Кларисса Пинкола Эстес Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях

Зависимость

Не радость жизни убивает дух девочки в сказке о красных башмачках, а ее отсутствие. Если женщина не сознает своего голода, последствий употребления смертоносных средств и веществ, она все танцует и танцует. Если присутствуют такие факторы, как хроническая неудовлетворенность, несложившиеся отношения, тягостные ситуации, наркотики или алкоголь, то они действуют так же, как красные башмачки: завладев человеком, они очень редко позволяют ему вырваться.

Главную роль в такой компенсаторной зависимости от излишеств играет педантичная старая дама. С самого начала она была слепа. Теперь она еще и заболела. После того как она слегла, в душе воцаряется полная пустота. Теперь некому научить предающуюся излишествам душу уму-разуму. В конце концов старая дама и вовсе умирает, не оставляя в душе ни единого безопасного места. А девочка все танцует. Поначалу она закатывает глаза от восторга, а потом, когда башмачки доводят ее до изнеможения, закатывает глаза от ужаса.

В дикой душе таятся самые свирепые женские инстинкты, направленные на выживание. Но если женщина регулярно не пользуется внешними и внутренними свободами, то смирение, пассивность и проведенное в неволе время притупляют врожденные способности – зрение, восприятие, уверенность и т.д. – все то, что ей необходимо, чтобы быть независимой.

Инстинктивная природа говорит нам, когда пора остановиться. Она осторожна и направлена на сохранение жизни. Женщина не может рассчитаться за годы, когда ее предавали и мучили, пустившись во всевозможные излишества, будь то удовольствия, ярость или отрицание. Обитающая в душе старуха должна напомнить о времени, сказать: пора. В нашей сказке старухе капут, с ней все кончено.

Иногда нам бывает трудно уловить, когда именно мы утрачиваем инстинкты, потому что обычно этот процесс незаметен, он занимает не один день, а длительное время. К тому же утрата или омертвение инстинкта часто получает полную поддержку окружающего общества, а иногда и других женщин, которые расценивают потерю инстинкта как способ присоединения к обществу, в котором для естественной женщины нет питательной среды [20].

Зависимость возникает тогда, когда женщина теряет осмысленную жизнь, которую создала своими руками, и сосредоточивается на том, чтобы любыми средствами заполучить что-нибудь на нее похожее. В сказке девочка старается снова и снова вернуть дьявольские красные башмачки, несмотря на то что они заставляют ее все больше терять самообладание. Она утратила способность различать, способность ощущать истинную природу вещей. Утратив изначальную жизненную силу, она жаждет обрести ее мертвенную копию. В аналитической психологии мы сказали бы, что она утратила свое "Я".

Зависимость и одичание взаимосвязаны. Большинство женщин побывали в неволе хотя бы недолго, а некоторые и бесконечно долго. Но есть и такие, кто были свободны только in utero, в материнской утробе. Все они в разной степени утратили инстинкт продолжения рода. У одних поврежден инстинкт, помогающий определять, хорош человек или плох, и женщина часто заблуждается. У других замедлена реакция на несправедливость, и они часто становятся невольными мученицами, долго не решаясь дать отпор. У третьих ослаблен инстинкт, подсказывающий, когда нужно уносить ноги, а когда сражаться, и они становятся жертвами. И это не весь список. Если же женщина в здравом диком уме, она отвергает договор, если он неразумен и ничего ей не дает.

Химическая зависимость – очень реальная ловушка. Наркотики и алкоголь очень похожи на жестокого любовника: сначала он хорошо к вам относится, потом бьет, просит прощения, какое-то время носит вас на руках, потом опять бьет. Ловушка здесь в том, что вы стараетесь цепляться за хорошее и не замечать плохого. Ошибка. Из этого никогда ничего не выходит.

Джоплин стала олицетворением диких желаний других людей. Она стала носительницей архетипического духа, который они сами нести не осмеливались. Они поощряли ее бунт, как будто она могла дать им свободу, став дикой за них.

Прежде чем начать долгий спуск в одержимость, Джейнис сделала еще одну попытку приспособиться. А потом пополнила список других сильных, но измученных женщин, которые действовали на массы, как летающие шаманы. Они тоже обессилели и упали с небес. Фрэнсис Фармер, Билли Холидэй, Энн Секстон, Сильвия Платт, Сара Тисдэйл, Джуди Гарланд, Бесси Смит, Эдит Пиаф, Мэрилин Монро – к несчастью, у многих из этих наших любимых ролевых моделей жизнь оборвалась преждевременно и трагично.

Одичавшая женщина недостаточно сильна, чтобы нести в себе желанный для всех архетип и не сломаться. Одичавшая женщина находится в процессе выздоровления. Ведь мы не просим человека, который еще не оправился от болезни, тащить вверх по лестнице рояль. Женщине, которая возвращается к себе, необходимо время, чтобы восстановить силы.

Люди, захваченные в плен красными башмачками, всегда поначалу считают то, к чему они пристрастились, своим абсолютным спасением в том или ином смысле. Иногда оно дает им ощущение огромной силы или обманчивое чувство, будто у них столько энергии, что можно не спать по ночам, творить до рассвета, обходиться без еды. Или, быть может, оно позволяет им спать, не опасаясь демонов, или не так сильно переживать по всем поводам, по которым они так сильно переживают, или, возможно, оно помогает больше не хотеть любить и быть любимыми. Тем не менее как мы видели в сказке, в конце оно создает лишь бешеное кружение, когда жизнь проносится так стремительно, что не успеваешь прожить ее по-настоящему. Зависимость [21] – это обезумевшая Баба Яга, которая ест заблудившихся детей или оставляет их у двери палача.

У дома палача

Запоздалая попытка снять башмачки

Когда дикая природа почти уничтожена, в самых крайних случаях женщиной может овладеть шизоидная деградация и/или психоз [22]. Она может внезапно слечь в постель, отказывается вставать или слоняется по дому в халате, рассеянно оставляя в пепельнице горящие сигареты, или без конца плачет, не в силах остановиться, бродит по улицам немытым страшилищем, может внезапно бросить семью и удариться в бродяжничество. Она может испытывать тягу к самоубийству, может покончить с собой, случайно или намеренно. Но чаще всего такая женщина просто мертвеет. Она не чувствует себя здоровой или больной – она просто ничего не чувствует.

Что же происходит с женщиной, когда яркие краски ее души перемешиваются? Что произойдет, если смешать вместе пунцовый, сапфировый, топазовый? Художники знают. Если смешать яркие краски, получится цвет, который называют грязью. Но эта грязь не плодородна, а бесплодна, бесцветна, странно мертвенна, она не светится. Если художник развел на холсте грязь, ему приходится начать все сначала.

Это трудный этап – именно здесь приходится отрубить башмачки. Это больно – отрубить свою тягу к саморазрушению. А почему – никто не знает. Казалось бы, вырвавшись из неволи, пленник должен вздохнуть с облегчением. Казалось бы, он сразу ощутит вкус свободы. Казалось бы, он должен ликовать. Не тут-то было. Он охвачен страхом, он слышит стук зубов и обнаруживает, что сам издает этот звук. Он чувствует, что истекает кровью, хотя никакой крови нет. И все же именно эта боль, именно эта ампутация, когда, образно выражаясь, больше не на чем стоять, это отсутствие дома, куда можно вернуться, – как раз то, что необходимо, чтобы начать сначала, начать сызнова, вернуться к жизни, которую мы сами старательно и вдумчиво творим каждый день.

Да, больно оказаться отрезанным от красных башмачков. Но наша единственная надежда в том и состоит, чтобы одним ударом отсечь зависимость. Такая ампутация исполнена абсолютной благодати. Ноги снова отрастут, мы найдем свой путь, мы выздоровеем и в один прекрасный день снова станем бегать, прыгать и скакать. Но к тому времени будет готова наша самосотворенная жизнь. Мы скользнем в нее и поразимся: до чего же нам повезло – мы получили еще один шанс!

Возврат к жизни, сотворенной своими руками, – исцеление поврежденных инстинктов

Когда сказка заканчивается так, как эта, – смертью или увечьем главного действующего лица, – мы спрашиваем: а могла ли она закончиться иначе?

Для души хорошо иметь промежуточную станцию, стоянку, условленное место, где, спасшись от голода, можно отдохнуть и прийти в себя. Год-другой – совсем не много для того, чтобы оценить повреждения, поискать руководства, поправить здоровье и подумать о будущем. Год или два – короткий срок. Одичавшая женщина – это женщина, которая возвращается к себе. Она учится пробуждаться, быть внимательной, расставаться с наивностью, неосведомленностью. Она берет жизнь в свои руки. Чтобы заново освоить глубинные женские инстинкты, важно для начала понять, как они оказались утраченными.

Что бы ни потерпело урон – ваше искусство, слова, образ жизни, мысли или идеи, – если вы сами запутались в своем рукоделии, разрежьте путы и покончите с ним. За страстями и желаниями, за тщательно продуманными методами, которые мы любим обсуждать и оговаривать, есть простая дверь, которая ждет, чтобы мы вошли. За ней – то, что даст нам новые ноги. Идите туда, а если понадобится, ползите. Перестаньте болтать и изводить себя. Вперед!

Мы не можем выбирать ту, кто производит нас на свет. Мы не можем влиять на то, как нас воспитывают. Мы не можем заставить общество мгновенно стать радушным. Но благая весть заключается в том, что даже после травмы, даже в одичавшем состоянии, даже, если уж на то пошло, еще находясь в неволе, мы можем получить свою жизнь обратно.

Психологический план возврата души себе самой таков: примите предельные меры предосторожности, чтобы вернуться к дикой Самости постепенно. Создайте этические и защитные приспособления, которые дадут вам возможность увидеть, когда что-то превысит норму (как правило, когда чего-то недостает, вы улавливаете это очень чутко).

Итак, возвращаться к дикой и свободной душе следует смело и в то же время осмотрительно. Мы, психоаналитики, любим говорить: чтобы быть целителем/помощником, важно знать не только что нужно делать, но и чего не нужно делать. Такая же осторожность нужна и когда возвращаешься из неволи к первозданной дикой свободе. Давайте разберем это более подробно.

Приготовленные для дикой женщины ловушки, капканы и отравленные приманки зависят от культуры, которая ее окружает. Здесь я перечисляю те, что являются общими для большинства культур. Женщины, обитающие в иных этнических и религиозных условиях, дополнят их конкретными фактами. Образно говоря, мы составляем карту лесов, в которых живем. Мы отмечаем на ней, где водятся хищники, и описываем их повадки. Говорят, что волчица знает каждое живое существо на своей территории на много миль вокруг. Именно благодаря этому знанию она обладает преимуществом – жить максимально свободно.

Возврат утраченного инстинкта и исцеление поврежденного инстинкта – дело вполне достижимое, ибо инстинкт возвращается, когда женщина становится очень внимательной, когда она слушает, разглядывает и ощущает окружающий мир, а затем поступает так, как поступают другие, вкладывая в этот поступок все знания, умения и душу. Главное для такого возврата – возможность наблюдать действия других, чьи инстинкты в целости и сохранности. Постепенно умение слушать, смотреть и поступать образует единый процесс со своим внутренним ритмом, и вы повторяете его, пока не освоите вновь и не доведете до автоматизма.

Если нашу дикую природу кто-то травмировал или что-то травмировало, мы отказываемся лечь и умереть. Мы отказываемся считать эту рану нормой. Мы призываем свои инстинкты и делаем все необходимое. По своей природе дикая женщина сильна и талантлива. Но, будучи отрезанной от собственных инстинктов, она еще и наивна, привычна к насилию и изгнанию, к отсутствию матери. Любовники, наркотики, выпивка, деньги, слава и власть не могут до конца возместить нанесенный ущерб. Зато его может возместить постепенное возвращение к инстинктивной жизни. Для этого женщине нужна мать, «в меру хорошая» дикая мать. А теперь угадайте, кто только того и ждет, чтобы стать вам такой матерью? Дикая Женщина удивляется: что и почему так долго мешает вам быть с ней, быть с ней по-настоящему – не урывками, не когда вам это удобно, а постоянно.

Если вы стремитесь делать то, что цените, очень важно окружить себя людьми, которые безоговорочно поддерживают вашу работу. Ловушка и отрава – иметь так называемых друзей, которые страдают от тех же травм, но не имеют подлинного желания от них исцелиться. Такие друзья поощряют вас на вызывающие поступки, чуждые вашим естественным циклам, не согласующиеся с потребностями вашей души.

Одичавшая женщина не может позволить себе быть наивной. Возвращаясь к своей исконной жизни, она должна обозреть излишества скептическим взглядом и осознать, какова их цена для души, психики и инстинкта. Как волчата, мы помним капканы, их устройство и место, где они установлены. Именно так мы остаемся на свободе.

Несмотря ни на что, утраченные инстинкты не уходят, не оставив отзвуков и отпечатков чувства, поэтому, идя по их следам, мы можем вернуть их обратно. Даже зажатая в бархатном кулаке благопристойности и строгости, даже находясь на краю гибели от излишеств или только начав погружаться в них, женщина все еще слышит в своей крови шепот дикой Богини. Сказка о красных башмачках показывает, что даже в таких наихудших обстоятельствах можно исцелить самые поврежденные инстинкты.

Чтобы все это исправить, мы снова и снова возрождаем свою дикую природу; при этом каждый раз чаша весов склоняется в ту или другую сторону. Мы поймем, когда возникнет повод для беспокойства, потому что обычно равновесие расширяет нашу жизнь, а его отсутствие – сужает.

Одна из самых важных задач, которые мы можем решить, – научиться понимать жизнь – всю жизнь – как самостоятельный живой организм со своей дыхательной системой, восстановлением клеток, сменой кожи и отходами. Глупо ожидать от своего организма, чтобы отходы в нем накапливались не чаще, чем раз в пять лет. Нелепо думать, что, поев вчера, мы сегодня не проголодаемся.

Так же неразумно полагать, что, если мы однажды решили проблему, она останется решенной навсегда, что, раз что-то усвоив, мы навеки сохраним здравомыслие. Нет, жизнь – большой организм, разные части которого растут и уменьшаются с разной скоростью. Когда мы ведем себя как организм: работаем над своим развитием, пробираемся через la mierda, дерьмо, просто дышим или отдыхаем, – мы активно живем, мы совпадаем с циклами Дикой Женщины. Если бы мы понимали, что наша работа – продолжать работать, то стали бы гораздо активнее и гораздо спокойнее.

Чтобы удержать радость, иногда необходимо за нее бороться, необходимо стать сильнее, идти на все, сражаясь всеми доступными способами. Чтобы подготовиться к осаде, нужно научиться длительное время обходиться без многих удобств. Можно долго обходиться почти без всего, кроме радости, кроме все тех же самодельных красных башмачков.

Подлинное чудо индивидуации и возвращение Дикой Женщины заключается в том, что все мы начинаем этот процесс прежде, чем обретем готовность, наберем силу, наберем знания. Мы начинаем диалог с мыслями и чувствами, которые щекочут и грохочут внутри. Мы отвечаем, прежде чем выучим язык, прежде чем узнаем ответы, прежде чем точно выясним, с кем говорим.

Но Дикая Женщина проявляется в нас – как волчица, которая учит своих волчат охотиться и быть осторожными. Мы начинаем говорить ее голосом, смотреть ее глазами, мерить ее ценностями. Она учит нас посылать письмо о нашем возвращении тем, кто сродни нам.

Я знаю нескольких писательниц, у которых этот девиз висит над письменным столом. Я знаю одну, кто носит его с собой, сложив и сунув в башмак. Он взят из стихотворения Чарльза Симика и служит для нас главным руководством:

«Тот, кто рычать не умеет, стаю свою не найдет» [23].

Если вы хотите вернуть Дикую Женщину, откажитесь быть пойманной [24]. Используя инстинкты, отточенные для равновесия, прыгайте, где захочется, рычите, когда вздумается, берите, что есть, узнайте все, что можно; пусть ваши глаза светятся чувством, вглядывайтесь во все, видьте все, что видите. Пляшите в красных башмачках, только удостоверьтесь, что это те, которые вы смастерили своими руками. Могу вам обещать, что так вы станете по-настоящему живой женщиной.