ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ВРАТА К БЕССМЕРТИЮ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ВРАТА К БЕССМЕРТИЮ

Глава 5

«ДАРУЮ НАГРАДУ ВЕЛИКОМУ СЫНУ»: индийский героический эпос

Героический тип. – Герои в мировой культуре. – Три пути праведников. – Героическая поэзия индийцев. – Дхарма и ее соблюдение. – Пятая веда. – Героический век индийской мифологии. – Шантану и Ганга. – Бхишма. – Панду и его дети. – Воспитание пандавов и кауравов. – Дрона. – Состязание юношей. – Карна. – Бегство пандавов. – При дворе Друпады. – Пандавы и Драупади. – Роковая игра в кости. – Изгнание пандавов. – Курукшетра. – Кришна и Арджуна. – «Бхагавад гита». – Смерть Бхишмы. – Смерть Дроны. – Карна и Арджуна. – Судьба пандавов. – «Махабхарата» как целое. – Священная книга Господа Рамы. – Равана. – Тревога богов. – Воплощения Вишну. – Лук Шивы. – Рама и Сита. – Ракшасы. – Обман Рамы. – Похищение Ситы. – Сугрива и Хануман. – Остров Ланка. – Хануман на Ланке. – Битва войск Рамы и Раваны. – Появление Гаруды. – Кумбхакарна. – Гибель Раваны. – Участь Ситы. – Тулси Дас и «царство Рамы». – Сакральное и мирское.

Между тем не одни греки почитали людей высшей пробы, живших во имя чести. Chevalier средневекового французского эпоса по всем статьям столь же героичен, как и греческий герой, и движим он сходными побуждениями. К той же семье принадлежат испанский caballero, англосаксонский cempa, русский богатырь, древнегерманский held, исландский jarl, татарский батыр, сербский юнак, албанский rm, узбекский палван. Иногда героические качества приписываются особому роду людей, которые вообще во всех отношениях живут по своим правилам Концепция героя и героической доблести распространена очень широко, и, невзирая на различные формы ее утверждения и воплощения у разных народов, проявляется она в одинаковом наборе основных характеристик, соответствующих тому, что говорили греки о своих героях. Эпоха, которая верит в поиски славы, естественным образом стремится выразить свое восхищение в стихах о деяниях и приключениях героев, о смелых дерзаниях и благородных поступках. Отвечая реальным потребностям человеческого духа, героическая поэзия и сейчас жива во многих уголках мира, а в прежние времена бытовала практически повсюду».

Эти слова выдающегося английского исследователя С.М. Боуры в полной мере применимы и к героической поэзии индийцев, сохранившейся до наших дней в эпических шлоках «Махабхараты» и «Рамаяны» ⁵⁵. Неутолимая жажда славы, презрение к смерти, безусловное мужество и прочие составляющие неписанного кодекса чести эпических героев – все они движут поступками персонажей обеих индийских поэм, причем как персонажей добродетельных, так и их противников (здесь мы снова сталкиваемся с представлением о неразделимости добра и зла в целостном мире). В «Бхагавад гите», составной части «Махабхараты», возничий героя Арджуны Кришна говорит о трех путях праведного поведения (путь действия, путь знания и путь богопочитания) и выше всего ставит первый путь:
Исполни свой долг, назиданье усвоя

Воитель рожден ради правого боя.

Что это – ворота отверстые рая,

Ты, грешный, расстанешься с честью и славой.

Для воина горше, чем гибель в безвестье.

Презренье придет, и уйдет уваженье.

От недругов злобных – что может быть хуже!

Живой, – на земле насладишься как надо.

Прими, и вступи, многомощный, в сраженье!

«Представление о дхарме является центральным для эпоса. Главный герой поэмы Юдхиштхира зовется «сыном дхармы»  и «царем дхармы» , поле Куру, на котором происходит решающая битва, именуется «полем дхармы» , сама битва – «битвой за дхарму» , и борьба между героями эпоса ведется не только на материальном, военном уровне, но и на духовном, нравственном: «где дхарма, там победа» , – многократно возглашает «Махабхарата»» (Гринцер).

«Махабхарата» в индийской традиции считается пятой ведой, доступной, в отличие от четырех канонических, для всех, а не только для причастившихся тайн бытия брахманов. Тем не менее при всей своей «доступности», экзотеричности она чрезвычайно многогранна, содержит в себе многочисленные «напластования смыслов», поэтому любое, сколь угодно подробное изложение содержания этой поэмы будет по определению ущербным: воспринять «Махабхарату» как целое возможно лишь при изучении оригинала – и при неоднократном его прочтении. Однако ни одно исследование индийской мифопоэтической традиции не будет полноценным без рассказа о великой битве потомков Бхараты, поэтому мы все же позволим себе ниже изложить основной сюжет одного из величайших текстов в истории человечества.

Снова еще поколенье, четвертое, создал Кронион

На многодарной земле, справедливее прежних и лучше, –

Славных героев божественный род. Называют их люди

Полубогами: они на земле обитали пред нами.

Грозная их погубила война и ужасная битва.

В Кадмовой области славной одни свою жизнь положили,

Из за Эдиповых стад подвизаясь у Фив семивратных;

В Трое другие погибли, на черных судах переплывши

Ради прекрасноволосой Елены чрез бездны морские ⁵⁶.

«Героическая поэзия основана на редком сочетании различных свойств. Во первых, она преподносит слушателю увлекательную историю, ибо он становится свидетелм захватывающих событий, рискованных предприятий и головокружительных перипетий; во вторых, эта история представлена так, что не возникает сомнения в том, насколько значительны описываемые происшествия и люди, в них участвующие. Поэт изображает живой мир и стремится представить его как можно более полно и основательно. Таковы заданные рамки, но внутри них находится место для множества вариаций, не просто отличающих один народ от другого, но создающих разнообразие внутри одного поэтического произведения. И тогда героическая поэзия приобретает почти всеобъемлющую мощь и размах, не свойственные никакому другому роду литературы» (Боура).

«Махабхарата» – целостный взгляд на мир; эта поэма лежит в основе всей индоевропейской мифопоэтической традиции ⁵⁷. и по сей день является образцом, с которым пока еще никто не смог сравниться.
История противостояния пандавов и кауравов начинается со встречи царя Лунной династии Шантану со спустившейся на землю богиней Гангой. Царь Шантану правил в городе Хастинапуре (археологические раскопки подтвердили факт существования этого города). Однажды на охоте он встретил прекрасную женщину и немедля попросил ее руки. Женщина согласилась выйти за него замуж, но поставила условие: что бы она ни сделала, царь не станет на нее гневаться, в противном случае она его покинет.

У Шантану и Ганги родился сын. На глазах изумленного супруга Ганга взяла ребенка и бросила его в реку. Шантану был поражен, но, помня о своей клятве, ни словом не упрекнул жену. Та же участь постигла и шестерых сыновей царя, родившихся впоследствии. Когда же Ганга хотела бросить в воду последнего, восьмого, ребенка, царь не выдержал и обвинил жену в детоубийстве. В тот же миг женщина преобразилась, приобрела божественный облик и сказала мужу:

Но только тебя я навеки покину.

Я – Ганга, несметных подвижников благо.

Бессмертные ради божественной цели.

Подвластных проклятия гневному гласу:

В людей превратились, бессильны, убоги.

Лишь ты на земле оказался достоин,

И я, чтоб вернуть им бессмертья начало,

Для них человеческой матерью стала.

Тем самым ты стал и на небе владыкой.

И васу избавила я от проклятья.

Когда в человеческом облике снова

Бессмертие каждому снова даруя.

Меня дожидаются боги и реки.

Однажды Шантану вновь отправился на охоту – и встретил прекрасную Сатьявати, дочь царя рыбаков. Отец девушки соглашался отдать ее в жены, только если Шантану поклянется, что сын Сатьявати станет наследником трона. Дать такую клятву означало бы лишить «прирожденного» права наследования Бхишму, поэтому Шантану отказался от брака и, опечаленный, вернулся в Хастинапуру. Бхишма заметил печаль отца и, расспросив приближенных царя, узнал о ее причине. Тогда он отправился к царю рыбаков и заявил, что отказывается от своих прав на престол, а вдобавок, по настоянию отца Сатьявати, пообещал до конца своих дней оставаться холостым – чтобы сын Сатьявати и Шантану не имел соперников. Царь рыбаков дал свое согласие на брак, а Шантану, пораженный благородством сына, благословил его и пожелал ему сделаться непобедимым.

Сын Сатьявати и Шантану Вичитравирья унаследовал царство после смерти отца, но вскоре и сам «ушел по пути предков». Бхишма отказался от престола и посоветовал Сатьявати так:
Мне дороги Бхараты род и наследство,

Чтоб род продолжался, скажу тебе средство:

Детей породит, – и да ждет его плата.

Когда Вьяса обнял Амбику, она закрыла глаза, и оттого ее сын Дхитараштра родился слепым; Амбалика побледнела – и ее сын Панду (воплощение бога справедливости Дхармы) родился бледным. Именно он, достигнув совершеннолетия, был возведен на престол, потому что слепой Дхитараштра царем быть не мог.

Панду взял в жены Кунти и Мадри, но детей иметь не мог из за проклятия некоего риши. Кунти же еще до свадьбы было предсказано, что она родит пятерых сыновей от пяти богов. Испытывая достоверность предсказания, она совершила поклонение богу солнца Сурье – и родила от него сына Карну, которого ей пришлось удалить от себя, поскольку в ту пору она не была замужем. Рассказав об этом предсказании Панду и получив его благословение, Кунти совершила поклонение богу ветра Ваю, богу смерти Яме («повелителю дхармы» – Дхармарадже) и громовержцу Индре, и у нее родились три сына – Бхима, Юдхиштхира и Арджуна. Пятого же сына Кунти «уступила» Мадри, которая совершила поклонение небесным близнецам Ашвинам и родила двух сыновей близнецов Накулу и Сахадеву. Дхритараштра же имел от своей жены Гандхари сто сыновей и одну дочь.

Дети Панду звались пандавами, а дети Дхритараштры – кауравами. Старший из кауравов звался Дурьодханой.

Однажды Панду вместе с женами отправился на прогулку и, опьянев от любовных чувств, забыл о проклятии риши. Он приблизился к Мадри, но едва коснулся ее, как пал мертвым. По обычаю ему устроили огненное погребение, а Мадри взошла на костер супруга ⁶⁰.

Дхритараштра стал регентом царства, а сыновей Панду воспитывал вместе с их двоюродными братьями кауравами брахман Дрона, лучший знаток оружия. В играх пандавы, среди которых выделялся силой и доблестью Арджуна, часто побеждали своих братьев, и те, в особенности Дурьодхана, испытывали к пандавам зависть, которая постепенно переросла в ненависть.

Дрона стал наставником царевичей будто бы случайно. Как то мальчики играли в мяч, и тот укатился и упал в колодец.

Арджуна и Кришна в битве на Курукшетре. Индийская миниатюра.
Не зная, как поступить, они обратились за советом к сидевшему неподалеку под деревом брахману. Тот снял с пальца кольцо и бросил его в колодец, сказав, что если его угостят обедом, он берется достать мяч с помощью травинок, а свое кольцо – стрелой. Царевичи пообещали брахману кормить его до конца дней, и тогда брахман опустил в колодец несколько соломинок: они словно приросли друг к другу, и с их помощью он извлек мяч. А затем послал в колодец стрелу, которая вернулась к нему вместе с кольцом. Пораженные, дети побежали к своему деду Бхишме, и тот по описанию узнал в брахмане Дрону, сына риши Бхарадваджи, и, не тратя времени даром, назначил Дрону наставником царевичей.

Дрона обучал мальчиков владению всеми видами оружия, в том числе стрельбе из лука. Особое прилежание и меткость в этой стрельбе выказывал Арджуна, которому Дрона предрек великое будущее.

По завершении «учебного курса» был назначен день, в который царевичам предстояло показать свои умения. Мальчики сначала стреляли из луков по мишеням – и ни одна стрела не пролетела мимо цели. Потом они скакали на конях и состязались на колесницах, а затем приспел черед поединков. Дурьодхана и Бхима сражались на дубинках и так увлеклись, что Дроне пришлось остановить сражение. Следующим свои навыки демонстрировал Арджуна: «Столь велики были мощь и сила Арджуны, что казалось, будто он одним видом оружия порождал огонь, другим – воду, третьим – горы, а четвертым разрушал их снова. Он то вырастал на глазах, то опять уменьшался. То он показывался сражающимся, с мечом или булавой, стоя на дышле или ярме, а мгновение спустя был виден в самой колеснице, то в единый миг оказывался на поле битвы. Своими стрелами он поразил все виды целей. А вот, будто единым выстрелом, он послал пять стрел разом в пасть вращающегося железного кабана. Потом отправил двадцать одну стрелу в отверстие коровьего рога, раскачивавшегося туда сюда на веревке. И он показал всем, с каким искусством владеет луком и булавой» (Томас).

В миг, когда все собравшиеся восхваляли Арджуну, на поле появился незнакомец. Это был Карна, первенец Кунти, воспитанный ненавистником кшатриев Парашурамой (аватара Вишну); Парашурама учил Карну, думая, что наставляет брахмана. Когда же выяснилось, что Карна – кшатрий, было уже поздно: он успел перенять от учителя все знания. Разгневанный Парашурама проклял ученика и предсказал, что тот будет побеждать во всех сражениях, кроме последнего, когда неверно выберет оружие, и этот ошибочный выбор приведет его к гибели.

Карна заявил, что может повторить все подвиги Арджуны, и вызвал Арджуну на поединок. Но схватка не могла состояться, поскольку Карна считался сыном колесничего, а сразиться с царевичем мог только равный ему в благородстве рождения. Тогда Дурьодхана, снедаемый ненавистью к пандавам, заставил своего отца признать Карну царем. Препятствие было устранено, но тут зашло солнце, состязания объявили закрытыми и соперники разошлись без поединка.
Прошло несколько лет, и старший из пандавов, Юдхиштхира, достиг совершеннолетия. По закону Дхритараштра должен был вернуть юноше царство его отца Панду. Однако Дурьодхана, желавший трона для самого себя, стал внушать Дхритараштре, что пандавы злоумышляют против него и что следует удалить их из Хастинапуры. Дхритараштра поддался на убеждения сына и отправил пандавов в Варанавату (Бенарес) на празднество в честь Шивы. Там для них выстроили дом, стены которого пропитали смолой. Дурьодхана приказал своему доверенному слуге поджечь ночью этот дом, а подданным Дхритараштры сообщить, что пандавы и их мать Кунти, которая сопровождала сыновей, погибли от случайного пожара.

О планах Дурьодханы узнал дядя пандавов, мудрец Видура; он сумел предупредить племянников о грозящей им беде, и пандавы вместе с матерью бежали из дома через тайный подземный ход. На рассвете, когда они были уже далеко от города, дом загорелся; на пожарище обнаружили трупы пяти мужчин и одной женщины (это были странники, которых пандавы пустили переночевать ⁶¹), и решили, что Кунти и ее сыновья погибли.

Пандавы скрывались в лесах, пока не услышали, что царь панчалов Друпада выдает замуж свою дочь Драупади, причем непременным условием получения ее руки является победа в состязании лучников.

Друпада рос вместе с Дроной, они крепко дружили, и однажды Друпада пообещал другу, что, когда станет царем, наделит того богатством и почестями. После обучения их дороги разошлись, но со временем изнемогавший от нужды Дрона вспомнил об обещании Друпады и отправился к его двору. Его встретили приветливо, но когда Дрона напомнил царю о детской клятве, Друпада возмутился притязаниями нищего брахмана и прогнал его. Дрона твердо решил отомстить и с тех пор посвятил себя упражнениям с оружием; понимая, что в одиночку ему с Друпадой не справиться, он искал союзников и именно поэтому нанялся воспитателем пандавов, рассчитывая обрести в их лице могущественную поддержку.

По обычаю ученик, завершив обучение, должен был отдать наставнику за его труд определенную плату. Когда пандавы спросили Дрону, какой платы он желает, тот ответил: «Приведите ко мне пленником царя панчалов». Царевичи выступили в поход на царство панчалов, Арджуна, благодаря своей доблести и военной хитрости, взял в плен Друпаду и привел к Дроне. Тот посмотрел на униженного царя, объявил, что забирает у него половину царства, и отослал Друпаду обратно. Снедаемый жаждой мести Друпада стал совершать аскетические подвиги и взывать к Брахме; наконец божество явилось ему, и Друпада попросил, чтобы ему даровали сына, который убьет Дрону, и дочь, которая станет женой Арджуны. Брахма выполнил просьбу: у Друпады родились сын Дхриштадьюмна и дочь – Драупади.

Переодетые отшельниками пандавы прибыли ко двору Друпады на состязание стрелков. Друпада же, поверивший слухам о гибели Арджуны, решил найти для дочери жениха, не уступающего Арджуне в искусстве стрельбы, и велел изготовить гигантский лук, из которого следовало поразить пятью стрелами кольцо, висевшее на огромной высоте ⁶².

Никто из участников состязания, включая Дурьодхану, не смог попасть в цель. Когда вышел Карна, в ход событий вмешалась Драупади, которая объявила, что ему не следует стрелять, ибо она не выйдет замуж за сына колесничего. Наконец остался один претендент – молодой брахман в оленьей шкуре. Он совершил поклонение луку, натянул тетиву и послал одну за другой все пять стрел в середину кольца. Друпада признал брахмана победителем, и Драупади возложила на него венок, означавший согласие выйти замуж. Присутствовавшие на состязании царские сыновья, задетые победой брахмана, неожиданно напали на победителя, но пандавы и панчалы разгромили своих противников и обратили их в бегство, а затем брахман открылся Драупади и царю Друпаде. Пандавы не стали задерживаться в городе и вернулись к своей матери, ожидавшей их в лесу. Арджуна похвалился Кунти, что сумел добыть нечто ценное, на что мать ответила: «Поделись же, как обычно, с братьями». Тем самым Драупади стала одновременно женой всех пяти пандавов ⁶³.

Тем временем Дурьодхана и Карна, узнавшие Арджуну, поспешили к царю Дхритараштре. Был устроен совет, на котором Бхишма, Дрона и Видура предложили отдать пандавам половину царства. Дхритараштра согласился, и пандавы в пустынной части страны воздвигли свою столицу – Инд рапрастху, в которой и стал править Юдхиштхира. Царский дворец, красоте которого завидовали даже боги, возвел знаменитый зодчий Майясура.

Дурьодхана, продолжавший завидовать пандавам и ненавидеть их, по совету своего дяди Шакуни пригласил двоюродных братьев в Хастинапуру и предложил им сыграть в кости. «В те времена решать судьбу царств, бросая кости, было обычным делом, и Юдхиштхира не мог не принять вызова без урона для собственной чести» (Томас). Шакуни славился как отличный игрок, Юдхиштхира же любил игру, но играл плохо. Под насмешки Дурьодханы он проиграл Шакуни, который вдобавок вел нечестную игру, все свое имущество, земли, казну, дворец, столицу со всеми жителями и домами, себя и своих братьев. Помрачившись рассудком, Юдхиштхира поставил на кон Драупади – и снова проиграл. Духшасана,

У. Гобл. Арджуна и богиня Ганга (XIX в.).
младший брат Дурьодханы, схватил Драупади за волосы и с криком: «Рабыня!» поволок ее в собрание. Драупади распустила волосы и поклялась не заплетать их вновь, пока не омочит кровью Дурьодханы и Духшасаны. «В этот миг вдали раздался вой шакала. Заревел осел. Судьба кауравов была предрешена» (Томас). Дхритараштра устыдился поступка своих сыновей и вернул Драупади и ее мужьям свободу. Однако Дурьодхана предложил Юдхиштхире бросить кости в последний раз с таким условием – кто проиграет, тот будет двенадцать лет скитаться в лесной глуши, а тринадцатый год должен прожить неузнанным; если же его узнают, изгнание продлится еще двадцать лет.

Бросили кости, и Юдхиштхира снова проиграл. Пандавы отправились в изгнание, а Дурьодхане, который на прощание зло посмеялся над ними, Бхима пообещал, что убьет его в бою и напьется его крови.

Лишились приюта, лишились державы.

Расплата за проигрыш в кости сурова:

Двенадцать мучительных весен, без крова,

Да будут скитаться тропою лесною,

А после, с тринадцатой, новой весною,

Пусть город найдут, где в течение года

Их облик да будет сокрыт от народа.

В изгнании горя изведали много
Во время своих скитаний пандавы пережили множество приключений, они постоянно умилостивляли богов подвигами в их честь и в награду получали разнообразное губительное оружие. Драупади по прежнему не заплетала волос, напоминая своим обликом о неизбежной мести. Изгнанников навещали друзья, среди которых был и Кришна, двоюродный брат пандавов по материнской линии. В особенности он привязался к Арджуне, за которого выдал свою сестру Субхадру.

Когда миновал тринадцатый год изгнания, Юдхиштхира по совету Бхимы и Арджуны отправил Дурьодхане требование возвратить пандавам половину царства. Это требование доставил в Хастинапуру Кришна. Дурьодхана, успевший за время изгнания пандавов заключить союзы со многими могущественными царями, принял посланника весьма надменно. Он отказался вернуть половину царства, не согласился и выделить пандавам пять областей, по области на брата; Кришна последовательно просил у него пять городов, пять деревень, пять домов, и эти просьбы настолько рассердили Дурьодхану, что он приказал схватить Кришну и высечь его. Но Кришна сумел вырваться и покинул Хастинапуру.

Местом битвы была выбрана равнина Курукшетра («поле потомков Куру», то есть кауравов). Это место с древнейших времен считалось легендарным; по брахманам, на равнине приносят жертвы боги, а в той же «Махабхарате» говорится, что на Курукшетру раз в месяц приходят боги и риши во главе с Брахмой. Армия пандавов выстроилась на поле в форме креста, а войско кауравов напоминало своим построением птицу с распростертыми крыльями.

Во рту пересохло и дрожь в моем теле,

Мутится мой разум, и кровь стынет в жилах,

И лук я удерживать больше не в силах.

Зловещие знаменья вижу повсюду.

Зачем убивать я сородичей буду?

Те, ради кого нам победа желанна,

Пришли как воители вражьего стана.

Наставники, прадеды, деды и внуки,

Отцы и сыны напрягли свои луки.

Зятья и племянники, дяди и братья, –

Но их не хочу, не могу убивать я!

Пусть лучше я сам лягу мертвым на поле:

За власть над мирами тремя, а тем боле

За блага земные, – ничтожную прибыль! –

Нести не хочу я сородичам гибель!

Это была зна менитая «Бхагавад гита» («небесная песнь»), которая прогнала печаль Арджуны и побудила его к сражению.

Есть холод и жар; но пройдут они вскоре;

Мгновенны они О, не будь с ними связан,

О Арджуна, ты обуздать их обязан!

Лишь тот, ставший мудрым, бессмертья достоин,

Кто стоек в несчастье, кто в счастье спокоен.

Скажи – где начала и где основанья

Несуществованья и существованья?

Лишь тот, кому правды открылась основа,

Увидел границу того и другого.

Где есть бесконечное, нет прекращенья,

Не знает извечное уничтоженья.

Тела преходящи, мертва их отдельность;

Лишь вечного Духа жива беспредельность.

Не плачь же о тех, кто слезы недостоин,

И если ты воин – сражайся как воин!

На следующий день, когда Бхишма в одиночку сражался с войском пандавов, вперед выступил сын царя Друпады Шикхандин – рожденный девочкой, но по воле богов сменивший пол. Он выстрелил в Бхишму – и тот выронил лук, а Арджуна двадцатью стрелами разбил другое оружие деда и наконец поразил стрелой его самого. На смертном одре Бхишма предсказал поражение кауравов:

Затем, что пандавы, о милый мой, правы!

Во главе войска кауравов теперь встал Карна, а младший сын Дхритараштры Духшасана вступил в поединок с Бхимой и был убит. Тем временем Карна по всему полю искал Арджуну, чтобы сразиться с ним. Описание их схватки носит поистине космический характер:

Сверкали, казалось, клыки, а не стрелы!

Бесчисленных стрел – зашумело посевом.

Струящихся стрел заливается ливнем.

Всеобщую ночь воздвигая на поле.

Тащили вы, платье с безгрешной срывали

Ты думал о долге, законе и чести?

Окончился срок и ты не дал им снова

Ты думал о долге, любви и законе?

Зачем языком ты болтаешь без толка?

Но поздно: погибнешь ты в этом сраженье!

Вернувшись с Курукшетры, Юдхиштхира воцарился в Хастинапуре и правил счастливо, но недолго: после нескольких лет царствования, узнав, что от лесного пожара погибли Дхритараштра, Гандхари и Кунти и что некий охотник убил Кришну, приняв его за оленя и поразив стрелой в пятку (единственное уязвимое место на его теле), он отрекся от престола в пользу внука Арджуны Парикшита и вместе с братьями и Драупади отправился в паломничество в Гималаи. Не выдержав тягот пути, первой умерла Драупади, затем погибли Сахадева, Накула, Арджуна и Бхима. Одному Юдхиштхире довелось вознестись живым на небо. Однако он до тех пор отказывался от райского блаженства, пока не избавил от мук подземного царства своих братьев. Вместе с ними и другими благородными воинами, павшими на поле Куру, Юдхиштхира навечно поселился на небе, среди богов. Так завершилась история о великой битве потомков Бхараты.

В этой битве не было ни победителей, ни побежденных – не было и не могло быть: ведь добро и зло суть одно, добрый поступок порождает злое деяние и наоборот, поэтому в конфликте нет ни абсолютно правых, ни безусловно виноватых.

Пандавы и кауравы – две стороны одной медали, два равноправных и равнозначных проявления феномена «единой нерушимой целостности» – сущности индийской мифопоэтической традиции.

«Мы знаем, что «целое» «Махабхараты» – плод творчества многих поколений, что этико философская концепция была наложена на героическую основу эпоса в сравнительно позднее время и только тогда, когда появились потребность в ней и возможность ее художественного воплощения. Перестройка, которой подверглась «Махабхарата», – именно вследствие своей постепенности и исторической обусловленности – была проведена с чувством такта и меры. Остались почти нетронутыми устная эпическая техника и оригинальный стиль «Махабхараты». Героическое повествование сохранило неизменными свое содержание и сюжет, но только те же содержание и сюжет были рассмотрены и с новой точки зрения – этической. В согласии с дидактической установкой эпоса в него были включены неизвестные ему ранее разделы, однако эти разделы и формально и по существу были нерасторжимо скреплены с эпическим рассказом. Не был отброшен даже тот героический пафос, который, как и любому другому эпосу, был присущ ранним версиям «Махабхараты». Творцы поздней редакции поэмы умело использовали ее изначальный героический идеал, придав ему при этом иную окраску: они проповедовали необходимость активной, героической и в то же время бескорыстной деятельности уже не просто во имя славы и чести, но во имя исполнения высшего и непреложного морального закона. «Махабхарата» тем самым обрела философскую глубину, не утратив неувядаемого аромата сказания героического века. Художественный синтез, достигнутый в «Махабхарате», сделал ее произведением удивительно многозначным, позволил читателю открывать в ней все новые пласты мысли и образа. До нас дошла одна «Махабхарата», но эта «Махабхарата» – и книга народной мудрости, и сказочный эпос, и философское наставление в законе и морали, и волнующая повесть о безвозвратно ушедшем героическом прошлом, каким оно запечатлелось в памяти новых поколений» (Гринцер).
В отличие от «Махабхараты», другой индийский эпос, «Рамаяна», относительно невелик – по своему объему он составляет лишь четверть «Махабхараты». Вдобавок эта поэма более «прямолинейна», в ней значительно меньше отступлений и вставных эпизодов, зато больше волшебства. Главная же особенность «Рамаяны» состоит в том, что эта поэма – литературное произведение; индийцы, как упоминалось выше, считают ее адикавьей – первым собственно литературным сочинением. «Если «Махабхарата» из эпоса героического в итоге стала эпосом героико дидактическим, то «Рамаяна» от героического развивалась к эпосу литературному, в котором и древний сюжет, и способы описания оказались последовательно подчиненными задаче эстетического воздействия» (Гринцер).

В вишнуизме «Рамаяна» считается священной книгой, ибо повествует о земных деяниях Вишну, воплотившегося в человеке Рамачандре (Раме), – точно так же, как «небесная песнь» («Бхагавад гита») «Махабхараты», поведанная Арджуне Кришной, другой аватарой Вишну. Но эта поэма– прежде всего рассказ не о божественных, а о человеческих свершениях и не о божественной, а о человеческой любви, той самой, что «сильнее всех начал».

Историческую основу «Рамаяны» исследователи видят в покорении ариями племен дравидийского юга, выходе ариев к океану и завоевании острова Цейлон (Шри Ланка). Правда, «Рамаяна» не именует себя ни итихасой, ни пураной, как «Махабхарата», и ее историческая основа, очевидно, – не более чем весьма искаженное эхо событий далекого прошлого.
История любви Ситы и Рамы имеет долгую предысторию, восходящую к временам, когда боги еще не покинули «срединный мир» и не удалились на небеса.

Великий подвижник Равана, по рождению принадлежавший к асурам, прославился во всех трех мирах своими аскетическими подвигами. Верховный бог Брахма рассудил, что столь усердное подвижничество не должно оставаться без награды, и предложил Раване исполнить любое его желание. Равана выбрал в дар могущество над богами и демонами рак шасами (людей он считал недостойными своего внимания). Брахма выполнил его желание – и Равану словно подменили: он изгнал с Ланки своего сводного брата, бога богатства Куберу, остальных же богов заставил прислуживать себе (Агни был его поваром, Ваю подметал полы, Варуна носил воду и т. д.), а Индру победил и взял в плен (но потом отпустил по просьбе Брахмы). Встревоженные всемогуществом Раваны, боги пришли к Брахме и сказали: «О благословенный Господь, под твоим покровительством ракшас Равана постоянно беспокоит нас, поскольку ты даровал ему благословение. Мы беспомощны и вынуждены терпеть его страшные притеснения! Господин ракшасов, он беспрепятственно преследует жителей всех трех миров, низвергнув покровителей земли, он починил себе даже Индру. Нападая на мудрецов, якшей, гандхарвов, брахманов и другие живые существа, он попирает их ногой, твое покровительство сделало его нестерпимо горделивым. При его появлении солнце перестает светить в небе, ветер теряет свою силу, а океан, всегда украшенный гирляндами волн, затихает. О дарующий благословения, мы живем, мучимые этим несомненным ракшасом. О благословенный, придумай, как победить его!» Брахма задумался – и вдруг вспомнил, что Равана не попросил его о могуществе над людьми, то есть победить ракшаса сможет только человек.

В этот миг на совете богов появился Вишну, к которому боги и воззвали: «Ради блага всего живого во Вселенной мы обращаем к тебе свои молитвы! Монарх Дашаратха, правитель Айодхьи, добродетельный и щедрый, сияющий, как риши, имеет три жены, славных своим целомудрием и добродетелью. О Вишну, прояви себя в четырех обликах и воплотись их сыновьями! Сыграй роль смертного и в сражении победи Равану, могущественного мучителя миров, перед которым боги бессильны. Опьяненный своей безмерной силой, ракшас Равана поработил богов, гандхарвов, сиддхов и великих риши. Это чудовище изгнало из леса Нандана развлекавшихся там ганхарвов и апсар. Мы вместе с аскетами просим о его смерти. Сиддхи, гандхарвы и якши молят о защите, о господь, всегда повергающий врагов, Ты – наше высшее прибежище! Чтобы убить этого врага богов, низойди в мир людей!» Вишну согласился исполнить эту просьбу; другие боги должны были воплотиться в облике обезьян, чтобы помогать ему: «Индра создал Бали, царя обезьян, равного самому Махендре (Шиве), а Солнце, первое среди планет, породило Сугриву. Брихаспати дал рождение Таре, великой обезьяне, не имеющей соперниц и лишенной высокого разума. Сыном Дханады стал Гандхамадана, а Вишвакарман родил великую обезьяну Налу. Агни родил Нилу, сияющего, как огонь, доблестью превосходящего своего отца; близнецы Ашвины одинакового облика, наделенные красотой и богатством, породили Маинду и Двивиду, а Варуна дал жизнь Сушене. Шарабха стал сыном могущественного Парджаньи, тогда как любимым потомком Паваны (Ваю) стал Хануман, с телом твердым, как алмаз, способный летать столь же быстро, как и Гаруда».

Вишну явился царю Дашаратхе в образе чудесного существа с волосами, как львиная грива, свирепого, как разъяренный тигр, и сиявшего подобно солнцу. В руках это существо держало золотой сосуд, наполненный волшебными яствами. Существо поведало царю, что яства – плод царского жертвоприношения богам, они принесут царю сыновей и увеличат его могущество.

Старшая жена царя, Каушалья, съела половину яства, вторая, Кайкейи, – восьмую часть, младшая жена Сумитра – все остальное. Тотчас же каждая понесла дитя под сердцем. Первым родился сын Каушальи – Рама. Кайкейи родила Бхарату, а Сумитра – близнецов Лакшману и Шатругхну.

Царевичи росли, обучаясь, как подобало кшатриям, ратному делу и искусству управления государством. Однажды ко двору Дашаратхи пришел отшельник Вишвамитра и попросил царя отпустить с ним Раму – защищать обитель отшельника от ракшасов. Опасаясь гнева Вишвамитры в случае отказа, царь нехотя согласился, и Вишвамитра с Рамой и Лакшманой, который был сильно привязан к своему старшему брату, покинули Айодхью. Они переправились через Гангу, водами которой отшельник благословил братьев и предрек им великое будущее, и вступили в лес, где Рама убил первого ракшаса и получил в награду от Вишвамитры волшебное оружие богов: оно появлялось на поле боя по желанию своего владельца и всегда приносило победу.

Некоторое время спустя Вишвамитра позвал Раму и Лакшману с собой в царство Митхила, правитель которого Джанака готовился совершить великое жертвоприношение. От Джанаки Рама узнал о божественном луке Шивы, которым бог потрясал когда то на жертвоприношении Дакши. Когда его гнев остыл, он согласился передать лук на хранение царю Деварате, предку Джанаки, и теперь этот лук хранился в Митхиле.

Рама и Лакшмана охотятся на оленя. Индийская миниатюра (XVII в.).
У Джанаки была дочь, прекрасная Сита, и царь объявил, что мужем ее станет тот, кто сумеет надеть тетиву на лук Шивы. По совету Вишвамитры Рама решил попробовать свои силы:
Мудрец и Митхилы властитель вскричали: «Отменно!»

И Рама рукою за лук ухватился мгновенно.

И туго сплетенной из мурвы стянул тетивою.

Десницей могучей царевич напряг до излома

В беспамятстве люди попадали справа и слева,

Смогли устоять, когда лук превратился в обломки.

Достоин моей, не из лона родившейся, девы ⁶⁵.

С волненьем сказал государь Вишвамитре благому. –

Великого Рамы, добыта отваги ценою» ⁶⁶.

От тоски по сыну Дашаратха вскоре умер. Бхарата, который гостил у своего дяди, увидел вещий сон и поспешил вернуться в Айодхью. Там он узнал о смерти отца и об изгнании брата, а также – о том, какую роль во всем этом сыграла его мать, царица Кайкейи. Осыпав мать упреками, он предал сожжению тело отца, совершил погребальные обряды и направился на поиски Рамы. После долгих скитаний он нашел брата в хижине посреди леса, рассказал ему обо всем, что произошло в Айодхье, и умолял вернуться. Но Рама отказался – ведь умерший царь не отменил свою волю, поэтому престол по праву принадлежит Бхарате. Тогда Бхарата взял сандалии Рамы, изукрашенные золотом, и сказал, что станет царем, но править будет от имени Рамы, а эти сандалии послужат знаком законного правителя, который рано или поздно воссядет на трон.

После этого братья расстались: Бхарата двинулся обратно в город, а Рама, опечаленный вестью о смерти отца, решил продолжить отшельничество. Но его уединение было грубо нарушено: в хижину отшельника явилась демоница ракша си, сестра Раваны, и стала соблазнять Раму. Когда же тот сказал, что верен жене, демоница напала на Ситу. Рама схватил ее, связал и велел Лакшмане отсечь ей нос и уши, а потом отпустить. Освобожденная ракшаси призвала на помощь своего второго брата Кхару, который с огромным войском подступил к хижине отшельника. Рама спрятал Ситу в пещере и оставил ее на попечение Лакшманы, а сам выступил против ракшасов. Своими стрелами с золотыми наконечниками он уничтожил четырнадцать тысяч демонов во главе с Кхарой, спастись удалось лишь одному, который бежал с поля боя и принес весть о гибели войска царю ракшасов Раване.

Раздумывая над тем, как отомстить Раме, Равана решил похитить Ситу и унести ее на Ланку. По велению Раваны ракшас Марича принял облик золотого оленя и появился вблизи хижины отшельника. Сита восхитилась красотой животного и попросила Раму поймать оленя. Рама отправился на охоту, олень уводил его все дальше от хижины, а тем временем Сита отправила Лакшману, который оставался с ней, на подмогу Раме. В отсутствие обоих братьев Равана явился Сите в образе святого, но быстро сбросил личину и стал убеждать царевну покинуть Раму:

Богам их, царям их, отшельникам их угрожает.

Увидя шелками окутанный стан сладострастный

Делить перестал я с несчетными женами ложе.

Как Ланка зовется столицею великославной.

Расставшись охотно с обителью этой лесною.

Творить угожденье супруге властителя Ланки.

Рыдания Ситы пробудили старого царя ястребов Джатайю, который некогда водил дружбу с Джатаратхой. Ястреб напал на колесницу Раваны, ударами клюва убил коней и возничего, расколол лук и щит царя демонов и разбил саму колесницу. Однако Равана успел пронзить его тысячей стрел, а потом отрубил ему лапы и крылья, после чего подхватил Ситу на руки и полетел дальше. Когда они пролетали над горной цепью, Сита вдруг заметила на одной из вершин пятерых обезьян. Она оторвала от своего платья желтый лоскут и бросила его вниз – в надежде, что обезьяны подберут этот лоскут и передадут его Раме.

Между тем Рама с Лакшманой вернулись к хижине и обнаружили, что в ней пусто. Охваченный отчаянием, Рама принялся спрашивать у окрестных деревьев и обитателей леса, что случилось с Ситой, но все хранили молчание; только стадо оленей убегало на юг и тут же возвращалось. Братья наконец догадались, что олени указывают им дорогу, и поспешили в том направлении. Вскоре они наткнулись на обломки золотой колесницы, среди которой лежал умирающий Джатайя. Ястреб поведал, что Симу унес Равана, и предрек Раме победу над демоном. Продвигаясь на юг, братья освободили от проклятия ракшаса Кабандху, который в предыдущем рождении был полубогом. Прежде чем вознестись на небо в колеснице, запряженной лебедями, спасенный посоветовал Раме идти к озеру Пампа, в пещере на берегу которого скрывается утративший свое царство повелитель обезьян Сугрива. Этому существу было суждено помочь сыновьям Дашаратхи спасти Ситу.

Сугрива лишился престола по вине своего брата, коварного Бали, и поначалу, заприметив Раму с Лакшманой, он заподозрил в них лазутчиков Бали, а потом выслал им навстречу Ханумана, сына обезьяны и бога ветра Ваю, способного летать по воздуху и принимать любое обличье.

Ханумана нередко называли лучшим среди обезьян. Он славился чудовищной силой, выдергивал из земли деревья и обладал способностью делаться невидимым. Едва родившись, он ощутил острый голод, увидел в небе солнце и принял его за съедобный плод. Он прыгнул в небо, светило в испуге бросилось бежать, и только вмешательство Индры, метнувшего в Ханумана молнию, остановило погоню. Ваю, разгневанный тем, что с его сыном столь жестоко обошлись, проник во внутренности богов, и всех небожителей стали мучить колики. Индра взмолился о пощаде и посулил даровать Хануману бессмертие; только тогда Ваю прекратил терзать богов, а Хануман таким образом стал бессмертным. О себе он говорил так: «Я сын Ваю, который крушит горные вершины и дружит с огнем. Могущественный и бесконечный, он гуляет по всей вселенной. Великая душа, он стремителен и быстр. Тысячу раз я, не останавливаясь, могу обойти огромную гору Меру, достигающую небес. Своими сильными руками, расплескивая море, я могу затопить мир с его горами, реками, озерами, а могучими бедрами и ногами я заставлю океан, обитель Варуны с ее гигантскими обитателями, выйти из берегов. Пока почитаемый всеми Гаруда, питающийся змеями, один раз пересечет вселенную, я могу тысячу раз обежать вокруг него. Более того, одним прыжком я могу достать славное солнце, появляющееся на небосводе в ореоле лучей, прежде чем оно скроется на западе. Я могу прыгнуть выше звезд и планет, иссушить океан и расколоть землю. Горы разрушатся, не выдержав тяжести моих шагов, безграничной силой своего прыжка я заставлю море выйти из берегов».

У. Гобл. Рама и Хануман (XIX в.)
Узнав, кто такие Рама и Лакшмана, Хануман пригласил их к Сугриве. Тот рассказал братьям о своей беде, сыновья Дашаратхи поведали о своей. Было решено, что Рама поможет Сугриве победить коварного Бали, а Сугрива, в свою очередь, поможет Раме отыскать Ситу. Рама сдержал свое слово, однако Сугрива, вновь воцарившись над обезьянами, не спешил выполнять обещание. Так минул год; наконец рассерженный Рама послал к Сугриве своего брата:
Царевич! Слетаются птицы к озерам спокойным.

Черед между тем наступает раздорам и войнам.

Для битвы просохла земля, затвердели дороги,

А я от Сугривы доселе не вижу подмоги.

Океан казался непреодолимой преградой, поскольку обезьяны не умели плавать, а перепрыгнуть расстояние в сто йоджан никто из них был не в состоянии. Но тут Хануман, умевший произвольно менять облик, увеличился в росте до исполинских размеров, уперся ногой в гору Махендра – и прыгнул. «Под тяжестью шагов Ханумана из горных трещин хлынула вода, словно сукровица на висках у слона во время гона, а вместе с нею потоки золота и серебра. От скал стали отрываться громадные валуны с красным мышьяком, напоминая жаровню в клубах дыма. Обитатели горных пещер, искалеченные и задохнувшиеся, с криком выскакивали наружу, поднятый ими невероятный шум заполнил вселенную.

Великие змеи, раскрыв свои капюшоны, извергали пламя и кусали скалы своими клыками. Огромные скалы трескались от этого яда и, падая в огонь, разлетались на тысячи кусков. Лечебные травы на склонах горы, залитые ядом, утратили свою силу. Аскеты и видьядхары со своими девами бежали в ужасе, думая, что какие то великаны раскалывают гору. Они покинули свои золотые кушетки, побросали бокалы и изящные золотые сосуды, позабыв о бесценных винах, изысканных соусах и всевозможных яствах, шкурах и мечах с рукоятками из золота канака. Охмелевшие от вина, с золотыми цепями на шеях, украшенные драгоценностями, гирляндами и красным сандалом, с глазами прекрасными, как голубые лотосы, небожители вознеслись в воздух. Сверкая нитками жемчуга, кольцами и браслетами, они изумленно улыбались, паря в небесах рядом со своими возлюбленными. Махариши и видьядхары застыли, глядя на великое чудо».

Во время полета Ханумана подстерегало множество опасностей. Меняя размеры тела, он сумел ускользнуть от разверстой пасти прародительницы змей Сурасы, затем счастливо избегнул гибели в лапах ракшаси Симхики, умевшей хватать живые существа за отбрасываемую ими тень. Наконец он увидел перед собой остров Ланка.

Белеют в сиянье луны исполинские зданья.

Их башни и своды порталов, прекрасных сверх меры.

Так сонмом светил озаренная Ланка искрится.

Под стать Амаравати – Индры столице небесной,

Стеной золотой обнесен этот остров чудесный

От ветра гудит, в океан обрываясь отвесно.

Колышутся стяги, и кажется музыкой дивной

Висящих сетей с колокольцами звон переливный.

Хануман поклоняется Раме Индийская миниатюра.

Рядом с Рамой – Сита и Лакшмана.

Он благополучно добрался до материка, не мешкая отправился к Раме, передал тому драгоценный камень и рассказал обо всем, что видел и что сделал. Рама повел войско к океану. Узнав об этом, Вибхишана, младший брат Раваны, просит царя вернуть Ситу Раме, пока не стало слишком поздно: «Сила Рамы необорна, а месть – ужасна». Но Равана не пожелал прислушаться к его словам, тогда Вибхишана с четырьмя верными спутниками бежал с острова и примкнул к Раме. Восхищенный его поступком, Рама назначил Вибхишану грядущим правителем Ланки.

По совету Вибхишаны Рама совершил поклонение океану, и Владыка вод открыл Раме, что в его войске есть обезьяна Нила (сын божественного зодчего Вишвакармана), которой под силу построить мост от материка до острова. Еще Владыка вод пообещал, что океанские воды будут поддерживать этот мост. Не прошло и пяти дней, как мост длиной в сто йоджан был построен, и войско Рамы переправилось на Ланку.

Рама отправил к Раване посла, предлагая в последний раз решить дело миром, но Равана приказал схватить посланника (тот сумел вырваться и бежать, сорвав золотую крышу со дворца царя ракшасов). Стало очевидным, что битва неизбежна. Схватка началась ночью, и поначалу преимущество было на стороне обезьяньего войска, но затем в бой вступил сын Раваны Индраджит, который своими чудесными стрелами «нарача» и «ардханарача» смертельно ранил Раму и Лакшману. Сыновей Дашаратхи спасло только неожиданное появление божественной птицы Гаруды:

Божественный Гаруда, этот потомок Винаты.

Змеиной природе противиться дальше не смея,

Ведь змей пожирателем издавна слыл Огнезарный!

Безмолвно коснулся перстами их лиц осиянных.

Оделись тела золотистой атласистой кожей,

Отваги и силы обоим прибавилось тоже⁶⁹
Узнав о чудесном исцелении сыновей Дашаратхи, Равана сам повел в бой своих ракшасов. Битва закипела с новой силой. От рук Раваны пострадали Сугрива и мостостроитель Нила, был тяжело ранен Лакшмана, пораженный стрелой, которую некогда даровал Раване сам Брахма; от верной смерти Лакшману спас Хануман, в последний момент сумевший отвести от юноши копье Раваны. После этого Хануман вынес Лакшману из битвы, а против Раваны вышел Рама. Своими стрелами он убил колесничего, разбил саму колесницу, расколол щит и лук царя ракшасов, сбил с головы Раваны царский венец – но не стал наносить смертельного удара и великодушно отпустил Равану.

Дж. Хиггинботам. Смерть Раваны (1864 г.).
Царь ракшасов обратился к последней надежде – своему брату Кумбхакарне, силы которого боялись даже боги; поэтому они наслали на Кумбхакарну великий сон, от которого тот пробуждается раз в шесть лет, чтобы утолить голод. Равана испробовал все средства, чтобы разбудить брата, но его попытки так и остались бы тщетными, если бы Кумбхакарна не проснулся самостоятельно – от голода. Утолив голод, Кумб хакарна выехал на битву, и обезьяны в страхе бежали перед ним, но потом все же устыдились и вернулись на поле брани – несмотря на то что Кумбхакарна продолжал сеять опустошение в их рядах. Предел его подвигам положил меткий выстрел Рамы:
Все стороны света, летящая неотвратимо,

Наполнила блеском стрела, пламенея без дыма.

Настигла она Кумбхакарну, как бог огневластный.

И с парой красиво звенящих подвесок алмазных,

Мгновенно снесла она голову сыну Пуластьи.

что замешкалась в небе при солнца восходе.

Как будто хранила в себе Кумбхакарны свирепость.

В этот миг в ход сражения вмешались боги: Индра послал Раме свою колесницу. Поединок Рамы с Раваной заставил всех остальных замереть в изумлении:

Два войска глядели, внезапно прервав наступленье.

Сжимавшие копья, дубины, секиры и луки.

Что, двух вожаков созерцая, застыли некстати.

И ветром наполнил создатель ее оперенье.

Ни Меру, Ни Мандаре не уступала она по размеру.

Впитала в себя и немыслимый блеск излучала.

Сверкала и трепет вселяла в живые созданья.

Как замечал П.А. Гринцер, видимо, именно здесь заканчивалась древняя «Рамаяна», однако поздние сочинители «литературного периода» прибавили к поэме еще одну книгу, повествующую о последующей судьбе Рамы и Ситы.

Рама счастливо правил Айодхьей на протяжении десяти тысяч лет. Но вот среди его подданных началось брожение: люди твердят, что царю не стоило забирать назад жену, оскверненную пребыванием у ракшаса. Не зная, как справиться с этим недовольством, Рама отослал Ситу в тайное изгнание в лесную обитель отшельника Вальмики. Сопровождал Ситу Лакшмана; он и открыл царице истинную причину ее изгнания – а между тем Сита носила под сердцем наследника Рамы. Рама продолжал править в Айодхье, а Сита жила у Вальмики, благополучно разрешившись от бремени двумя сыновьями – Кушой и Лавой. Когда мальчики подросли, Вальмики обучил их «Рамаяне».

У. Гобл. Сита находит Раму (XIX в.).
Настал день, когда Рама должен был совершить жертвоприношение коня (ашвамедха) в знак того, что достиг вершин могущества. На празднество прибыли Вальмики и Сита с сыновьями. Рама признал сыновей и объявил во всеуслышание, что никогда не сомневался в верности жены, а отослал ее, дабы унять брожение подданных: «Пусть же она докажет свою невинность народу!» По слову царицы земля разверзлась и Сита скрылась в ее недрах. Опечаленный новым расставанием с супругой, Рама передал царство сыновьям, а сам сделался подвижником в ожидании того мгновения, когда смерть лишит его телесного облика. После смерти он вознесся на небо, где вновь повстречал Ситу – уже навсегда.

Так заканчивается поэма о любви Рамы и Ситы и о низвержении Раваны.

В XVI в. индийский поэт Тулси Дас переложил «Рамаяну» в своей поэме «Море подвигов Рамы». В этой поэме подробно описано утопическое «царство Рамы» – гармония взаимоотношений правителя и подданных на фоне безукоризненного соблюдения всех кастовых различий и ограничений, всеобщее благоденствие, не знающее бедности, лишений и страданий. Метафора стала настолько популярной, что сегодня упоминания о «царстве Рамы» нередко можно встретить в выступлениях политиков. В религиозной философии оно противопоставляется Калиюге – этому «смутному времени», когда дхарма стоит всего навсего на одной ноге, а люди погрязли в лжи, ненависти и невежестве.
Две поэмы, два величайших творения человеческого духа. Два свидетельства о тех временах, когда космос, сотворенный богами и казавшийся безвременным и неизменным, начал оскудевать, изнашиваться и ветшать. О временах, когда бессмертные боги удалились из мира, уступили его существам из плоти и крови; о временах, когда, говоря словами М. Элиаде, пролегла граница между сакральным и мирским. «Сакральное и мирское – это два способа бытия в мире, две ситуации существования, принимаемые человеком в ходе истории. Эти способы бытия в мире представляют интерес не только для истории и социологии, не только как объект исторических, социологических и этнографических исследований. Ведь священный и мирской способы существования свидетельствуют о различии положения, занимаемого человеком в космосе». Восстановить прежнее, «полноценное» состояние мироздания был призван ритуал, игравший – и продолжающий играть – столь существенную роль в индийской мифопоэтической традиции. «Соприродный акту творения, ритуал как бы соединял изначальное, божественное время пространство с человеческим» (Альбедиль). Важнейшим ритуалам индийцев, древних и современных, посвящена следующая глава нашей книги.