и дал клятву хранить тайну орде­на и соблюдать законы братства. Этого требовал обряд. Заключительная клятва угрожала новичку ужасной смер­тью, в случае если он нарушит первые две. После того как завершился обход храма, шапка была снята. Теперь к Кроули обратились три мага, которые официально при­няли его в «Герметический орден "Золотой Зари"». По за­вершении этого этапа Кроули сообщили секретные зна­ки общества, рассказали о принятой в обществе манере рукопожатия и особенной походке. Затем имело место грубое подобие таинства причащения, и церемония за­кончилась. Сходство этого обряда с ритуалом вступле­ния в масонскую ложу никак не назовёшь поверхностным. Эти церемонии совпадают даже в отношении заключи­тельной клятвы, согласно которой вступающий в орден должен хранить тайну. Если бы Кроули знал об этом, он, возможно, был бы ещё более разочарован.

Во время обряда Кроули было дано магическое имя, которое, как обычно и бываете большинством таких имён, больше напоминало девиз. Его назвали Пердурабо, что означает «Тот, который пребудет». Имя оказалось проро­ческим, хотя большая часть церемонии, как стало понят­но со временем, прошла напрасно. Кроули нарушил по­чти все свои клятвы, однако так никогда и не подвергся ужасной смерти от грома и молнии.

По окончании церемонии Кроули был представлен своим товарищам по обществу «Золотой Зари». Они ока­зались явно ниже его. По мнению Кроули, почти все они представляли собой «жалкое сборище ничтожеств; члены Ордена оказались такими же вульгарными и заурядными, как и любая другая группа обычных людей». Только Джо-унс и Бейкер имели образование и были сведущими в нау­ках. Тем не менее несколько человек выделялись среди обывательской серости остальных. Это были У.-Б. Йейтс, Флоренс Эмери — известная актриса со сценическим псевдонимом Флоренс Фарр, А.-Э. Уэйт, издатель Алд-жернон Блеквуд и писатель Артур Мейчен тоже состояли в обществе, хотя и не всегда активно участвовали в его жизни.

Можно предположить, что пренебрежительное отно­шение Кроули к остальным членам «Золотой Зари» явля­лось типичным проявлением его самомнения, и, возмож­но, это так и есть, но существуют и другие отзывы о них, как о пёстрой толпе ничтожеств. Мод Гонн, ирландская патриотка и фенианская националистка, в которую был влюблён Йейтс и которая вступила в «Золотую Зарю» в 1891 году, высказывалась о членах общества как об «ужасной компании». Флоренс Фарр держалась, несом­ненно, другой точки зрения. Занимая в обществе офи­циальный пост и являясь бывшей любовницей как Йейт-са, так и Джорджа Бернарда Шоу, она, как рассказывали, была не в состоянии отклонить хоть какое-то из делае­мых ей предложений и находилась в сексуальной связи с несколькими членами общества, включая, по слухам, и самого Кроули.

Однако Кроули постигло и ещё одно разочарование, касавшееся уровня тайных знаний, которые ему давали в Обществе, и содержания «Разъяснительных лекций», ко­торые он должен был посещать. Оказалось, что со значи­тельной частью этой информации он уже знаком. И дело здесь не в самоуверенности Кроули. Он потратил месяцы на изучение литературы по магии, и ему были известны источники и происхождение того материала, который давали на лекциях. Более того, он обнаружил, что то, чему его «учили», можно легко прочесть в книгах, был бы толь­ко интерес и желание.

Благодаря предварительной подготовке, энергии, жа­жде к познанию, способности быстро обучаться, Кроули стремительно продвигался по ступеням Ордена. Через месяц он стал зелатором, через два — теоретиком, а к февралю 1899 года — практиком. Поскольку правила требовали трёхмесячного перерыва, его не производили в философы вплоть до мая. После этого он мог бы быть немедленно посвящен во Второй орден, но такое повы­шение требовало семимесячного ожидания и специаль­ного приглашения: автоматический перевод был невоз­можен.

Таким образом, в этот момент возникла временная остановка в его продвижении по магическому пути. Тог­да Кроули направил своё внимание на Операцию Абрамелина, которую называют также Операцией тайной ма­гии Абрамелина. Цель этого раздела магии заключалась в получении знаний об Ангеле-хранителе и во вступлении во взаимодействие с ним, что, в свою очередь, являлось средством познания себя. Джоунс одолжил Кроули эк­земпляр книги Мазерса об Абрамелине, а также проин­структировал его относительно первоначальных шагов Операции.

Информацию о волшебнике Абрамелине Мазере об­наружил в одном из манускриптов, хранившихся в париж­ской библиотеке Арсенала. По словам Мазерса, мануск­рипт о магии Абрамелина представлял собой книгу, на­писанную Авраамом Евреем в 1458 году. Он обучался оккультным наукам, подобно многим образованным ев­реям XV века, и однажды отправился в Египет, чтобы най­ти себе учителя по тайнам магии. Оказавшись на месте, он встретил другого еврея по имени Аарон, который, в свою очередь, рассказал ему о существовании мага Абрамелина, который, живя в Арачи, якобы обладал боль­шими знаниями в оккультных науках. Авраам Еврей по­ехал туда и стал учеником Абрамелина. Впоследствии, уже став опытным магом, он написал книгу, собрав туда всё, что узнал от учителя. Эта книга была переведена на французский около 1700 года. На неё-то и наткнулся Ма­зере и перевёл с французского на английский. Мазере был не первым, кто изучал книгу Абрамелина. Её читали Аль­фонс Луи Констан, который под псевдонимом Элифаса Леви заложил основы вновь возродившегося интереса к магии в XIX веке, а также Эдвард Роберт Бульвер, второй барон и первый граф Литтон, романист и наместник ко­роля в Индии.

Эта книга считалась самым значительным из магиче­ских трактатов, и Кроули был о ней очень высокого мне­ния. Он начал понимать, что большинство ритуалов были либо выдуманными, либо переделанными из старинных католических или иудейских обрядов. «Книга тайной ма­гии волшебника Абрамелина», как она называлась, пред­ставляла собой исключение. Эта книга, — писал Кроули, —

написана благородным стилем. Она абсолютно ясна; она не требует ни соблюдения причудливых деталей ритуала, ни даже обычных вычислений. В ней нет ни­чего, что раздражало бы ум. Наоборот, описанные в ней действия в высшей степени просты. А предла­гаемый метод находится в полном соответствии с эти­ми действиями. Там есть — это правда — определён­ные предписания, которых необходимо строго при­держиваться, но они касаются лишь соблюдения правил хорошего тона при проведении столь величе­ственной операции. Магу следует поселиться в доме, где отсутствие шума и суеты было бы гарантировано; после этого не нужно делать практически ничего — лишь с возрастающим усердием и сосредоточенно­стью в течение шести месяцев уповать на получение доступа к Знанию об Ангеле-хранителе и на общение с ним. Как только Ангел-хранитель появляется, необ­ходимо сначала вызвать Четырёх Великих Князей Мирового Зла; затем — восьмерых вице-князей и наконец триста шестнадцать их слуг. Заранее сле­дует заготовить несколько талисманов, заряженных силой этих духов. Используя правильные талисманы, можно добиться практически чего угодно.

В магии существует два раздела. Один заведует сила­ми добра, другой — силами зла. Это отражено в терминах «белая» и «чёрная» магия соответственно. Звание «чёрно­го мага» применимо к тому, кто использует свои магиче­ские силы для достижения эгоистических или злых целей. Абрамелин учил, что силы доброй (белой) магии имеют превосходство над чёрными, сатанинскими силами и что все явления суть результат действия сил зла под влиянием добрых сил. Тем не менее иногда злые силы выходят из-под власти добрых и несут с собой разрушения. Находясь на свободе, они могут заключать формальные соглашения с людьми, держа их у себя в рабстве. Человек, находящий­ся на полпути вверх по духовной лестнице и колеблющийся между добром и злом, одинаково подвержен влиянию как своего Ангела-хранителя, так и злого демона.

Чтобы не подвергаться риску со стороны сил зла, прак­тикующий маг должен был вести безупречную жизнь, под­держивая при помощи молитвы и медитации связь с Ан­гелом-хранителем, чтобы тот наставлял его относитель­но противостояния силам тьмы, а также использования этих сил для добрых дел. Если мага постигала неудача, он оказывался под властью злых демонов, на него обруши­вались страдания и он попадал в ад.

В магии Абрамелина имеются списки ангелов и демо­нов, которых следует вызвать, а также талисманов, могу­щих, среди прочего, воскрешать мёртвых, делать чело­века способным к мистическим полётам, возбуждать и успокаивать бури, находить или делать золото, разжи­гать страсти между людьми. Однако всё это было невоз­можно до тех пор, пока магу не явится его Ангел-хранитель и не обучит его магической методологии. Приготовление к этому событию занимает не меньше шести месяцев.

Идея Операции Абрамелина захватила Кроули, в том числе, как он предполагал, из-за одного случая из его жизни и сказанной в связи с этим случаем фразы. Это слу­чилось с Кроули в детстве, но запомнилось ему надолго. Кроули собирался куда-то ехать с родителями и оказался на железнодорожной станции. Какой-то из станционных носильщиков тащил на спине большой дорожный сундук. Сундук соскользнул, едва не попав на мальчика. Если бы сундук упал на маленького Кроули, он мог бы прибить его до смерти. Эдвард Кроули мимоходом заметил, что, ве­роятно, ангел-хранитель Алика уберёг его в этот день. Теперь, когда он изучал магию, ему казалось, что фраза об Ангеле-хранителе была существенной.

С тех пор как Кроули покинул Кембридж, он жил у сво­ей матери, если не считать времени, когда он путешество­вал или останавливался в отеле «Сесиль». Теперь пресле­дование магических целей требовало от него перебрать­ся в отдельное жильё: едва ли он мог провести Операцию Абрамелина в своей комнате в доме матери. Поэтому Кро-ули снял квартиру по адресу Чансери-Лейн, 67/9, в лон­донском Сити. В договоре об аренде квартиры он подпи­сался как граф Владимир Сварев. Мотивом для этого об­мана послужило, какой говорил, желание узнать, как люди относятся к представителям высшего сословия — в конце концов, о том, как они относятся к молодым буржуа, он уже знал. Кроме того, этим поступком он потворствовал своему самолюбию и романтическому воображению, и это был далеко не последний раз, когда он «присваи­вал» себе титул. Когда вышел новый сборник стихотворе­ний Кроули, «Иезавель», он воспользовался своим новым псевдонимом.

Весной 1899 года, продолжая постижение магии и готовясь к Операции Абрамелина, Кроули познакомился с человеком, который оказал на его жизнь не меньшее вли­яние, чем Оскар Экенштайн. Речь идёт об Аллане Беннете.

Беннет был членом Второго ордена. Вступив в «Золо­тую Зарю» в 1894 году, он через год получил от Мазерса приглашение перейти на второй уровень Организации. Он родился в декабре 1872 года в семье инженера, кото­рый умер, когда его сын был ещё совсем ребёнком. Бен­нет воспитывался под присмотром матери, строгой ка­толички. Беннет, наиболее уважаемый член «Золотой Зари», и Кроули встретились на одной из церемоний в Марк-Мейсон-холле. В продолжение обрядовой части вечера Кроули «осознавал близкое присутствие огром­ной духовной и магической силы», которая, как он понял, когда обряд был окончен, исходила от Беннета. Беннет пересёк зал, подошёл к Кроули и обвинил его в том, что он «связывается с Гоэтией», под которой, как понял Кроу­ли, он разумел злые магические силы. Кроули не принял обвинения, но и не отклонил его, возможно, потому, что он в тот момент уже работал над Операцией Абрамелина и чувствовал себя виноватым. Однако проницательность Беннета произвела на него впечатление.

Беннет представлял собой загадочную и необычную личность. Свои тёмные волосы он носил зачёсанными впе­рёд так, что они закрывали лоб. Его глаза смотрели из-под густых бровей пронизывающим взглядом; у него был заострённый нос и бледная кожа. Впоследствии он стал брить голову, подчёркивая свою мистическую наружность. Он имел хрупкое здоровье и периодически страдал от жестоких приступов астмы. Чтобы противостоять своей болезни, он периодически проходил курс лечения меди­каментами. В начале каждого цикла лечения он принимал опиум внутрь, потом, через неделю или две, переходил на инъекции морфия. В какой-то момент он начал прини­мать кокаин, но, когда тот стал вызывать у него галлюцина­ции, заменил его вдыханием хлороформа. В результате приёма всех этих медикаментов закупорка лёгких устра­нялась, Беннет выздоравливал до следующего приступа астмы. Тогда весь круг повторялся.

Возможно, благодаря особенностям воспитания, а также своему постоянному болезненному состоянию, Беннет «считал наслаждения жизни (и прежде всего фи­зическую любовь) дьявольскими иллюзиями, изобретён­ными врагом рода человеческого, с тем чтобы завлечь души в порочный круг бытия». ТакпишетКроули, добав­ляя, что Беннет «никогда не знал радости; он всем своим существом презирал удовольствие и не верил в него». Этому была своя причина: когда Беннет подростком услышал правду о жизни, сама идея физического сово­купления вызвала у него такое отторжение, что он решил, что Бог — это зло, и с тех пор верил, что доброта Бога — всего лишь миф.

Убеждённый в безнравственности Бога, он отверг ка­толицизм своей матери и обратился к магии. В восем­надцатилетнем возрасте он достиг одной из наивысших ступеней мистического транса и решил, что он — буддист. У него была волшебная палочка из миндального дерева, увенчанная золотой пятиконечной звездой с бриллиан­том. Кроме того, он никогда не появлялся без сияющей длинной стеклянной призмы, которую он использовал для насылания порчи. Однажды Кроули видел, как Беннет ис­пользовал её против одного теософа, усомнившегося в его магической силе. «Понадобилось четырнадцать ча­сов, — сообщает Кроули, — чтобы этот недоверчивый человек пришёл в чувство и снова мог управлять своим телом и разумом». Помимо своего постоянного интере­са к магии, Беннет, обучавшийся химии, обладал также глубокими знаниями об электричестве и считался знато­ком индуистских и буддистских священных текстов.

Несомненно, Беннет был образованным человеком, с харизматическим типом личности и мощным интеллектом. Нет ничего удивительного в том, что Кроули тяну­ло к нему. Кроули понимал также, что Беннет может на­учить его магии лучше, чем кто-либо другой. К тому же он мог сделать это быстро. Кроули не терпелось научить­ся всему, чему только можно, тем более что он чувство­вал: обучение в «Золотой Заре» шло не теми темпами, на которые он рассчитывал.

На следующий день после их знакомства Кроули от­правился на квартиру к Беннету, который жил к югу от Тем­зы. Он был шокирован, когда увидел, что Беннет живёт в крайне стеснённых обстоятельствах дома у другого на­чинающего оккультиста по имени Чарлз Роше. Кроули, будучи состоятельным молодым человеком, предложил Беннету переехать в его, более удобную, квартиру при условии, если Беннет согласится быть его наставником в магических делах. Беннет принял приглашение.

Кроули был в восторге. Его поиски закончились. Теперь он нашёл такого учителя по магии, о котором меч­тал. Как он напишет во втором томе своей полной авто­биографии, опубликованной в 1929 году, теперь у него были все учителя, в которых он нуждался. Посвящение, предпосланное автобиографии, выглядит так:

Беннет переехал на квартиру Кроули и начал интен­сивно заниматься с ним церемониальной магией. Кроу­ли, сообразительный и любознательный ученик, обучал­ся у Беннета искусству приобретать, осознавать и при­менять магическое знание. Вместе они совершали разнообразные церемонии, вызывали духов, изготавли­вали талисманы. До вступления во Второй орден Кроули не имел права доступа к рукописям Мазерса, но Беннет, в нарушение своей клятвы, дал ему копии этих рукописей.

Церемонии, которые проводили Кроули и Беннет, не очень различались по форме. Сначала маг вызывал нуж­ного ему бога при помощи молитвы, прося, чтобы бог прислал соответствующего архангела. Как только архан­гел появлялся, к нему обращались с просьбой прислать ангела (или ангелов) соответствующей «сферы» — говоря непрофессиональным языком, той области духовного мира, которой управлял вызванный бог. Когда же приле­тал ангел, его просили предоставить доступ к духу, от ко­торого, когда тот появлялся, маг мог потребовать нуж­ных ему знаний или исполнения других своих желаний.

Помимо церемониальной магии, Беннетучил Кроули гаданию, каббале, искусству ясновидения и «духовидческому крику», геомантии, умению толковать символы и, что наиболее важно, использованию карт Тарой мани­пуляциям с ними. Это был исключительный курс обучения магии, который упрочил магические навыки Кроули.

Очевидно, что они усиливали интенсивность своих ма­гических занятий при помощи наркотиков. Нет сомнений, что Беннет использовал кокаин для достижения магиче­ских целей, поскольку он прямо писал об этом в своей за­писной книжке того времени. Будучи астматиком, он имел постоянный доступ к широкому спектру медицинских пре­паратов. Беннет применял свои лекарства для расшире­ния границ сознания, как сказали бы хиппи 1960-х годов. Он стремился к этому и до встречи с Кроули, употребляя в пищу галлюциногенные растения и грибы.

Узнав от Беннета, что есть древняя традиция исполь­зования наркотиков для магических целей и что суще­ствует истинно магический наркотик, который может от­крыть двери сознания, Кроули пустился на поиски этого наркотика. На протяжении всей жизни он бесстрашно экспериментировал со всеми видами наркотиков, кото­рые попадали в его руки, — от опиума и кокаина до гаши­ша и эфира, — ничто не могло сдержать его. Его прене­брежение к опасностям наркотической зависимости было таким же, каким когда-то было его пренебрежение к си­филису. Он придавал мало значения риску расшатать свою психику (или даже сойти сума), которому он подвергал­ся, как и любой человек, употребляющий наркотики. Во всём этом не было ничего незаконного: широкий ассор­тимент препаратов, которые сегодня считаются запре­щёнными наркотиками, свободно продавался в аптеках по всей Великобритании, поскольку Закон об опасных наркотиках вступил в силу лишь в 1921 году. Кроули не боялся привыкания потому, как он говорил, что его нрав­ственная чистота должна была защитить его. Кроме того, само понятие зависимости, считавшейся в те времена привычкой, было мало изучено.

Его поиски имели чёткую цель. Кроули хотел обнару­жить химический препарат, способный освободить его душу, оставив её открытой для магического проникнове­ния богов и духов. Поначалу Кроули не принимал нарко­тиков ради удовольствия: однако со временем возникло привыкание, и он стал употреблять их, потому что у него не было выбора.

Кроули был убеждён, что приём наркотического пре­парата — во всяком случае, правильного «магического» препарата — должен предварять любую магическую це­ремонию, поскольку наркотики позволяли наиболее лег­ко достигать мистических состояний. Являлись ли эти состояния действительно мистическими или они пред­ставляли собой видоизменённое мировосприятие чело­века, находящегося под воздействием наркотика, пре­образованием или картиной его души — это, вероятно, не имело значения. Что было важно, и особенно важно в случае Кроули, так это его вера в магическую сущность этих состояний. Он извлекал пользу из того, как эти со­стояния заставляли его пересматривать свои базовые убеждения и ценности с новых позиций, заново пости­гать мир с точки зрения магии и мистики. Одной из глав­нейших целей его жизни было расширение границ созна­ния любыми средствами: по отдельности или в каких-либо комбинациях.

После переезда Беннета в квартире Кроули закипела магическая жизнь. В двух комнатах были устроены храмы: один белый, а другой чёрный. В первом находилось шесть зеркал размером по сорок восемь квадратных футов каж­дое, чтобы отражать силу любого заклинания и удержи­вать её в пределах комнаты. Второй же храм, в который Кроули, судя по всему, почти не входил, пока Беннет жил у него, и устроенный только для поддержания магическо­го равновесия с первым, был лишь немногим простор­нее, чем большой шкаф для посуды, вмещая маленький алтарь, который опирался на фигуру негра, и человече­ский скелет, который Кроули кормил кровью и мёртвыми воробьями. Целью Кроули было оживить скелет, но в этом он потерпел неудачу. В каждом из храмов на полу были начерчены магический круг и пентаграмма.

Описание того, какой эта квартира предстала бы постороннему взгляду, можно найти в рассказе Кроули «На развилке дорог»:

Неудивительно, что квартира вмещала как злые, так и добрые силы. Кроули описал случай, как однажды вече­ром он и Джоунс вышли из квартиры, в то время как воз­дух в ней ещё трепетал от присутствия сил, которые они только что вызвали. Выходя на улицу, они заметили на сту­пенях дома полупрозрачные тени. Возвратившись через какое-то время, они встретили на лестнице чёрную кошку и нашли дверь квартиры открытой, мебель — разбросан­ной в беспорядке, а по комнате маршировали полуматериализовавшиеся существа. И в этот момент, как написал потом Кроули, «началось веселье! Весь вечер по боль­шому помещению библиотеки бесконечной процессией шествовали бесы; 316 из них мы сосчитали, описали, назвали и внесли в список. Это было самое необычайное и самое жуткое из происшествий, которые со мной слу­чались». С тех пор те, кто входил в квартиру, жаловались на головокружение. Когда же Кроули решил наконец пе­реехать, грузчики сказали, что чувствуют физическое ис­тощение. Домовладельцу понадобилось много времени, чтобы найти нового квартиросъёмщика.

Неизвестно, как долго Беннет прожил в квартире Кроули, но, вероятно, они жили вместе вплоть до начала 1900 года. Беннет почти всё время болел, проводя дни в постели в состоянии частичного оцепенения, причиной которого было употребление наркотиков. Кроули часто наблюдал, как он просыпался, тянулся за своей губкой и бутылкой с хлороформом и снова засыпал. Посовето­вавшись с Джоунсом, Кроули пришёл к убеждению, что Беннету необходимо уехать из Англии, чтобы восстано­вить здоровье в более тёплых климатических условиях. Беннет не был против отъезда за границу. Он верил, что его судьба — это Восток и буддизм. Однако у него не было денег на билет. А Кроули не собирался платить за него. Он считал, что платить за друзей — значит ослаблять друж­бу, и редко помогал друзьям деньгами. И это несмотря на то, что он мог быть очень щедр в материальном отно­шении: ведь он по меньшей мере на восемь месяцев при­ютил у себя Беннета.

Решив помочь Беннету, если не деньгами, то собствен­ными действиями, Кроули и Джоунс вызвали духа по име­ни Буэр, который обладал способностью исцелять боль­ных. Им удалось вызвать образ духа, и они страстно по­просили его об исцелении Беннета. Через несколько дней они получили ответ на свою просьбу. Кроули пришло пись­мо от женщины по имени Лора Хорниблоу, с которой у него когда-то был роман. В полной автобиографии он написал на полях напротив описания этого эпизода: «Девять раз я поцеловал свою любовь, когда она спала», а ниже добавил: «Алистер Кроули (для Лоры X.)». Эта жен­щина, которую Кроули описывает как «обольстительную сирену», была женой полковника, служившего в Индии. Свой роман с ней Кроули прекратил, когда начал рабо­тать над Операцией Абрамелина: в это время было необ­ходимо сохранять целомудрие. Теперь Лора писала, что хочет продолжить отношения.

Получив письмо, Кроули решил встретиться с ней. «Я не могу вспомнить, — писал он впоследствии, — как мне пришло в голову сделать то, что я сделал, но я отпра­вился на встречу с ней. Она умоляла меня вернуться к ней и обещала сделать всё, что я захочу». Кроули, увидев удач­ный шанс, сказал ей, что прежде она вела себя эгоистич­но и должна загладить свою вину. Он попросил её дать ему сто фунтов, добавив, что они нужны не для него, а для другого человека, имени которого он не может ей назвать. Женщина покорно отдала деньги и, по выражению Кроу­ли, «спасла для человечества одну из самых ценных жиз­ней нашего поколения». Билет для Беннета был куплен, и в самом начале 1900 года он официально вышел из ря­дов «Золотой Зари» и, покинув Великобританию, отпра­вился на Цейлон в Коломбо.

С этой истории связано и ещё кое-что. Когда Лора Хорниблоу отдала деньги, Кроули признал, что и он вёл себя как эгоист, выдвинув свои нужды на первый план по сравнению с её потребностями. «Она, — писал он, — со­вершила щедрый и великодушный поступок; я должен был ответить ей тем же». И вот в качестве вознаграждения он на две недели увёз её в Париж, где она, как утверждает Кроули, просила его подарить ей живую память об их любви. Кроули сообщает, что согласился, на время оста­вив мысли об Абрамелине, но так как он никогда не углуб­лялся в подробности этой поездки, её достоверность вы­зывает сомнение. Однако можно сказать точно, что Кроу­ли не испытывал ни малейших уколов вины, обращаясь со своей любовницей таким образом.

Влияние Беннета на Кроули невозможно переоценить. Он помогему продвинуться в изучении магии. Перед сво­им отъездом Беннет оставил Кроули большую часть сво­их записных книжек с заметками о магии. Водной из них содержалось начало каббалистического словаря, где свя­щенные слова были записаны не в алфавитном порядке, а согласно их числовым значениям. Однако, когда влия­ние Беннета закончилось, Кроули, казалось, забросил свои занятия и, как будто в противоречие им, принялся за изучение наименее приятных сторон оккультизма — чёрной магии. Он всё ещё находился под впечатлением оттого случая, когда они с Джоунсом вызвали марширу­ющих демонов; и временами даже у тех церемоний, что проводились в белом храме, появлялся мрачный под­текст.

Не только Лора Хорниблоу отвлекала Кроули от Опе­рации Абрамелина. Летом 1899 года он поехал в Альпы с Оскаром Экенштайном. Во время путешествия он по­знакомился с известным альпинистом Томом Лонгстаф-фом, который назвал манеру скалолазания, демонстри­руемую Кроули, нетрадиционной. «Я видел, как он, — вспоминал Лонгстафф в своей книге об альпинистских подвигах под названием "Моё путешествие", опублико­ванной в 1950 году, — взбирался по очень опасному и трудному ледяному склону Мер-де-Глас, пониже Геан. Он делал это в одиночку, просто в виде лёгкой прогулки. Вероятно, это был первый, а может быть, и вовсе един­ственный раз, когда этот сумасшедший, опасный, очень сложный маршрут был пройден». В то же время Кроули и Экенштайн демонстрировали изобретение Экенштайна под названием «когти», аналог современных «кошек», ко­торые их автор стремился усовершенствовать. Это при­способление позволяло легко взбираться по ледяной по­верхности с уклоном семьдесят градусов без необходи­мости вырубать во льду ступени. Однако не все были убеждены в пользе и безопасности этого устройства, и оно не получало широкого распространения вплоть до 1908 года.

Помимо занятий скалолазанием в Альпах, тем летом Кроули посвятил некоторое время путешествиям по Шот­ландии и Озёрному краю. Он и там немного занимался альпинизмом, но у его путешествий был и другой, скры­тый мотив. Он искал чего-то. Чего-то особенного.