Глава 4 КЛАССИЧЕСКОЕ ВЕЛИКОЛЕПИЕ. ПОЗДНИЙ ПЕРИОД

Древние майя всегда поднимали свои дома на низкие прямоугольные насыпи, сделанные из зем­ли и камней, для того чтобы их не заливало во вре­мя летнего периода дождей, поэтому жилища про­стых людей так же легко наносить на карты, как и огромные каменные здания. Во время изысканий в северо-восточных районах Петена, где расположены такие огромные ритуальные центры майя, как Тикаль, Наранхо, Накум и Олмуль, доктор Вильям Баллард обнаружил, что, как это ни странно, плот­ность расположения остатков жилых построек не имеет никакой связи с этими ритуальными центра­ми. Насыпные фундаменты домов обычно распола­гались группами вдоль горных гряд, где находятся источники питьевой воды и богатые осушенные почвы.

Основная масса населения жила в селениях пло­щадью приблизительно 200—300 квадратных метров, построенных без какой-либо четкой планировки. Друг от друга поселения отделялись такими есте­ственными преградами, как заболоченные низины-«байос», которые являются очень характерной чер­той рельефа Петена или саванной. Жилища строи­лись из жердей и тростника и часто располагались внутри огороженной территории, подобно традици­онным жилищам китайских крестьян. Иногда один из домов селения был больше других, — скорее все­го, это небольшие святилища или общинные дома местных земледельцев.

На каждые от 50—100 таких поселений в цент­ральной области приходится один церемониальный центр, который вместе со своей группой поселений образовывал то, что Баллард назвал «зоной». Это похоже на планировку современных городов, в ко­торых районы обычно группируются вокруг како­го-нибудь центра. В поселениях майя такие цент­ры обычно включают в себя небольшую храмовую пирамиду и несколько зданий, по виду напомина­ющих дворцы, которые, очевидно, служили цент­рами религиозной и общественной жизни.

Поселения майя были лишены какой-либо струк­туры — в них отсутствует не только продуманная система городской архитектуры, но и четкая плани­ровка городских улиц. Поэтому не всегда можно определить, где именно проходит граница между двумя «зонами», и это приводило к тому, что неко­торые археологи при раскопках в равнинной обла­сти майя, наталкиваясь на руины, которые тянулись на многие километры, с восторгом приходили к за­ключению, что им удалось открыть самое большое в мире древнее поселение.

Крупнейшие «города» майя, например Вашактун, Тикаль или Паленке в центральной области, Ушмаль в северной, были центрами районов, разделенных на такие «зоны». Баллард подсчитал, что в среднем площадь такого района была менее 250 квадратных кило­метров, и его можно сравнить с современным окру­гом или районом.

Тикаль — самый крупный из всех «городов» майя и единственный, который полностью, до последней хижины нанесен на карты, но, поскольку он не яв­ляется исключением, весьма трудно сказать, где именно он кончается.

Внутри территории, площадью немногим превы­шающей 15 квадратных километров, расположено почти три тысячи сооружений разного размера, на­чиная от их храмовых пирамид и массивных двор­цов и кончая остатками крытых тростником хижин. Весьма разумно предположить, что в позднеклассический период общее количество жителей Тикаля составляло примерно 10 000—11 000 человек. Плот­ность населения составляла 700 человек на квадрат­ный километр. Для сравнения: в среднем городе современной Европы или Америки 2000 человек на квадратный километр. Одного взгляда на планиров­ку Тикаля достаточно, чтобы понять, почему эта цифра столь мала, — Тикаль представляет собой конгломерат обособленных поселений. Количество и частота городской застройки немного увеличива­ются лишь с приближением к центру города, где жили аристократы и представители чиновничьей элиты, и архитектурные сооружения имели прямо-таки роскошный вид.

Такой же неопределенной была планировка и всех остальных «городов» классической эпохи майя, которые в центральной области всегда размещались на холмах, чтобы их можно было легко увидеть за несколько километров, и деревья вокруг них выру­бались. Эти города похожи на настоящие рукотвор­ные горы.

То же самое можно быть сказать о большинстве ритуальных центров северной области, хотя север­ная часть полуострова Юкатан — место, где вода встречается редко, и решающим при выборе места расположения «города» часто являлось наличие или отсутствие больших сенотов.

Территории Петена тоже небогаты водой, и в каждом из его огромных «городов», таких, как Тикаль, имелось несколько достаточно крупных искус­ственных резервуаров, которые были обычно окру­жены насыпью и во время сухого зимнего сезона обеспечивали жителей города водой.
ПОСЕЛЕНИЯ КЛАССИЧЕСКОЙ ЭПОХИ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ ОБЛАСТЬ
Типичный «город» майя классической эпохи со­стоит из нескольких ступенчатых платформ, на вер­шинах которых находятся каменные постройки. Пирамиды обычно располагаются вокруг широких дворов или площадей. Крупные центры, такие, как Тикаль, представляют собой ряд архитектурных комплексов, соединенных пешеходными дорожка­ми. Храмовые пирамиды, которые возвышались над всеми остальными зданиями «города», сооружались из необработанных камней. Внешняя поверхность пирамид облицовывалась известняковыми блоками.

Внутри храма находится одна или несколько пе­рекрытых ступенчатым сводом комнат, стены кото­рых покрыты слоем алебастра. Эти внутренние по­мещения настолько узки, что они, скорее всего, использовались только во время проведения не пред­назначенных для глаз простых людей церемоний.

Хотя такие храмы уже сами по себе являются сооружениями достаточно высокими, архитекторы майя не довольствовались сделанным и, чтобы зда­ние казалось еще выше, устанавливали на его кры­ше большой гребень, который, так же как и весь фасад храма, украшался расписными рельефными элементами из стука.

Самыми распространенными памятниками мону­ментальной архитектуры майя являются дворцы — одноэтажные сооружения, при строительстве кото­рых использовались те же принципы, что и при строительстве храмовых пирамид. Дворцы представ­ляют собой здания с множеством комнат, стены которых отделаны алебастром. Количество комнат может доходить до нескольких десятков. Подобно храмам, дворцы строились на приподнятых плат­формах, хотя фундаменты дворцов гораздо ниже. Здания, входящие в комплекс дворцовых построек, обычно располагаются вокруг внутренних двориков. До сих пор нет единого мнения о том, для каких целей предназначались эти дворцы. Полагают, что они были резиденциями правителей, но археологам, которые во время раскопок пытались обосноваться внутри этих зданий, дворцы показались крайне не­удобными для жилья. Одной из причин этого были целые полчища живущих там летучих мышей. По­этому кажется более вероятным, что правители майя и их приближенные обитали не во дворцах, а в менее помпезных, но более удобных для жизни соору­жениях, которые в жарком климате равнинной об­ласти майя до наших дней не сохранились.

Некоторые исследователи, обращая внимание на сильное сходство внутренних комнат таких дворцов с кельями, высказывают предположение, что эти здания были чем-то вроде монастырей. Но такое предположение лишено всяких оснований, посколь­ку нет никаких данных о том, что в культуре майя этого времени существовало что-либо похожее на монашеские ордена европейской цивилизации.

Во времена классической эпохи в любом круп­ном поселении центральной области майя на пло­щадях устанавливались ряды стел, поверхность ко­торых была покрыта твердым известковым раство­ром. Они обычно располагаются перед главными храмами, но нередко их можно увидеть и перед дворцами. Иногда такие стелы устанавливались на платформах, находящихся в основании храмовых пирамид, но, как правило, по причине, которая до совсем еще недавнего времени казалась совершен­но загадочной, они обычно были связаны с каким-либо одним сооружением. Перед каждой стелой устанавливался невысокий круглый «алтарь» с плос­кой вершиной. Обе стороны стел покрыты резьбой с одинаковым сюжетом — на них обычно изобража­ется богато одетый персонаж, чаще всего мужчина, держащий в руках особый символ, называемый «ри­туальной полосой», или скипетр, вырезанный в форме человека-карлика. Очень распространен и другой вариант изображения на стелах: персонаж, одеяние которого не уступает по пышности нарядам первого героя, держащий в руках щит и копье, по­пирает ногами распростертого на земле пленника. Подробнее такие изображения, а также связанные с ними календарные даты и иероглифические тексты будут рассмотрены в главе 7, поскольку к настояще­му времени многое из того, что изображено на та­ких стелах, уже стало нам понятным.

Еще один тип архитектурных сооружений, кото­рые часто можно встретить в поселениях централь­ной области, — площадки для ритуальной игры в мяч. Чаще всего их можно увидеть в юго-западных районах области, и именно там располагаются луч­шие из них. Такие площадки имеют довольно ров­ную поверхность, они сложены из камня и покрыты слоем твердого известкового раствора. По обеим сторонам площадки устанавливались резные камен­ные метки, и еще три располагались на самой пло­щадке, но, как велся подсчет очков в игре, до сих пор неизвестно.

В западной части центральной области, в посе­лениях, расположенных вдоль берегов реки Усумасинта, встречаются паровые бани, идея которых, возможно, была заимствована из Мексики, где по­добные сооружения до сих пор встречаются во мно­гих городах горной области.

Несмотря на возникающее при виде «городов» майя невольное благоговение, не появляется ощу­щения, что эти «города» создавались в соответствии с каким-либо архитектурным планом. Складывает­ся впечатление, будто эти крупные ритуальные цен­тры постепенно разрастались на протяжении веков, по мере того как их храмы, дворцы и другие архи­тектурные сооружения раз за разом перестраива­лись. Происходило постепенное накопление разно­образных архитектурных черт, каждая из которых, по-видимому, была призвана выражать собственную политическую или общественную идею. В отличие от них именно присутствие четкого архитектурного плана являлось отличительной чертой огромных го­родов древней Мексики, таких, как Теотиуакан.

Одним из красивейших городов майя является Копан, расположенный на берегах притока реки Мотагуа, в одной из западных провинций Гондура­са, которая в настоящее время является крупным центром выращивания табака. Стефенс, который обследовал руины Копана в 1839 г. и приобрел весь город всего за 50 долларов, назвал место, где рас­положен Копан, «долиной чудес и романтики — где... тот гений, который принадлежал царю Соло­мону, воплотился в художнике». Главная архитектурная группа Копана расположена на искусствен­ном акрополе, частично размытом и уничтоженном водами реки Копан, но многие из сооружений со­хранились неповрежденными. Среди них и храм с великолепной иероглифической лестницей, строи­тельство которой было завершено в VIII в. н. э. Каждый пролет этой лестницы состоит из 63 ступе­ней, вертикальная поверхность которых покрыта иероглифами. Эти иероглифы составляют необы­чайно длинный текст майя, записанный знаками, число которых достигает 2500.

Площадка для игры в мяч в Копане является од­ной из самых известных среди подобных ей архи­тектурных сооружений майя классической эпохи. Метками здесь служили резные каменные изобра­жения головы макао, которые вставлялись на свои места при помощи шипов.

Но самой замечательной чертой, отличающей Копан от всех других поселений майя, несомненно, является сложная, барочная форма его скульптуры. Художники Копана работали не с известняком, ко­торый использовался в других областях Петена, а с зеленоватым вулканическим туфом. Не только двер­ные проемы, косяки и фасады главных храмов украшались каменными изображениями бога дож­дя, юного бога маиса и других божеств. Не менее 20 резных стел и 14 «алтарей» было воздвигнуто в Копане во времена ранне- и позднеклассического периодов. Большинство из этих стел было размеще­но в северном конце «города», на широкой площад­ке, окруженной узкими ступенчатыми платформа­ми, с которых жители Копана могли наблюдать за религиозными церемониями.

Всего в 50 километрах к северу от Копана нахо­дится Киригуа, более скромное поселение класси­ческой эпохи. Этот город являлся протекторатом Копана, что выяснилось при тщательном исследо­вании иероглифических надписей майя.

Киригуа расположен недалеко от западного бере­га Мотагуа, в покрытой буйной растительностью низине, лежащей в излучине реки. Он состоит из нескольких ничем не примечательных архитектур­ных комплексов. Однако совсем другого отношения заслуживают его огромные стелы, напоминающие стоячие камни.

Стела «Е», возведенная в конце VIII в., считает­ся крупнейшим каменным монументом Нового Све­та, ее колонна вздымается на высоту 105 метров. На передней стороне стелы вырезана фигура бородато­го человека, держащего в руках маленький щит и скипетр с изображением карлика, а боковые поверх­ности покрыты иероглифическим текстом, содержа­щим несколько календарных дат.

Чтобы оценить мастерство скульпторов Киригуа, достаточно взглянуть на гротескные фигуры, зани­мающие место круглых иероглифов в надписях на каменных «зооморфных» стелах и изображающие припавших низко к земле чудовищ, или небесных богов, между кольцами змееподобных тел которых можно увидеть фигуры людей. Рядом с подобными стелами обычно располагаются «алтари» — валуны, богато украшенные резьбой.

Первыми европейцами, посетившими располо­женные в самом центре Петена развалины Тикаля, скорее всего, были испанский священник отец Авендано и его спутники, которые случайно набре­ли на них в 1695 году. Во время своих блужданий среди заболоченных низин и колючих зарослей на севере Гватемалы, страдая от голода, они случайно наткнулись на «множество старых построек, боль­шинство из которых я счел жилыми домами, и, хотя они были очень высокими, а силы мои были на исходе, я вскарабкался на них (хотя и не без труда)».

Сейчас Тикаль частично восстановлен экспеди­циями, организованными университетом Пенсиль­вании.

По сравнению с другими «городами» классичес­кой эпохи Тикаль кажется огромным — это самое крупное поселение доколумбовой Америки. Особен­но сильное впечатление производят шесть пирами­дальных храмовых платформ Тикаля, которые на фоне остальных сооружений этого типа выглядят настоящими небоскребами. Высота самого гранди­озного из храмов Тикаля — Храма IV — составляет, если считать от уровня площади, на которой распо­лагается его основание, до верхушки гребня крыши, 68,7 метров.

Центром Тикаля, по всей вероятности, являлась его главная площадь, которую с востока и запада за­мыкают две храмовые пирамиды, а с севера — ак­рополь, о котором уже упоминалось выше. Некото­рые из главных архитектурных комплексов города связаны с главной площадью и между собой широ­кими дорогами, по которым в дни величия Тикаля, вероятно, шествовали великолепные процессии. Дворцы тоже выглядят весьма внушительно, в неко­торых из их покрытых слоем белого известняка ком­натах до сих пор сохранились деревянные балки-притолоки из дерева сапоте, выполняющие чисто декоративную функцию.

Тикаль замечателен не только своими архитек­турными комплексами. Среди множества сделанных из известняка стел, установленных рядами на глав­ной площади перед акрополем, есть несколько ве­ликолепных образцов искусства раннеклассического периода. Не только это свидетельствует о том, что среди подданных правителей Тикаля были замечательные художники. Чудом уцелевшие деревянные притолоки, украшающие дверные проемы храмов, покрыты прекрасными изображениями фигур пра­вителей майя в различных позах и длинными иеро­глифическими текстами. Огромное количество про­изведений искусства было найдено в пышной гроб­нице, расположенной под основанием пирамиды Храма I. Ее обнаружила в 1962 г. Обри Трик, учас­тница экспедиции, организованной университетом Пенсильвании. В этой гробнице, в окружении ог­ромного количества ценных предметов, лежал ске­лет очень крупного мужчины. Украшения из нефри­та и раковин, керамические сосуды, некогда напол­ненные запасами пищи, — все это было положено в гробницу в качестве ритуальных подношений умершему.

Но самой необычной из находок оказалась целая коллекция предметов из кости, украшенных очень тонкой гравировкой, изображающей сцены с учас­тием богов и людей. Прекрасная роспись и искус­но выполненные иероглифические надписи дают нам некоторое представление о том, как должны были выглядеть древние рукописи майя, хотя ни одна из их написанных на коре книг не сохранилась до наших дней.

В Тикале сохранилось десять резервуаров, из ко­торых жители этого города брали питьевую воду. Археологам пришлось восстановить один из этих резервуаров, поскольку у них не было другого ис­точника воды. Эти резервуары были окружены зем­ляной насыпью и сохраняли достаточно влаги на протяжении всего сухого сезона. Некоторые из них, несомненно, первоначально являлись каменоломня­ми, хотя известно большое количество других каме­ноломен, расположенных вокруг этого поселения, там, где есть выходы известняковых пород, и полуобработанные известняковые блоки до сих пор не­сут на себе отметины, оставленные примитивными инструментами, с которыми каменщики обрабаты­вали их свыше тысячи лет назад.

На территории Петена расположены десятки по­селений майя классической эпохи. Некоторые из них, такие, как Вашактун, Накум и Наранхо, были свидетелями периода расцвета этого региона, кото­рый впоследствии был покинут людьми.

Очень много крупных центров майя находится также в областях, расположенных вдоль берегов реки Усумасинты и ее притоков в юго-западной части центральной области. Одним из них является Йашчилан — «город», растянувшийся вдоль широ­кого уступа на берегу Усумасинты, хотя некоторые из его архитектурных сооружений находятся на хол­мах, расположенных выше. Храмовые пирамиды Йашчилана относительно невысоки. Верхние части фасадов и коньки крыш храмов этого «города» были богато украшены фигурами из камня и алебастра. Йашчилан известен своими каменными притолока­ми, покрытыми резьбой с изображениями сцен во­енных побед и различных церемоний, с которыми связаны календарные даты и иероглифические тек­сты, которые служат ключом к расшифровке майяских надписей. Все это будет подробнее рассмот­рено в главе 7.

Ниже по течению реки расположен другой древ­ний «город» майя — Пьедрас-Неграс. Остатки ма­териальной культуры этого города очень сходны с обнаруженными в Йашчилане. По своим размерам он превосходит Йашчилан, и перед его храмами расположено множество великолепных, представля­ющих значительный интерес стел. В нем найде­но восемь паровых бань, оборудованных каменны­ми очагами с облицовкой из глиняных черепков, каменными скамьями для посетителей и сушил­ками.

Очень немногие открытия в области майя могут сравниться по значимости с открытием Бонампака — небольшого поселения позднеклассического периода, находившегося под сильным культурным и полити­ческим влиянием Йашчилана. Бонампак расположен недалеко от Лаканху, одного из притоков реки Усумасинты. Первыми на поселение в феврале 1946 г. на­ткнулись два американских искателя приключений, которых привели к нему индейцы-лакандоны. Три месяца спустя те же индейцы отвели к этим руинам фотографа Джилиса Хили, который первым из евро­пейцев увидел изумительные стенные росписи, по­крывающие стены трех комнат одного из архитектур­ных сооружений Бонампака.

Фресковая живопись Бонампака датируется нача­лом IX в., исходя из результатов изучения иерогли­фических надписей, в состав которых входят кален­дарные даты, и стилистических особенностей художественного стиля этих фресок. Сюжеты фре­сок представляют собой последовательный рассказ о важном событии в жизни этого «города» — о бит­ве, последующих событиях и праздновании победы. На одной из фресок, на фоне стилизованного изо­бражения густых джунглей, показана стычка между выстроенными в боевые порядки воинами майя, здесь же представлены музыканты, которые дуют в длинные боевые трубы, сделанные из дерева или коры.

На следующей фреске действие переносится на ступенчатую платформу одного из храмов в самом Бонампаке. Здесь запечатлены несчастные обнажен­ные пленники, у которых вырваны ногти рук. На верхних ступенях платформы изображен еще один лежащий пленник, по-видимому знатный человек, доведенный до изнеможения пытками. Поблизости, на подстилке из листьев, лежат несколько отрублен­ных голов. На вершине храмовой платформы обна­женный человек молит о пощаде центрального пер­сонажа фрески, верховного правителя, одетого в воинские доспехи из шкуры ягуара и стоящего в ок­ружении своих подданных. Среди высокородных зрителей находится женщина в белом одеянии, дер­жащая в одной руке большой складной веер.

Продолжением рассказа является изображение группы ряженых, одетых в фантастические костю­мы богов воды. Их сопровождает группа музыкан­тов, играющих на барабанах, черепаховых панци­рях, в которые ударяют рогами оленя, погремушках и длинных трубах. Кульминацией действия, вероят­но, должен был явиться танец, который правители в пышных головных уборах из перьев птицы кетцаль исполняли под звуки труб. Возможно, что подготов­ка именно такой церемонии изображена на фреске, где одетые в белые платья женщины, сидя на тро­не, совершают ритуальные жертвоприношения, пус­кая кровь из своих языков. Напротив них — носил­ки, в которых несут странную фигуру, похожую на карлика с бочкообразным животом. Красота цвето­вой гаммы и великолепная техника исполнения этих произведений живописи поражает воображение.

Открытие Бонампака дало совершенно новое представление о воинственных устремлениях прави­телей майя, о социальной структуре общества, су­ществовавшего в ритуальных центрах цивилизации майя, и в целом — о великолепии культуры майя позднеклассического периода.

Ныне покойный Сильванус Морли считал, что самым красивым из всех «городов» майя является Паленке, хотя по сравнению с такими огромными ритуальными центрами, как Тикаль, размеры его невелики.

Паленке великолепно расположен — он лежит у подножия цепи низких холмов, покрытых высоким тропическим ливневым лесом, прямо над огромной зеленой поймой реки Усумасинты. Под сводами тропического леса порхают попугаи и макао, и в дождливые дни окрестности древнего поселения оглашаются необычными звуками — это начинают свой концерт обезьяны-ревуны.

По территории «города» протекают несколько ма­леньких ручьев. В тех местах, где вода проходит над архитектурными сооружениями дворцового комплек­са, был построен акведук, при возведении которого использовался типичный для майя принцип ступен­чатого свода.

Дворцовый комплекс представляет собой насто­ящий лабиринт, длиной приблизительно 300 и ши­риной 240 метров, состоящий из целого ряда ком­нат и крытых галерей, расположенных вокруг внут­ренних двориков, или патио. Над всем комплексом возвышается четырехэтажная, квадратная в плане башня, внутри которой проходит лестница. Анало­гов такого сооружения нет ни в одном другом по­селении майя. Обозначающий Венеру иероглиф, изображенный на одной из лестничных площадок, позволяет предположить, что эта башня служила обсерваторией. Но поскольку с ее вершины откры­вается широкий обзор, то прежде всего, вероятно, она использовалась как дозорная башня.

По бокам двух внутренних двориков размещают­ся гротескные рельефы, вырезанные из каменных плит и изображающие пленников, которые выра­жают свое подчиненное положение при помощи традиционного жеста — одна из рук поднята к про­тивоположному плечу. Возможно, что именно в этот двор приводили захваченных врагов Паленке для дальнейшего решения их участи.

Художники Паленке умели создавать великолеп­ные лепные и резные работы из алебастра, и стены галерей, покрытых слоем этого материала, были обильно украшены рельефными изображениями правителей майя, держащих в руках символ своей власти, а также целого ряда второстепенных персо­нажей, сидящих по бокам правителей в позе со скрещенными ногами.

Три из храмовых пирамид Паленке, построенные приблизительно по одному и тому же плану, были возведены в середине VII в. и, скорее всего, выполня­ли одинаковую функцию. Это Храм солнца, Храм креста и Храм лиственного креста, расположенные с трех сторон площади, находящейся в восточной ча­сти «города». Каждый из них располагается на сту­пенчатой платформе, по передней стороне которой проходит лестница, имеет мансардную крышу с деко­ративным гребнем, внешние и внутренние помеще­ния, перекрытые ступенчатыми сводами. К задней стене внутренних помещений пристроено «святили­ще», представляющее собой миниатюрную копию храма, где находится великолепная резная плита с длинным иероглифическим текстом и изображением сцены, типичной для искусства майя, — два челове­ка, один выше другого, смотрят друг на друга через расположенный между ними ритуальный предмет.

В Храме солнца, одном из самых совершенных произведений монументальной архитектуры майя, этот центральный предмет представляет собой мас­ку солнца-ягуара — изображение солнца в его ноч­ной ипостаси, — расположенную перед двумя скре­щенными копьями. В двух других храмах на месте этой маски находится дерево мира, с раскидистой кроной, которое имеет сильное сходство с крестом в христианской религии. На вершине дерева изо­бражена птица кетцаль. Покрытые алебастром вне­шние стены «святилища» покрыты рельефами сто­ящих фигур. Необычен сюжет у изображения на правой стене святилища в Храме креста: пожилой человек курит сигару.

В течение последних шести лет в Паленке время от времени производились раскопки. Внутри храмовых платформ и в самом дворце обнаружены погребения, в которых найдено большое количество предметов. Но ничто не может сравниться с замечательным от­крытием, сделанным в 1952 г. мексиканским археоло­гом Альберто Русом в Храме надписей.

Храм надписей находится на вершине ступенча­той пирамиды, высотой 20 метров. Вдоль фасада пирамиды тянется великолепная лестница. На сте­нах дворика и внутреннего помещения храма нахо­дятся три панели с иероглифическим текстом. Этот текст состоит из 620 иероглифов и содержит целый ряд календарных дат, самая поздняя из которых соответствует 692 г. н. э. Пол храма покрыт больши­ми каменными плитами, одна из которых особенно заинтересовала Руза, поскольку в ней имелось два ряда отверстий, в которые были вставлены камен­ные заглушки. Когда Рузу удалось сдвинуть эту пли­ту, за ней обнаружилась каменная лестница со сту­пенчатым сводом, уходящая вниз, в глубь пирами­ды. Однако она была сильно завалена камнями. За четыре полевых сезона удалось полностью расчистить лестницу, которая примерно на половине сво­ей длины делала резкий поворот в другом направ­лении и достигала камеры, расположенной пример­но на уровне основания пирамиды. Эта камера так­же была засыпана камнями. После того как камеру расчистили, на ее полу были обнаружены скелеты пяти или шести молодых людей — вероятно, при­несенных в жертву. В дальнем конце находился про­ход, закрытый огромной треугольной плитой, пре­граждавшей путь в другое помещение. После того как и эта плита была сдвинута, Рузу удалось в пер­вый раз заглянуть в погребальный склеп. По своей значимости это открытие превосходило даже фрес­ки Бонампака. Склеп представлял собой помещение длиной 9 и высотой 7 метров. В соответствии с тра­дициями погребальная камера располагалась под передней лестницей храма, ниже уровня площа­ди, и от пола на вершине пирамиды ее отделяло 24 метра. Стены гробницы были украшены рельеф­ными, сделанными из стука, фигурами людей, об­лаченных в весьма архаичные одежды, возможно запечатляющих девять владык ночи, хотя вполне возможно, что эти фигуры являются изображения­ми отдаленных предков погребенного в усыпальни­це человека.

Огромная прямоугольная каменная плита длиной 3,8 метра, покрытая резными барельефами, прикры­вала сверху большой саркофаг, вырезанный из еди­ного каменного монолита, внутри которого находи­лись останки мужчины среднего возраста и совер­шенно необычного для майя сложения. Огромное количество нефритовых украшений было положено в саркофаг вместе с умершим человеком. Поверх его лица лежала мозаичная нефритовая маска в нату­ральную величину, рядом располагались массивные, украшенные перламутром нефритовые серьги, напоминающие катушки. Вокруг шеи было обмотано несколько ожерелий из продолговатых нефритовых бусин; нефритовые кольца украшали пальцы рук. В каждую из рук покойника было вложено по боль­шому куску нефрита, и еще один кусок был поло­жен в рот — обычай, распространенный среди од­ной из народностей майя — юкатеков. Подобный обычай существовал и у ацтеков. (Следует добавить, что схожие традиции распространились также и в другом месте планеты — в Китае.) Сбоку от покой­ника лежали две нефритовые статуэтки, одна из них изображает бога солнца. И в довершение всех нахо­док на полу погребальной камеры был найден ряд керамических сосудов и две прекрасно вылепленные алебастровые головы.

Нет никаких сомнений в том, что человек, похоро­ненный в этой гробнице, занимал высокое положение в обществе, а сама гробница была воздвигнута по рас­поряжению одного из правителей Паленке, живших в конце VII — начале VIII в. н. э. Впоследствии над гробницей была сооружена храмовая пирамида. Та­ким образом, Храм надписей представлял собой по­гребальный мемориал и выполнял те же функции, что и египетские пирамиды. Это позволяет смотреть на большинство храмовых пирамид майя как на погре­бальные сооружения, связанные с культом умершего правителя.
ПОСЕЛЕНИЯ КЛАССИЧЕСКОЙ ЭПОХИ. СЕВЕРНАЯ ОБЛАСТЬ. РИО-БЕК, ЧЕНЕС И КОБА
Покрытые густыми лесами пустынные области, лежащие в южной части штатов Кампече и Кинтана-Роо, представляют собой самую труднодоступ­ную часть интересующего нас региона. По этим территориям разбросано большое количество разру­шенных поселений майя, которые до сих пор все­рьез не обследованы археологами.

Нашими знаниями об этих поселениях, как вер­но высказалась Татьяна Проскурякова, один из крупнейших американских специалистов по майя, мы обязаны «пристрастию малоподвижных жителей современных городов к жевательной резинке». Это полностью соответствует действительности, по­скольку эти города были обнаружены теми, кто от­правлялся в джунгли на поиски деревьев сапоте, из растительной камеди которых получают сырье для производства жевательной резинки. Некоторые из этих поселений выстроены в необычном для майя архитектурном стиле, который получил название рио-бек, по имени крупнейшего из поселений, в котором он встречается. Стилю рио-бек присуще стремление скорее к внешнему эффекту, чем к фун­кциональности. Очень характерной чертой этого, сформировавшегося в позднеклассическом периоде стиля является украшение достаточно обычных по архитектурному замыслу небольших «дворцов» вы­сокими башневидными постройками, имитирующи­ми фасады храмовых пирамид. Однако эти построй­ки не имеют внутренних помещений, их лестницы слишком узки и круты, а дверные проемы, распо­ложенные на вершине, являются чисто декоратив­ным элементом — за ними не располагаются ника­кие помещения.

Все это выглядит так, словно архитекторы, сотво­рившие здания в стиле рио-бек, пытались сымитировать великолепные постройки Тикаля, но при этом не слишком себя утруждали. В поселениях, относящихся к архитектурному стилю рио-бек, та­ких, как Шпухил и Ормигуэро, на фасадах зданий и гребнях крыш встречаются вычурные скульптурные украшения, главным элементом которых явля­ются маски небесного змея. На территориях, распо­ложенных севернее, на полуострове Юкатан, они становятся одним из основных мотивов декоратив­ной отделки архитектурных сооружений майя. Се­годняшних «поклонников функциональности», воз­можно, оттолкнет архитектурное мошенничество стиля рио-бек, но нельзя сдержать чувство неволь­ного восхищения, которое возникает при виде этих таинственных «городов», медленно разрушающихся среди окружающих их густых зарослей.

Между областью, где распространен архитектур­ный стиль рио-бек, и цепью холмов Пуук на Юка­тане, на севере штата Кампече находится густоза­селенный регион Ченес, который дал название архитектурному стилю этого региона майя. Подоб­но создателям поселений стиля рио-бек, с которы­ми они, вероятно, поддерживали тесный контакт, архитекторы, строившие сооружения в стиле ченес, щедро украшали фасады зданий масками небесно­го змея и завитками, но декоративные башни в нем отсутствуют. Характерной чертой стиля ченес явля­ется обилие декоративных украшений из сотен ма­леньких скульптурных элементов, покрывающих фасады зданий. Этим он напоминает стиль, рас­пространенный в поселениях, расположенных се­вернее, рядом с цепью холмов Пуук, давших назва­ние еще одному региональному стилю архитектуры. Дверные проемы зданий, построенных в стиле че­нес, оформлены таким образом, что посетитель проходит словно через пасть фантастического не­бесного змея, а углы фасадов зданий покрыты яру­сами расположенных одна над другой масок.

Эти два небольших региона, которые мы только что обсудили, являются переходными, как по месту своего расположения, так и по своему архитектурному стилю, между Петеном и позднеклассическими поселениями, построенными в стиле пуук. На восточной половине полуострова находятся поселе­ния, строительство которых явно вдохновлялось идеями людей, пришедших сюда из центральной части Петена. Одно из них, Коба, расположено сре­ди мелких, заросших тростником озер на севере Кинтана-Роо, и его название можно перевести при­близительно как «вода, покрытая рябью». Эта тер­ритория часто посещается только охотниками-майя, которые, забредая в эти места, совершают обряды, разжигая курения перед стелами, разбросанными среди руин.

Коба представляет собой не одно поселение, а целую группу отдельных поселков, связанных с цен­тральным комплексом прямыми дорожками, вели­колепно вымощенными камнями, обычно называе­мыми у майя словом «сакб» (белая дорога). Таких дорожек более шестнадцати, но у нас нет никаких предположений о том, какая именно идея лежит в основе их создания, поскольку довольно часто эти сакбы тянутся на несколько миль, достигая разва­лин ничтожных размеров.

Сакб 1 является самым странным из подобных сооружений. Он направляется на запад, абсолютно прямо, и длина его не менее 100 километров. В кон­це концов эта дорога достигает города Вакшуна, расположенного в 18 километрах юго-восточнее от Чичен-Ицы. Некоторые исследователи придержива­ются мнения, что скабы были торговыми путями, но более вероятно предположить, что они предназна­чались исключительно для ритуальных целей.

Здания Кобы, к сожалению, очень плохо сохра­нились, но по их внешнему виду можно сказать, что в городе имелись храмовые пирамиды и дворцы, по стилю напоминающие сооружения Петена. Люди продолжали жить в этом городе и в постклассичес­кую эпоху. К такому заключению можно прийти, исходя из того, что в Кобе есть несколько постро­ек, внешне похожих на сооружения Тулума (города, возникшего в значительно более позднее время на восточном побережье полуострова Юкатан), и, кро­ме того, ссылки на Кобу имеются в поздних леген­дах майя, где говорится, что этот город был как-то связан с богом солнца.

Здесь стоит напомнить, что название Пуук, кото­рое носит один из главных стилей архитектуры майя северной области, принадлежит цепи низких каме­нистых холмов, расположенных на юго-западе Юка­тана. Именно в поселениях этого региона и получил в классическую эпоху свое воплощение архитектур­ный стиль пуук. Скорее всего, это произошло в кон­це позднеклассического периода.

Очень остро стоит проблема датировки, посколь­ку в хрониках упоминается о том, что некоторые из этих поселений были основаны в более позднее вре­мя, но в самих поселениях, на плитах облицовки, имеются неполные календарные даты «длинного счета», которые относятся ко времени окончания Бактуна с коэффициентом 9 и началу Бактуна с коэффициентом 10; самая поздняя из этих дат про­читывается как 10.3.17.12.1, или 905 г. по нашему летоисчислению. Исследователи, например Томп­сон, имеют веские основания утверждать, что стиль пуук, скорее всего, продолжал существовать вплоть до календарной даты 10.8.0.0.0., — до 987 г. н. э., когда в во время постклассического периода про­изошло вторжение в этот регион завоевателей-тольтеков.

Для стиля пуук характерны следующие особенно­сти: облицовка зданий тонкими тесаными плитка­ми из известняка, как правило квадратной формы, которые закреплялись поверх каменной цементной кладки; использование для сооружения свода кам­ней особой формы; орнаментированные карнизы; круглые колонны, устанавливаемые возле дверных проемов; внешние декоративные колонны или по­луколонны, тянущиеся рядами вдоль фасадов зда­ний; широкое использование для украшения фасадов мозаики, основными сюжетами которой явля­лись либо изображения масок небесного змея, с длинным, причудливо изогнутым носом, либо гео­метрические узоры, составленные из прямоугольных элементов. С точки зрения технического совершен­ства архитектурные сооружения стиля пуук значи­тельно превосходят несколько небрежно построен­ные архитектурные памятники «городов» Петена.

Крупнейшим из поселений этапа «пуук» являет­ся Ушмаль — одна из жемчужин архитектуры циви­лизации майя. Согласно некоторым источникам, этот «город» традиционно считался удельным владе­нием семьи Ксиу. Но скорее всего, это была при­шлая династия мексиканского происхождения, ко­торая не имела никакого отношения к основанию этого поселения.

Самыми значительными архитектурными соору­жениями Ушмаля являются две огромные храмовые пирамиды — пирамида Гнома и пирамида Колдуна, названия которых дошли до нас благодаря сообще­ниям испанских монахов. В храм, расположенный на вершине пирамиды Колдуна, можно попасть, только пройдя через дверной проем, оформленный в виде маски огромного чудовища, очень похожий на оформленные аналогичным образом дверные проемы, характерные для стиля ченес.

Рядом с пирамидой Колдуна находится другая архитектурная достопримечательность города, со­вершенно безосновательно названная женским мо­настырем. Это сооружение представляет собой двор­цовый комплекс в виде замкнутого четырехугольни­ка, состоящий из четырех отдельных прямоугольных зданий, расположенных вокруг внутреннего двора. Внутрь этого четырехугольника можно попасть че­рез расположенные по углам входы, а главный вход в этот комплекс, сделанный в виде арки, перекрытой ступенчатым сводом, располагается с южной стороны.

Особенно интересной является мозаичная отдел­ка, украшающая сложенный из камней фасад жен­ского монастыря. На некоторых элементах этой мозаики изображены крытые тростником хижины, в которых жили рядовые общинники-майя той эпо­хи. В них можно заметить следы влияния культур древней Мексики, и особенно тотонакского посе­ления Тайнин, расположенного в штате Веракрус. О таком влиянии свидетельствует и находка, сде­ланная в храме колдуна. Там было обнаружено изображение бога Тлалока, вокруг которого нахо­дились знаки мексиканского календаря.

Храм гнома находится на плоской вершине ис­кусственной террасы, а рядом с ним, но чуть ниже, на той же самой террасе располагается одна из кра­сивейших построек Ушмаля — дворец губернаторов. Это сооружение является одним из высочайших достижений архитектурного стиля пуук. Верхняя часть фасада этого здания представляет собой фриз, состоящий из трех длинных взаимосвязанных эле­ментов, покрытых великолепной мозаикой, которая составлена из тысяч закрепленных на каменной кладке плиток. Мозаика складывается в невероятно сложный и гармоничный узор из переплетающихся геометрических, прямоугольных, решетчатых эле­ментов и изображений маски небесного змея.

Другим важным религиозно-культурным центром этапа «пуук» является Кабах — поселение, располо­женное среди холмов к юго-востоку от Ушмаля. Кабах является достаточно мрачным местом, в нем фасады всех построек покрыты мозаикой с изображениями масок небесного змея с сильно загнутым носом. К этому же этапу относятся и поселения Сайиль, в котором находится очень красивый мно­гоэтажный дворец и несколько совершенно чуждых по стилю культуре майя фаллических скульптур, и Лабна, достопримечательностью которой являются несколько очаровательных, отдельно стоящих арок, храмовая пирамида и дворец, соединенные между собой короткими дорожками.

Строго говоря, к архитектурному стилю пуук от­носят только поселения, находящиеся на террито­рии, где располагается цепь холмов Пуук. Но из «Сообщения», принадлежащего перу епископа Лан­ды, известно, что современная столица Юкатана, город Мерида, была возведена на развалинах древ­него поселения майя, Тихоо, главным архитектур­ным сооружением которого был дворец, который, судя по описанию, был очень похож на женский монастырь в Ушмале.

Свидетельства того, что стиль пуук распростра­нился со своей исходной территории на восток и на север, найдены в знаменитом «городе» Чичен-Ица, расположенном в восточной части Юкатана. Большинство зданий в этом тольтекском поселении име­ют сильное сходство с архитектурными сооружени­ями других тольтекских городов, расположенных на западе, с теми оговорками, что в нем иногда встре­чаются здания с облицовкой в стиле пуук. В Чичен-Ице находится трехэтажное сооружение, похожее на женский монастырь Ушмаля. Это здание называет­ся Акаб Циб — «Темные Письмена». Такое назва­ние ему было дано, поскольку среди рельефов, украшающих его внутренние дверные проемы, был обнаружен целый ряд иероглифических текстов. Имеется в Чичен-Ице и храм трех притолок. Воз­можно, что зданий, построенных в соответствии с архитектурными традициями стиля пуук в Чичен-Ице еще больше, но здесь встает проблема иденти­фикации, осложненная тем, что за тот период, в течение которого Юкатан находился под господ­ством тольтеков, здесь сложился синтетический стиль, переходный между архитектурой майя и тольтекской.

Художники майя превосходно умели создавать рез­ные барельефы, и именно эта техника была исполь­зована при создании большинства произведений скульптуры, таких, как резные стелы, притолоки или панели. К IX в. майя достигли невероятного мастер­ства в этом виде изобразительного искусства. Они размещали фигуры своих изображений таким обра­зом, что, несмотря на то что в их ранних произведе­ниях доминируют жестко определенные позы, свое­го рода динамическое рассогласование различных частей изображения подобрано таким образом, что заставляет взгляд зрителя непрестанно двигаться.

Притолока из Куны, поселения, расположенно­го в нескольких километрах от Бонампака, пред­ставляет собой великолепный образец такой худо­жественной композиционной антитезы. На ней изображен персонаж с козлиной бородкой, кото­рый сидит подобрав под себя одну ногу и несколь­ко наклонившись вперед. В одной руке у него за­жата «ритуальная полоса».

Одними из самых совершенных образцов резных рельефных изображений, несомненно, являются ба­рельефы из Паленке, относящиеся к позднеклассическому периоду. Особенно замечательным произведением искусства является так называемая Палетка Рабов из Паленке, на которой изображен правитель, восседающий на спинах двух рабов, внешность кото­рых выдает их чужеземное происхождение. Есте­ственно, что столь широкое поле художественной деятельности подразделялось на множество направле­ний. В разных «городах» майя существовали соб­ственные художественные стили. В Копане, как уже упоминалось, развитие получили трехмерные скуль­птурные изображения, в то время как в расположен­ном на другом конце центральной области Паленке основными произведениями монументальной скуль­птуры были барельефы, выполненные в технике, ис­кусно сочетавшей резьбу и гравировку.

За период от начала до конца позднеклассической эпохи искусство керамики майя прошло долгий путь от грубых, шаблонных сосудов и обыкновен­ных горшков и мисок, использовавшихся в повсе­дневной жизни, до настоящих произведений искус­ства. К настоящим шедеврам относятся, например, найденные в Паленке и в некоторых других поселе­ниях штата Табаско курильницы, представляющие собой высокие полые цилиндры, украшенные леп­ными изображениями голов богов и людей. Иногда эти головы располагались друг над другом, как на резных тотемных столбах эскимосов Аляски. По обеим сторонам этих цилиндров шли вертикальные выступы, и после обжига такие сосуды раскрашива­лись красной, желтой, голубой и белой красками.

Хайна — небольшой известняковый островок около побережья Кампече, отделенный от матери­ка только узким проливом. Это место представля­ет собой одну из самых больших загадок культуры майя. По некоторым причинам, известным только им самим, древние люди использовали его в каче­стве некрополя. Хайна располагается достаточно близко от расположенных на материке поселений этапа «пуук», и, скорее всего, здесь были похоро­нены правители «городов» этой культуры. Крошеч­ные размеры храмовых сооружений, воздвигнутых на этом острове, никак не соответствуют ни коли­честву, ни потрясающему богатству найденных здесь захоронений. Именно здесь и археологи, и грабители древних захоронений находят те велико­лепные статуэтки, которые, собственно, и сделали остров Хайна знаменитым. Все объекты являются пустотелыми, и, судя по расположенному в задней части фигурок отверстию, они представляют собой своего рода свистульки. Лица фигурок обычно де­лались по шаблону, а затем над этими и другими деталями фигурок работали пальцы художника. Упор делался на достижение портретного сходства с реальным человеком — возможно, с тем, кто был похоронен в этой могиле.

Среди изображенных на статуэтках людей можно увидеть самые разные социальные типы: надменных аристократов и вооруженных воинов, у некоторых из них на лицах можно различить татуировку или следы ритуального самоуродования, красивых моло­дых женщин и пожилых матрон. Два мотива, не­много отдающие фрейдистскими комплексами, яв­ляются самыми распространенными — зрелая жен­щина, укрывающая взрослого мужчину так, словно бы он был ее ребенком, и пожилой мужчина, заиг­рывающий с очаровательной молодой женщиной. Достаточно часто встречается только изображение одного из богов пантеона майя — «толстого бога», который, судя по многочисленным находкам, пользовался большой популярностью у майя, жив­ших в древности на территории штата Кампече.

Майя добивались великолепного цветового эффек­та своих глиняных сосудов, изготавливая их методом низкотемпературного обжига, жертвуя прочностью своих керамических изделий во имя эстетического эффекта. Полихромная керамика позднеклассического периода представлена в основном глубокими чаша­ми, цилиндрическими сосудами и сосудами на нож­ках. Иногда такая керамика расписана сюжетами, похожими на те, которые можно видеть на стенных фресках. Один из таких сосудов представляет собой вазу высотой 25,5 см, найденную в одном из избежав­ших разграбления погребений недалеко от Алтар-де-Сакрифисьос в центральной области майя. Эта ваза справедливо считается шедевром керамики майя. На ее внешней поверхности изображены шесть странных фигур — умершие или несущие на себе атрибуты смерти и тьмы. Здесь же находится и иероглифичес­кая надпись, содержащая календарную дату «длинно­го счета», соответствующую 754 году. Фигура пожило­го человека с закрытыми глазами, исполняющего танец, держа в руках огромную змею чрезвычайно зловещего вида, нарисована столь реалистично, что, несомненно, художника, создавшего это произведе­ние декоративной керамики, можно считать подлин­ным гением.

Узоры иногда вырезались после того, как поверх­ность сосуда твердела, прямо перед обжигом. На некоторых из таких сосудов, найденных в Юкатане, встречаются изображения бога солнца, расположив­шегося среди завитков узора.

Однако для Юкатана традиционным был другой тип керамики — с серовато-коричневой поверхнос­тью, называющейся «сланцевой утварью». Поверх­ность этих изделий иногда гладкая, а иногда бывает покрыта резным геометрическим орнаментом, иеро­глифами или изображениями сидящих правителей.

Майя затратили много сил, чтобы достичь высо­кого уровня художественного мастерства в обработке нефрита, самого драгоценного из известных им материалов. Вещи, изготовленные из этого матери­ала, перевозили для продажи на огромные расстоя­ния. Подтверждением этому являются нефритовые изделия, выполненные в стиле, характерном для поселений, существовавших в позднеклассический период в бассейне реки Усумасинта, которые были извлечены из Колодца жертв в Чичен-Ице, куда их бросали как жертвоприношения во время постклас­сического периода, и некоторые изделия из равнин­ной области майя, которые были обнаружены в Оахаке и в долине Мехико. Большинство таких из­делий представляет собой тонкие пластинки с резь­бой на одной из сторон, возможно выполненные с помощью тонкого сверла из пустотелого тростника с использованием нефритового песка и резцов, сде­ланных из самого нефрита. Основным мотивом этих изделий была фигура правителя, сидящего на троне несколько наклонившись вперед и ведущего беседу с карликом, возможно придворным шутом. Именно такая сцена изображена на великолепной нефрито­вой пластинке из Небаха, которая, судя по всему, была изготовлена в южной области майя.

Специалисты по обработке камня из равнинной области майя работали не только с нефритом, но и с мрамором. Судя по всему, мрамор был материа­лом редким, поскольку изделия из него встречают­ся нечасто. Прекрасным образцом этого художе­ственного жанра является ваза из полупрозрачного мрамора, украшенная резьбой в стиле, традицион­ном для позднеклассического периода. Широко из­вестны мраморные сосуды из района Улуа в Западном Гондурасе, хотя существуют определенные сомнения в том, что они вообще могут считаться изделиями, относящимися к цивилизации майя. Фрагменты таких изделий были найдены в слоях, относящихся к завершающему этапу позднеклассического периода в поселениях, расположенных в Британском Гондурасе и Петене.

Свидетельством того, что майя могли применять свои художественные традиции в любой области, яв­ляются причудливые кремневые ножи, украшенные изображениями человеческих лиц, повернутых в про­филь, и маленькие ножи из вулканического стекла — обсидиана, украшенные изображениями богов панте­она майя. Их чаще всего прятали в тайниках, распо­ложенных под основанием стел или под полом храмов в поселениях центральной области майя.

Судя по находкам на побережье штата Кампече, и прежде всего на острове Хайна, искусство изго­товления резных изделий из раковин достигло у майя высочайшего уровня. Эти великолепные из­делия майя обычно украшали кусочками яблочно-зеленого нефрита.

Внешне это выразилось в том, что в поселениях майя перестали устанавливать памятные стелы с календарными датами. В период, когда по календа­рю майя шло начало Бактуна с коэффициентом 10, что соответствует первой половине X в., поселения майя одно за другим начали приходить в упадок. Календарная дата 10.3.0.0.0 (889 год), соответствую­щая окончанию крупного временного цикла, к'атуна с коэффициентом 3, была для майя достаточно зна­чительным событием, и тем не менее стелы в его честь были воздвигнуты только в трех ритуальных центрах майя. Самая последняя по времени из ка­лендарных дат майя — соответствующая окончанию Бактуна 10.4.0.0.0 — встречается только один раз, на изделии из нефрита, найденном в поселении на юге Кинтана-Роо. Таким образом, к началу X в. в цент­ральной области наступил закат классической циви­лизации, и с полной уверенностью можно сказать, что примерно в это же время большинство поселе­ний майя были покинуты своими жителями. Остав­ленные «города» начали медленно зарастать лесом. Лежащие севернее города культуры «пуук», возмож­но, пали жертвами вторжения тольтеков в послед­ние десятилетия этого же столетия.

Объяснения до сих пор не получил не только тот факт, что «города» майя были оставлены своими жителями, но и то, что в это время центральная область практически полностью обезлюдела. В ка­честве возможных причин этой катастрофы называ­ют крах местной системы земледелия, эпидемии страшных болезней, например желтой лихорадки, вторжение завоевателей из Мексики, социальные катаклизмы, насильственное уведение людей в плен тольтекскими правителями Юкатана и даже земле­трясения и резкий дисбаланс численности предста­вителей противоположных полов. Некоторые уче­ные выдвигают теории, построенные на совокупном воздействии нескольких из этих факторов, но до сих пор ни одна из гипотез не получила сколь-нибудь точного подтверждения. Гипотезу о том, что подсечно-огневое земледелие майя не могло больше обес­печить население достаточным количеством пищи, пытались подкрепить существованием саванн, кото­рые якобы возникли в результате того, что древние земледельцы-майя истощили плодородие почв. Но мы уже упоминали о том, что эти покрытые травой площади существовали в области майя задолго до того, как там появились люди.

Во время исследований в области майя были по­лучены данные о том, что к середине IX в. поселе­ния майя подверглись нашествию воинственных народов из Центральной Мексики. Особенно мно­го материалов, склоняющих чашу весов в пользу такого предположения, было найдено в западной части региона. Например, в Сейбале была найдена целая серия стел, воздвигнутая в самом начале Бак-туна с коэффициентом 10. Эти стелы украшены изображением фигур, которые, судя по деталям ко­стюма, являются тольтеками. Здесь же присутству­ют и изображения масок тольтекского божества Тлалока. Возможно, что равнинные области майя были уже настолько серьезно ослаблены какими-то катаклизмами, что не могли оказать сколько-нибудь существенного сопротивления захватчикам, вторг­нувшимся в центральную область. Но пока не будут прочитаны тексты, относящиеся к последнему пери­оду существования цивилизации майя, мы, скорее всего, не сможем узнать, что же в действительнос­ти произошло в это время.

Что бы ни произошло в центральной области, мы знаем, что только очень немногие из майя продол­жали после этого жить на своей исконной террито­рии. Среди разрушенных «городов» бродили лишь разрозненные группы людей, чей образ жизни уже нисколько не напоминал образ жизни цивилизован­ных людей. Подобно древним дикарям или совре­менным археологам, эти люди становились на ночь лагерем в комнатах опустевших дворцов. Подобно современным индейцам локандонам, эти люди воз­жигали курения перед древними резными изображе­ниями давно умерших правителей, которые теперь стали для них богами.