Резюме В данной статье рассматривается роль вины как признака субъективной стороны состава преступления Summary

В данной статье рассматривается роль вины как признака субъективной стороны состава преступления

In this article the role of guilt is examined as a sign of subjective side of corpus delict.

УДК: 342.56(091) 574
Құдайбергенова П.

1 курс магистранты Д.А. Қонаев атындағы

көлік және құқық гуманитарлық университеті

Ғылыми жетекші: з.ғ.к., Жайлин Г.А.
ҚАЗАҚСТАН РЕСПУБЛИКАСЫНДАҒЫ СОТ БИЛІГІНІҢ ТҮСІНІГІ
Аталған мақалада сот билігінің жүргізілуінің тәртібі мен ерекшеліктері баяндалған.

Кілт сөздер: заң актілері, судья, ашық сот, прокурор актілер, призидент, парламент, құқық қорғау органдары.

Заңға түсінік беру – заң шығарушының барлық қалауы бола тұра қоғамдық қатынастар барысында тауып, реттеуге мүмкіндігі бола бермейтін заң ғылымдарының дәстүрлі мәселелелерінің бірі көптеген құқықтық әдебиеттерде өмірде өктем әрекеттерге келісілген, қисынды және анық құқықтық нормалар арқылы қалып беруге деген қажеттілік пен оны іске асыруға мүмкіндіктің болмауы арасында шарасы шиеліністің болатындығы туралы айтылған. Бір жағынан біз заң үлгілерін мазмұндауда ашықтық пен қарапайымдылықты қалаймыз, себебі заңдарда анық үлгілердің жоқтығы құқықтық талаптың субъектің еркімен келісу жауапкершілігін жүктеудің қиындауын тудырады деп ойлаймыз. Екінші жағынан әлеуметтік өзара әрекеттестік мақсатында заң үлгілерін бекіткен кезде, үлгілердің қажетті қарапайымдылығы адами тәжірибенің күрделілігімен қарама қайшылығы келетіндігі туралы белгілі болып отыр. Бұл қарама қайшылықтың шешу барысында ең маңызды орын негізінде оның талаптарының ішкі жүйесіне тиісті табиғи қарама – қайшылықты айтарлықтай жеңу жұмысы жүргізілетін заңның түсіндірмелілігіне беріледі.

Заңға түсінік беру жалпы құқық теориясын ең маңызды мәселесі екенін ерекше атап өткен жөн, сондықтан соттық сұрақтарға түсінік беруді зерттеу объективті түрде жалпы заңға түсінік беру теориясының негізінде пайда болған концептуалды нұсқаулармен тығыз байланысты. Аталған мәселенің өзіндік тарихы, ғылыми дәстүрлері, сонымен қатар жалпылама қалыптасқан терминологиялық инстриментарийі бар [1, б.44].

Заңға түсінік беруге келетін болсақ (бұл жерде нақты қылмыстық істе соттардың заңға түсінік беруі туралы айтылған), заңға түсінік беру сот орындарының белгілі бір қылмыстық істі қарауда анықтаудағы қылмыстық нормалардың мағынасын түсіндіру қажеттілігі туындағанда орын алады деген кең тараған пікір бар. Заңға түсінік беру нақты шешім шығарылған белгілі бір іске қатысты қатысушылар үшін ғана міндетті күші бар болып табылады. Заңға түсінік беру дегеніміз – құқықтық нормалардың дұрыс қабылданып, түсініліп және соттардың қызметінде бірегей пайдалануында соттар мен іске асырылатын құқықтық нормалардың мағынасын айқындапу болып табылады.

Бұндай қатынаста соттардың құқықтық нормаларға түсінік беруі жоғарғы соттық инстанциялар мен іске асырылатын жеке реттеу және түсінік беру (нормативтік) актісі ретінде араласып кетеді.

Қалыптасқан дәстүрге сәйкес заңға түсінік беру нәтижесі біріншіден, ашық, екіншіден, мұндай түсінік заң шығарушы органдар үшін сыртқы органдармен (яғни, сотпен) берілетін болғандықтан ресми, жария түсінік беруге жатады.

Жоғарыда айтылғандарды қорытындылай келе мынандай тоқтамға келуге болады (талдауға жатпайтын), заңға түсінік беру – бұл соттар іске асыратын халықтың анық мағынасын ашып түсіндіруге арналған әділ шешім шығаруға жататын дауға қатысушыларға заңдық нақты түсіндіруге арналған нақты қалыпты ресми жағы бар әрекет.

Сот түсіндірмесіне сәйкес көп таралған пікір бар, құқықтық норма өз мағынасына сол шешімді шығарған сот органы түсіндірме бергенде ие болады. Сот түсіндірмесі нақты сол іске қатысушыларға қатысты шығарған шешімге сәйкес міндетті күшке ие. Сот түсіндірмесі – бұл соттар мен жүзеге асырылатын және сот қызметіндегі анықтаманы дұрыс қамтамасыз ету және құқық нормаларын біркелкі қолдану бойынша құқық нормаларының мағынасын айқындау.

Мұндай өзгерісте жоғарғы сот инстанциялары жүзеге асыратын түсіндірме беру мен жеке реттеу соттың актісі ретінде түсіндірме беру араласады. Сот түсіндірмесі қалыптасқан дәстүр бойынша ресми, заңи түсіндірмеге жатады, сондай – ақ нәтижесі біріншіден, жариялы, екіншіден, заң шығарушыға қатысты сыртқы органдармен берілетін түсіндірме.

Демек, сот түсіндірмесі даулы қатынастағы қатысушылары үшін нақты норманың түсіндірменің бір бөлігіндегі ресми сипат болатын әділет актісі шығаруы үшін норманың нақты мағынасының айқындауы бойынша соттар мен жүзеге асырылатын қызмет. Келтірілген сипаттамаға сәйкес заңдардың және басқа да нормативтік актілердің сот түсіндірмесі барлық жағынан қатысу тезисі және соттардың құқық шығарушылық қызметі абсолютті саяси – заңи ереже ретінде емес, заң шығару мен сот билігі арасындағы өкілеттікті бөлу ретінде қарастыру керек. Бұл мағынада сот нақты істер бойынша заң шығарушылық нормаларды құрастыруға өкілетті емес деген ережені қабылдау және мойындау қажет.

Қазақстанда заңдылықты қолдау біздің көзқарасымыз бойынша Жоғарғы Сот заңға анықтама беруде заңи түсінік беретін субъекті ретінде болып табылады. Мұндай ұсыныстар әдебиеттерде көп кездеседі. Жоғарғы Соттың заңдарға ресми түсіндірме беру қызметін отандық құқықтануда С.З.Зиманов, М.С.Нәрікбаев және тағы басқада авторлар атап көрсетеді.

Негізінен, Жоғарғы Соттың нормативтік қаулылары «жаңа құқықтық ережелерді қалыптастырмайды», тек «заңдағы ережелерді қарастырады» және оларды «соттарға түсінікті болу үшін және дұрыс қолдану үшін» түсіндіріледі. Істер мен дауларды қарастыру негізінде сондай – ақ олардың түрлерінің қалыптасуы барысында нормаларға, идеяларға, Конституциялық қағидаларға, заңдарға, басқада нормативтік актілерге түсіндірме беру құқығы берілген.

Қазақстанда жаңа соттық – құқықтық жүйенің қалыптасуы барысында заңдарға ресми түсіндірме беру мәселесі дискуссиялық болып қала береді. Заңи әдебиеттерде заңға ресми түсіндірме беруші субъектілер туралы әртүрлі пікірлер жазылған сондай – ақ ресми түсіндірме беретін Парламент, Бас прокуратура және Жоғарғы Сот секілді мемлекеттік органдармен ролі үнемі бір мағынада түсіндірілмейді.

Негізінен Жоғарғы Соттың нормативтік қаулыларының мәртебесі кейбір жағдайларда билікті бөлуде соттың ролін жоғарлатады. Қазақстан Республикасындағы әрекет етуші заңнамасында ресми түсіндірме беретін орган бекітілмеген, «Нормативтік құқықтық актілер туралы» Заңның 45 – бабында Конституциялық кеңес Конституциялық нормаларға ресми түсіндірме береді. Заңға тәуелді актілерге оларды қабылдаған органдармен лауазымды тұлғалар ресми түсіндірме береді деп көрсетілген. Аталған заң да заңи актілерге ресми түсіндірме беретін мемлекеттік органды нақты көрсепеген. 2002 жылы 20 қыркүйекте қабылданған құқықтық саясат Тұжырымдамасы осы мәселені шешпеген.

Осы мәселені 2010 – 2020 жылы Қазақстан Республикасының құқықтық саясат туралы тұжырымдамасында да қарастырылған [2].
Әдебиеттер тізімі:

1.Пушкар Е.Г. Исковое производство в советском гражданском процессе (процессуальные последствия возбуждения дел). –Львов: Вища школа, 1978, 44 бет;

2.Қазақстан Республикасының 2010 жылдан – 2020 жылға дейінгі кезеңге арналған Құқықтық саясат тұжырымдамасы, Қазақстан Республикасы Президентінің 2009 жылғы 24 тамызындағы №858 Жарлығымен бекітілген.
Резюме

В данной статье рассматриваются порядок и принципов рассмотрение дел в гражданском процессе. А также, обращаются внимания на организационно – функциональные принципы. Вместе с тем предлагаются пути применения организационно- функциональных принципов.

This article discusses the concept of principles in civil procedure. As well, turning attention to organisational-functional principles. However, the proposed application of the organizational and functional principles.

УДК: 341.217

Махатов С.М. магистрант 2-го курса

Гуманитарного Университета транспорта и права

им. Д.А. Кунаева. Научный руководитель

д.ю.н., профессор Копабаев О.К.
ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ ВОПРОСЫ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ

ТАМОЖЕННЫХ СОЮЗОВ

(НА ПРИМЕРЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА)
Между государствами евразийского пространства, практически с 1993 года, зародились интеграционные процессы, их возникновение и развитие являются стимулом для поиска новых моделей взаимодействия, в т.ч. с использованием моделей так называемой разноуровневой интеграции. Те различия в уровнях экономического развития и темпах реформ постсоветских государств, которые не позволили сформировать единое экономическое пространство в рамках Содружества Независимых Государств, нуждаются в переоценке возможностей стран и реализации политической воли в интеграции. В свою очередь, разноскоростная и разноуровневая интеграция может стать и основным фактором дальнейшего развития интеграционных процессов в евразийском регионе.

Ключевые слова:Таможенный союз, интеграция, Европейский союз, трансформация, законодательство.

Стремительное расширение в последние годы числа членов Европейского Союза (ЕС) и изменение компетенции его институтов согласно положениям Ниццского договора в очередной раз требует нового правового осмысления того феномена, который называется европейской интеграцией и наднациональным механизмом права ЕС. Право Европейских сообществ, по мнению некоторых ученых, представляет собой совершенно новый правопорядок, который нельзя в полной мере отнести ни к международному праву в классическом смысле, ни к национальному праву; оно также в весьма значительной степени отличается от традиционного права международных организаций. В этой связи следует отметить, что к субъектам этого права относятся не только органы сообществ и страны-участницы, но и индивиды, «граждане Союза», а также национальные органы власти и ведомства (например, главные таможенные управления) и суды (налогово-финансовые и др.), - пишет Жамкочьян С.С. [1, с.52].

Сама правовая сущность Сообществ и Союза (Союза – в большей мере) по настоящее время является предметом дискуссий. Причина этого – невозможность втиснуть феномен Европейских Сообществ и Европейского Союза в рамки известных правовых институтов. Исследование правового статуса Европейских Сообществ и Европейского Союза, внутриорганизационной структуры ЕС, структуры и функции власти ЕС приобретают особую актуальность в современных условиях. Специфичность этих условий в том, что, с одной стороны, ЕС вступил в
новую фазу своего развития (пост – амстердамскую и ниццскую), с другой стороны, ЕС (государства-члены ЕС) является активным партнером не только в сфере торговли и бизнеса (предпринимательская, трудовая деятельность и инвестиции, платежи и капиталы, конкуренция), но и по целому ряду других вопросов.

Европейский Союз (ЕС) относят к одной из важнейших и наиболее развитых интеграционных группировок мира. Он образовался на базе Европейского экономического сообщества (ЕЭС), возникшего в 1957 г. после слияния региональных организаций: Европейского объединения угля и стали (ЕОУС, 1951 г.) и Европейского сообщества по атомной энергии (ЕВРАТОМ, 1957 г.).

С 1 января 1994 года на основе Маастрихтского договора (1992 г.) ЕЭС стало называться ЕС. В настоящее время его участниками являются 27 государств Западной, Центральной и Восточной Европы, а также Балтии.

Возникновение ЕЭС имело целью создание общего рынка и на этой основе повышение экономической стабильности и жизненного уровня. Договор о ЕЭС определил последовательность мероприятий для достижения этой цели:

• 
  отмену таможенных пошлин, импортных и экспортных количественных ограничений на пути движения товаров внутри сообщества;
  
• 
  введение общего таможенного тарифа и единой торговой политики в отношении третьих стран;
  
• 
  свободное движение факторов производства, свободу создания филиалов на территории ЕЭС и свободную торговлю услугами между странами-участницами;
  
• 
  проведение общей аграрной и транспортной политики;
  
• 
  создание условий конкуренции внутри сообщества;
  
• 
  координацию и постепенное сближение экономических политик стран-участниц;
  
• 
  выравнивание внутригосударственных правовых норм, имеющих значение для общего рынка.
  

На этапе таможенного союза (1968—1986 гг.) происходит дальнейшее расширение сферы деятельности ЕС. Целенаправленная аграрная политика дополняется единой политикой в сфере охраны окружающей среды и в области исследований и технологического развития. К этому же этапу относится и начало интеграции в валютно-финансовой сфере: в 1972 г. было введено совместное плавание валют некоторых стран-членов ЕС, т.н. европейская «валютная змея», а с 1979 г. начала функционировать Европейская валютная система.

На этапе общего рынка (1987—1992 гг.) на основе Единого Европейского акта, а также подписанного в 1985 г. документа о программе создания внутреннего рынка страны ЕС ликвидировали оставшиеся барьеры на пути передвижения товаров и факторов производства. Были достигнуты «4 свободы» — свободное перемещение внутри ЕС товаров, услуг, капитала и рабочей силы. В этот же период страны ЕС перешли к проведению единой политики в отдельных отраслях: энергетике, транспорте, вопросах социального и регионального развития.

Этап экономического союза (с 1993 г.) характеризуется усилением экономической и политической интеграции, форсированным развитием валютного союза на основе подписанного в начале 1992 г. в Маастрихте договора о формировании экономического и валютного союза (вступил в силу с 1.11.1993 г.). Реализуя данный договор, в 1999 г. в ЕС начался постепенный переход на новую единую денежную единицу (евро) и был создан единый центр формирования валютной и денежно-кредитной политики.

В качестве межгосударственных органов управления ЕС выступают:

Совет министров — законодательный орган, на уровне которого принимаются решения по реализации единой политики ЕС. В его структуре несколько Советов: по сельскому хозяйству, финансам, образованию и т.п.

Европейский Совет обсуждает и решает вопросы принципиального характера, призван давать необходимые импульсы развитию ЕС и определять общие политические принципы. В его состав входят главы государств и правительств стран-участниц ЕС.

Комиссия Европейских сообществ (КЕС) — исполнительный орган, имеющий право представлять на утверждение Совету министров проекты законов. КЕС осуществляет контроль за соблюдением договоров таможенного режима, деятельностью аграрного рынка, налоговой политики и т.д.

Европейский парламент — контролирующий орган, взаимодействует с КЕС и Советом министров, утверждает бюджет (который состоит из взносов в размере 1,2—1,3% ВВП входящих в ЕС государств и собственных средств).

Суд Европейских сообществ — высший судебный орган, призванный обеспечивать выполнение договоров и реализацию основополагающих принципов ЕС.

Помимо перечисленных органов, существуют и другие властные структуры — комитеты, комиссии и фонды финансового регулирования.

«Региональная интеграция относится к процессам комплексной трансформации и характеризуется интенсификацией отношений между государствами», - отмечают Е.Ю. Винокуров и А.М. Либман [2, с.38]. И далее, указанные авторы задаются вопросом «…как региональная интеграция влияет на позицию стран, входящих в то или иное региональное объединение, и на страны, не являющиеся членами таких отношений; каков общий вектор интеграции, чего удалось достигнуть и где интеграционные усилия потерпели неудачу?» [2, С. 39]. Данный вопрос должен интересовать и страны, входящие в СНГ и интегрирующиеся в формате ЕАЭС.

С.С. Жамкочьян констатирует, что право Европейских сообществ представляет собой совершенно новый правопорядок, который нельзя в полной мере отнести ни к международному праву в классическом смысле, ни к национальному праву; оно также в весьма значительной степени отличается от традиционного права международных организаций. В этой связи следует отметить, что к субъектам этого права относятся не только органы сообществ и страны-участницы, но и индивиды, «граждане Союза», а также национальные органы власти и ведомства (например, главные таможенные управления) и суды (налогово-финансовые и др.).

Интеграционное право ЕС не является функциональным придатком международного права или внутригосударственного права, это – самостоятельное явление, обладающее характеристиками наднациональности. В то же время, надо особо подчеркнуть, что и международное право является источником права Европейских сообществ и Европейского Союза, наряду с нормами собственно интеграционного права ЕС.

Таможенный союз и таможенное законодательство способствовали Европейскому Союзу (ЕС) с 1993 года завершить становление внутреннего рынка, опыт которого актуален в СНГ и ЕврАзЭС. К этому периоду времени уровень кодификации таможенного законодательства позволил привести к принятию единого Таможенного кодекса, вступившего в силу с 1 января 1994 года. Таможенный кодекс ЕС представляет собой основной нормативный акт в европейском таможенном праве и в этом качестве он дополняется постановлениями о порядке выполнения Таможенного Кодекса ЕС, издаваемыми как на уровне Союза, так и в отдельных государствах. Сфера действия Кодекса включает в себя не только территорию стран Союза. Являясь на сегодняшний день наиболее совершенной и всеохватывающей кодификацией современного таможенного права, он оказывает влияние на таможенное право многих государств мира, на проводящиеся реформы таможенного права (особенно в странах Средней и Восточной Европы).

Таможенный кодекс ЕС позволил государствам-членам ЕС ограничиться его положениями либо, так или иначе отражать их в национальных таможенных кодексах и уставах. В определенных случаях все же необходимо национальное законодательное регулирование вопросов, связанных с осуществлением таможенного контроля, которое бы выполняло функцию восполнения пробелов в Таможенном Кодексе ЕС, поскольку есть отсылки, изложенные в положениях статей 10, 167,217, 229, 245 Кодекса.

До издания Таможенного Кодекса ЕС инструкции по вопросам таможенного контроля распространялись при помощи огромного количества директив и постановлений. Принятие Таможенного кодекса имело своей целью унификацию и гармонизацию национальных законодательств, что привело к сведению таких инструкций ввиду становления общего рынка [3].

Проведенная работа привела к позитивным результатам, содержание таможенного права ЕС стало более полным, удалось восполнить и устранить имевшиеся пробелы.

Следует отметить, что в деле практического воплощения в жизнь принципов таможенного права Европейского Союза Таможенный Кодекс ЕС регулирует только отдельные области общего процессуального права в некоторых статьях; все недостающие принципы используются в соответствии с национальным процессуальным правом государств-членов Союза. В отдельных случаях (ст. ст. 60 и 245 ТК) Кодекс напрямую отсылает к национальному процессуальному праву. Степень необходимого дополнения национальным процессуальным правом таможенного права сообществ определяется в соответствии с судопроизводством Суда ЕС. В ходе своей деятельности Суд принимает решения по административно-хозяйственным спорам, для чего разработал собственные и достаточно специфические принципы регулирования подобных вопросов. В случае конфликта процессуальное право государства-участника отодвигается уступает общим процессуальным принципам права.

Таможенное право ЕС проводится в жизнь, прежде всего, через национальные таможенные управления государств-участников. Кодекс обязателен и обладает прямым действием во всех государствах-членах ЕС, за исключением правил, особо оговоренных в Договорах о присоединении. Ст. 250 Таможенного кодекса устанавливает, что утвержденные решения и документы, способы идентификации товаров, принятые таможенными органами в одном государстве-члене, обладают такой же силой в других государствах-членах [3].

Происходящие в мире события, связанные с финансовым кризисом, заставили, по сути, все государства предпринять шаги по минимизации его последствий на внутренних рынках, а также обеспечения жизнеспособности граждан и самих стран. В этой связи, международные нормы не теряют актуальности, поскольку кризисы случаются больше от неудачного использования имеющегося инструментария и методов достижения тех или иных целей и интересов, чем от содержания первых. Актуальным вопросом остается проблема соответствия национального законодательства, с учетом национальных интересов, международным нормам и правилам, поскольку Казахстан идет по пути к общепринятым стандартам. «Глобальный мир объединяется по регионам – это и есть условия выживания в современном мире», - говорит Н.А. Назарбаев [4].
Список литературы:

1.Жамкочьян С.С. Таможенное право Европейского сообщества. - СПб. 2001. С. 52

2.Е.Ю. Винокуров, А.М. Либман Система индикаторов Европейской интеграции: основные выводы //Европейская интеграция. 2009. № 4 (5)

4.Назарбаев Н.А. Новый Казахстан в новом мире //Послание Президента РК народу Казахстана. – Астана. 2007

Берілген мақалада автор кеден одақтарын құрудың тарихи құқықтық алғышарттарын қарастырып, соның ішінде Еуропалық Одақтың құрылу және даму эволюциясын зерттеген. Осы саладағы авторитетті ғалымдардың ой пікірлері келтірілген.

In this article, the author reviewed the historical and legal background of the Customs Union, in particular analyzes the example of the EU. The article also reviews examples of opinions of authoritative scholars in the field.

Основная цель международно-правовой борьбе с терроризмом — это осуж­дение и признание противоправности терроризма во всех его прояв­лениях, независимо от мотивов совершения террористических актов.

Поэтому представляются неточными попытки отграничить уголовный терроризм от «неуголовного», ибо всякий терроризм - уголовный и никакого неуголовного терроризма не существует, поскольку согласно объединенной воле субъектов международного права, зафиксированной в ряде международно-правовых источников, терроризм относится к чисто уголовным деяниям, как во внутреннем законодательстве государств, так и в международных конвенциях. Соответственно и ответственность за терроризм, будь то акты терроризма, совершенные в пределах своей страны ее гражданами, либо имеющие международный характер, представляется возможной лишь как уголовная ответственность при соответствии деяния признакам состава преступления по нормам действующего права.

В Преамбуле Декларации о мерах по ликвидации международного терроризма от 9 декабря 1994 г., принятой Генеральной Ассамблеей ООН [1] уточняется, что международным терроризмом являются деяния, которые «угрожают жизни ни в чем не повинных людей или приводят к их гибели, имеют пагубные последствия для международных отношений и могут поставить под угрозу безопасность государств». Декларация подчеркивает преступный характер терроризма и нетерпимость к нему: «преступные акты, направленные или рассчитанные на создание обстановки террора среди широкой общественности, группы лиц или конкретных лиц в политических целях, ни при каких обстоятельствах не могут быть оправданы, какими бы ни были соображения политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или любого другого характера, которые могут приводиться в их оправдание».

1) преступления международного характера;

2) международные преступления.

Разница в указанных двух категориях состоит в степени социальной опасности. Так, если преступления международного характера согласно теории международного права - это предусматриваемые международными договорами преступные деяния, которые наносят ущерб мирному сотрудничеству государств в тех или иных областях их правоотношений, не затрагивая основ миропорядка, то международные преступления и по предмету, и по сфере географической направленности, гораздо глубже и шире. По своей юридической сути преступления меж­дународного характера являются общеуголовными. По своей географической направленности международное преступление имеет универсальную социальную опасность. Характерные признаки международного преступления заключаются в последствиях совершения, - они переходят границы сопредельных или регионально обозначенных государств и затрагивают интересы миропорядка, его базовые принципы, зафиксированные в Уставе Организации Объединенных Наций.

В большинстве учебниках и монографий по международному праву (90-х; начала 2000-х гг. под редакцией Ю.М. Колосова, Г.И. Тункина, И.П. Блищенко, В.П. Панова, Ж.О.Кулжабаевой и др.) международный терроризм относят к категории преступлений международного характера. Однако этот вид преступления заметно прогрессирует. За последние годы оно приобрело более угрожающие формы и показало всему миру масштабы своих разрушающих и непоправимых последствий. Опасность международного терроризма сегодня состоит в угрозе международному миру и безопасности человечества. Предмет такого преступления заключается в подрыве самих устоев мирового правопорядка, нанесение ущерба законным интересам всего международного сообщества государств в целом. Именно об этом начинают говорить многие исследователи современного периода.

Разграничение и характеристика международного терроризма либо как преступления международного характера, либо как международного преступления имеет наибольшую ценность при определении ответственности по международному праву. Так, например, задействованные в совершении преступлений международного характера фигуранты подлежат уголовному преследованию в рамках института выдачи (экстрадиции) на основе принципа aut dedere aut punire (или выдай, или накажи сам) и принципа aut dedere aut judicare (или выдай, или суди сам). Подозреваемые в совершении международного преступления, по принципу неотвратимости международно-правовой ответственности должны быть переданы органу международной уголовной юстиции, связанному с системой Организации Объединенных Наций, ориентированному на обеспечение принципа неотвратимости наказания по всему параметру международных преступлений, включая и преступление международного терроризма.

Уточним, что только после второй мировой войны сложилось понятие международного преступления как уголовно наказуемого деяния, совершаемого отдельным физическим лицом в виде посягательства на мир между народами, на основные права человека и свободу народов.

Еще в 1934 году Лига Наций по предложению Франции предприняла шаги по разра­ботке Международной конвенции по предотвращению и наказанию актов терроризма. Конвенция была подписана в 1937 году в Женеве, а государства-участники обязались рассматривать в качестве преступ­ных акты терроризма, включая заговор, подстрекательство я соучас­тие в подобных актах, а в некоторых случаях — обеспечивать выдачу лиц, виновных в этих преступлениях. Более 20 государств подписали Конвенцию о предупреждении и наказании терроризма, одновременно для уголовного преследования террористов 13 государств подписали конвенцию «О создании международного уголовного суда». Однако, в этих конвенциях не предусматривалась обязательная выдача международных террористов, а определение терроризма было слишком широким, из-за чего названные конвенции не собрали необходимого количества ратификаций и в силу не вступили.

В последствии, согласно Материалам VIII конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями [3], начиная с первого исследования международного терроризма, проведенного Организацией Объединенных Наций в 1972 году, был подписан ряд международно-правовых актов унифицирующего характера, однако дальнейшее развитие международно-правового противодействия терроризму осложнилось по некоторым причинам.

К конвенциям, определяющим составы международного терроризма, относятся: Конвенция о преступлениях и некоторых других актах, совершаемых на борту воздушных судов, 1963 г.; Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.; Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, 1971 г.; Протокол о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию, дополняющий Конвенцию о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, 1988 г; Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, 1973 г.; Конвенция о борьбе с захватом заложников 1979 г.; Конвенция о физической защите ядерного материала, 1980 г.; Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства, 1988 г.; Протокол о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе, 1988 г.; Конвенция о маркировке пластических взрывчатых веществ в целях их обнаружения 1991 г.; Конвенция о безопасности персонала ООН и связанного с ней персонала 1994 г., Конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом 1997 г.; Конвенция о борьбе с финансированием терроризма 1999 г.; Шанхайская Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом 2001 г.; Европейская Конвенция по борьбе с терроризмом 1977 г. и др.

Анализ конвенционного материала доказывает, что в международном уголовном праве определен круг преступных деяний, составляющих международный терроризм. Согласно указанным Конвенциям к международному терроризму относятся:

- акты насилия в отношении лица, находящегося на борту воздушного судна в полете, если такой акт может угрожать безопасности этого воздушного судна; разрушение воздушного судна, находящегося в эксплуатации, или причинение этому воздушному судну повреждения, которое выводит его из строя или может угрожать его безопасности в полете; (Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, 1971 г., ст. 1);

- захват воздушного судна в полете путем насилия или угрозы применения насилия, или путем любой другой формы запугивания, или осуществление над ним контроля либо попытка совершить любое такое действие (Конвенция о борьбе с незаконным за хватом воздушных судов 1970 г., ст. 1);

- убийство, похищение или другое нападение против личности или свободы лица, пользующегося международной защитой; насильственное нападение на официальное помещение, жилое помещение или транспортные средства лица, пользующегося международной защитой, которое может угрожать личности или свободе последнего; угроза совершения любого такого нападения; попытки совершения любого такого нападения (Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, 1973 г., ст. 2);

- незаконное предоставление финансовых средств любыми методами, прямо или косвенно, или осуществление их сбора с намерением, чтобы они использовались, или при осознании того, что они будут использованы, полностью или частично, для совершения какого-либо преступления, отнесенного Конвенцией к терроризму (Конвенция о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. ст. 2) и некоторые другие деяния, предусмотренные соответствующими международными договорами;

- захват или удержание другого лица с угрозой убийством, нанесением повреждения или продолжение удерживать другое лицо (заложника) для того, чтобы заставить третью сторону, а именно: государство, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника (Конвенция о борьбе с захватом заложников, 1979 г., ст. 1).

В известном смысле особую проблему в статусном содержании международного терроризма и, соответственно его уголовно-правовой характеристики выраженной в четком определении состава преступления по международному уголовному праву составляют достаточно четкие ограничения, установленные самой универсальной юрисдикцией. В частности, в некоторых конвенциях отмечается, что их положения не применяются к определенным случаям. Например, в Международной Конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом 1998 г. [4] установлено, что данная Конвенция не применяется в случаях, когда преступление совершено в одном государстве, предполагаемый преступник и потерпевшие являются гражданами этого государства, предполагаемый преступник найден на территории этого государства и никакое другое государство не имеет оснований для осуществления своей юрисдикции (ст. 3).

Аналогичное ограничение закреплено и в Конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. [5].

Несмотря на то, что Европейская конвенция по борьбе с терроризмом от 27 января 1977г. [6] содержит полный перечень террористических преступлений: а) правонарушения, относящиеся к применению Гаагской конвенции по борьбе с преступным захватом летательных аппаратов от 16 декабря 1970г.; б) правонарушения, относящиеся к применению Монреальской конвенции по борьбе с преступными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, от 23 сентября 1971г.;) в тяжелые правонарушения, заключающиеся в покушении на жизнь, телесную целостность или свободу людей, имеющих право международной защиты, включая дипломатических представителей; г) правонарушения, содержащие захват или незаконное лишение свободы; д) правонарушения, содержащие использование бомб, гранат, ракет, автоматического огнестрельного оружия, бандеролей или посылок с опасными вложениями, соразмерны с тем, насколько подобное использование представляет опасность для людей, - ни одно из указанных преступлений не рассматривается для выдачи или взаимной правовой помощи как политическое преступление или преступление, связанное с политическим преступлением, или преступление, вызванное политическими побуждениями [7].

Хотя, как доказывает выше изложенное исследование, одним из основополагающих признаков международного терроризма является свойство политичности. «Перспектива превращения терроризма со второй половины XX века в постоянно действующий и активно используемый фактор политической борьбы, как на международной арене,., так и внутри отдельных государств», о которой давно предупреждают исследователи терроризма, уже стала реальностью, но, пожалуй, впервые так отчетливо терроризм предъявил свои претензии на признание его силой равной отдельным государствам» - резюмирует В.В. Устинов [8, с. 26].

Несмотря на то, что в ст. 24 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1991 г., предусматривающего ответственность за международный терроризм, содержит довольно четкие критерии, специфика данной статьи и в целом самого Кодекса не позволяет охватить своим содержанием подавляющего большинства вариантов международного терроризма. Прежде всего, ст. 24 Кодекса называет лишь специального субъекта – лица, которое как агент или представитель государства совершает или отдает приказ о совершении актов международного терроризма. Соответственно за рамками состава международного терроризма остаются все те акты, которые совершены лицами, не соответствующими указанному признаку специального субъекта, потому как это уже и наиболее опасный его вид. Помимо этого, специфика содержания Кодекса приводит к тому, что многие из деяний, формально подпадающие под признаки ст. 24, с одной стороны, так и не «дотянутся» до уровня международных преступлений, объектом которых являются основы мира и безопасности человечества.

В случае же массового распространения либо причинения существенного ущерба какому-либо государству эти деяния приобретают значение прямой или косвенной агрессии, за что предусматривается отдельная ответственность в ст. 15 того же Кодекса.

Отнесение международного терроризма либо к категории преступления международного характера, либо к международному преступлению осложняется, по нашему мнению, многоплановостью этого преступного деяния. Это и связь с трансграничной организованной преступностью, незаконной торговлей оружием, отмыванием финансовых средств, полученных преступным путем. Следует учитывать и наличие связи между международным терроризмом и трансграничной организованной преступностью, распространением наркотиков, незаконным оборотом ядерных, химических, биологических и иных смертоносных материалов.

В своем диссертационном исследовании М.А. Саркисян признает международный терроризм в качестве международного преступления. Автор делает этот вывод на основе глубокого анализа российской и зарубежной доктрины международного права и обосновывает необходимость рассмотрения международного терроризма как целостного понятия во всех его формах и проявлениях, а не исключительно в рамках отдельного преступления со своим собственным составом и в качестве преступления международного характера. М.А. Саркисян подчеркивает также, что юридическая сущность преступления международного терроризма как delictum sui generis определяет себя в двуедином качестве. Во-первых, как преступление против человечности (при обстоятельствах, когда преступное деяние совершается физическим лицом) и, во-вторых, как преступление агрессии (при обстоятельствах, когда в совершении преступного деяния участвуют государства)[9].

Стоит отметить, что в отношении квалификации международного терроризма, авторы единодушны. Развивая вопросы институциональной принадлежности международного терроризма, А.В. Мардоян, в своем диссертационном исследовании приходит к выводу о том, «что международный терроризм является преступлением против мира и безопасности человечества. Автор подчеркивает, что в «параметрах своих квалифицирующих признаков преступное деяние международного терроризма имеет собственный состав преступления, соизмеримый с составом преступления против человечности и составом военного преступления» [10].

В соответствии с Резолюцией 1373 Совета Безопасности ООН преступления международного терроризма должны быть причислены к вступлениям против мира и международной безопасности» [11],[12].

Отмечаемые расхождения в отнесении международного терроризма к той или иной категории составов преступления по международному уголовному праву обусловлен, по нашему мнению, вполне объективными причинами. Этот вывод позволяет сделать правовой анализ Римского статута Международного уголовного суда. Составы вошедших в него преступлений уточняются, получают более развернутые и отвечающие современному уровню науки уголовного права формулировки. Большинство составов международных преступлений еще не нашли отражения, адекватного с точки зрения материального уголовного права.

Некоторые авторы считают, что причинение вреда или угроза такого причинения интересам общественной безопасности двух или более государств является основным признаком любого террористического преступления по международному уголовному праву. Главной особенностью, по мнению автора, здесь выступает то, что такое деяние должно иметь место только в мирное время, т.е. при отсутствии состояния войны между государствами. В противном случае деяния, содержащие признаки актов терроризма, должны быть квалифицированы как соответствующие военные преступления [13, с.47-48], в соответствие с Женевскими конвенциями 1949г. и Дополнительными протоколами к ним 1977г. 

Таким образом, уголовно-правовая квалификация международного терроризма как преступления по международному праву представляется осложненной по некоторым причинам. Прежде всего, это из-за отсутствия единого унифицированного подхода к статусному определению международного терроризма; во-вторых. Этому также способствует отсутствие согласованности в унификации между нормами конвенционного материала, а также расхождение в теоретико-правовой толковательной позиции в отношении вопроса об отнесении международного терроризма либо к преступлению международного характера, либо к международному преступлению.

Еще несколько десятилетий назад международный терроризм и терроризм в частности, имели иную криминальную структуру, не принося столь масштабных разрушений и потерь. Терроризм не имел такой достаточно определенной связи с государственной политикой отдельных государств и, что наиболее важно, не имел такой силы воздействия на международные отношения и состояние мира и политической стабильности во всем мире, как сегодня. В этой связи и категориальный характер этого преступного феномена изменяется. Международный терроризм сегодня больше попадает под характеристику международного преступления, квалифицируемого как преступление против человечности, военное преступление (военная агрессия) и преступления против мира. Трудно не признать тот факт, что акты международного терроризма относятся к тягчай­шим противоправным деяниям. Они посягают на основы существования государств и народов, общечеловеческие ценности; под­рывают основные принципы международного права, угрожают международному миру и безопасности. Такое правонарушение рассмат­ривается как международное преступление по международному уголовному праву.