Книгу можно купить в : Biblion. Ru 31р. Оцените этот текст

будет такая работа: стоять позади кресла и удерживать допрашиваемого в этом

глубоком деревянном кресле. Это сложная наука. Но он старательный ученик.

Настойчивый. Энтузиаст. Последний его удар был сильнее предыдущих. А может

быть, мне это так показалось, ведь все по одному месту. В принципе, зачем я

пытаюсь встать. Мне ведь можно просто сидеть и требовать консула. А пока

консула не позовут, не дать им втянуть себя в разговор. Итак, я прекращаю

вставать. Попытаюсь еще три раза и все.

Следующий удар был выполнен мастерски и с большой любовью к профессии.

Поэтому следующий вопрос я не понял. Знаю, что был вопрос, но не знаю какой.

Несколько секунд думал, что же мне отвечать, а потом нашелся:

- Позовите консула!

Такой допрос мне начал надоедать и им тоже. И тогда большие руки вновь

вдавили мои плечи в сиденье, а кто-то вставил карандаши между моих пальцев.

Эти штучки я знаю. Это очень просто и очень эффективно, и вдобавок не

оставляет никаких следов. Пока не сжали ладонь, я вспоминаю всю науку:

первое - не закричать, второе - наслаждаться своей собственной болью и

желать для себя еще большей боли. Это единственное спасение. Чья-то потная

рука ощупала мою ладонь, поправила карандаши между моими пальцами и вдруг

сжала, как тисками. Два прожектора дрогнули, задрожали и бешено закружились.

Я поплыл куда-то из большой темной комнаты с кирпичным полом. Я желал только

большей боли себе и смеялся над кем-то.
12.

Над Москвой серое холодное утро. Ноябрь. Еще все спят. Проехала

почтовая машина. Полусонный дворник метет улицу. Я лежу на мягком сиденье,

откинутом далеко казад. Москва летит мимо меня. Боковое стекло чуть

приоткрыто, и морозный ветер уносит обрывки каких-то кошмаров. Я чувствую,

что щеки мои не бриты, а волосы на голове слиплись. Лицо почему-то мокрое.

Но мне хорошо. Меня кто-то куда-то везет на большой черной машине. Я

поворачиваю голову к водителю. Это Слон. Это он меня везет.

- Товарищ полковник, я им ничего не сказал.

- Я знаю, Витя.

- Куда мы едем?

- Домой.

- Да.

рассказал им все, когда смеялся.

- Товарищ полковник, я... раскололся?

- Нет.

- Уверен. Я все время рядом с тобой был, даже во время ареста.

- В чем моя ошибка?

- Ошибки не было. Ты оторвался и вышел к тайнику чисто. Но место

слишком хорошее. Его московское КГБ знает. Ты использовал место, которое

используют настоящие иностранные шпионы. Место очень хорошее, и потому оно

под постоянным контролем. Они тебя взяли как настоящего шпиона, не зная, кто

ты. Но мы вмешались тут же. Арест был настоящим, а допрос учебным.

- А Генка как?

- Генка хорошо. Его слегка помурыжили, но он тоже не раскололся. В

таком деле мобилизоваться надо. Нельзя жалеть себя и нельзя мечтать о мести,

тогда выдержишь что угодно. Спи. Я тебя на настоящую работу рекомендовать

буду.

- А Генку?

- Ты когда-нибудь был в Мытищах?

- Нет.

- Тем лучше. - Слон вдруг стал очень серьезным. - Слушай учебно-боевую

человека и завербовать его. Цель первая: получить практику настоящей

вербовки. Цель вторая: выявить возможные пути, которые вражеская разведка

может использовать для вербовки наших людей на объектах особой важности.

Ограничения. Первое - во времени: можно использовать для вербовки только

свое личное время, выходные дни и отпуска, никакого особого времени на

проведение вербовки не отпускается; второе - финансовое: можно расходовать

только свои личные деньги, сколько угодно, хоть все, ни копейки

государственных денег не выделяется. Вопросы?

- Что знает об этом КГБ?

- КГБ знает, что с разрешения отдела административных органов

Центрального Комитета мы такие операции проводим постоянно и по всей Москве.

Если КГБ тебя арестует - мы тебя спасем... но за рубеж не пошлем.

- Что я могу сказать вербуемому человеку о себе и своей организации?

- Все что угодно. Кроме правды. Ты его вербуешь не от имени советского

государства - это и дурак сумеет сделать, - а от собственного имени и за

свои деньги.

- Значит, если я его завербую, он будет по-настоящему считаться

шпионом?

- Именно так. С той разницей, что переданная им информация не уйдет за

рубеж.

- Но это никак не смягчает его вины?

- Что же его ждет?

- 64-я статья Уголовного кодекса. Разве ты этого не знаешь?

- Знаю, товарищ полковник.

- Тогда желаю тебе успеха. И помни, ты делаешь большое государственное

дело. Ты не только учишься, но и помогаешь нашему государству избавляться от

потенциальных предателей. Вся группа получает подобную задачу - только на

других объектах. И вся академия делает то же самое. И каждый год. И

последнее - распишись вот тут в получении задачи. Это вполне серьезная

задача.
14.

Теория вербовки говорит, что вначале нужно найти заданный объект. Это

нетрудно. Мытищи-городок небольшой, а в нем огромный завод. Проволока

колючая на роликах. Ночью завод залит морем слепящего света. Псы караульные

тявкают за забором. Тут сомнений быть не может. А еще у завода

соответствующее имя должно быть. Если на воротах написано, что это завод

тракторной электроаппаратуры, то это может означать, что кроме военной

продукции завод выпускает что-то и для тракторов, но если название ничего не

выражает: "Уралмаш", "Ленинская кузница", "Серп и молот" - тут сомнения

отбрасывайте в сторону: военный завод без всяких посторонних примесей.

Второе правило вербовки говорит, что через забор лезть не надо. Люди из

завода сами выходят. Они идут в библиотеки, в спортзалы, в рестораны, в

пивные. Вокруг крупного завода должен быть район, где живут многие рабочие,

где есть школы для их детей и детские сады. Где-то есть поликлиника,

туристическая база, зона отдыха и т. п. Все это надо найти.

Третий закон вербовки гласит, что не нужно вербовать директора или

главного инженера - их секретарши вербуются легче, а знают совсем не меньше,

чем их начальники. Но вот беда, условия учебно-боевой вербовки запрещают нам

вербовать женщин. За рубежом - пожалуйста, во время тренировок - нет. Нужно

найти чертежника, оператора электронной машины, хранителя секретных

документов, копировальщика и пр.

Каждый из нас получил подобное задание и каждый готовит свой план, как

перед генеральным сражением. Учебная вербовка для нас ничуть не проще

боевой. Если тебя арестуют за подобным занятием в любой стране Запада, то

расплата только одна - выгонят в Советский Союз. Если совершишь ошибку на

тренировке и арестует КГБ, то плата более высокая - никогда не выпустят на

Запад. На боевой работе - тебе принадлежит все твое время и финансы ничем не

ограничены, а тут экзамены проходят по стратегии, по тактике, по вооруженным

силам Соединенных Штатов, по двум иностранным языкам. Крутись как хочешь.

Хочешь - к экзаменам готовься, хочешь - вербуй.
15.

Прежде всего я мысленно очертил для себя невидимый круг шириной в

километр вокруг всей огромной заводской стены. В этом пространстве я решил

не появляться ни под каким предлогом. В этом пространстве каждый сантиметр

под надзором КГБ, и там мне делать нечего.

Теперь я жду конца смены. Вот она. Через проходные устремился черный

поток людей. Шум, топот, смех.

На автобусной остановке огромные толпы. Снег скрипит. Морозная мгла

вокруг фонарей. Шумит людской поток. Повалил народ по кабакам да по пивным.

Но это меня пока не интересует - это легкий путь, и его я приберегу на

случай, если другие варианты не пройдут. Мне сейчас библиотека нужна. Как ее

найти? Просто. Нужно смотреть, куда очкастые в своем большинстве валят. Я

увязался за группой очкастых интеллигентного вида парней. Я не ошибся. Они

шли в библиотеку. Нет, это не секретная библиотека. Секретная внутри завода.

Это обычная библиотека. И вход туда всем разрешен. Вот и я с группой

затесался. Молоденькой библиотекарше за прилавком подмигнул, она мне

улыбнулась, и я уже у книжных полок.

Теперь я роюсь в книгах и внимательно смотрю за тем, кто чем

интересуется. Мне нужен контакт. Вот рыжий очкастый перебирает научную

фантастику. Хорошо. Подождем его. Вот он отошел к другой полке, к третьей...

- Извините, - шепчу я на ухо, - а где тут научная фантастика?

- Да вон там.

- Да где же?

- Идите сюда, покажу.

Хороший контакт у меня получился только на третий вечер.

- Что-нибудь про космонавтов? Про Циолковского?

- Да это вот тут.

- Где?

Фильмы про шпионов показывают офицера разведки в блеске остроумия и

красноречия. Доводы шпиона неотразимы, и жертва соглашается на его

предложение. Это и есть брехня. В жизни все наоборот. Четвертый закон

вербовки говорит, что у каждого человека в голове есть блестящие идеи, и

каждый человек страдает в жизни больше всего оттого, что его никто не

слушает. Самая большая проблема в жизни для каждого человека - найти себе

слушателя. Но это невозможно сделать, так как все остальные люди заняты тем

же самым - поиском слушателей для себя, и потому у них просто нет времени

слушать чужие бредовые идеи.

Главное в искусстве вербовать - умение внимательно слушать собеседника.

Научиться слушать, не перебивая, - это гарантия успеха. Это очень тяжелая

наука. Но только тот становится лучшим другом, кто слушает нас, не

перебивая. Я нашел себе друга. Он перечитал все книги про Цандера,

Циолковского, Королева. Говоря о них, он говорил и о тех, о ком еще нельзя

было писать книг: о Янгеле, Челамее, Бабакине, Стечкине. Я слушал.

В библиотеке нельзя говорить громко, да и вообще разговаривать не

принято. Поэтому я слушал его на заснеженной поляне в лесу, где мы катались

на лыжах. В кинотеатре, в который мы ходили смотреть "Укрощение огня", в

маленьком кафе, где мы пили пиво.

Пятый закон вербовки - это закон клубники. Я люблю клубнику. Я люблю

ловить рыбу. Но если рыбу я буду кормить клубникой, то не поймаю ни одной.

Рыбу надо кормить тем, что она любит, - червями. Если ты хочешь стать другом

кому-то, - не говори о клубнике, которую ты любишь. Говори о червяках,

которых любит он.

Мой друг был помешан на системах подачи топлива от емкостей к

двигателям ракеты. Подавать топливо можно, используя турбонасосы или

вытеснительные системы. Я слушал его и соглашался. На первых германских

ракетах использовались турбонасосы. Почему же сейчас забыт этот простой и

дешевый путь? А действительно - почему? Этот способ, хотя и требует создания

очень прочных и точных турбин, гарантирует нас от большой неприятности - от

взрыва емкостей с топливом при повышении давления вытеснительной смеси. С

этим я был полностью согласен.

На следующую встречу я имел в кармане магнитофон, выполненный в форме

портсигара. Провод от магнитофона шел через рукав моего пиджака к часам, в

которых был микрофон. Мы сидели в ресторане и болтали о перспективах

использования четырехокиси азота в качестве окислителя и жидкого кислорода в

сочетании с керосином в качестве основного топлива. Это сочетание ему

казалось хотя и старым, но вполне проверенным и надежным на два десятка лет

вперед.

техническую ошибку: микрофон нельзя иметь в часах, когда беседа идет в

ресторане. Звон вилки, которая постоянно у самого микрофона, был просто

оглушительным, а наши голоса звучали где-то вдали. И это страшно развеселило

Слона. Насмеявшись, он серьезно спросил:

- Что он о тебе знает?

- Что меня зовут Виктор.

- А фамилия?

- Он никогда не спрашивал.

- Когда у тебя следующая встреча?

- В четверг.

- Перед встречей я организую тебе консультацию в Девятом управлении

информации ГРУ. С тобой будет говорить настоящий офицер, который анализирует

американские ракетные двигатели. Он, конечно, знает многое и о наших

двигателях. Информатор поставит тебе настоящую задачу, такую, которая его бы

интересовала, если бы ты познакомился с американским ракетным инженером.

Если ты из очкарика вырвешь достаточно вразумительный ответ, то считай, что

тебе повезло, а ему нет.

Информация ГРУ желала знать, что мой знакомый знает о бороводородном

топливе.

Мы сидим в грязной пивной, и я говорю своему другу о том, что

бороводородное топливо никогда применяться не будет. Не знаю почему, но он

думает, что я работаю в 4-м цехе завода.

Я ему этого никогда не говорил, да и не мог говорить, ибо не знаю, что

такое 4-й цех.

Он долго испытующе смотрит на меня:

- Это у вас там, в четвертом, так думают. Знаю я вас, перестраховщиков.

Токсичность и взрывоопасность... Это так. Но какие энергетические

возможности! Вы там об этом подумали? Токсичность можно снизить, у нас этим

2-й цех занимается. Поверь мне, будет успех, и тогда перед нами необъятные

горизонты...

За соседним столиком я узнаю чью-то знакомую спину. Неужели Слон?

Точно. Рядом с ним еще какие-то очень внушительные личности...

Следующим утром Слон поздравил меня с первой вербовкой.

- Это учебная. Но ничего. Котенок, если хочет стать настоящим котом,

должен начинать с птенчиков, а не с настоящих воробьев. А про бороводородное

топливо забудь. Это не твоего ума дело.

- Есть, забыть.

- И про очкастого забудь. Его дело, с твоими отчетами и магнитофонными

лентами, мы передадим кому следует. Чтобы держать КГБ в узде, Центральному

Комитету нужен конкретный материал о плохой работе КГБ. Где взять этот

материал? Вот этот материал! - Слон распахивает сейф с отчетами моих

товарищей о первых учебно-боевых вербовках.

Но с вытеснительными системами и бороводородным топливом мне еще

пришлось встретиться. Перед самым выпуском из академии нам дали возможность

поговорить с конструкторами вооружения - для того, чтобы мы в общих чертах

представляли проблемы советской военной промышленности. Нам показывали танки

и артиллерию в Солнечногорске, новейшие самолеты в Монино, ракеты в Мытищах.

Мы проводили по несколько суток с ведущими инженерами и конструкторами,

конечно, не зная их имен. Они тоже не совсем понимали, кто мы такие

(какие-то хлопцы молодые из Центрального Комитета).

И вот в Мытищах меня провезли через три проходных пункта, через массу

контролеров и охранников. В высоком светлом ангаре нам показали зеленую

тушу. После долгих объяснений я спросил, а почему бы не вернуться к старым

испытанным турбонасосам вместо вытеснительных систем.

- Вы ракетчик? - полюбопытствовал инженер,

- В некотором роде...

1.

На третий день после прибытия в Вену меня вызвал резидент венской

- Чемоданы уже распаковал?

- Нет еще, товарищ генерал.

- И не спеши.

- ?

Его кулачище обрушился на дубовый стол и нежная кофейная чашечка

- Потому что в пятницу в Москву идет наш самолет. Я тебя, лентяя, назад

отправлю. Где твои вербовки?

Из генеральского кабинета я, красный от стыда, вылетел в "Забой" -

большой зал резидентуры, где на мое появление решительно никто не обратил

внимания. Все были слишком заняты. Двое склонились над огромной картой

города. Один что-то быстро печатал на машинке. Двое безуспешно пытались

уместить огромный серый электронный блок с французскими надписями в

контейнер дипломатической почты. И только один старый волк разведки, видимо,

поняв мое состояние, посочувствовал:

- Навигатор, конечно, тебе обещал, что выгонит следующим самолетом.

- Да, - подтвердил я в поисках поддержки.

- А ведь и выгонит. Он у нас такой.

- Что же мне делать?

- Работать.

Это был хороший совет, и лучшего ждать не приходилось. Если кто-то

знает, где и как конкретно можно добыть секретную бумагу, то он сам ее и

добывает. Зачем ему делиться со мной своей славой?

И я начал работать. За оставшиеся четыре дня я, конечно, не сделал

вербовку. Но я сделал первые шаги в правильном направлении. Поэтому мое

возвращение в Москву было отложено еще на одну неделю, а потом и еще на

одну. Так я проработал у генерала Голицына четыре года. Впрочем, все

остальные, включая и его первого заместителя (Младшего лидера), находились в

том же положении.

Я - шпион.

Я окончил Военно-дипломатическую академию и полгода работал в 9-м

Управлении службы информации ГРУ. Потом из обработки информации меня

перевели в добывание.

Нет, добывание - это не только за рубежом.

Советский Союз посещают миллионы иностранцев, и часть из них знает

такие вещи, которые интересны нам. Этих иностранцев надо выделять среди всех

остальных и вербовать их, и вырывать из них секреты силой, хитростью или

деньгами.

Работа в добывании - это свирепая борьба тысяч офицеров КГБ и ГРУ за

интересных иностранцев. Работа в добывании - это поистине собачья работа. Не

зря нас зовут борзыми. Работа в добывании - это бездушный генерал-майор ГРУ

Борис Александров, который руководит добыванием на территории Москвы, для

которого любые невыполнимые нормы кажутся недостаточными, который, не

задумываясь, ломает судьбы молодым разведчикам за невыполнение плана и за

малейшее упущение. В управлении генерала Александрова я работал год. Это был

самый тяжелый год моей жизни. Но это был год моей первой вербовки, год

первого, добытого самостоятельно, секретного документа. Только тот, кто

сумеет сделать это в Москве, где неизвестных нам секретов не так уж много,

может попасть за рубеж. Кто умеет работать в Москве, тот сумеет делать это

где угодно. Поэтому я сейчас сижу в маленькой венской пивной, сжимая в руке

холодную, чуть запотевшую кружку ароматного, почти черного пива.

Я - добывающий офицер. В Вене у меня бурный старт. Не потому, что я

очень успешно выискиваю носителей секретов. Совсем нет. Просто многие мои

старшие товарищи очень успешно работают. И каждую из проводимых операций

необходимо обеспечивать. Нужно отвлекать полицию, нужно контролировать

работающего на маршруте проверки и охранять его во время секретной встречи,

нужно принимать от него добытые материалы и, рискуя карьерой, поставлять их

в резидентуру. Нужно выходить на тайники и явки, нужно контролировать

сигналы, нужно делать тысячи вещей, в чьих-то интересах, часто не понимая

смысла своей работы. Все это труд, все это риск.

Я докладываю о своих первых шагах. Навигатор слушает молча, не

перебивая. Он смотрит в стол. Это мне кажется странным. Первое, чему учат

шпиона, - смотреть собеседнику в глаза: учат выдерживать долгие взгляды,

учат владеть своим взглядом, как боевым оружием. Отчего этот волк матерый не

выполняет элементарных требований? Тут что-то не так. Я напрягаюсь, не

спуская с него взгляда и мысленно готовясь к худшему.

- Хорошо, - наконец говорит он, не отрывая глаз от своих бумаг, -

впредь так и будешь работать под личным контролем моего первого заместителя,

но два раза в месяц я буду слушать тебя лично. За первые недели ты сделал

немало, поэтому я ставлю тебе более серьезную задачу. Пойдешь на встречу с

живым человеком. Человек завербован моим первым заместителем - Младшим

лидером. Но послать Младшего лидера на операцию я не рискую. Поэтому пойдешь

ты. Завербованный человек имеет исключительную важность для нас. Сам товарищ

Косыгин следит за нашей работой в данной области. Потерять такого человека

мы не имеем права. Он работает в Западной Германии и передает нам детали

американских противотанковых ракет "Toy". Мы тайно перебросим тебя в

Западную Германию. Проведешь встречу. Получишь детали ракет. Оплатишь

услуги. Исколесишь много километров, путая следы. Тебя встретит помощник

советского военного атташе в Бонне. Передашь груз ему, но в упаковке. Он не

должен знать, что получает, Дальше груз пойдет дипломатической почтой в

Аквариум. Вопросы?

- Почему не поручить проведение встречи нашим офицерам в Западной

Германии?

- Потому что, во-первых, если завтра Западная Германия выгонит всех

наших дипломатов, поток информации о Западной Германии ни в коем случае не

уменьшится. Мы будем получать секреты через Австрию, Новую Зеландию, Японию.

Выгони всех наших разведчиков из Великобритании - для КГБ катастрофа, а для

нас нет. Мы продолжаем получать британские секреты через Австрию, Швейцарию,

Нигерию, Кипр, Гондурас и все другие страны, где только есть офицеры

Аквариума. Потому, во-вторых, что, получив добытые нами детали ракет,

начальник ГРУ вызовет всех дипломатических и нелегальных резидентов ГРУ в

Западной Германии и всем этим восьми генералам задаст вопрос: почему Голицын

из Австрии может добывать такие вещи в Западной Германии, а вы, ...вашу

мать, находясь в Западной Германии, нет? Вы можете только на подхвате

работать? Только в обеспечении ...ну и соответствующие выводы последуют.

Только так, Суворов, конкуренция рождается. Только благодаря жестокой

конкуренции - все наши успехи. Все понял?

- Все, товарищ генерал.

- Что-то хочешь спросить?

- Нет.

- Хочешь, знаю я твой вопрос! Тебя сейчас одно мучает: Младший лидер за

хрена за этот риск не получит. Ты это думаешь?

Он внезапно поднимает глаза. Вот его прием! Он берег свой взгляд до

самого последнего момента. У него жестокие глаза, без единой искорки. У него

взгляд, как удар хлыста по ребрам. Он использует свой взгляд внезапно и

стремительно. Я к этому не готов. Я выдерживаю его взгляд, но понимаю, что

соврать мне не удастся.

- Да, товарищ генерал.

- Работай активно. Ищи и вербуй агентуру. Тогда и тебя будут

обеспечивать. Тогда ты будешь работать только головой, а кто-то за тебя

будет рисковать шкурой.

Скулы его играют, а взгляд свинцовый.

- Детали согласуешь с Младшим лидером. Иди.

Я щелкнул каблуками и, четко развернувшись, вышел из командирского

кабинета. В коридоре не было никого. В большом рабочем зале - тоже никого.

Кондиционер, мягко шелестя, бросает прохладную струю воздуха в полумрак

рабочего зала. Я немного увеличил яркость голубого света и по густому,

гасящему звук шагов ковру прошел в дальний конец зала к сейфам. Несколько

секунд я тупо смотрю на бронзовый диск, вздыхаю тяжело и набираю комбинацию

цифр. Тяжелая бронированная дверь плавно и бесшумно поддалась, открывая