Калмыцкое ханство в составе россии: проблемы политических взаимоотношений 07. 00. 02 Отечественная история

В первой главе «Русско-калмыцкие посольские отношения в первой половине XVII в.» рассмотрен начальный этап вхождения калмыков в состав России, начавшийся с периода становления русско-калмыцких отношений в Западной Сибири в первой четверти XVII в. В параграфе 1.1. доказывается, что вхождение калмыков в состав Русского государства было обусловлено целым рядом политических и социально-экономических причин, в результате которых в 1606-1608 гг. были установлены посольские отношения с Россией. В отношении появившихся у границ Сибири калмыков русские власти не стремились к присоединению их территорий.

Анализ шертей начала столетия свидетельствует, что они имели преимущественно формально-правовой характер, на деле же они не означали реального присоединения или вхождения калмыков в состав России. Шерти, наряду с царскими грамотами, являлись важными юридическими актами, регламентировавшими степень зависимости калмыков. Но первым и главным критерием установления отношений следует считать соответствующую декларацию царской власти, выраженную в «Жалованной грамоте царя Михаила Федоровича калмыцкому тайше Далаю Богатырю о принятии его в русское подданство».

Параграф 1.2. рассматривает калмыцко-ногайские отношения в первой трети XVII в., связанные с борьбой за Южное Приуралье. В начале века одновременно с установлением посольских отношений с Русским государством происходило стремительное продвижение калмыков на запад. Перекочевка в Приуралье объяснялась стремлением захватить бывшие владения Кучума в Приуралье и подчинить улусы Большой Орды ногаев. Продвижение к Эмбе было связано и с межойратскими конфликтами и усилением цоросской династии. В 1630-е годы калмыки подчинили больших ногаев (около 40 тыс. человек).

В параграфе 1.3. изучаются русско-калмыцкие отношения в Приуралье в 20 - 30 гг. XVII в. Появление калмыков в Приуралье - самом незащищенном месте русской границы - встревожило власти России, так как не отвечало ее стратегическим планам, к тому же Москва не имела тогда возможности остановить продвижение калмыков и принять меры по защите ногаев.

Калмыкам также был необходим нейтралитет Русского государства для безопасности кочевий и постоянного функционирования рынков обмена. Поэтому тайши в большинстве случаев старались избегать прямых военных столкновений с местными русскими властями. Во второй половине 1630-х годов правители торгоутов Хо-Урлюк и его сын Дайчин неоднократно вступали в переговоры с астраханскими властями, прося разрешение торговать в городе. Лишь в 1637 г. было получено первое разрешение.

Не имея в регионе достаточных военных сил, Россия проводила сдержанную политику и требовала возвращения кочевников в верховья Тобола. Но неуступчивая позиция Хо-Урлюка объяснялась событиями, связанными с процессом политогенеза ойратского общества. Создатель Джунгарского ханства Батур-хунтайджи подчинил все ойратские владения, за исключением хошоутов и торгоутов, кочевавших в междуречье Волги -Яика - Эмбы. Столкновение Батура-хунтайджи с торгоутами в эти годы ускорило распад ойратского союза и окончательное продвижение их к Волге.

В параграфе 1.4. освещен первый в истории русско-калмыцких отношений кризис 1644 г. Причиной его стал поход Хо-Урлюка на Северный Кавказ, в ходе которого произошло столкновение с гарнизоном Терского городка. Поход был вызван стремлением калмыков и донских казаков выступить единым фронтом против Крыма и подчинить кочевавших здесь ногаев Казыя. Указанные события осложнили русско-калмыцкие отношения и вынудили калмыков отойти за Яик и вновь пойти на сближение с Джунгарией.

В параграфе 1.5. анализируются переговоры второй половины 1640-х годов, которые привели к нормализации русско-калмыцких отношений. Сближение с Джунгарией привело к противостоянию с хошоутами из-за пастбищ между Волгой и Яиком. В этой ситуации калмыки возобновили контакты с Россией. В переговорах второй половины 1640-х годов на первый план вышла идея «холопства», свидетельствующая, что Москва смирилась с появлением в Поволжье калмыков de-facto, но пыталась поставить их в вассальную зависимость, как ногаев.

В главе второй «Образование Калмыцкого ханства и начальный этап его военно-политической интеграции в состав Российского государства во второй половине XVII в.» исследуется процесс фактического вхождения калмыков в состав России. Параграф 2.1. посвящен истории образования Калмыцкого ханства. В нем доказывается, что кочевникам государственная организация как институт власти, форма господства не была, как нам представляется, внутренне необходимой, в результате в обществе не было предпосылок создания мощного бюрократического аппарата. Интеграция кочевников в крупные политические образования происходила, прежде всего, для решения внешних проблем. Применительно к калмыкам это были проблемы взаимоотношений с Россией, Джунгарией, а также с отошедшими на Кубань ногаями.

Образование Калмыцкого государства не было единовременным актом, а довольно длительным процессом. Оно произошло за одно-два десятилетия, начавшись в период откочевки калмыков к Яику и захвата территории Ногайской орды. Считаем, что факторами, способствовавшими образованию калмыцкого государства, были необходимость решения территориальной проблемы, консолидация в целях сохранения суверенитета в условиях экспансии Джунгарии. Способствовало образованию Калмыцкого ханства наличие единого субэтнического (торгоутского) ядра.

В середине XVII в. завершилась длительная борьба внутри династии Хо-Урлюка, и, начиная с 1658 г., Дайчин становится единовластным правителем над всеми волжскими калмыками и присоединенными ногаями.

В эти годы политика Москвы в отношении калмыков способствовала ускорению процесса политогенеза. На наш взгляд, русские власти достаточно спокойно отнеслись к процессу политической консолидации улусов, так как были заинтересованы в ведении переговоров с главным правителем калмыков. Переговорный процесс второй половины 1640-х годов показал, что Москва считала главным среди калмыцких тайшей Дайчина и старалась установить посольские контакты именно с ним, а затем с его сыном и преемником Мончаком (1661-1669), выделяя их как главных участников процесса установления отношений.

В параграфе 2.2., посвященном отношениям калмыков с Джунгарией указывается, что политическое объединение калмыцких улусов происходило в середине века на периферии формирующегося Джунгарского государства. В конце 1660-х годов серьезные изменения произошли восточнее калмыцких земель, во владениях хошоутов. Новый калмыцкий хан Аюка (1669-1724) значительное внимание стал уделять вопросам урегулирования отношений с Аблаем, затем Джунгарией. Фактически Хошоутский улус распался на несколько владений, некоторые из которых подчинились Аюке.

В результате калмыки оставались один на один с Джунгарским ханством. Калмыцкое ханство в период правления Аюки поддерживало с ним активные политические, торговые и культурно-религиозные связи. Русские власти не запрещали их, так как действия Аюки не противоречили геополитическим интересам России.

В следующем параграфе изучен процесс привлечения вооруженных сил ханства в период русско-польской войны. Анализ источников позволяет сделать вывод, что появление на этой территории калмыков, имевших значительный военный потенциал, превратило Нижнее Поволжье и прилегающие к нему земли в надежный кордон на пути турецко-крымских войск в центральную Россию. Существование калмыцких кочевий стало важным фактором дипломатического и военного сдерживания планов крымских правителей, а также способствовало формированию государственной границы России на юге.

Выявленные источники позволили в параграфе 2.4. осветить место Калмыцкого ханства в русско-турецких отношениях последней трети XVII в. С 1670-х годов влияние России стало распространяться на крымскую дипломатию Калмыцкого ханства. Несмотря на запретительные меры, зафиксированные в шертях, хан Аюка в периоды «замирения» продолжал поддерживать отношения с Крымом. Считаем, что они, по крайней мере, не противоречили внешнеполитическим интересам России. После завершения русско-турецкой войны калмыки, игнорируя условия Бахчисарайского мирного договора между Россией и Турцией, продолжали набеги на ногаев.

Уже во второй половине XVII в. в политике Москвы наметилась важная черта - заинтересованность в откочевке улусов Дугара и Бока, затем дербетских тайшей на Дон. Постоянное пребывание здесь значительных групп калмыков позволяло незамедлительно привлекать их к отражению набегов крымцев. Этот курс, естественно, не способствовал укреплению калмыцкой государственности, ограничивал ханскую власть, являясь, наряду с внутренними причинами, внешним фактором дестабилизации социально-политической обстановки. Особое положение Дербетского улуса свидетельствует о специфическом административном устройстве ханства.

В последней трети столетия крупнейшей проблемой административного регулирования становится защита государством беглых калмыков, принявших крещение. В то же время государственная политика России в этом вопросе была достаточно осторожной и гибкой.

В третьей главе «Калмыцкое ханство в период образования Российской империи» освящаются основные проблемы взаимоотношений в первой четверти XVIII в. В параграфе 3.1. показано, что Калмыцкое ханство сыграло значительную роль в охране южных границ государства. Наряду с участием в военных кампаниях в ходе Северной войны, охранная служба калмыков стала одним из главных видов их военной службы. Безусловное привлечение вооруженных сил ханства, постепенно превращавшихся в иррегулярные вооруженные формирования, стало частью петровской военной реформы. Формируя многочисленную иррегулярную конницу и проводя во втором десятилетии губернскую реформу, Петр I в итоге форсировал процесс военно-политической интеграции ханства в состав России.

Но в процессе интеграции по-прежнему оставались противоречия внешнеполитических интересов сторон. Поэтому второй параграф посвящен осуществлению правительственного контроля над восточной политикой Калмыцкого ханства. Связано это было с тем, что внешние границы ханства обладали большой подвижностью. Пограничное положение ханства позволяло проводить достаточно самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику. Контроль России над внешней политикой хана Аюки все более распространялся на отношения с Крымом. Несмотря на это, тесные контакты у калмыков сложились с ногайцами, часть из которых считалась подвластными калмыцкого хана, и кабардинцами. Можно считать, что в вопросах взаимоотношений с ногайцами внешнеполитическая активность калмыков не отвечала на данный момент геополитическим устремлениям Российской империи, зачастую создавая ей лишь помехи. В эти годы российский внешнеполитический контроль затронул восточное направление. Отношения с Китаем и Джунгарией, связанные с определенным посольским или религиозным ритуалом, оставались важной сферой ханской дипломатии. Несмотря на это, здесь также отмечается определенное влияние России. Это сказалось на неудачных попытках цинской и джунгарской дипломатии склонить калмыков к военному союзу друг против друга.

В параграфе 3.3. изучена история самого известного конфликта в ханской семье - мятежа 1701 г. Его причины были связаны с наследованием улусов и ханской власти. Мятеж свидетельствовал об окончательном перераспределении калмыцких улусов и завершал оформление новой улусной системы. События 1701 г. впервые в истории Калмыцкого ханства привели к вмешательству российского правительства, поддержавшего Аюку и восстановившего верховную власть хана.

В параграфе 3.4. впервые в историографии освещено влияние губернской реформы на институт ханской власти. С начала XVIII в. отмечается важная тенденция: политика правительства была направлена не только на привлечение вооруженных сил Калмыкии в войнах против Турции, но и на интеграцию института ханской власти в систему российской государственности. Территория Астраханской губернии являлась плацдармом дальнейшего продвижения на Кавказ и Среднюю Азию, поэтому основной целью властей стало обеспечение безопасности империи. В результате в губернии была создана упрощенная система административного надзора над Калмыкией, предполагавшая вмешательство в калмыцкие дела только в случае нарушения безопасности во всем регионе Нижнего Поволжья и Северного Кавказа. В 1715-1723 гг. российское правительство расширяет сферу своего влияния путем активного вмешательства во внутри- и внешнеполитические мероприятия хана (выбор будущего наследника ханского престола, контроль за деятельностью Аюки). Главным аргументом для такого вмешательства декларировалось стремление установить порядок и обезопасить население ханства от внутренних усобиц и внешней агрессии.

В пятом параграфе изучена улусная система ханства в первой четверти XVIII в. На наш взгляд, в это время в ней отмечается влияние традиционной триадной организации, при которой основная масса подвластного населения была сосредоточена во владениях Аюки и его наследников. Особое место традиционно занимал Дербетский улус, хошоутские улусы фактически подчинялись Дорджи Назарову.

В параграфе 3.6. показано влияние на калмыцкое хозяйство осуществлявшейся в Поволжье социально-экономической политики России. В начале века развернулась колонизация нижневолжских земель, а также придонских степей казачеством. Колонизационные процессы в междуречье Волги и Дона имели цель заселить пустующие окраины населением, создав тем самым людской резерв на случай военного противостояния с Крымом. Здесь необходимо учитывать, что фактор военной необходимости доминировал над социально-экономическими и культурными интересами. При этом правительство старалось при проведении политики одновременно обеспечить землей переселенцев и добиться лояльного отношения калмыков. Поэтому правительство, будучи заинтересованным в поставке калмыцких лошадей, разработало в отношении кочевников ряд протекционистских законов.

Считаем, что правительственная политика способствовала размежеванию переселенцев и кочевников, способствуя не только их взаимному отчуждению, но и консервации традиционного общественного устройства, хозяйственных и культурных традиций. Территория калмыцких кочевий стала местом соприкосновения кочевой и оседлой цивилизаций. Здесь, по сути, проходила граница разного типа культур, образа жизни. Поэтому неудивительно, что одновременно происходило столкновение цивилизаций, и в то же время мы отмечаем процессы торгового, политического и культурного взаимодействия и взаимного влияния.

В главе четвертой «Кризис отношений Калмыцкого ханства и Российской империи в 20-30-е гг. XVIII в.» исследуется процесс ограничения института ханской власти. В параграфе 4.1. показано решение вопроса о наследовании престола. Накануне смерти хана Аюки наступил длительный период междоусобиц, начавшихся как конфликт за улусы, но в итоге затронувших и вопрос о верховной власти. В 1724 г. правительство вмешалось в вопросы назначения нового хана. В результате раскола ханского окружения власть была передана Церен-Дондуку (1724-1735), получившему титул наместника. С этого момента окончательно установилась практика прямого назначения правительством России калмыцкого правителя.

События этого года стали началом первых крупномасштабных мер ограничительной политики России. В этом плане борьбу за ханский престол можно считать проявлением противоречия между традициями проводившейся Аюкой самостоятельной политики и интересами нарождавшегося российского абсолютизма. И противоречие это имело в основе своей объективный характер. Вполне очевидно, что назначение Церен-Дондука не решало окончательно вопрос о престолонаследии, а лишь отодвигало его на более поздний срок.

Необходимость изменения принципов престолонаследия была обусловлена как усложнением административного управления на Юге России, так и необходимостью прекращения самостоятельных калмыцко-ногайских отношений. Считаем, что решение престолонаследного вопроса по сценарию Петра I трансформировало политическую автономию ханства в административную.

Параграф 4.2. показывает, что назначение наместника не сняло всей остроты столкновений между династиями калмыцких нойонов. Во второй половине 1720-х годов в ханстве усиливаются центробежные процессы, связанные с расколом ханской династии на несколько самостоятельных ветвей.

Политическая система ханства приобрела полицентричный характер при сохранении символического значения власти наместника, обладание которой становится лишь формальным признаком старшинства в династии Аюки. Церен-Дондук, даже получив титул хана и обладая высшими административными, судебными, военными и законодательными полномочиями, имел домен по размерам сравнимый с владениями ряда других нойонов. Это обстоятельство способствовало не прекращавшейся борьбе монархической и олигархической тенденций.

Во второй половине 1720-х годов отмечается не отвечавшая на данный момент геополитическим устремлениям Российской империи внешнеполитическая активность калмыков. Самостоятельная дипломатия калмыков становилась несовместимой с рационализмом внешней политики России, нуждавшейся в послепетровское время в передышке.

В третьем параграфе изучена откочевка части калмыцких улусов на Кубань в первой половине 30-х гг. XVIII в. В 1732 г. крупная группировка улусов, стараясь избежать столкновения с войсками России, откочевала на Кубань. Причины произошедших событий были связаны с экономическими основами кочевого общества калмыков, вопросами собственности на скот и улусы.

События 1732-1734 гг. свидетельствовали о явной неспособности наместника стабилизировать политическое положение и укрепить собственную власть. Его дальнейшее пребывание у власти вело к еще большему процессу перекочевки калмыцких улусов на Кубань. В остававшихся у Волги владениях росло экономическое обнищание вследствие катастрофического падежа скота. «Кубанский» исход отбросил Калмыцкое ханство на стадию глубокой политической раздробленности.

В следующем параграфе исследована политика России по прекращению усобицы. Отмечается, что в 1735 г. был сделан главный шаг для преодоления политического кризиса Калмыцкого ханства. Новым наместником ханства был назначен Дондук-Омбо (1735-1741). Передачу ему власти можно считать крупным успехом российской власти, осознавшей, что пока в расстановке политических сил калмыцкого общества существовали две равносильные группировки, оставались и условия для продолжения конфликта. Поворот, произошедший в ее политике, был, безусловно, вынужденным, но он положил конец наиболее крупному в истории Калмыцкого ханства столкновению нойонов. От подобных шагов выигрывали, на наш взгляд, все стороны. Российский фактор при этом становился гарантом спокойствия и нормализации обстановки.

В пятом параграфе показано восстановление института ханской власти во второй половине 30-х гг. XVIII в. Доказано, что дальнейшая стабилизация политической обстановки проходила при непосредственном участии России. Ее позицию определила острая потребность в калмыцкой коннице в годы русско-турецкой войны 1736-1739 гг. Смена власти позволила России мобилизовать крупные контингенты калмыцкой конницы для походов против Крыма.

После завершения длительного этапа усобиц ханство переживало затяжной социально-экономический кризис, проявившийся в сокращении поголовья скота, потере вследствие крестьянско-казачьей колонизации наиболее удобных кочевий. Неслучайно во второй половине 1730-х годов целая группа владельцев заявила о желании принять крещение. Политический курс хана неминуемо должен был породить новую оппозицию. Крупнейшим событием стало выступление 1738 г., причиной которого стал вопрос о наследовании престола. Указанное событие еще раз подтвердили живучесть в кочевом мире тенденций децентрализации.

В пятой главе «Эволюция института наместничества в середине XVIII в.» освещен один из наименее изученных периодов истории ханства. В параграфе 5.1. показано восстановление института наместничества в системе губернского управления в 40-50-е гг. XVIII в. В 1741 г. очередной престолонаследный вопрос в ханстве вновь был решен по плану правительства России, которое назначило во главе Калмыцкого ханства наиболее лояльного ему нойона Дондук-Даши (1741-1761). На этот раз в ханстве отсутствовал другой реальный претендент на престол, поэтому абсолютное большинство нойонов отнеслось к этому назначению достаточно спокойно. Выступление Джаны и Бодонга не имело шансов на успех, так как они не имели поддержки в улусах.

Решение престолонаследного вопроса предопределило характер власти наместника, полностью подчинявшегося теперь губернатору. Уже в это время вновь проявилась двойственность политики правительства России. Опасаясь чрезмерного усиления власти наместника, оно не спешило подчинить ему все улусы. Дондук-Даши неоднократно жаловался на неподчинение нойонов. С другой стороны, правительство стремилось выделить наместника среди других владельцев. Причем делало это путем вмешательства губернатора в процесс создания новой улусной системы. Здесь мы видим новую особенность - вопрос о судьбе того или иного улуса решался не в ставке наместника, а в Астрахани губернатором, а затем утверждался в Петербурге. В результате впервые решение вопроса об улусах не вызвало крупных столкновений между нойонами.

В целом, мирный путь реорганизации улусной системы был связан с тем, что калмыцкие владельцы многих улусов не достигли еще совершеннолетия, их улусы переходили под опеку Дондук-Даши. В других случаях глава ханства подчинил большое количество улусов, владельцы которых погибли в междоусобной борьбе и не оставили прямых наследников. В таких улусах значительную роль играли зайсанги, подчинить которых было намного легче, чем нойонов.

Ограничению внешнеполитических связей ханства посвящен параграф 5.3. Оно было связано с изменением в эти годы геополитической ситуации на Северном Кавказе и Средней Азии. На западе установился полный контроль России в Кабарде, на востоке к России присоединились казахи, вслед за этим был построен целый ряд укрепленных линий. В результате ханство практически перестает быть приграничной (фронтирной) территорией. В результате к концу 1750-х калмыки практически прекратили самостоятельные контакты с Крымом. На востоке ханство изредка поддерживало регулируемые из Санкт-Петербурга связи с Джунгарией и Китаем.

Наиболее оживленными стали контакты калмыков с казахами, причем мирные отношения сменялись вооруженными конфликтами. Именно в эти годы достаточно четко проявилась особенность создававшихся кочевниками государственных образований. В это время Центральная и Средняя Азия стала зоной интересов Российской империи. В этом случае возрастала роль России, которая выполняла миссию умиротворения кочевых народов, пытаясь объединить все геополитическое пространство Евразии. Посредническая миссия России способствовала калмыцко-казахскому примирению и началу более активных и продуктивных контактов. Строительство Оренбургской линии способствовало осуществлению контроля над дипломатическими и торговыми контактами двух кочевых народов. Но посольские и торговые контакты калмыков и казахов продолжали вызывать немалое беспокойство российских властей.

В следующем параграфе отмечено, что помещичья и казачья колонизация Прикаспия привела к дальнейшему земельному ограничению для казахов и калмыков. В результате обострились вопросы, связанные с территорией калмыцких кочевий.

На наш взгляд, после прекращения усобицы 1730-х годов правительство России пришло к осознанию того, что правовая обособленность калмыцкого общества не способствует желаемой управленческой унификации империи. Первым шагом могло стать введение в Калмыкии судебно-правовой системы империи. Но правительство так и не разработало специального «уложения», которое заменялось отдельными императорскими грамотами и указами, как правило, по тем или иным конкретным вопросам.

Попытки ввести элементы российского законодательства свидетельствуют об отсутствии в политике России стремления, во что бы то ни стало упразднить автономию ханства, немедленно привести его политическое устройство к общероссийскому знаменателю. Российское правительство продолжало придерживаться осторожной политики. С 1740-х годов государство выступает в отношении калмыков не столько как политический институт, сколько как институт экономики, становясь, все более «хозяйствующим субъектом», видя в калмыках объект экономической эксплуатации. До этого времени главной целью было обеспечение безопасности в регионе, теперь - социально-экономическая интеграция.

В главе шестой «Калмыцкое ханство во внутренней политике России (60-е гг. XVIII в.)» исследуются проблемы взаимоотношений в период правления наместника Убаши (1761-1771). Первым годам его наместничества посвящен параграф 6.1. Назначение нового наместника вновь прошло по плану Коллегии иностранных дел и позволило впервые бескровно решить не только престолонаследный вопрос, но и достаточно быстро нормализовать ситуацию в улусах. Выступление цохоровских нойонов было локализовано и прекращено после прямого указания из Астрахани. Лишь заигрывание с дербетскими нойонами привело к обострению обстановки на Дону.

Во втором параграфе показана реформа традиционного суда Зарго (1762), ставшая крупнейшим ограничением власти наместника. Реформа отвечала интересам российского абсолютизма и стала наиболее важным шагом в политике России после изменения принципов назначения калмыцких правителей. При этом реформа не предполагала еще использование общегосударственного законодательства, а также отмену института наместничества. Из органа, подчинявшегося непосредственно хану (наместнику), Зарго превратился в общегосударственный орган ханства, в котором были пропорционально представлены все крупные нойонские владения, часть из которых не входила в домен наместника. В итоге правитель потерял значительный объем судебной и политической власти, получив равный по статусу представительный орган власти.

В политике России в этот период мы выделяем и новый аспект - стремление расширить социальную базу за счет привлечения к работе Зарго нойонов и зайсангов. Проводимая российским правительством реформа управления рассматривалась нойонами как эффективный метод укрепления своего могущества. Они видели в реформе мощное оружие для уменьшения власти наместника и укрепления собственной власти.

В параграфе 6.3. доказывается, что важнейшая тенденция социально-экономического развития ханства начала 1760-х годов была связана с усилившейся колонизацией Нижнего Поволжья. Она вела к дальнейшему ограничению кочевий, ухудшению экономического состояния ханства, обострению политической обстановки в нем.

В главе седьмой «Откочевка 1771 года» показаны причины и ход движения большей части калмыцкого народа в Китай. Считаем, что на протяжении первой - третьей четверти XVIII в. ханы и нойоны неоднократно обращались к идее ухода в Центральную Азию. Планы откочевки начинали разрабатываться в моменты кризиса в отношениях с Россией. Но с таким же постоянством они не осуществлялись. Эта идея не была реализована, так как в степях Западной Монголии существовало Джунгарское ханство. Надеясь, что откочевка позволит создать самостоятельное государство в Азии, калмыцкие правители сознавали вероятность подчинения их новому сюзерену - джунгарскому хунтайджи. Ситуация изменилась только после 1758 г., когда Цинским Китаем было разгромлено последнее ойратское ханство в Азии. В результате у калмыцкого нойонства появилась цель - занять свободную территорию и создать новое ойратское государство.

В параграфе 7.1. приведены данные о том, что недовольство среди калмыков появилось впервые во время участия в русско-турецкой войне 1768-1774 гг. Известно, что участие калмыцких войск в военных кампаниях России против Турции и Персии приносило доход как нойонам, так и простолюдинам в виде захваченного скота и пленных. На этот раз ситуация изменилась. Военные походы не приносили уже былую добычу калмыкам. К тому же они были сопряжены со значительными затратами в момент подготовки. В конце 60-х гг. из-за участия калмыков в русско-турецкой войне обострился и экономический кризис. Именно крайняя степень перенапряжения общества стала причиной откочевки 1771 г.

Во втором параграфе анализируются причины откочевки. Определяющими причинами ее стали противоречия в системе российско-калмыцких отношений. Политические противоречия были связаны с попытками российского абсолютизма реформировать традиционные государственно-политические институты Калмыкии, поставить их под свой контроль и даже прямое управление. Одним из самых острых стал вопрос о правовом регулировании общественного устройства и системы русско-калмыцких отношений. В результате реформы традиционного суда Зарго наместник Убаши потерял значительный объем судебной власти.

В общих чертах мы определяем состояние экономики ханства как кризисное. Во второй половине 60-х гг. значительно осложнились условия функционирования кочевого уклада. При этом калмыки потеряли свои старые места кочевий в Нижнем Поволжье и на Яике. Сокращение территории кочевий, рыболовных и лесных угодий, масштабов торговли, ужесточение налогового бремени стали проявлением кризиса кочевой экономики. В этой связи он затронул интересы широких масс народа. Экономический кризис усугубился из-за привлечения калмыков к участию в русско-турецкой войне 1768-1774 гг.

В следующем параграфе, посвященном подготовке ухода, сделан вывод о том, что его планы появились уже в 1769-1770 гг. Особое внимание уделялось нормализации отношений с казахами, через земли которых пролегал маршрут движения. Много делалось для сохранения в тайне от астраханских властей истинных намерений Убаши.

В параграфе 7.4. показано движение на восток, отношение правителей различных жузов казахов. Правитель Младшего жуза Нурали до конца выполнил приказ императрицы, преследуя калмыков. Хан Аблай, правитель Среднего жуза, принявший в 1757 г. китайское подданство, вынужден был исполнять приказ Китая, пропустив калмыцкие улусы без боя. Источники свидетельствуют, что в январе 1771 г. начали движение на восток около 300 тыс. человек. Наибольшие потери были понесены в пустыне на Балхаше. В ходе откочевки калмыцкий народ потерял более половины начавших движение, то есть около 200 тыс. человек, что начисто перечеркивает все попытки некоторых наших современников реабилитировать наместника Убаши и его окружение за эту якобы «спасительную» откочевку.

В Заключении подводятся итоги исследования. Процесс вхождения, сочетавший в себе элементы доброй воли и вынужденной необходимости, был крайне сложным и противоречивым. На начальном этапе отношений с Москвой (первая четверть XVII в.) основными формами русско-калмыцких отношений являлись дипломатические и торгово-экономические связи.

Политические интересы Москвы в это время были тесно связаны с курсом на хозяйственное освоение Сибири. Россия не стремилась к насильственному увеличению своих территорий за счет владений появившихся у границ Сибири кочевников-калмыков и преследовала главную цель - обеспечить безопасность своих восточных границ. Поэтому правительство постоянно рекомендовало сибирским воеводам не вмешиваться во внутриойратские конфликты, заботясь, прежде всего, о создании условий для развития мирных взаимосвязей.

В середине 20-х - 30-е гг. XVII в. произошел раскол единого ойратского союза, толкнувший калмыков к дальнейшему движению на Запад. В результате калмыки захватили ногайские степи и подошли к междуречью Яика и Волги. Если в начале XVII в. вхождение калмыков было оформлено юридически, то во второй половине столетия оно состоялось фактически. При этом за калмыками долгое время сохранялась территория на восток от Яика и Эмбы, до современного Семипалатинска и Усть-Каменогорска. Поэтому процесс вхождения переплетался с чертами присоединения калмыцких кочевий.

Для России, пытавшейся укрепить южные границы системой буферных полузависимых военно-государственных образований Украины и Дона, появление в Поволжье калмыков было, как нельзя, кстати. Калмыки, располагавшие в это время значительной военной силой и сложившейся военной организацией, в этой системе должны были заменить ногаев. Активные наступательные действия калмыцкой конницы на крымском направлении позволили московскому правительству использовать главные вооруженные силы на западном направлении, одновременно вынуждая Крым держать крупные силы под Азовом и на Кубани. Для Москвы это событие имело стратегическое значение, поскольку была решена одна из важнейших задач приобретения столь важного звена в системе внешней политики России.

Уже во второй половине XVII в. правительство Москвы безуспешно пыталось взять под контроль политику калмыцких ханов в отношении Крыма и максимально ограничить их контакты. Крупнейшим направлением в политике России постепенно становится административное регулирование отношений калмыков с башкирами, донскими казаками, ногаями. В результате формируется внутриполитический курс России в отношении Калмыцкого ханства.

Формы государственной интеграции Калмыцкого ханства в состав России были разнообразны. Калмыки имели национальные институты власти и управления, традиционное сословное деление. Но в условиях политической зависимости от России институты политической организации калмыков постепенно видоизменялись. Отношения России и Калмыцкого ханства неминуемо эволюционировали в сторону все большей зависимости ханства и уменьшения сферы политической власти его правителей. В первой половине XVII в. мы выделяем черты института покровительства России над калмыками, который включал в себя элементы вассалитета. Во второй половине столетия калмыки получили территорию кочевий между Доном и Волгой. Естественно, в новых условиях покровительство постепенно перерастает в политическую автономию, аналогичную широкой автономии в области суда и внешних сношений, которой пользовались донское казачество и Украинское Гетманство.

Внутренняя политика Российской империи в отношении ханства не оставалась неизменной. В первой половине XVIII столетия она диктовалась общей сложной обстановкой на международной арене, носила импульсивный и противоречивый характер, связанный с тем, что, принимая активное участие в военных кампаниях России, калмыки продолжали играть определяющую роль в расстановке политических сил на Северном Кавказе. Поэтому, когда мы говорим о российской политике, надо иметь в виду, что в период войн царская администрация была заинтересована в сильной ханской власти, способной мобилизовать вооруженные силы (первая четверть столетия, вторая половина 1730-х годов).

В период прекращения Россией активной политики на Кавказе правительство перестает считаться с национальными интересами калмыков и всеми средствами пытается слить их с коренным населением империи. В результате отмечается попытка включения института ханской власти в имперскую систему административного управления губернией, введение института наместничества. Назначение калмыцких наместников, их подчинение власти астраханских губернаторов обозначили начало перехода от политической автономии к административной. При этом правительство, совершенствуя в отношении калмыков судебное законодательство, не стремилось изменить их традиционную социальную организацию.

Появившихся в Поволжье калмыков и соседнее русское население разделяла религия. В то же время в сознании представителей местных российских властей религиозная принадлежность калмыков определяла их поступки и мораль. Поэтому государственная политика России в данном вопросе была достаточно осторожная и гибкая. В течение всего периода неизменно отмечаем определенную веротерпимость в политике России, которая отличалась от попыток насильственной христианизации некоторых других народов. Но политика предоставления убежища беглецам естественным образом вела к конфликту между национальной элитой и простым народом. Тем самым правительство стремилось ослабить владельцев и увеличить свое влияние среди местного населения.

С середины столетия внешнеполитические проблемы постепенно отошли на второй план, доминирующими теперь стали экономические интересы царизма в Калмыкии, основное внимание было уделено последовательному втягиванию кочевников не только в систему бюрократически организованного государства, но и в хозяйственный комплекс Юга России. Впервые четко сформулированная программа этой политики была начата при Петре I, продолжена его соратником В.Н. Татищевым. России необходимо было удовлетворить потребности зарождавшейся промышленности в сырье, государственной казны - в денежных средствах. Страна нуждалась в расширении внутренних и внешних рынков, в удобном транзите, вовлечении иностранных купцов в сферу российской внешней торговли, защите интересов российского купечества.

Дальнейшая эволюция политики России отмечается в рамках реформ просвещенного абсолютизма и в связи с ее широким выходом на международную арену. Анализ исторического материала здесь будет более корректным, объективным, если будет учитываться и такая специфическая тенденция российской государственности, как постоянное слияние власти и управления, как подчинение государственного и местного управления задаче усиления централизованной власти. Чем больше правительство добивалось успехов на путях проведения политики централизации и унификации управления, тем меньше в ее политике оставалось гибкости. Органы власти становились неповоротливыми, неспособными эффективно и адекватно реагировать на быстро меняющуюся политическую и социально-экономическую конъюнктуру.

В 1760-е годы увеличившееся военное присутствие России на Кавказе, приток колонистов в Астраханскую губернию, а также необходимость прекращения наследственных споров из-за улусов привели к попыткам изменить принцип формирования и функционирования национального суда Зарго. Изменения в структуре управления ханством, связанные с указанной реформой, определялись целенаправленной политикой царского правительства, которое стремилось максимально приблизить ее к губернской. Реформа отвечала интересам российского абсолютизма и стала после изменения системы назначения калмыцких наместников наиболее важным шагом в политике России. При этом реформа не предполагала еще использование общегосударственного законодательства империи, а также отмену института наместничества. Из органа, подчинявшегося непосредственно наместнику, он превратился в судебный орган, в котором были пропорционально представлены все крупные нойонские владения, часть из которых не входила в ханский домен. В итоге правитель потерял значительный объем судебной власти, получив равный себе по статусу представительный орган власти.

Российские власти постоянно использовали в пограничных регионах вооруженные силы Калмыцкого ханства, которые приняли участие практически во всех войнах России XVII-XVIII вв. Объективно эта тенденция являлась проявлением военно-политической интеграции калмыков в состав России. Но в период русско-турецкой войны 1768-1774 гг. в политике России наметилась тенденция их тотального привлечения, что грозило введением фактической всеобщей воинской повинности. Военные походы калмыцкой конницы в составе русской армии в конце 1760-х годов сформировали атмосферу глухого народного недовольства, выходом из которой могла быть, в частности, откочевка калмыков из России. К тому же военные походы были сопряжены для всего населения, а не только для простолюди­нов, со значительными затратами в момент подготовки.

Именно крайняя степень перенапряжения общества стала причиной откочевки 1771 г. Определяющими причинами откочевки калмыков стали противоречия в системе русско-калмыцких отношений. Они накапливались на протяжении первой - третьей четверти XVIII в. Но идея откочевки не сразу была реализована, ибо в степях Западной Монголии существовало Джунгарское ханство. Возвращение калмыков в Азию неминуемо поставило бы калмыцких нойонов в подчиненное по отношению к джунгарам положение. Реальные контуры откочевка получила только после гибели Джунгарского ханства в конце 1750-х годов.
Основные положения диссертации изложены в следующих работах: