Конец формы Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!

Глава тридцать седьмая

Я греб в темноте, держась так, чтоб ветер все время дул мне в лицо.

Дождь перестал и только изредка порывами налетал снова. Я видел Кэтрин на

корме, но не видел воду, когда погружал в нее лопасти весел. Весла были

длинные и не имели ремешков, удерживающих весло в уключине. Я погружал весла

в воду, проводил их вперед, вынимал, заносил, снова погружал, стараясь

грести как можно легче. Я не разворачивал их плашмя при заносе, потому что

ветер был попутный. Я знал, что натру себе волдыри, и хотел, чтоб это

случилось как можно позднее. Лодка была легкая и хорошо слушалась весел. Я

вел ее вперед по темной воде. Ничего не было видно, но я надеялся, что мы

скоро доберемся до Палланцы.

Мы так и не увидели Палланцы. Ветер дул с юга, и в темноте мы проехали

мыс, за которым лежит Палланца, и не увидели ее огней. Когда наконец

показались какие-то огни, гораздо дальше и почти на самом берегу, это была

уже Интра. Но долгое время мы вообще не видели никаких огней, не видели и

берега и только упорно подвигались в темноте вперед, скользя на волнах.

Иногда волна поднимала лодку, и в темноте я махал веслами по воздуху. Озеро

было еще неспокойное, но я продолжал грести, пока нас вдруг чуть не прибило

к скалистому выступу берега, торчавшему над водой; волны ударялись о него,

высоко взлетали и падали вниз. Я сильно налег на правое весло, в то же время

табаня левым, и мы отошли от берега; скала скрылась из виду, и мы снова

плыли по озеру.

- Мы уже на другой стороне, - сказал я Кэтрин.

- А ведь мы должны были увидеть Палланцу?

- Она осталась за мысом.

- Ну, как ты, милый?

- Ничего!

- Я могу тебя немного сменить.

- Зачем? Не нужно.

- Бедная Фергюсон! - сказала Кэтрин. - Придет утром в отель, а нас уже

нет.

- Это меня меньше беспокоит, - сказал я. - А вот как бы нам добраться

стража.

- Километров тридцать.

Я греб всю ночь. Мои ладони были до того стерты, что я с трудом сжимал

в руках весла. Несколько раз мы едва не разбились о берег. Я держался

довольно близко к берегу, боясь сбиться с пути и потерять время. Иногда мы

подходили так близко, что видели дорогу, идущую вдоль берега, и ряды

деревьев вдоль дороги, и горы позади. Дождь перестал, и когда ветер разогнал

тучи, вышла луна, и, оглянувшись, я увидел длинный темный мыс Кастаньола, и

озеро с белыми барашками, и далекие снежные вершины под луной. Потом небо

опять заволокло тучами, и озеро и горные вершины исчезли, но было уже

гораздо светлее, чем раньше, и виден был берег. Он был виден даже слишком

ясно, и я отвел лодку подальше, чтобы ее не могла заметить с Палланцанской

дороги таможенная стража, если она там была. Когда опять показалась луна, мы

увидели белые виллы на берегу, по склонам гор, и белую дорогу в просветах

между деревьями. Я греб не переставая.

Озеро стало шире, и на другом берегу у подножья горы мы увидели огни;

это должно было быть Луино. Я увидел клинообразную расщелину между горами на

другом берегу и решил, что, вероятно, это и есть Луино. Если так, то мы шли

хорошим темпом. Я втащил весла в лодку и лег на спину. Я очень, очень устал

грести. Руки, плечи, спина у меня болели, и ладони были стерты.

- А что, если раскрыть зонтик? - сказала Кэтрин. - Ветер будет дуть в

него и гнать лодку.

- Ты сумеешь править?

- Наверно.

- Возьми это весло под мышку, прижми его вплотную к борту и так правь,

а я буду держать зонтик.

Я перешел на корму и показал ей, как держать весло. Я сел лицом к носу

лодки, взял большой зонт, который дал мне портье, и раскрыл его. Он,

хлопнул, раскрываясь. Я держал его с двух сторон за края, сидя верхом на

ручке, которую зацепил за скамью. Ветер дул прямо в него, и, вцепившись изо

всех сил в края, я почувствовал, как лодку понесло вперед. Зонт вырывался у

меня из рук. Лодка шла очень быстро.

- Мы прямо летим, - сказала Кэтрин. Я не видел ничего, кроме спиц

зонта. Зонт тянул и вырывался, и я чувствовал, как мы вместе с ним несемся

вперед. Я уперся ногами и еще крепче вцепился в края, потом ВДРУГ что-то

затрещало; одна спица щелкнула меня по лбу, я хотел схватить верхушку,

которая прогибалась на ветру, но тут все с треском вывернулось наизнанку, и

там, где только что был полный, надутый ветром парус, я сидел теперь верхом

на ручке вывернутого изодранного зонта. Я отцепил ручку от скамейки, положил

зонт на дно и пошел к Кэтрин за веслом. Она хохотала. Она взяла меня за руку

и продолжала хохотать.

- Чего ты? - Я взял у нее весло.

- Ты такой смешной был с этой штукой.

- Не удивительно.

- Не сердись, милый. Это было ужасно смешно. Ты казался футов двадцати

в ширину и так горячо сжимал края зонтика... - Она задохнулась от смеха.

- Сейчас возьмусь за весла.

- Отдохни и выпей коньяку. Такая замечательная ночь, и мы столько уже

проехали.

- Нужно поставить лодку поперек волны.

- Я достану бутылку. А потом ты немного отдохни.

Я поднял весла, и мы закачались на волнах. Кэтрин открыла чемодан. Она

передала мне бутылку с коньяком. Я вытащил пробку перочинным ножом и отпил

порядочный глоток. Коньяк был крепкий, и тепло разлилось по всему моему

телу, и я согрелся и повеселел.

- Хороший коньяк, - сказал я. Луна опять зашла за тучу, но берег был

виден. Впереди была стрелка, далеко выдававшаяся в озеро.

- Тебе не холодно, Кэт?

- Мне очень хорошо. Только ноги немножко затекли.

- Вычерпай воду со дна, тогда сможешь протянуть их.

Я снова стал грести, прислушиваясь к скрипу уключин и скрежету черпака

о дно лодки под кормовой скамьей.

- Дай мне, пожалуйста, черпак, - сказал я. - Мне хочется пить.

- Он очень грязный.

- Ничего. Я его ополосну.

Я услышал, как Кэтрин ополаскивает черпак за бортом лодки. Потом она

протянула его мне до краев полным воды. Меня мучила жажда после коньяка, а

вода была холодная, как лед, такая холодная, что зубы заломило. Я посмотрел

на берег. Мы приближались к стрелке. В бухте впереди видны были огни.

- Спасибо, - сказал я и передал ей черпак.

- Сделайте одолжение, - сказала Кэтрин. - Не угодно ли еще?

- Ты бы съела что-нибудь.

- Нет. Я пока еще не голодна. Надо приберечь еду на то время, когда я

проголодаюсь.

- Ладно.

на середину озера, чтобы обогнуть его. Озеро здесь было гораздо уже. Луна

опять вышла, и если guardia di Finanza (1) наблюдала с берега, она могла

видеть, как наша лодка чернеет на воде.

- Как ты там, Кэт?

- Очень хорошо. Где мы?

- Я думаю, нам осталось не больше восьми миль.

- Бедненький ты мой! Ведь это сколько еще грести. Ты еще жив?

- Вполне. Я ничего. Только вот ладони натер. Мы ехали все время к

северу. Горная цепь на правом берегу прервалась, отлогий спуск вел к низкому

берегу, где, по моим расчетам, должно было находиться Каннобио. Я держался

на большом расстоянии от берега, потому что в этих местах опасность

встретить guardia была особенно велика. На другом берегу впереди была

высокая куполообразная гора. Я устал. Грести оставалось немного, но когда

уже выбьешься из сил, то и такое расстояние велико. Я знал, что нужно

миновать эту гору и сделать еще по меньшей мере пять миль по озеру, прежде

чем мы попадем наконец в швейцарские воды. Луна уже заходила, но перед тем,

как она зашла, небо опять заволокло тучами, и стало очень темно. Я держался

подальше от берега и время от времени отдыхал, подняв весла так, чтобы ветер

ударял в лопасти.

(1) Таможенная стража (итал.).

- Тебе, пожалуй, нельзя.

- Глупости. Это мне даже полезно. Не будут так затекать ноги.

- Тебе, наверно, нельзя, Кэт.

- Глупости. Умеренные занятия греблей весьма полезны для молодых дам в

период беременности.

- Ну, ладно, садись и греби умеренно. Я перейду на твое место, а потом

ты иди на мое. Держись за борта, когда будешь переходить.

Я сидел на корме в пальто, подняв воротник, и смотрел, как Кэтрин

гребет. Она гребла хорошо, но весла были слишком длинные и неудобные для

нее. Я открыл чемодан и съел два сандвича и выпил коньяку. От этого все

стало гораздо лучше, и я выпил еще.

- Скажи мне, когда устанешь, - сказал я. Потом, спустя немного: -

Смотри не ткни себя веслом в живот.

- Если б это случилось, - сказала Кэтрин между взмахами, - жизнь стала

бы много проще.

Я выпил еще коньяку.

- Ну как?

- Хорошо.

- Скажи мне, когда надоест.

- Хорошо.

Я выпил еще коньяку, потом взялся за борта и пошел к середине лодки.

- Не надо. Мне так очень хорошо.

- Нет, иди на корму. Я отлично отдохнул. Некоторое время после коньяка

я греб уверенно и легко. Потом у меня начали зарываться весла, и вскоре я

опять перешел на короткие взмахи, чувствуя тонкий смутный привкус желчи во

рту, оттого что я слишком сильно греб после коньяка.

- Дай мне, пожалуйста, глоток воды, - сказал я.

- Хоть целое ведро.

Перед рассветом начало моросить. Ветер улетая, а может быть, нас теперь

защищали горы, обступившие изгиб озера. Когда я понял, что приближается

рассвет, я уселся поудобнее и налег на весла. Я не знал, где мы, и хотел

скорей попасть в швейцарскую часть озера. Когда стало светать, мы были

совсем близко от берега. Видны были деревья и каменистый спуск к воде.

- Что это? - сказала Кэтрин. Я поднял весла и прислушался. На озере

стучал лодочный мотор. Мы подъехали к самому берегу и остановились. Стук

приблизился; потом невдалеке от нашей кормы мы увидели под дождем моторную

лодку. На корме сидели четыре guardia di Finanza в надвинутых шляпах

альпийских стрелков, с поднятыми воротниками и с карабинами за спиной; все

четверо казались сонными в этот ранний час. Мне видны были желтые знаки у

них на воротниках и что-то желтое на шляпах. Стуча мотором, лодка проехала

дальше и скрылась из виду под дождем.

Я отъехал к середине озера. Очевидно, граница была совсем близко, и я

вовсе не хотел, чтоб нас окликнул с дороги часовой. Я выровнялся там, откуда

берег был только виден, и еще три четверти часа греб под дождем. Один раз мы

опять услышали моторную лодку, и я переждал, пока стук затих у другого

берега.

- Кажется, мы уже в Швейцарии, Кэт, - сказал я.

- Точно нельзя сказать, пока мы не увидим швейцарскую армию.

- Или швейцарский флот.

- Ты не шути швейцарским флотом. Та моторная лодка, которую мы только

что слышали, и была, наверно, швейцарский флот.

- Ну, если мы в Швейцарии, так, по крайней мере, позавтракаем на славу.

В Швейцарии такие чудесные булочки, и масло, и варенье.

Было уже совсем светло, и шел мелкий дождь. Ветер все еще дул с юга, и

видны были белые гребни барашков, уходившие от нас по озеру. Я уже не

сомневался, что мы в Швейцарии. За деревьями в стороне от берега виднелись

домики, а немного дальше на берегу было селение с каменными домами,

несколькими виллами на холмах и церковью. Я смотрел, нет ли стражи на

дороге, которая тянулась вдоль берега, но никого не было видно. Потом дорога

подошла совсем близко к озеру, и я увидел солдата, выходившего из кафе у

дороги. На нем была серо-зеленая форма и каска, похожая на немецкую. У него

было здоровое, краснощекое лицо и маленькие усики щеточкой. Он посмотрел на

нас.

- Помаши ему рукой, - сказал я Кэтрин. Она помахала, и солдат

проезжали мимо самого селения.

- Вероятно, мы уже давно в Швейцарии, - сказал я.

- Нужно знать наверняка, милый. Недостает еще, чтобы нас на границе

вернули обратно.

- Граница далеко позади. Это, вероятно, таможенный пункт. Я почти

убежден, что это Бриссаго.

- А нет ли здесь итальянцев? На таможенных пунктах всегда много народу

из соседней страны.

- Не в военное время. Не думаю, чтоб сейчас итальянцам разрешали

переходить границу.

Городок был очень хорошенький. У пристани стояло много рыбачьих лодок,

и на рогатках развешаны были сети. Шел мелкий ноябрьский дождь, но здесь

даже в дождь было весело и чисто.

- Тогда давай причалим и пойдем завтракать.

- Давай.

выровнялся и причалил боком. Я втащил весла, ухватился за железное кольцо,

поставил ногу на мокрый камень и вступил в Швейцарию. Я привязал лодку и

протянул руку Кэтрин.

- Выходи, Кэт. Замечательное чувство.

- А чемоданы?

- Оставим в лодке.

Кэтрин вышла, и мы вместе вступили в Швейцарию.

- Какая прекрасная страна, - сказала она.

- Правда, замечательная?

- Пойдем скорей завтракать.

- Нет, правда замечательная страна? По ней как-то приятно ступать.

- У меня так затекли ноги, что я ничего не чувствую. Но, наверно,

приятно. Милый, ты понимаешь, что мы уже здесь, что мы выбрались из этой

проклятой Италии.

- Да. Честное слово, да. Я еще никогда так хорошо ничего не понимал.

- Посмотри на эти дома. А какая чудная площадь! Вон там можно и

позавтракать.

- А какой чудный дождь! В Италии никогда не бывает такого дождя. Это

веселый дождь.

- И мы с тобой уже здесь, милый. Нет, ты понимаешь, что мы с тобой уже

здесь?

пьяные. Вышла чудесная чистенькая женщина в переднике и спросила, что нам

подать.

- Булочки, и варенье, и кофе, - сказала Кэтрин.

- Тогда хлеба.

- Может быть, сделать гренки?

- Сделайте.

- И еще яичницу.

- Из скольких яиц угодно господину?

- Из трех.

- Лучше из четырех, милый.

- Из четырех яиц.

Женщина ушла. Я поцеловал Кэтрин и очень крепко сжал ей руку. Мы

смотрели друг на друга и по сторонам.

- Милый, ну скажи, разве не чудесно?

- Замечательно, - сказал я.

- Это ничего, что нет булочек, - сказала Кэтрин. - Я думала о них всю

ночь. Но это ничего. Это совсем даже ничего.

- Вероятно, нас очень скоро арестуют.

- Не думай об этом, милый. Мы раньше позавтракаем. Быть арестованными

после завтрака не так уж страшно. И потом, что они могут нам сделать? Я

британская подданная, а ты американский, и у нас все в полном порядке.

- У тебя есть паспорт?

- Конечно. Ах, не будем говорить об этом. Давай радоваться.

. - Я и так радуюсь изо всех сил, - сказал я. Толстая серая кошка,

распушив хвост султаном, прошла по комнате к нашему столу и, изогнувшись

вокруг моей ноги, стала об нее тереться с довольным урчанием. Я наклонился и

погладил кошку. Кэтрин радостно улыбнулась мне. - А вот и кофе, - сказала

она.

Нас арестовали после завтрака. Мы погуляли немного по городку и потом

спустились к пристани за своими чемоданами. У лодки стоял на страже солдат.

- Это ваша лодка?

- Да.

- С той стороны озера.

- Вам придется пойти со мной.

- А чемоданы?

- Можете взять.

Я взял чемоданы, и Кэтрин пошла рядом со мной, а солдат позади нас, к

старому дому, где была таможня. В таможне очень худой и воинственный с виду

лейтенант стал нас допрашивать.

- Ваша национальность?

- Американец и англичанка.

- Предъявите ваши паспорта.

Я дал свой, и Кэтрин достала свой из сумочки. Он долго рассматривал их.

- Почему вы приехали в Швейцарию так, на лодке?

- Я спортсмен, - сказал я. - Гребля - мой любимый спорт. Я гребу

всегда, как только представится случай.

- Зачем вы приехали сюда?

- Заниматься зимним спортом. Мы туристы, и нас интересует зимний спорт.

- Здесь не место для зимнего спорта.

- Мы знаем. Мы хотим ехать дальше, туда, где можно заниматься зимним

спортом.

- Я изучал архитектуру. Моя кузина изучала искусство.

- Почему вы уехали оттуда?

- Мы хотим заниматься зимним спортом. В военное время трудно изучать

архитектуру.

- Посидите, пожалуйста, здесь, - сказал лейтенант. Он взял наши

паспорта и вышел во внутреннюю дверь.

- Милый, ты неподражаем, - сказала Кэтрин, - на том и стой. Ты хочешь

заниматься зимним спортом.

- Ты что-нибудь понимаешь в искусстве?

- Рубенс, - сказала Кэтрин.

- Много мяса, - сказал я.

- Тициан, - сказала Кэтрин.

- Тициановские волосы, - сказал я. - Ну, а Мантенья?

- Ты трудных не спрашивай, - сказала Кэтрин. - Но я все-таки знаю:

очень страшный.

- Очень, - сказал я. - Масса дырок от гвоздей.

- Видишь, какая чудная у тебя будет жена, - сказала Кэтрин. - Я смогу

беседовать об искусстве с твоими заказчиками.

- Вот он идет, - сказал я.

Худой лейтенант появился из глубины таможенного здания с нашими

паспортами в руке.

- Мне придется отправить вас в Локарно, - сказал он. - Вы можете нанять

экипаж, с вами вместе сядет солдат.

- Что ж, пожалуйста, - сказал я. - А как быть с лодкой?

- Лодка конфискована. Что у вас в этих чемоданах?

Он осмотрел содержимое обоих чемоданов и вынул бутылку с коньяком.

- Может быть, составите мне компанию? - спросил я.

- Нет, благодарю вас. - Он выпрямился. - Сколько у вас денег?

- Две с половиной тысячи лир.

- А у вашей кузины?

У Кэтрин было тысяча двести с лишним. Лейтенант остался доволен. Его

обращение с нами стало менее высокомерным.

- Если вас интересует зимний спорт, - сказал он, - самое лучшее для

этого место - Венген. У моего отца в Венгене очень хороший отель. Открыт

круглый год.

- Очень приятно, - сказал я. - Нельзя ли получить у вас адрес?

- Я вам напишу на карточке. - Он очень вежливо подал мне карточку. -

Солдат вас проводит до Локарно. Ваши паспорта будут у него. Очень сожалею,

но это необходимо. Я не сомневаюсь, что в Локарно вы получите визу или

разрешение от полиции.

Он передал оба паспорта солдату, и, взяв чемоданы, мы направились к

селению, чтобы там нанять экипаж.

- Эй! - окликнул лейтенант солдата. Он сказал ему что-то на диалекте.

Солдат перекинул винтовку через плечо и подхватил наши чемоданы.

- Прекрасная страна, - сказал я Кэтрин.

- Практичная, во всяком случае.

- Очень вам благодарен, - сказал я лейтенанту. Он помахал нам рукой.

- К вашим услугам, - сказал он. Мы пошли за своим стражем наверх.

Мы поехали в Локарно в экипаже, с солдатом на переднем сиденье возле

кучера. В Локарно все сошло неплохо. Нас допросили, но очень вежливо, потому

что у нас были паспорта и деньги. Едва ли они поверили хоть одному моему

слову, и я думал о том, как все это глупо, но это было все равно как в суде.

Никаких разумных доводов не требовалось, требовалась только формальная

отговорка, за которую можно было бы держаться без всяких объяснений. Мы

имели паспорта и хотели тратить деньги. Поэтому нам дали временные визы. Эти

визы в любой момент могли аннулировать. Мы должны были являться в полицию

всюду, куда ни приедем.

Можем ли мы ехать, куда хотим? Да. А куда мы хотим ехать?

- Куда ты хочешь ехать, Кэт?

- В Монтре.

- Очень хороший город, - сказал чиновник. - Я думаю, что вам понравится

этот город.

- Локарно тоже очень хороший город, - сказал другой чиновник. - Я

уверен, что вам очень понравится Локарно. Это очень красивый город.

- Нам нравится там, где можно заниматься зимним спортом.

- В Монтре не занимаются зимним спортом.

- Прошу прощения, - сказал первый чиновник. - Я сам из Монтре. На

Монтре-Оберланд-Бернской железной дороге, безусловно, есть условия для

зимнего спорта. С вашей стороны нечестно было бы отрицать это.

- Я и не отрицаю. Я просто говорю, что в Монтре не занимаются зимним

спортом.

утверждение.

- Я настаиваю на этом утверждении.

- Я оспариваю это утверждение. Я сам катался на luge (1) по улицам

Монтре. Я совершал это неоднократно. Luge, безусловно, один из видов зимнего

спорта.

- Вы имели в виду luge, говоря о зимнем спорте, сэр? Уверяю вас, в

Локарно вам будет чрезвычайно удобно. Вы найдете здесь здоровый климат, вы

найдете здесь красивые окрестности. Вам здесь очень понравится.

- Господин сам выразил желание ехать в Монтре.

- А что такое luge? - спросил я.

- Вы видите, он даже никогда не слыхал о luge.

Это очень понравилось второму чиновнику. Он торжествовал.

- Luge, - сказал первый чиновник, - это то же, что тобогган.

- Должен возразить, - покачал головой второй чиновник. - Здесь я опять

должен возразить. Тобогган очень отличается от luge. Тобогган делается в

Канаде из плоских планок. Luge - это обыкновенные салазки на полозьях.

Точность прежде всего.

- А нельзя ли нам кататься на тобоггане? - спросил я.

- Конечно, можно и на тобоггане, - сказал первый чиновник. - Вполне

можно кататься на тобоггане. В Монтре продаются отличные канадские

тобогганы.
---------------------------------------

(1) Небольшие швейцарские санки (франц.).

Второй чиновник отвернулся.

- Для катания на тобоггане, - сказал он, - требуется специальная piste

(1). Нельзя кататься на тобоггане по улицам Монтре. Где вы остановились?

- Мы еще сами не знаем, - сказал я. - Мы только что приехали из

Бриссаго. Экипаж ждет на улице.

- Вы не пожалеете о том, что едете в Монтре, - сказал первый чиновник.

- Вы найдете там прекрасный мягкий климат. Вам не нужно будет далеко ходить,

если вы захотите заниматься зимним спортом.

- Если вас действительно интересует зимний спорт, - сказал второй

чиновник, - поезжайте в Энгадин или Мюррен. Я вынужден протестовать против

данного вам совета ехать в Монтре для зимнего спорта.

- В Лез-Аван над Монтре превосходные условия для любого зимнего спорта.

- Патриот Монтре яростно взглянул на своего коллегу.

- Господа, - сказал я. - К сожалению, мы должны ехать. Моя кузина очень

устала. Мы рискнем отправиться в Монтре.

- Приветствую ваше решение. - Первый чиновник пожал мне руку.

- Полагаю, что вы будете сожалеть об отъезде из Локарно, - сказал

второй чиновник. - Во всяком случае, в Монтре вам придется явиться в

полицию.

чиновник. - Со стороны населения вы встретите исключительное радушие и

дружелюбие.

- Большое спасибо вам обоим, - сказал я. - Ваши советы для нас очень

ценны.

- До свидания, - сказала Кэтрин.

Они проводили нас поклонами до дверей, патриот Локарно с некоторой

холодностью. Мы спустились по лестнице и сели в экипаж.

- О, господи, милый! - сказала Кэтрин. - Неужели нельзя было выбраться

оттуда раньше?

---------------------------------------

(1) Дорожка (франц.).
Я дал кучеру адрес отеля, рекомендованного нам одним из чиновников.

Кучер подобрал вожжи.

- Ты забыл про армию, - сказала Кэтрин. Солдат стоял у экипажа. Я дал

ему десять лир.

- У меня еще нет швейцарских денег, - сказал я. Он поблагодарил, взял

под козырек и ушел. Экипаж тронулся, и мы поехали в отель.

- Что это тебе вздумалось сказать про Монтре? - спросил я Кэтрин. - Ты

действительно хочешь туда ехать?

- Это было первое, что мне пришло в голову, - сказала она. - Там

неплохо. Мы можем поселиться где-нибудь наверху, в горах.

- Тебе хочется спать?

- Я уже засыпаю.

- Мы хорошо выспимся. Бедная ты моя Кэт! Досталось тебе этой ночью.

- Мне было очень весело, - сказала Кэтрин. - Особенно когда ты сидел с

зонтиком.

- Ты понимаешь, что мы в Швейцарии?

- Нет, мне все кажется: вот я проснусь, и это все неправда.

- И мне тоже.

- Но ведь это правда, милый? Это ведь не на Миланский вокзал я еду

провожать тебя?

- Надеюсь, что нет.

- Не говори так. Я боюсь. Вдруг это в самом деле так.

- Я точно пьяный и ничего не соображаю, - сказал я.

- Покажи свои руки.

Я протянул ей обе руки. Они были стерты до живого мяса.

- Только в боку раны нет, - сказал я.

- Не богохульствуй.

Я очень устал, и у меня кружилась голова. Все мое оживление пропало.

Экипаж катился по улице.

- Бедные руки! - сказала Кэтрин.

- Не тронь их, - сказал я. - Что за черт, я не пойму, где мы. Куда мы

едем, кучер?

Кучер остановил лошадь.

- В отель "Метрополь". Разве вы не туда хотели?

- Да, да, - сказал я. - Все в порядке, Кэт.

- Все в порядке, милый. Не волнуйся. Мы хорошо выспимся, и завтра ты

уже не будешь точно пьяный.

- Я совсем пьяный, - сказал я. - Весь этот день похож на оперетту.

Может быть, я голоден.

- Ты просто устал, милый. Это все пройдет.

Экипаж остановился у отеля. Мальчик вышел взять наши чемоданы.

- Уже проходит, - сказал я. Мы были на мостовой и шли к отелю.

- Я знала, что пройдет. Ты просто устал. Тебе нужно выспаться.

- Во всяком случае, мы в Швейцарии.

- Да, мы действительно в Швейцарии.

Вслед за мальчиком с чемоданами мы вошли в отель.